Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Воспоминания и размышления 23 страница






Короткий путь от наркомата до Кремля автомашины наркома и моя покрыли на предельно большой скорости. Со мной был первый заместитель начальника Генштаба Н. Ф. Ватутин, у которого находилась карта с обстановкой стратегического фронта. По старой привычке проверять себя, перебрал в памяти взятые с собой бумаги: их было немного, в том числе проект решения о создании Ставки Главного Командования — высшего органа руководства военными действиями вооруженных сил. Документ был заранее разработан Генштабом и одобрен наркомом.

Нас встретил А. Н. Поскребышев и сразу проводил в кабинет И. В. Сталина. Члены Политбюро уже находились там. Обстановка была напряженной. Все молчали.

И. В. Сталин молча ходил по кабинету с нераскуренной трубкой, зажатой в руке.

— Ну давайте, что там у вас? — сказал он.

С. К. Тимошенко доложил о проекте создания Ставки Главного Командования. И. В. Сталин посмотрел проект, но решения не принял и, положив бумагу на стол, коротко бросил:

— Обсудим на Политбюро.

Осведомившись об обстановке, И. В. Стадии сказал:

— В 12 часов по радио будет выступать Молотов.

Прочитав проект Указа о проведении мобилизации и частично сократив ее размеры, намеченные Генштабом, И. В. Сталин передал Указ А. Н. Поскребышеву для утверждения в Президиуме Верховного Совета. Этим Указом с 23 июня объявлялась мобилизация военнообязанных 1905—1918 годов рождения на территории четырнадцати, то есть почти всех военных округов, за исключением Среднеазиатского, Забайкальского и Дальневосточного, а также вводилось военное положение в европейской части страны. Здесь все функции органов государственной власти в отношении обороны, сохранения общественного порядка и обеспечения государственной безопасности переходили к военным властям. Им предоставлялось право привлекать население и все средства транспорта для оборонных работ и охраны важнейших военных и народнохозяйственных объектов. [268]

22 июня Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были преобразованы соответственно в Северо-Западный, Западный и Юго-Западный фронты.

Примерно в 13 часов мне позвонил И. В. Сталин и сказал:

— Наши командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись. Политбюро решило послать вас на Юго-Западный фронт в качестве представителя Ставки Главного Командования. На Западный фронт пошлем Шапошникова и Кулика. Я их вызывал к себе и дал соответствующие указания. Вам надо вылететь немедленно в Киев и оттуда вместе с Хрущевым выехать в штаб фронта в Тернополь.

Я спросил:

— А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?

И. В. Сталин ответил:

— Оставьте за себя Ватутина.

Потом несколько раздраженно добавил:

— Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся.

Я позвонил домой, чтобы меня не ждали, и минут через 40 был уже в воздухе. Тут только вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Выручили летчики, угостившие меня крепким чаем и бутербродами.

К исходу дня я был в Киеве в ЦК КП(б)У, где меня ждал Н. С. Хрущев. Он сказал, что дальше лететь опасно. Немецкие летчики гоняются за транспортными самолетами. Надо ехать на машинах. Получив от Н. Ф. Ватутина по ВЧ последние данные обстановки, мы выехали в Тернополь, где в это время был командный пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса.

На командный пункт прибыли поздно вечером, и я тут же переговорил по ВЧ с Н. Ф. Ватутиным.

Вот что рассказал мне Николай Федорович:

— К исходу сегодняшнего дня, несмотря на предпринятые энергичные меры, Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках. Известно лишь, что авиация Западного фронта понесла очень большие потери. Генштаб и нарком не могут связаться с командующими фронтами Кузнецовым и Павловым, которые, не доложив наркому, уехали куда-то в войска. Штабы этих фронтов не знают, где в данный момент находятся их командующие.

По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укрепленных рубежей и частично в 15—20 километрах в глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством [269] армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи

Затем генерал Н. Ф. Ватутин сказал, что И. В. Сталин одобрил проект директивы № 3 наркома и приказал поставить мою подпись.

— Что это за директива? — спросил я.

— Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.

— Но мы еще точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары, — возразил я. — Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и уж тогда принять нужное решение.

— Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решенное.

— Хорошо, — сказал я, — ставьте мою подпись.

Эта директива поступила к командующему Юго-Западным фронтом около 24 часов. Как я и ожидал, она вызвала резкое возражение начштаба фронта М. А. Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для проведения ее в жизнь.

Сложившееся положение было детально обсуждено на Военном совете фронта. Я предложил М. П. Кирпоносу немедленно дать предварительный приказ о сосредоточении механизированных корпусов для нанесения контрудара по главной группировке армий “Юг”, прорвавшейся в районе Сокаля. К контрудару привлечь всю авиацию фронта и часть дальней бомбардировочной авиации Главного Командования. Командование и штаб фронта, быстро заготовив предварительные боевые распоряжения, передали их армиям и корпусам.

Надо отметить большую собранность и великолепные организаторские способности начальника штаба фронта М. А. Пуркаева и начальника оперативного отдела штаба фронта И. X. Баграмяна, проявленные ими в этой очень сложной обстановке первого дня войны.

В 9 часов утра 23 июня мы прибыли на командный пункт командира 8-го механизированного корпуса генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева. Я хорошо знал его еще по работе в Киевском особом военном округе. По внешнему виду комкора и командиров штаба нетрудно было догадаться, что они совершили нелегкий путь. Они очень быстро прошли из района Дрогобыча в район Броды, настроение у них было приподнятое. Глядя на Д. И. Рябышева и командиров штаба, я вспомнил славную 11-ю танковую бригаду, ее командира, отважного комбрига М. П. Яковлева, вспомнил, как отважно громили противника бойцы этой бригады у горы Баин-Цаган на Халхин-Голе. “Да, эти люди будут и теперь драться не хуже, — подумал я. — Лишь бы не опоздать с контрударом...”

Д. И. Рябышев показал на карте, где и как располагается корпус. Он коротко доложил, в каком состоянии его части. [270]

— Корпусу требуются сутки для полного сосредоточения, приведения в порядок материальной части и пополнения запасов, — сказал он. — За эти же сутки будет произведена боевая разведка и организовано управление корпусом. Следовательно, корпус может вступить в бой всеми силами утром 24 июня.

— Хорошо, — ответил я. — Конечно, лучше было бы нанести контрудар совместно с 9, 19 и 22-м механизированными корпусами, но они, к сожалению, выходят в исходные районы с опозданием. Ждать полного сосредоточения корпусов нам не позволит обстановка. Контрудару 8-го механизированного корпуса противник может противопоставить сильный танковый и противотанковый артиллерийский заслон. Учитывая это обстоятельство, нужно тщательно разведать местность и противника.

Только Д. И. Рябышев что-то хотел сказать мне, как раздалась команда: “Воздух! ”.

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, — спокойно заметил Дмитрий Иванович, — а мы еще не успели вырыть противовоздушные щели. Так что, товарищ генерал армии, придется условно считать, что мы уже укрыты в щели.

— Вы, Дмитрий Иванович, что-то хотели сказать?

— Я хотел предложить, может быть, мы сейчас перекусим?

— Неплохая мысль. У меня, кажется, в машине кое-что есть.

В палатку вошли начальник штаба корпуса и другие командиры штаба. Не успели они представиться, как послышался характерный вой немецкого пикирующего бомбардировщика и тотчас же последовали разрывы авиационных бомб. Я посмотрел на Д. И. Рябышева и присутствовавших командиров. Видна была только деловая сосредоточенность. Они чувствовали себя примерно так же, как на полевых учениях. “Молодцы, — подумалось мне. — С такими войну не проигрывают...”

Договорившись с командиром корпуса по принципиальным вопросам, к вечеру мы вернулись в Тернополь на командный пункт фронта.

Начальник штаба фронта генерал-лейтенант М. А. Пуркаев и командующий фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос доложили:

— На всех участках фронта идут бои. Главное предельно ожесточенное сражение разыгрывается в районе Броды—Дубно—Владимир—Волынский, 9-й и 19-й механизированные корпуса 25 июня выходят в леса в районе Ровно. Мы решили, — сказал командующий фронтом, — 24 июня, не ожидая полного сосредоточения корпусов, начать контрудар на Клевань и Дубно. Командующий 5-й армией, кроме 22-го мехкорпуса, должен объединить действия 9-го и 19-го механизированных корпусов и оказать им необходимую помощь.

Решение было разумным, и я согласился с командованием фронта, предложив, однако, проверить обеспечение взаимодействия между корпусами и авиацией фронта. [271]

24 июня в наступление перешел 8-й механизированный корпус Д. И. Рябышева в направлении на Берестечко. Мы возлагали большие надежды на этот корпус. Он был лучше других укомплектован новейшей танковой техникой и неплохо обучен, 15-й механизированный корпус под командованием генерала И. И. Карпезо наступал восточнее Радехова. Удар этих корпусов, в частности удачные действия 8-го механизированного корпуса, очень скоро почувствовали немецкие войска. Особенно это сказалось после разгрома 57-й пехотной дивизии, которая прикрывала правый фланг 48-го мотокорпуса группы Клейста.

Для 48-го мотокорпуса противника в этот день создалась довольно тяжелая обстановка, и гитлеровцы были вынуждены бросить против нашего контрудара всю свою авиацию. Это только и спасло их от разгрома. Противнику пришлось подтянуть против советских частей дополнительно 44-й армейский корпус и другие войска.

Вот что записал в тот день в служебном дневнике начальник генштаба сухопутных войск германской армии генерал-полковник Гальдер:

“Противник все время подтягивает из глубины новые, свежие силы против нашего танкового клина... Как и ожидалось, значительными силами танков он перешел в наступление на южный фланг 1-й танковой группы. На отдельных участках отмечено передвижение”.

Так войсками Юго-Западного фронта успешно был нанесен один из первых контрударов по немецко-фашистским войскам. Его сила могла быть еще большей, если бы в руках командования фронта была более мощная авиация для взаимодействия с механизированными корпусами и хотя бы еще 1—2 стрелковых корпуса.

Находясь на командном пункте Юго-Западного фронта, мы сосредоточили главное внимание на дубненском направлении, где развернулись главные сражения на Украине.

Из разговоров по телефону с командующим 6-й армией генералом И. Н. Музыченко и командующим 26-й армией генералом Ф. Я. Костенко мне стало известно, что наступавшая 17-я армия противника нанесла главный удар на львовском направлении.

Привожу запись переговоров по прямому проводу с генерал-лейтенантом Ф. Я. Костенко, состоявшихся 25 июня 1941 года в 10 ч. 30 м.—10 ч. 55м.

У аппарата Костенко.

Жуков. У меня к вам несколько вопросов. Держите ли вы связь с левым флангом 97-й стрелковой дивизии?

Костенко. Вчера вечером посылал отряд, связался с дивизией в районе Яворув, там же находится штаб 6-го корпуса.

Жуков. Где правый фланг 99-й стрелковой дивизии?

Костенко. Правый фланг сейчас загнул восточнее Гусаку.

Жуков. Где и каковы ваши резервы? [272]

Костенко. Подходят два полка. Один полк, снятый с фронта, к 11.00 25.6 подходит к Добромилю, второй полк, также снятый с фронта, в движении в район Самбора, подходит к Хырову.

В Самбор идет мой резервный батальон и 12 танков, которым поставлена задача — прикрыть с севера Самбор и вести разведку в направлении Мостиска...

Жуков. В чьих руках Перемышль?

Костенко. В наших...

Жуков. Сколько, считаете, перед вами войск противника?

Костенко. Против 99-й дивизии до двух пехотных дивизий и какая-то мотоциклетная часть — до 200 мотоциклов, а на остальном фронте — до двух дивизий, прием горных частей.

Жуков. Хорошо, все ясно. Я сейчас на командном пункте товарища Кирпоноса. Жму вам руку! Желаю успеха. Нет ли у вас ко мне вопросов?

Костенко. У меня была просьба к командующему фронтом дать мне хотя бы один танковый полк. Необходимо!

Жуков. Понятно. В отношении машин подумаем.

Костенко. Самолетов связи в штабе армии ни одного.

Жуков. Хорошо. Откуда-нибудь выкроим. Знаете ли вы обстановку?

Костенко. Обстановку знаю, с 6-й армией имею проводную связь.

Жуков. Хорошо. До свидания!

Чувствовалось, что Костенко, как всегда, был уверен, что выполнит дело, которое ему было поручено, отдаст этому всю свою энергию и способности, а если понадобится, то и жизнь.

Пленные немцы показали, что с захватом Равы-Русской их командование предполагало ввести в дело 14-й моторизованный корпус. Рава-Русский укрепленный район с первых минут войны оборонялся 35-м и 140-м отдельными пулеметными батальонами, 41-й стрелковой дивизией генерал-майора Г. Н. Микушева и пограничным отрядом майора Я. Д. Малого.

Командование 17-й немецкой армии развернуло на этом участке пять пехотных дивизий. Несмотря на мощный артиллерийский огонь, авиационные удары и настойчивые атаки, вражеским войскам не удалось захватить Рава-Русский укрепленный район и сломить сопротивление 41-й стрелковой дивизии. Во второй половине дня 22 июня 41-я дивизия, имевшая в своем составе два артиллерийских полка, дополнительно была усилена 209-м корпусным артиллерийским полком, вооруженным 152-миллиметровыми орудиями. Войска противника в этот день понесли большие потери, не достигнув успеха.

Перемышльский укрепленный район оборонялся 52-м и 150-м отдельными пулеметными батальонами и 92-м пограничным отрядом. Части укрепленного района заняли свои сооружения к 6 часам утра 22 июня, и им вместе с пограничниками и вооруженными отрядами рабочих и служащих пришлось первыми принять на себя огонь и атаки врага. [273]

Несколько часов мужественные защитники города сдерживали натиск превосходящего по своим силам противника. Затем по приказу начальника 92-го погранотряда они отошли за город, где вновь задержали противника. Это позволило подтянуть к Перемышлю 99-ю стрелковую дивизию полковника Н. И. Дементьева. 23 июня совместно со сводным батальоном пограничников она перешла в контратаку и выбила фашистов из города.

23 июня немцы возобновили атаки, особенно сильные на рава-русском направлении. Кое-где вражеским частям удалось вклиниться в оборону 41-й дивизии, но благодаря твердому руководству генерала Г. Н. Микушева противник контратакой был вновь отброшен в исходное положение.

Однако к исходу этого дня немецкие войска нашли уязвимое место: они нанесли сильный удар на стыке Рава-Русского и Перемышльского районов, который оборонялся 97-й и 159-й стрелковыми дивизиями. Последняя, находившаяся в стадии развертывания, имела в своем составе значительное количество солдат из необученного запаса. Не сумев выдержать атаку противника, она начала отход, создав тяжелую ситуацию для соседних частей. Предпринятые командующим 6-й армией генералом И. Н. Музыченко контрмеры положение не выправили, и к исходу 24 июня разрыв обороны достиг здесь 40 километров.

Укрепленные Рава-Русский и Перемышльский районы все еще продолжали успешно отражать вражеские атаки. 99-я дивизия, нанося большие потери противнику, не сдала ни одного метра своих позиций. За героические действия она была награждена орденом Красного Знамени.

Так же успешно действовала и 41-я стрелковая дивизия. Лишь в связи с вклинением значительной группы вражеских войск на участке 159-й дивизии и угрозой обхода укрепленных районов в ночь на 27 июня командованием фронта она была отведена на тыловые рубежи.

Что касается 99-й стрелковой дивизии, то она удерживала Перемышль в течение 23—28 июня и только утром 29 июня по приказу командования оставила город.

25—26 июня боевые действия продолжались с нарастающей силой. Противник бросил сюда всю боевую авиацию. В воздухе и на земле происходили ожесточенные схватки. Обе стороны несли большие потери. Зачастую немецкая авиация не выдерживала смелых ударов наших летчиков и отходила на свои аэродромы.

В связи с выходом передовых частей противника в район Дубно генерал Д. И. Рябышев получил приказ повернуть туда свой 8-й корпус, 15-й механизированный корпус нацеливал основные силы в общем направлении на Берестечко и далее тоже на Дубно. В район Дубно направлялись и подходившие 36-й стрелковый и 19-й механизированный корпуса. Ожесточенное сражение в районе Дубно началось 27 июня. [274]

Немцы сразу же усилили свои войска 55-м армейским корпусом. Это спасло дубненскую группировку врага от полного разгрома. Понеся большие потери, противник вынужден был снимать войска с других направлений и перебрасывать их к Дубно.

Нашим войскам не удалось полностью разгромить противника и приостановить его наступление, но главное было сделано: вражеская ударная группировка, рвавшаяся к столице Украины, была задержана в районе Броды—Дубно и обессилена.

В 17 часов 24 июня у меня состоялся разговор по “Бодо” с командующим 5-й армией генералом М. И. Потаповым.

Прежде чем изложить суть переговоров, хочу сказать, что Михаил Иванович был весьма опытный генерал, получивший хорошую практику в битвах на Халхин-Голе. Это был смелый и расчетливый командарм, и не случайно 5-ю армию хорошо знало немецкое командование, не раз получая от нее чувствительные удары.

Кратко излагаю наш разговор, довольно типичный для первых дней войны.

У аппарата Потапов.

Жуков. Доложите обстановку.

Потапов. На фронте Влодава—Устилуг действует до пяти пехотных дивизий и до двух тысяч танков{46}. Главная группировка танков противника — на фронте Дубенка— Городло. От Устилуга до Сокаля — до 6 пехотных дивизий с 14-й бронетанковой дивизией. Главное направление этой бронетанковой дивизии — Владимир-Волынский—Луцк. В стыке между 5-й и 6-й армиями — мехчасти неустановленной силы. Главный удар противник наносит в направлении Владимир-Волынский—Луцк, вспомогательный — из Бреста на Ковель.

Докладываю положение частей нашей армии на 14 часов 20 минут 24 июня 1941 года.

Федюнинский занимает фронт Пулемец—Куснищи—Вишнев— Никитичи. Его 87-я стрелковая дивизия двумя полками занимает УРы в районе Устилуга и ведет бой в окружении; у нее ощущается недостаток боеприпасов.

О 124-й дивизии сведений со вчерашнего вечера не имею.

41-я танковая дивизия в районе Мацеюв—Ст. Кошары после боя приводит в порядок материальную часть.

135-я дивизия с 14.00 во взаимодействии с 19-й танковой и одним полком 87-й стрелковой дивизии при поддержке 1-й противотанковой бригады и всей артиллерии корпуса атакует в направлении Владимир-Волынского.

Луцк имеет круговую оборону, но очень жидкую. Главное, чего я опасаюсь, это удара танковых частей противника с юга в направлении Луцка, что создаст угрозу борьбы на два фронта.

Парировать ударом в южном направлении у меня нет абсолютно никаких сил... [275]

Прошу усилить помощь действиями бомбардировочной авиации, добиться недопущения переправы танковых частей на фронте Дубенка—Городло, задержать продвижение танковых частей с брестского направления и оказать помощь действиями штурмовой и истребительной авиации в уничтожении владимир-волынской группировки противника.

У меня нет никаких резервов, 9-й мехкорпус может сосредоточиться, имея до двухсот старых танков, в районе Олыка не ранее как через двое суток.

Телефонная связь повсеместно разрушена, только восстановим — противник действиями авиации разрушает ее вновь. По радио имею устойчивую связь со стрелковыми корпусами...

Прошу указаний о дальнейших действиях.

Жуков. Первое. Сосед справа ведет бой в районе Пружаны—Городец.

Выход из Бреста на Ковель части сил противника является следствием недостаточно организованных действий Коробкова.

Вам надлежит завернуть фланг в брестском направлении и закрыть подходы к Ковелю.

Второе. Музыченко ведет успешные бои севернее Каменки-Струмиловской, Равы-Русской и далее по госгранице. Противник, введя мощную группу танков, разорвал стык между 5-й и 6-й армиями и стремится захватить Броды.

Третье. Карпезо и Рябышев наносят контрудары в таких направлениях: Карпезо через Броды на северо-запад, основные бои к настоящему времени проходят, видимо, километрах в пятнадцати северо-западнее Броды; Рябышев левее — в северном направлении. Этим маневром вам будет оказана помощь.

Цель контрудара заключается в том, чтобы разгромить противника в районе Броды—Крыстынополь и далее к северу, дав возможность вам привести в порядок части и организовать устойчивый фронт... В район Луцка, севернее и южнее, будут выведены 19-й и 9-й мехкорпуса и два стрелковых корпуса, для того чтобы усилить вашу группировку.

В отношении авиации меры будут приняты.

По радио от вас ничего не получено и не расшифровано.

Надо будет выслать на самолете специалиста для выяснения технических разногласий в радиопередаче и в шифровании.

Повторяю: прочно закройте с севера подходы на Ковель, не бросайтесь со стрелковыми дивизиями в контратаки без танков, ибо это ничего не даст. Надо помочь снарядами и боеприпасами 87-й стрелковой дивизии. Подумайте, нельзя ли ночью вывести ее из окружения.

Как действуют ваши КВ и другие? Пробивают ли броню немецких танков и сколько примерно танков потерял противник на вашем фронте?

Потапов. Мне подчинена 14-я авиадивизия, которая к утру сегодняшнего дня имела 41 самолет. В приказе фронта сказано, что [276] нас прикрывают 62-я и 18-я бомбардировочные дивизии. Где они — мне неизвестно, связи с ними у меня нет.

Танков КВ больших имеется 30 штук. Все они без снарядов к 152-миллиметровым орудиям.

У меня имеются танки Т-26 и БТ, главным образом старых марок, в том числе и двухбашенные.

Танков противника уничтожено примерно до сотни.

Ваш приказ мне ясен. Есть у меня опасение: успею ли я загнуть правый фланг Федюнинского и прочно закрыть подходы с севера. Ведь танки противника к настоящему времени находятся в районе Ратно. Во всяком случае, я сейчас немедленно приму все меры к тому, чтобы выполнить полученный приказ.

Жуков. 152-миллиметровые орудия КВ стреляют снарядами 09—30 гг., поэтому прикажите выдать немедля бетонобойные снаряды 09—30 гг. и пустить их в ход. Будете лупить танки противника вовсю. В остальном помощь организуем. Я на вас и Никишева крепко надеюсь. Ночью или завтра буду у вас. До свидания!..

Чтобы продолжить наступление на киевском направлении, немецкому командованию потребовалось перебросить из стратегических резервов значительную группу войск и сотни танков с экипажами на пополнение частей фон Клейста.

Если бы в войсках Юго-Западного фронта была лучше организована сухопутная и воздушная разведка, более тщательно отработано взаимодействие и управление войсками, результат контрудара был бы еще значительнее.

В этих сражениях показали себя с самой лучшей стороны 22-й механизированный корпус под командованием генерал-майора С. М. Кондрусева, 27-й стрелковый корпус 5-й армии генерал-майора П. Д. Артеменко, 8-й мехкорпус Д. И. Рябышева.

Притом действия 8-го механизированного корпуса могли дать больший эффект, если бы комкор не разделил корпус на две группы и вдобавок не поручил командование одной из групп бригадному комиссару Н. К. Попелю), не имевшему достаточной оперативно-тактической подготовки для руководства большим сражением.

15-й механизированный корпус генерала И.И. Карпезо выполнил свою задачу, к сожалению, не в полную меру своих значительных по тому времени возможностей.

Наша историческая литература как-то лишь в общих чертах касается этого величайшего приграничного сражения начального периода войны с фашистской Германией. Следовало бы детально разобрать оперативную целесообразность применения здесь контрудара механизированных корпусов по прорвавшейся главной группировке врага и организацию самого контрудара. Ведь в результате именно этих действий наших войск на Украине был сорван в самом начале вражеский план стремительного прорыва к [277] Киеву. Противник понес тяжелые потери и убедился в стойкости советских воинов, готовых драться до последней капли крови.

Небезынтересна оценка, которую дал этому сражению в своих воспоминаниях бывший командующий 3-й немецкой танковой группой генерал Гот:

“Тяжелее всех пришлось группе " Юг". Войска противника, оборонявшегося перед соединениями северного крыла, были отброшены от границы, но они быстро оправились от неожиданного удара и контратаками своих резервов и располагавшихся в глубине танковых частей остановили продвижение немецких войск. Оперативный прорыв 1-й танковой группы, приданной 6-й армии, до 28 июня достигнут не был. Большим препятствием на пути наступления немецких частей были мощные контрудары противника”.

Из переговоров в те дни по ВЧ с генералом Н. Ф. Ватутиным мне было известно, что на Западном и Северо-Западном фронтах командующие и штабы пока еще не имеют устойчивой связи с командующими армиями. Дивизиям и корпусам приходится драться с врагом изолированно, без взаимодействия с соседними войсками и авиацией и без надлежащего руководства высших инстанций. Из сообщений Николая Федоровича мне стало ясно, что на Западном и Северо-Западном фронтах сложилась почти катастрофическая обстановка.

Николай Федорович говорил, что И. В. Сталин нервничает и склонен винить во всем командование Западного фронта, его штаб, упрекает в бездеятельности маршала Г. И. Кулика. Маршал Б. М. Шапошников, находившийся при штабе Западного фронта, сообщил, что Г. И. Кулик 23 июня был в штабе 3-й армии, но связь с ней прервалась.

Однако через некоторое время с помощью различных источников Генштабу удалось установить, что крупные группировки бронетанковых и моторизованных войск противника прорвались на ряде участков этих фронтов и быстро продвигаются в пределы Белоруссии и Прибалтики...

Начались суровые испытания для советского народа.

В последние годы принято обвинять И. В. Сталина в том, что он не дал указаний о подтягивании основных сил наших войск из глубины страны для встречи и отражения удара врага. Не берусь утверждать, что могло бы получиться в таком случае — хуже или лучше. Вполне возможно, что наши войска, будучи недостаточно обеспеченными противотанковыми и противовоздушными средствами обороны, обладая меньшей подвижностью, чем войска противника, не выдержали бы рассекающих мощных ударов бронетанковых сил врага и могли оказаться в таком же тяжелом положении, в каком оказались некоторые армии приграничных округов. И еще неизвестно, как тогда в последующем сложилась бы обстановка под Москвой, Ленинградом и на юге страны.

К этому следует добавить, что гитлеровское командование серьезно рассчитывало на то, что мы подтянем ближе к государственной [278] границе главные силы фронтов, где противник предполагал их окружить и уничтожить. Это была главная цель плана “Барбаросса” в начале войны. (Выделено мною. — Г. Ж.)

Рано утром 26 июня генерал Н. Ф. Ватутин сообщил мне на командный пункт в Тернополь:

— Дела в Прибалтике и Белоруссии сложились крайне неблагоприятно, 8-я армия Северо-Западного фронта отходит на Ригу. 11-я армия пробивается в направлении Полоцка; для усиления фронта перебрасывается из Московского военного округа 21-й механизированный корпус.

Товарищ Сталин приказал сформировать Резервный фронт и развернуть его на линии Сущево—Невель—Витебск—Могилев— Жлобин—Гомель—Чернигов—река Десна—река Днепр. В состав Резервного фронта включаются 19, 20, 21 и 22-я армии.

В основном это был тот рубеж, который мы с наркомом С. К. Тимошенко и группой работников Генштаба рекогносцировали в мае этого года, предполагая провести здесь командно-штабные учения для проверки наших расчетов по организации управления войсками оперативного масштаба.

Надо прямо сказать, что ни командование фронтов, ни Ставка Главного Командования, ни Генеральный штаб в эти дни все еще не имели полных сведений о войсках противника, развернувшихся против наших фронтов. О танках, авиации и моторизованных частях Генеральный штаб получал с фронтов явно преувеличенные сведения. Сейчас, когда в наших руках имеются почти исчерпывающие сведения о группировках сторон, для полноты картины первых дней войны следует рассмотреть дислокацию советских войск приграничных военных округов, а затем и немецких войск, вторгшихся тогда в нашу страну.

По этому вопросу написано немало статей и книг, но в ряде случаев тенденциозно и без знания дела.

В этих работах сообщалось, что 170 наших дивизий накануне войны были рассредоточены на обширной территории: до четырех с половиной тысяч километров по фронту от Баренцева до Черного моря и на четыреста километров в глубину, не имея необходимой для отпора врагу плотности на основных направлениях.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.019 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал