Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Аннотация. А у вас есть ангел-хранитель?






А у вас есть ангел-хранитель? Дик получил одного… точнее, одну, и всего на месяц личного пользования. Возражения, ругань и истерики не принимаются, ангел возврату и обмену не подлежит! А посему надо терпеть! И ее, и ее взбалмошного хранителя в образе белой вредной летучей мыши, и строгий надзор ангелов за всем этим бедламом… А тут еще черти очнулись и активно во все вмешиваются, мертвые миры никак не хотят запечатываться, плюс собственный хранитель помогает так, что придушил бы! Но некогда! Надо выжить, вытащить друзей и спасти жизнь непутевому хранителю, а там… будь что будет!!!

***

Мне было очень холодно, так холодно, что замерзшие ладони уже не согревал пар дыхания, белым облачком вырывающийся изо рта. Иней посеребрил ресницы и сковал суставы, не давая идти. Ног я уже не чувствовала, да и кистей рук тоже. А вокруг на многие сотни километров не было ни единой души. По крайней мере я не чувствовала присутствия жизни в этой бескрайней снежной пустыне. Вьюга с завываниями гнала по ее поверхности льдинки снега, сбивая с ног и путаясь ветрами среди изломов деревьев, лишь чудом все еще стоявших на своих обледенелых корнях. Хотя, наверное, я просто слишком замерзла, чтобы чувствовать жизнь, капля за каплей покидавшую мое несчастное тело.

У самого сердца что-то кольнуло, и я кое-как закутала небольшой теплый бугорок на груди в полы куртки. Мягкий шарик чуть пошевелился и ободряюще ткнулся носом мне в шею. Я надсадно закашлялась и снова, уже в сотый раз, поднялась на ноги, упорно продолжив путь в никуда и уже не чувствуя, как стягивают обветренную кожу лица льдинки слез.

Вьюга взвыла сильнее, швыряя снегом в глаза, забивая рот и пытаясь прокрасться под куртку. Чтобы там, в глубине, найти и заморозить еще одну еле теплящуюся жизнь. Я только крепче сжала зубы. Осталось идти недалеко… минут тридцать. Потом я упаду.

 

Сильный рывок за шкирку, как котенка, вырывает из такого мягкого и теплого сугроба. Чьи-то руки больно хлещут по щекам, а затем острым лезвием разжимают стиснутые до ломоты зубы, пытаясь влить в рот что-то теплое и противное. Мычу и старательно уворачиваюсь, пытаясь выплюнуть гадость и снова заснуть. Но мне не дают, и до желудка все-таки доходит небольшая часть этой бурды. Внутренности мгновенно взрываются пламенем, и я уже ору от дикой, невыносимой боли, снова начиная чувствовать сначала тело, затем плечи. Потом кисти, ступни… Но они так пылают, так невыносимо жгутся, что лучше я их не чувствовала бы вовсе. Бо-ольно!!

 

Сажусь на снег, тряся головой и разлепляя скованные льдинками глаза. Щурюсь, пытаясь хотя бы не скулить и начиная понимать, где я и кто я. Правда… пока с трудом. Сон все еще ждет меня в свои вечные объятия, но не вполне унявшаяся боль мгновенно разогретых мышц пульсирующими волнами активно мешает заснуть.

 

Он склоняется надо мной: черные волосы, такие же по цвету глаза, без наличия белков. И шрам, рваный косой шрам, пересекающий всю правую половину лица, – старая рана, чудом не изувечившая глаз. Щурюсь, моргая от яркого света солнца, искрящегося в тысячах белых снежинок, и медленно растягиваю все еще непослушные губы в улыбке.

Как это ни странно, но мы его нашли.

Из-за воротника высовывается сонная пушистая мордочка белого летучего мыша Оськи. удивленно разглядывает Оську, пытаясь понять, кто это такой.

– Ты лорд Печальных земель?

Взгляд из любопытного мгновенно становится острым и настороженным, буквально впиваясь в глаза, проникая в разум. Я облегченно вздыхаю. Ошибки нет. Как я ни сомневалась, но меня послали в нужное место и время. Что ж, теперь можно и отдохнуть.

И сознание, обрадованное полученным разрешением, немедленно вырубает свет.

 

Треск поленьев в очаге, приятный запах булькающей похлебки и тепло, прошедшееся отражением пламени по векам… Как хорошо. Медленно открываю глаза и с любопытством оглядываюсь. Небольшая хижина: деревянные стены, потолок и даже пол! Много шкур везде: на полу, вдоль стен, одна даже распята на двери и теперь поблескивает синими искрами. Я же лежу на высокой и очень теплой печи, закутанная с головы до ног в шкуры и тряпки. Под головой довольно большая, набитая пухом подушка, а в ногах остывает обернутый в тряпки кирпич.

Приподняв встрепанную голову и отбросив назад безнадежно запутавшиеся волосы, с интересом высовываю нос наружу и оглядываюсь по сторонам. У огромного, сделанного из дерева стола на не менее внушительной лавке сидит Он, а на самом столе, обнимая обеими лапами краюху хлеба, сидит мыш и сосредоточенно ее поедает. Неподалеку стоит еще одна кровать, разобранная. Видимо, на ней Он и спал, а в углу громоздятся шкафы рядом с еще одной небольшой дверью, занавешенной довольно-таки застиранными, но тем не менее чистыми занавесками.

Он поднял голову и с интересом уставился на меня. Я вздрогнула, но глаз не отвела, дав ему вдосталь насладиться расплавленным золотом своих радужек, пересеченных обычными кругляшками человеческих зрачков. Мне перед отправкой умудрились сделать даже белки, заключив золото глаз в небольшие, по моему мнению, золотые ободочки вокруг зрачков. Ширину их я регулировала сама, и потом Васька полдня истериковал, что у меня глаза раза в полтора больше самых крупных человеческих. И это как минимум! Гм… глаза я уменьшить себе не дала, заявив, что и так пожертвовала нимбом, а потому пущай кто хочет, тот и удивляется! Меня чуть не убили, грозя срывом миссии и неделей без полетов, но я всех уговорила, помирила и все-таки смогла пробиться…

– Кто ты?

Я легко и плавно сползла на пол. Слишком плавно, чуть не воспарила над ним, как привыкла. Та-ак… ходить, оказывается, тоже придется учиться. Тем более что теперь у меня есть вес, с коим я старательно и поковыляла к столу, делая вид тяжелобольного голодного человека.

– Кто ты?

Оська изо всех сил вцепился в хлеб, даже и не собираясь делиться, но я была сильней, так как больше, и в итоге мне досталась аж треть его запасов. Возмущенный писк и след от зубов на пальце я перенесла стоически.

– Ты глухая?

Ам. Мням… гм?!!

С трудом проглотив отвоеванное и запив водой из стоящего неподалеку кувшина, я все же ответила:

– Меня зовут Лирлин, для друзей – просто Ирлин. И я искала тебя.

На этом мой запас красноречия иссяк, и я предприняла еще одну отчаянную попытку воззвать к совести мыша. Мыш упорно жадничал и жутко ругался, наотрез отказываясь делиться. Я попыталась выдрать хлеб силой, но в итоге мне прокусили еще два пальца и, пока я на них дула, булка упрыгала под стол, а оттуда срочно перебазировалась в ближайший угол. Там Оська обосновался около какой-то норки в стене и, устроившись поудобнее, продолжил трапезу. Правда, вскоре на запах хлеба из норы высунулась обалделая мышь и даже попыталась утянуть нежданный подарок к себе в норку, но получила по носу, была покусана за ухо и срочно скрылась с места происшествия, попискивая от боли.

Мы с лордом, все это время наблюдавшие за Оськой, все-таки опомнились, а лорд даже сходил и принес-таки из очага уже готовый наваристый суп, который немедленно был разлит по трем тарелкам. Оська, учуяв суп, тут же сорвался с места и немедленно взлетел на стол, громко требуя свою порцию, а в это время за его спиной из норки высунулась тонкая серая лапка, пошарила вокруг, нащупала огрызок горбушки и… мгновенно утянула его к себе в нору. Я решила Оську не расстраивать, тем более что рот был занят поистине волшебным блюдом (это после трех дней вынужденной голодовки).

Закончив, я с трудом сдержалась, чтобы не вылизать тарелку. Мыш валялся неподалеку, сыто поглаживая себя по животику.

– Итак, теперь, когда ты сыта, может, расскажешь мне, что значит твоя недавняя таинственная фраза? Откуда ты меня знаешь?

Мне почему-то очень хотелось спать, даже глаза слипались. Но, взглянув на лорда, я поняла, что временно сон откладывается. А вот на сколько – зависит только от меня. Что ж, придется объяснять.

– Гм, ну… как бы тебе объяснить?

Лорд невозмутимо ждал.

– Да, кстати, а имя у тебя есть? А то как-то неудобно: я представилась, а ты – нет.

– Можешь звать меня Дик.

– Дурацкое имя, – подал голос Оська и сыто рыгнул.

Я старательно не обращала на него внимания, улыбаясь во весь рот. Дик ждал.

– А, гм, хм… Ну короче…

Я тяжело задумалась, пытаясь сообразить, как бы покорректнее сообщить, кто мы и откуда свалились на его голову.

– Короче, – внезапно сел мыш, – вот она – ангел, а я – Ося. И ее задача – охранять тебя от нижнего мира. А моя – охранять и направлять ее в этом мире.

По лицу лорда я поняла, что он и впрямь все понял и я теперь прочно записана в ряды как минимум сумасшедших, как максимум – идиоток.

– Ты тоже считаешь себя ангелом? – Его правая бровь выразительно выгнулась дугой.

Я старательно чертила пальчиком узоры на столешнице, совершенно не представляя себе, что надо говорить в таких случаях.

– Ну ладно, сейчас все ложимся спать, утро вечера мудренее, а завтра решу, что мне с вами делать.

– Как хочешь, – пожал плечами Оська и взлетел мне на плечо, задумчиво дергая за спутанную прядь золотистых волос. – Только все уже давно решено за тебя: ты от нас теперь так просто не отделаешься, и не надейся.

Но Дик не обратил никакого внимания на последние слова Оськи. А зря.

Забравшись на печку, я с восторгом закуталась в одеяло и еще две шкуры, чувствуя тепло, исходящее от горячих кирпичей. Оська возился с моими волосами, старательно их то ли распутывая, то ли еще больше запутывая. Ну и ладно, какая разница в конце-то концов. Спать, спать, спать. Завтра мне понадобятся силы. А треск поленьев так убаюкивает, особенно на фоне завывающего в трубе холодного, зимнего ветра.

 

Утро нового дня встретило меня сопением Оськи и светом, падающим из окна. Окно было довольно большим, и краешек солнца теперь упорно согревал мой нос, щекоча ресницы. Я сонно потянулась и, зевнув, села. Оська ворча закрылся одеялом с головой, устраиваясь поудобнее на освободившейся полностью подушке.

Спрыгнув на пол, я почувствовала обжигающий холод половиц, так что пришлось срочно искать тапки или хотя бы носки. Нашла валенки, валявшиеся до этого под кроватью и по виду чересчур большие для моих маленьких ножек. И все же я радостно их надела, а заодно и замоталась в покрывало, стянутое с постели, с любопытством при этом оглядываясь по сторонам и ища Дика. Но тут со скрипом распахнулась входная дверь, впуская в натопленную комнату морозный пар, и на пороге появился Дик собственной персоной с тяжелой охапкой дров в руках.

– А, ты уже встала?

Я радостно ему улыбнулась. На печке из-под одеяла появилась встрепанная голова мыша.

– Хорошо, сейчас поедим и ты мне по-быстрому объяснишь, где живешь. Я провожу тебя до дома, а дальше каждый пойдет своей дорогой.

Я закусила нижнюю губу, не представляя, как ему еще раз все объяснить. Одно ясно: если я опять начну вещать про ангелов и облака, меня, как ненормальную, выслушают, а потом все равно доведут до ближайшей деревеньки, где и сдадут с рук на руки старосте.

Оська взмахнул крыльями и перелетел ко мне на колени, поблескивая черными глазками. Я осторожно погладила его по ушастой голове, с улыбкой глядя, как он щурится от удовольствия.

– Ну вот. Обед готов. – На столе уже расположились круглая и свежая головка сыра, хлеб, пара луковиц и мешочек с солью.

– А откуда здесь свежий сыр? – удивилась я, подсаживаясь к столу.

– Из деревни. Она тут неподалеку, этот дом просто стоит на окраине.

Я нахмурилась. Интересно, и зачем надо было меня выбрасывать на землю так далеко, если деревня совсем рядом с домом?

Оська такими вещами не интересовался, уже вовсю поглощая отломанный кусок сыра и не обращая никакого внимания на лук. Я возмутилась и решительно полезла с ножом, чтобы разрезать ценный продукт. Оська спросонья решил, что я его вознамерилась зарезать, подавился и довольно долго кашлял, вися вверх ногами на люстре и не даваясь в руки. Объяснять, что я просто хотела разрезать сыр, пришлось долго.

 

Деревня и впрямь расположилась совсем неподалеку. Небольшие приземистые дома были по самую крышу занесены снегом, и от дверей некоторых из них мужики хмуро расчищали дорожки, искоса поглядывая на нас. Я шла чуть позади Дика в найденных недавно валенках, надетых прямо на мои легкие сапожки, и кутаясь в огромный теплый тулуп, явно недавно отпраздновавший столетний юбилей. Оська сидел у меня за пазухой, выставив на мороз только голову с большими мягкими ушками, похожими на лопухи. Он постоянно теребил нос лапкой и старательно его грел, но любопытство не давало нырнуть обратно в тепло и уют.

– Эй, не подскажете, где у вас дом старосты? – Дик обратился к ближайшему работяге, стоящему неподалеку и живописно опирающемуся на лопату.

Нас окинули ленивым и довольно-таки пренебрежительным взглядом, но все-таки ответили:

– А вона, тама, третий дом налево. А чего такое? На хрена вам Федот?

– Да вот, девушку вчера неподалеку откопал, чуть насмерть не замерзла, думал, может, ваша?

Мужик принял значительный вид и решительно бросил явно опостылевший инструмент, важно зашагав в мою сторону. Мы с Оськой подозрительно за ним наблюдали.

Минут пять меня осматривали со всех сторон, а потом из дома выбежала румяная женщина, увидела, чем занимается ее муж, и с криком: «Ах ты, козел, опять заместо работы на баб смотришь!» – отвесила ему увесистую оплеуху мокрой, предположительно половой тряпкой. Мужик возмущенно завопил и, тыча пальцем в Дика, принялся объяснять, что он занят важным делом. Баба продолжала орать, не вникая в суть. А мы с Оськой уже медленно пятились назад, дурея от количества новых впечатлений. Но тут лорд не выдержал и так гаркнул на обоих, что мгновенно наступила полная тишина, а я от испуга чуть не рухнула в снег.

– Повторяю в последний раз, эта девушка из вашей деревни?

На меня неуверенно посмотрели.

– Нет, – после секундной паузы все-таки выдала женщина, – не нашенская она. Да ты и сам посмотри, охотник. Глазищи во! Волосы пылают, да и бледная она чересчур… Нет, ты как хошь, а только не человек энто. Может, эльфа, а может, и еще чье отродье, а только не нашенская она.

На этой убийственной ноте она развернулась, еще раз треснула мужа по башке, в целях профилактики, и уволокла его пить чай, пока горячий. Мы остались стоять снаружи. Дик с удивлением меня разглядывал при свете дня, а я упорно размышляла: все ли люди такие шумные и грубые или это только здесь и только утром.

– Ну и что мне с тобой делать?

Я перевела взгляд на Дика.

– И впрямь глаза чересчур большие. И красивые.

Я смущенно покраснела.

– Если оставлю тебя в деревне, то приют-то тебе дадут, а вот житья не будет. Может, сама скажешь, откуда пришла? Не с неба же ты, в самом деле, упала.

Я растерянно молчала, не зная, что сказать. Зато мыш знал, но я вовремя успела закрыть ему рот (иногда он бывает уж слишком не сдержан, особенно тогда, когда ему категорически отказываются верить).

 

Через полчаса я сидела на скамейке в доме старосты и прислушивалась к голосам, доносящимся из соседней комнаты. Дик явно решил от меня избавиться, несмотря ни на что, и оставлял хозяину дома довольно значительную сумму на мое дальнейшее содержание хотя бы до весны. Напротив меня сидел на ковре большой черный кот и заинтересованно смотрел на сидевшего у меня на коленях Оську. Оська кота прицельно игнорировал, но глаз с него не сводил, на всякий, так сказать, случай.

Вскоре хлопнула входная дверь, и я поняла, что Дик ушел не попрощавшись, зато в дверях появился толстый лысый тип и, довольно улыбаясь, начал разглядывать меня с ног до головы.

– Ну что, девка, теперь ты живешь у меня! До весны – точно, а посему делать будешь все то, что я тебе говорю. А теперь – марш на кухню да приготовь чего-нибудь, потом вместе и отведаем. – И он довольно неуклюже потрепал меня своей жирной рукой по щеке.

– Вы ошибаетесь, – радостно улыбнулась я ему, – я ухожу с Диком. – И не успел он ничего сказать, как моя фигурка просто растворилась в воздухе, оставив на лавке возмущенно пискнувшего мыша.

Пока староста, открыв рот, смотрел на пустое место, шаря по нему руками и обалдело хлопая глазами, кот с воинственным криком ринулся на Оську. Мыш взвизгнул и рванул вверх, вцепился в рубаху человека и повис на воротнике. Кот в азарте рванул следом, старательно выпуская когти.

Остановившись на улице, сразу за невысокой оградкой, я услышала грохот посуды, вой и ругань старосты, после чего в окно вылетел утюг, а следом сквозь дыру в стекле выпорхнул жутко довольный Оська. Заметив меня, он радостно приземлился на плечо и, пока я пробиралась сквозь сугробы к вытоптанной в снегу дорожке, с гордостью принялся рассказывать о своей героической победе. А вслед нам грустно смотрел сидящий на подоконнике кот, провожая взглядом такую вкусную с виду мышь.

Дика я нагнала не скоро. Ходить по сугробам очень трудно, и я устала, запыхалась и уже хотела плюнуть на маскировку и распахнуть крылья, как вдруг увидела его фигуру, шагающую впереди. Радостно вскрикнув, я тут же телепортировалась рядом с ним. Мыш догнал позже, высказав мне все, что он думает о моем способе перемещений. Дик же просто ошарашенно глядел то на меня, то на цепочку только своих следов позади.

– Ты как здесь очутилась?

– Я же говорила, мы теперь неразлучны, по крайней мере пока ты будешь нуждаться в моей защите.

Мыш старательно пролезал в ворот рубахи, громко возмущаясь тем, что тут так мало места.

Я покраснела до кончиков ушей, но Дику сейчас явно было не до мыша. Он был в бешенстве.

– Откуда ты взялась на мою голову? Почему не осталась в деревне и как ты здесь оказалась?!

– Ты не переживай, – заволновалась я, – просто я должна быть всегда с тобой рядом. Но если мой вид тебе неприятен, то я могу сделать вот так.

Миг – и вот уже на снегу остались только мои следы, сама же я просто исчезла.

Дик протянул вперед руку и тут же ее отдернул: на пальце появились две небольшие ранки – мыш не любил, когда меня щупали просто так.

– Так, ладно, проявляйся обратно, немедленно.

Я послушно снова стала видимой, с любопытством глядя на него.

– Скажи, мне от тебя теперь совсем никак не избавиться?

Я помотала головой, отчего с макушки слетела голубая шапочка, а серебристое золото легких волос искрящимся водопадом рассыпалось по плечам.

– В одном тот мужик был определенно прав: ты слишком хороша, чтобы быть человеком. Ладно, пошли, но только предупреждаю: в будущем будешь слушаться только меня, и беспрекословно.

И он размашисто зашагал вперед, оставляя на снегу глубокие отпечатки ног. Я тут же пристроилась следом, стараясь попадать в его следы, для чего приходилось каждый раз подпрыгивать.

– Ты поняла? – Он обернулся.

Я кивнула, стараясь не промазать при следующем шаге. Дик только усмехнулся.

– Ты хоть знаешь, чем я занимаюсь?

– Конечно, – удивилась я, – ты выполняешь заказы на нечисть, убиваешь только мертвых и никогда живых. Путешествуешь между мирами, но у тебя есть свой дом в межмирье, куда ты изредка возвращаешься. Друзей у тебя нет, работаешь всегда один.

Он удивленно покосился на меня.

– Что ж, все верно, ты достаточно хорошо изучила меня. Может, теперь и о себе расскажешь?

– Конечно! Я – Лирлин, ангел, ты – мое первое задание. Вскоре тебя попытаются или убить, или перевербовать наши враги, а я должна тебя защитить хотя бы в течение следующего месяца. Потом тебе назначат более сильного ангела-хранителя, не чета мне, и я исчезну из твоей жизни навсегда.

– Гм, то есть ты – мой ангел-хранитель?

– Нет, – качнула я головой, – я только учусь на него. И если честно, учиться мне еще очень и очень долго, поэтому-то мне и дали в помощь Оську. – Из-за воротника тут же высунулась любопытная мордочка. – Ты не смотри, что он маленький, он много чего умеет.

Оська тут же надулся, бросая на Дика горделивые взгляды.

– Ну хорошо, а почему мне сразу не могли дать толкового хранителя, а выделили тебя?

Я снова покраснела. Так, с этим надо что-то делать.

– Понимаешь, я сама попросила. Это мой выпускной экзамен. И если я его сдам, то…

– То она не вылетит из школы, – радостно закончил мыш.

На моих щеках можно было яичницу жарить.

Дик скептически на меня посмотрел.

– Ладно. Если ты и сумасшедшая, то вроде бы не буйная. А месяц я тебя, так уж и быть, вытерплю как-нибудь. Ты хоть знаешь, куда мы идем?

Я отрицательно мотнула головой.

– Тогда слушай и запоминай. В лесу у лесника я оставил лошадь. Вроде бы у него есть и еще одна – как раз для тебя сойдет. Потом выедем на главную дорогу и доскачем до Аскольда. Там меня уже ждет наниматель: Понятно?

Я кивнула, жутко счастливая, что прогонять меня больше не будут и первая часть плана мною, хоть и коряво, но все-таки выполнена. А там, глядишь, и все остальное будет не так уж сложно. Ведь в месяце всего лишь тридцать дней. Как-нибудь справлюсь.

Шли мы довольно долго. Мороз слегка пощипывал нос, холодил щеки и упрямо забирался под куртку, где сидел мыш. Мыш высказал по этому поводу кучу предложений, вроде использования заклинания вечного тепла или горящего золота. В крайнем случае – создать лето в радиусе полукилометра, а то очень уж холодно. Но я только качала головой, раз за разом сообщая, что до такого уровня меня еще не доучили.

– Чему тебя там вообще научили? – надулся Оська, ежась и выглядывая из-за ворота куртки.

Я закатила глаза вспоминая. Лорд размашисто шагал впереди, его широкая темная спина мелькала между деревьев.

– Ну я могу развести костер, если есть дрова…

– Гениально! – не дослушал мыш. – Я тут должен помирать от холода, а она еще и дрова требует! Где я тебе их найду?

– Ну не знаю, – смутилась я, оглядываясь по сторонам.

– А вон, кажется, есть что-то похожее.

Свернув вбок и прекратив прыгать по глубоким следам Дика, я тут же по пояс провалилась в сугроб, но упрямо пошла дальше. Между деревьев проступал смутный силуэт то ли поваленного дерева, то ли просто коряги, а в ухо нудил голос замерзшего мыша, грозившего околеть и бросить меня на произвол судьбы. Бедненький, он же всю жизнь провел на небесах, а потому совершенно не привык к холоду, вылетая на задания только в теплые миры и времена.

– Вот! – радостно возвестила я, тыкая пальцем в корягу.

Мыш отвлекся от стенаний и с удивлением на нее уставился.

– Что «вот»?

– Сейчас я тебя согрею, – вдохновилась я, подпрыгивая на месте и постоянно забывая, что крылья временно скрыты.

– Да? Ну давай грей…

Я кивнула и быстрым, слегка неуверенным движением нарисовала в воздухе кривоватую руну света, вспыхнувшую над корягой и рассыпавшуюся быстро затухающими искрами на промерзшее дерево. Мы с мышом, затаив дыхание, ждали.

Миг ничего не происходило, а потом на корягу запрыгнул появившийся откуда-то сзади Дик и громко поинтересовался, какого хрена я тут делаю.

Пока я пыталась вспомнить, что такое хрен, коряга мягко засветилась слегка голубоватым светом, а потом с жутким треском взорвалась столбом ревущего пламени.

Тяжелой волной горячего воздуха меня отшвырнуло назад. Дику повезло меньше, он в это время как раз стоял на коряге, а потому, дымящийся и очень черный, теперь валялся неподалеку, упорно пытаясь встать и выдавая такие слова, что я заподозрила лорда в знании чужого, непонятного мне языка.

Ахнув, я, не обращая внимания на вопли слегка погоревшего мыша, рванулась к Дику, предлагая помощь. Меня куда-то послали и попытались ударить. Мыш ощетинился и что-то глухо вякнул, лорда подняло и с треском впечатало в дерево неподалеку.

– Ой, – сказала я.

Лорд вздрогнул и медленно поднял руки, чертя знак отрицания, после чего молча рухнул в снег, замерев на его фоне темным пятном.

– Оська! – горестно вскрикнула я. – Ну зачем?!

– Он пытался колдовать против тебя, – возмутился мыш, осторожно щупая обожженный нос.

Я только вздохнула и медленно подошла к лорду, присев рядом на корточки. Он не подавал признаков жизни, но вроде бы еще дышал. Я осторожно дотронулась до него, а потом положила узкую холодную ладошку на лоб, пытаясь излечить и помочь, уже. привычно чувствуя, как сквозь тело проходят волны чужой боли и уходят в землю. Мыш вылез на плечо и что-то возмущенно бормотал. Ему никогда не нравилось, когда я использовала силу себе во вред, а сейчас я именно этим и занималась.

На лбу выступили мелкие бисеринки пота, холод, осторожно пройдясь по коже, вполз глубже, исследуя сосуды, замораживая кровь. Внутренний голос нашептывал, сколько еще времени мне можно колдовать, после чего наступит остановка сердца, но тут его глаза распахнулись и он посмотрел на меня. Я вздрогнула и отдернула руку, покачнулась от слабости и плюхнулась в снег. Он оперся руками о землю и с трудом сел, встряхнулся, сбрасывая черные капли воды, и уже более уверенно встал на ноги.

– Что это было?

На меня смотрели требовательно и даже зло. Мыш зашипел, распушив шерсть, и теперь очень похожий на меховой шарик с крыльями.

– Я хотела согреться.

Прищур черных глаз, резкий разворот – и вот он уж вновь удаляется, бросив меня на произвол судьбы. Я поняла, что если не смогу встать, то так и замерзну здесь с мышом, а он и не подумает вернуться. Что ж, хорошо хоть убить не пытался.

– Вставай, – заволновался Оська, прыгая и кусая за ухо. Боль отогнала сон и вернула ясность голове. – Вставай! А то замерзнешь и провалишь первое задание, но это еще не самое страшное!

– Что же самое страшное? – Я уже с трудом вставала, цепляясь руками за кору дерева и пытаясь контролировать постоянно разъезжающиеся ноги.

– Могу замерзнуть я, – хмуро просветили меня. И мыш снова полез за пазуху.

 

Догнать лорда я так и не смогла, но, к счастью, снег не забыл его следы, и они вели меня за собой, указывая верное направление. Пришлось прыгать, а то самой разгребать снег уже не было сил. Мыш, кажется, уснул, зато я довольно быстро согрелась от прыжков и смотрела на мир веселей, радуясь тысячам искр, отраженных в рассыпанных под ногами бриллиантах, и щурясь от яркого света лучей. Деревья застыли снежными великанами, укрытые тяжелыми покрывалами снега, изредка я видела пробегающего мимо зайца, а пару раз даже пообщалась с лисой, просто выбежавшей мне навстречу и радостно затявкавшей на своем лисьем языке. Пришлось остановиться и выслушать плутовку, а потом еще и поделиться припасами, так как охота у нее нынче не задалась. Но тут вылез мыш, увидел, что я делаю с колбасой, и с громким боевым писком напал на бедняжку, вопя, что его обокрали. Бедная лиса, сжимая в зубах колбасу, тут же скрылась за деревьями, а я выслушала целую лекцию о том, как не надо обращаться с продуктами.

– Если тебе нужно кого-то пожалеть и накормить, то для этого есть я! – верещал надутый пушистик, прыгая по голове и грозно зыркая по сторонам. Я только улыбалась, сосредоточившись на том, чтобы передвигать быстро наливающиеся свинцом ноги.

Как же это трудно – ходить, спина буквально ныла от желания полетать, да и живот свело почему-то. Не сразу я сообразила, что просто хочу есть, а когда поняла, то достала из мешка еще пару колбасок и, сунув одну в зубы разглагольствующему мышу, впилась в другую, чувствуя, как тут же по телу прошлась волна удовольствия, а нытье в животе превратилось в тихое ожидание праздника.

Гм, в том, чтоб быть человеком, есть и положительные качества, пришла жизнерадостная мысль.

И тут же нога обо что-то споткнулась, и я рухнула в сугроб, подняв вихри взметнувшегося снега, немедленно заполнившего нос и рот и холодной ватой набившегося под воротник и куртку.

Но этих плюсов не так уж и много.

Мыш уже сидел на ветке соседнего дерева, с интересом за мной наблюдая и жуя колбасу.

– Ну ты встаешь?

Я кивнула и поудобнее села, принявшись пальцами выковыривать снег из голенищ сапог.

– Давай вставай, я уже вижу домик лесника, и, судя по тем двум лошадям, что привязаны неподалеку, Дик все еще там.

Я тут же поднялась и заозиралась по сторонам, пытаясь взглядом найти то, о чем говорил мыш. Темное покосившееся строение, по недоразумению названное домом и чуть ли не погребенное под высоким сугробом снега на крыше, и впрямь виднелось неподалеку. Радостно вскрикнув, я тут же телепортировалась внутрь.

 

Посреди невысокой грязной комнатенки за огромным дубовым столом сидели двое мужчин и торговались. Один из них – сильно обгоревший высокий человек, с черными, как смоль, волосами и глазами под стать, нахмурившись, пытался сбить цену второго – дородного пузатого весельчака, с хитро поблескивающими глазками и обликом самого настоящего лешего. И вот в самой середине переговоров прямо па столе вспыхнул воздух и перед их удивленными лицами появилась изящная встрепанная фигурка невысокой девушки, с огромными золотыми глазами и радостной улыбкой на удивительно красивом, нет, даже скорее одухотворенном, лице, будто никогда не знавшем ни боли, ни горя.

– Кто ты? – ахнул леший, оглаживая тяжелую зеленую бороду и с интересом рассматривая странную гостью.

Лицо же второго спорщика приняло такое выражение, как будто его заставили целиком разжевать зеленый лимон.

– Меня зовут Лирлин, – весело сообщила она и ткнула тонким пальчиком с золотистым ноготком в сторону обгоревшего человека. – Я его хранитель.

Леший хмыкнул, но тут дзинькнуло разбитое окно (между прочим, единственное!), и в комнату влетел встрепанный летучий мыш с белой шерстью и черной мордочкой. Приглядевшись, леший понял, что тот тоже где-то сильно обгорел. Странная компания интересовала его все больше и больше.

 

– Ирлин! – пискнул мыш, возмущенно разглядывая меня и хлопая в воздухе кожистыми крыльями. – Ты опять меня бросила! Кошмар! А если бы меня съели?

Мне стало стыдно, а мыш перевел взгляд на кислую физиономию Дика.

– А ты чего вылупился? Я тебе уже говорил, что хрен ты от нас отделаешься. Вот и нечего комплексовать, что не смог бросить в лесу слабую девчонку… которую после того, как она передала тебе почти всю свою силу на излечение от ожогов – ошарашенный взгляд в мою сторону и мои ярко пылающие щеки, – ты закопал в сугробе, а потом еще и быстро упрыгал к леснику, явно мечтая о нашей скорой и жуткой смерти!

Мы с лешим впечатленно молчали, на парня уже смотрели не столько сочувствующе, сколько возмущенно. Я попыталась поймать мыша, но тот уже вошел в раж.

– А вот фиг тебе! Мы даже из могилы восстанем, припремся к тебе и нагло будем ржать в твою удивленную морду! А я еще и плюну в глаз!

На этой патетической ноте я все-таки поймала Оську и даже сунула его себе за пазуху, виновато всем улыбаясь. У Дика на лице было такое непередаваемое выражение… Хм, надо будет поговорить с Оськой о его манерах, а то как-то неудобно перед лешим.

– Кхм, так ты, парень, бросил эту девушку в лесу погибать?

Дик хмуро посмотрел на лешего, даже и не думая извиняться.

– Кхм, ну что ж, тогда и я могу кое-чем подсобить да образумить молодежь. Чтобы впредь думал перед тем, как что плохое замыслить.

И он что-то проскрипел. Я не очень поняла что, как раз занятая тем, чтоб слезть со стола, но Дик вдруг как-то потемнел и вскинул руки в жесте отрицания. И черно-серебристый комок слизи врезался в прозрачную полусферу, накрывшую… и меня.

Комок сполз по ней и шмякнулся на деревянные доски пола. Леший нахмурился, шевеля кустистыми бровями. Я подошла ближе, пытаясь понять, что это за пакость. Магический комок подрагивал, словно пытаясь понять, что, собственно, произошло и куда ему теперь ползти.

– Так ты еще и маг. Хм, ладно.

И… леший пропал. Я удивленно оглядывалась по сторонам, стараясь сообразить, куда же исчез хозяин. Дик же встал и молча направился к двери.

– Эй ты, куда?

Он даже не обернулся в мою сторону. Я побежала следом, но тут остатки сил покинули меня, я зашаталась, удивляясь мелькающим перед глазами звездочкам, и начала куда-то падать. По-моему, у людей это называется обмороком.

 

Холодная тряпка на моем лице привела в чувство не хуже трубы Васьки, вечно будившего меня по утрам именно таким зверским образом, а потом еще и радостно удиравшего от меня, швыряющуюся во вредителя золотистыми молниями и белыми искрами, что вызывали сильную чесотку.

– Ну ты как? Жива? – Голос лешего я опознала с трудом.

– Так, дайте мне, я лучше разбираюсь! – По шее протопали когтистые лапки, правый глаз кольнуло, и кто-то поднял веко, открывая мне удивительный мир, полный света, тепла, и с Оськиной физиономией в центре.

– Ты жива? – строго спросила физиономия.

Сильно хотелось спать.

– Жива, – задумчиво подтвердил леший. – Что ж это с ней? Неужто такая слабенькая?

– Да нет, – отмахнулся мыш и оставил мой глаз в покое. – Просто вчера она чуть не умерла, рискуя замерзнуть в снегу, да еще пришлось и этого оболтуса лечить – вот Ирлин и не рассчитала чуть-чуть.

– Теперь-то вы уж его вряд ли нагоните.

Я вспомнила про задание и то, почему я здесь лежу. Из груди вырвался глухой стон, и я тут же села, упираясь руками в скамью и пытаясь остановить хоровод звездочек перед глазами. Мокрая тряпка шлепнулась со лба на колени, придавив мыша. Возмущенный писк и мой напряженный вопрос слились воедино.

– Где он? – Я с трудом сфокусировала взгляд на лешем, сидевшем напротив и потягивающем из березовой кружки ароматный чай.

– Уехал.

– Давно?

– Да вот уже с полчаса как.

Я вскочила, но ноги подломились, так что пришлось рухнуть обратно. Мыш, вцепившись в рубашку, так на ней и повис, возмущенно разглядывая мое лицо снизу.

– Да куда ж ты так спешишь? А как же чаю попить липового, с медом? Щас я заварю.

– Не надо, дедушка, – мотнула я головой, о чем тут же сильно пожалела, и вовсе потеряв картинку окружающего. Мне в руку сунули мокрую тряпку, которую я немедленно приложила ко лбу. Вроде бы помогло.

В другую руку мне сунули чашку горячего чая, которую я с благодарностью приняла. Отхлебнув душистый напиток, я обожгла себе язык с нёбом, булькнула и судорожно закашлялась. Мыш с воплем упрыгал у меня с колен, вопя, что его ошпарили, я смаргивала с ресниц непрошеные слезы, пытаясь отдышаться и пережить всю гамму таких новых и болезненных впечатлений.

– Да откуда ты такая? – размышлял меж тем леший, задумчиво меня рассматривая. – Выглядишь непонятно, ходишь, будто летаешь…

– Ага, – буркнул мыш, вылизывая шерстку, – летает, только вот все носом, носом.

Хмыканье и веселые огоньки в глазах старика, лишь снаружи выглядевшего молодым.

– Дядюшка леший, – взмолилась я, – дайте мне, пожалуйста, лошадь. Мне очень надо догнать Дика.

– Да зачем он тебе? Бросил ведь, да не просто, а помирать от холода в лесу.

– Он бы вернулся, – жарко возразила я, нащупывая ногой сапог. – Обязательно бы вернулся. А мне надо к нему, а то вдруг пропадет, а я не смогу защитить.

Леший тяжело вздохнул, даже и не пытаясь вникнуть в смысл моих причитаний.

– Ну что ж, ладно, помогу я тебе, коль так надо.

– Очень, – закивала я, с надеждой глядя на него.

– Бери, чаво уж там, вторую лошадку, по следам она ходить давно приучена, да и сама потом дорогу обратно найдет. Мне же она пока без надобности.

Я засияла счастливой улыбкой и бросилась на шею лесному хозяину, звонко чмокнув его в колючую щеку.

– Ладно уж, – засмущался старик, но по глазам видела – был доволен.

– А теперича садись и ешь нормально, пока я тебе кой-какие шкуры подыщу, а то так и будешь мерзнуть. Куда ж это годится? И пока все не съешь, даже и не думай, не выпущу!

Мы с Оськой не возражали. Оська сидел около тарелки и пробовал все и сразу. На столе была простая, но сытная еда – вроде картошки, лука, огурцов… да орешки в небольшом блюдце. Неподалеку яхонтом блестели медовые соты, непонятно как добытые посреди зимы. Сладко!..

 

Через час я уже сидела верхом на красивой белой лошади, с умными карими глазами, спрятанными в ворохе пушистых длиннющих ресниц. Перед поездкой я, по-моему, перекормила ее яблоками, но она не возражала, схрумкав угощение и позволив после этого довольно неуклюже забраться себе на спину. Мыш спал за пазухой, а на мне красовались короткая мягкая шубка и теплые штанишки, заправленные в странные белые сапожки, которые леший назвал валенками (от моей бывшей обувки они отличались, как небо от земли). Что ж, валенки так валенки, главное, что ноги совсем не мерзли и я окончательно согрелась, клюя носом под мерное перестукивание копыт странной лошадки, которая умудрялась идти по снегу, будто по твердой булыжной мостовой, ни на сантиметр не проваливаясь в рыхлый, рассыпчатый снег. За пазухой посвистывал мыш, на ветвях перекрикивались невидимые птицы, а где-то в лесу стучал хозяйственный дятел – искал личинок на пропитание. Потом я погрузилась в сон.

 

Проснулась я оттого, что лошадка остановилась и наотрез отказывалась двигаться дальше. Вздрогнув и сонно оглядевшись по сторонам, я поняла, что лес закончился и нас теперь окружает укрытое ровным покрывалом снега поле, с редкими кустами, чернеющими окрест, и далекой полоской леса, виднеющегося вдали. Тяжелые белые кроны нависали за нашими спинами, будто пытаясь нас удержать, а морозец тут же прихватил щеки, замораживая и без того заледеневшие пальчики. Жарко подув на руки, я огляделась, привстав на стременах, и увидела, что следы сворачивают в сторону видневшейся невдалеке деревеньки, огороженной высоким частоколом. Мыш сонно зашебуршился на груди и тоже высунул нос.

– Почему стоим? Чего случилось?

– Не знаю. – Легкое пожатие плечами и попытка тронуть ногами бока лошади, намекая на то, что нам пора идти дальше. Но та даже не отреагировала, косясь на оставшуюся позади чащу леса.

– Мне кажется, дальше нам придется идти пешком, – виновато улыбнулась я, спрыгивая с лошадки и по пояс окунаясь в рыхлый снег.

Мыш чихнул и угрюмо пронаблюдал за тем, как лошадка поворачивается и растворяется среди деревьев леса, в котором родилась.

– Ну вот еще, давай телепортироваться.

– Но ты же не любишь, тебе же придется догонять меня на крыльях.

– А ты не просто телепортируйся, а и меня прихвати! – сварливо посоветовал он.

И, пока я, разгребая телом снег с трудом шла к деревне, Оська старательно вдалбливал в мою непутевую голову правила изменения заклинаний в зависимости от потребностей мага.

– Ну как, поняла?

Я неуверенно кивнула.

– Тогда давай колдуй! – И он покрепче вцепился в куртку всеми коготками.

Я нахмурилась и старательно представила перед глазами руну перехода, потом слегка изменила одну черточку и… активировала.

Блеск яркого снега, шепот ветра – и вот я уже куда-то падаю.

– Караул! – заорал Оська, после чего мы с грохотом проломили тонкий лед и ухнули в ледяную воду посреди какого-то каменного мешка.

Я вынырнула, уцепилась за края льда и камень склизких стен, кашляя и пытаясь не уйти под воду. Мыш, чихая и ругаясь, вынырнул неподалеку и кое-как перелез по моей руке на лед, с ужасом оглядываясь по сторонам.

– Ирлин! Почему мы оказались в колодце?!

Я всхлипнула и попыталась было подтянуться и сесть на лед, но его край подломился под руками, и я снова рухнула в воду, чуть не опрокинув туда и мыша.

– Осторожнее!! – пискнул он, вжимаясь в покрытые зеленой плесенью камни.

– Извини, – прохрипела я и тут же закашлялась. Ноги, обожженные холодом, быстро теряли чувствительность, да и держаться смерзшимися пальцами долго не смогу.

– Так, срочно вспоминай заклинание заново и телепатируй его мне!

– Вот, – с трудом вспомнила я только что сказанные слова.

Ног я уже не чувствовала вообще, очень хотелось отцепиться и перестать держаться за лед.

– Я тебе отцеплюсь! – Меня сильно укусили за палец, я кое-как собралась с мыслями.

– Так, быстро повторяй за мной!

Образ мыша расплывался перед глазами, спать хотелось все сильнее, но я послушно повторяла загадочные слова, надеясь, что после этого от меня отвяжутся. И, когда было сказано последнее слово, стены колодца померкли, а нас с Оськой подбросило и швырнуло на какой-то ковер в темной комнате, прямо у жарко растопленного камина.

Чудо все-таки случилось.

 

– Лирлин?

Я с трудом поднимаю голову и вижу сидящего на кровати неподалеку лорда. Из-под одеяла выглядывает встрепанная головка симпатичной девушки, с чересчур сильно накрашенными губами, на нем надеты одни штаны.

Явно не вовремя. Пытаюсь виновато улыбнуться, чувствуя, что сейчас, наверное, умру от холода. Еще и правый валенок где-то потеряла – видимо в колодце.

Мыш суетится неподалеку, колдуя напропалую и высушивая сначала себя, а потом и меня. От одежды тут же поднялся удушливый пар и заволок туманом все вокруг. Я закашлялась, а Дик вскочил и бросился открывать окно. Это он зря. Мыш зашипел, и окно с грохотом захлопнулось снова, чуть не оттяпав Дику пальцы. Он вздрогнул и зло взглянул на мыша. Я уже сидела у жарко натопленного камина и протягивала к огню замерзшие руки.

– Пошла вон отсюда.

Я вздрогнула и обернулась. Но вместо меня голая девица испуганной птицей метнулась к двери, сжимая в руках покрывало и свои вещи, лежавшие рядом на стуле.

Дик подошел ко мне и сел передо мной на корточки, внимательно глядя в глаза. Я не отводила взгляда, ожидая, что он сделает дальше.

– Как ты меня нашла?

– По следам.

– Эй, а курица свежая?

Мы обернулись и увидели мыша, уже сидевшего на краешке кувшина с вином и помахивающего оторванным от курицы крылышком.

– Свежая, – отмахнулся Дик и снова обернулся ко мне. Я осторожно вытянула к огню правую ногу, шевеля пальцами и морщась от того, что тысячи иголок вонзились в нежную кожу, возвращая тепло и чувствительность.

– Ты, наверное, голодная?

Я осторожно кивнула, не решаясь говорить и с интересом его разглядывая. Он нахмурился.

– Я закажу сюда еще еды, подожди здесь.

И Дик, встав, быстро вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Я могу ошибаться, но он, кажется, и ключ в замке повернул. Оська сыто рыгнул и захрустел косточкой.

– А он не дурак, боится, что мы и вниз за ним пойдем.

Глаза слипались, я осторожно встала на ноги и скинула с плеч тяжелую куртку.

– Думаешь, он так и бросит нас здесь, а сам уедет дальше?

– Нет, – качнул головой пушистик, отчего тут же потерял равновесие и… свалился в кувшин, булькнув напоследок. Я испуганно бросилась на помощь, но над краем показались знакомые коготки, и этот вредитель, громко икая, потребовал его пока не трогать, он вроде и сам выберется.

Я улыбнулась и подошла к огромной мягкой кровати, стоящей на медвежьей шкуре. Мишку было жалко, но так хотелось спать, а за окном уже сгущались сумерки короткого зимнего дня. Я и сама не заметила, как легла на постель, свернувшись комочком и накрывшись подушкой. Сон подкрался на мягких лапках и тихо мурлыкнул в ухо, приглашая на покой. Уже сквозь разноцветную пелену сновидений я услышала, как скрипнула открывающаяся дверь и в комнату, мягко ступая, вошел Дик. А спустя еще минуту меня укрыли тяжелым одеялом и оставили в покое.

 

– Итак…

Мы сидели внизу все втроем и слушали Дика. На столе стояла целая гора еды, но я выбирала только растительную пищу, не желая даже прикасаться к тому, что было приготовлено из мертвых животных.

– Давай по порядку. Кто ты и откуда? Только не врать, а иначе оставлю здесь, связанную, на втором этаже.

Мыш возмущенно запыхтел, но я успокаивающе ему кивнула.

– Меня зовут Лирлин.

Дик нахмурился.

– Это я уже знаю. Что дальше? Откуда ты, сбежала из дому?

– Я не могу ответить на твои вопросы, но через двадцать девять дней я тебя покину и больше никогда не побеспокою. Ты извини, но так надо, поверь.

Его взгляд был полон скептицизма, но я в это время усиленно хрустела огурцом и нюхала соль, пытаясь понять, для чего она, так что просто не обратила внимания.

– Что ж, ладно, вроде бы не опасна.

Я чихнула и отставила соль в сторону, вытирая нос и потянувшись за помидором.

– Но предупреждаю: ты будешь выполнять все мои команды, что я скажу, то и… ты куда?

Помидор укатился под стол, и я тут же полезла следом, коря себя за неловкость. Вынырнула нескоро, но довольная, демонстрируя пораженному Дику свой немного помятый и сильно грязный трофей.

– Вот. Он упал.

Тяжелый вздох был мне ответом. Я засмущалась и опустила овощ на стол, на всякий случай спрятав руки в карманы. Кстати, Дик раздобыл мне новую пару сапог. Не валенок, а именно сапог. Правда, они были мне сильно велики. Но Дик сказал, что на такую маленькую ножку он в этой деревне обуви найти не сможет, а потому пришлось просто намотать побольше слоев простыни, которые лорд нарезал ради меня кинжалом, показав, как именно ее приспособить под носки.

– Что ж, ладно, если ты наелась, то пошли, я хочу успеть сегодня доехать до города засветло.

Я кивнула и тут же вскочила на ноги, готовая двигаться за ним куда угодно. Но тут мой взгляд привлекло какое-то копошение в углу, и я с удивлением разглядела там двух дерущихся домовых, невидимых для простых смертных, но прекрасно видимых мною.

– Я сейчас. – Улыбнувшись, я метнулась в угол. Дик и мыш удивленно проводили меня взглядом.

– Эй, вы чего?

Домовые кусались и лягались, но были совсем маленькие, так что разнять их особого труда не составило. Правда, даже подвешенные за шкирки они продолжали браниться и пытаться достать друг друга ногами.

Я встряхнула драчунов и попыталась сурово сдвинуть брови. На них это не произвело ровным счетом никакого впечатления.

– Что случилось?

Удивленный Дик стоял рядом и смотрел на мои сжатые в кулаки руки, абсолютно пустые на взгляд непосвященного.

– Сдались тебе эти драчуны, бросай их и пошли.

Я удивленно подняла голову. Он их видит? Вот это да. На плечо мягко спланировал мыш и с интересом уставился мне на руки.

– А ну! – пискнул он, взъерошив мех и растопырив крылья. Домовята тут же присмирели, испугавшись, я же только вздохнула. Мне бы так. – Чего не поделили? Говорить быстро, нам пора ехать.

– Нам батя кольцо завещал. Заветное! А он, жадина, делиться не хочет! – смущенно начал первый.

– Мое оно, мое! – заверещал второй, дергаясь и пытаясь достать братца ногой, но я только шире развела руки, чувствуя, что начинаю уставать. Они хоть и маленькие, но уж больно тяжелые.

– А что за кольцо? – вклинился мыш, сверкая черными глазками.

– Заветное, – хором пояснили братцы.

Мы с мышом только страдальчески переглянулись.

– Поконкретнее можно? – Пушистик надулся еще больше, принимая важный и значительный вид.

Домовята струхнули и тут же затараторили, сбиваясь и перебивая друг друга. Но все же кое-что понять я успела.

Кольцо и впрямь было заветным. Тот, кому оно подарено, не сможет расстаться с ним и будет защищен от любой магии навеки вечные, да только вот и сам колдовать уже не сможет, ежели оно работать будет. Ну а в то время, когда кольцо не активизировано, колдуй сколько хочешь.

– Так зачем вам оно? – удивился Дик. – Вы ж домовые, с магией не знакомы, да и на рожон не лезете.

– Ага, – надулся тот, что слева, – кикимора обещала аж три серебрушки за него, а он жадится. А три на два не делится!

Я улыбнулась и, отпустив драчунов, потерла усталые руки.

– А за четыре серебряных монеты отдадите мне?

Мы с мышом удивленно уставились на Дика. Домовые же, долго не раздумывая, тут же согласились. Один из них побежал за колечком, а второй что-то лопотал Дику, боясь, что тот передумает. Но Дик не передумал и вручил вернувшемуся домовенку четыре серебряных монетки, получив от него «в подарок» черное тонкое колечко с идущими по ободку серебряными символами древнего, не понятного мне языка. Вот когда я пожалела, что прогуливала уроки древнейших наречий, сейчас это знание могло бы пригодиться.

– Держи, в дар, – вдруг сказал лорд и, прежде чем я успела опомниться, надел мне на палец кольцо.

Краем глаза я успела заметить, что домовые по-тихому смылись по своим делам, перед этим честно поделив деньги.

Колечко теплым ободком скользнуло по коже и тут же уменьшилось в размере, плотно обхватив безымянный палец правой руки.

– Но почему? – удивленно ахнула я, любуясь подарком.

– Если уж мне все равно от тебя не отделаться, я хочу быть уверен, что в очередной драке ты будешь защищена и мне не придется думать еще об одной обузе.

Я солнечно улыбнулась, радостно повиснув у него на шее. Дик почему-то вздрогнул и попытался освободиться, разводя в стороны мои руки и отстраняясь. Я непонимающе на него смотрела. А он, нахмурившись, развернулся и быстрым шагом направился к выходу из таверны. Наверное, стесняется, решила я и побежала следом, стараясь не отстать.

 

Я с гордостью восседала в седле, оглядываясь по сторонам и ловя ладонью падающие с неба снежинки. Оська сидел в седле передо мной и подыскивал, как он сказал, «более функциональный образ».

– Надоело быть мышью, я постоянно мерзну, – жаловался пушистик, прыгая в седле. – Вот щас придумаю чего-нибудь необыкновенное и сразу стану круче, страшнее и красивее.

Я не очень понимала, как можно стать страшнее и красивее одновременно, но не возражала, пытаясь поймать снежинки на высунутый язык и забавляясь новыми ощущениями. У нас на небесах никогда не бывает снега.

– Вот придумал, смотри!

Я послушно посмотрела вниз, отвлекаясь от своего занятия.

Мыш надулся, что-то грозно пискнул, воздух вокруг него сгустился, и силуэт временно смазался, стирая очертания, а в следующую секунду… рядом со мною сидел белый пушистый попугай и с интересом себя разглядывал.

– Ну как?

– Здорово, – умилилась я и тут же сграбастала его на руки, принимаясь гладить и теребить крылатое чудо.

– Эй, ты чего? Отпусти! Крыло помнешь, кому говорю. Щекотно, щекотно же! Ай, ой! Ирлин, кому говорю, укушу!

Я ойкнула и сунула в рот покусанный палец, а взъерошенный и очень сердитый попугай перелетел на голову лошади, возмущенно сверкая глазами и разглядывая помятые крылья.

– Ты чего, попугаев никогда не видела?

Я отрицательно замотала головой. Тяжелый вздох хмурой птички был мне ответом.

– Нет, попугаем мне не нравится. – Он поежился. – Ветер под перья задувает, попробую что-нибудь еще.

Я радостно закивала головой, приготовившись к новому развлечению. Дик ехал далеко впереди и даже не оглядывался на нас. Ну и пусть, главное, что он раздобыл лошадь для меня, отдав за нее, как он выразился, «последние деньги».

– Ну как я выгляжу?

Передо мной сидел маленький, с кулак величиной, филин и гордо мигал черными пуговками глаз.

Я пискнула от счастья и немедленно сграбастала его на руки.

– Я так и знал! Отпусти, вредитель! Хвост, хвост не трогай и крылья тоже! Нет, я не хочу, чтобы мне ковыряли пузо. А я говорю «ковыряли», а не «чесали», чесать тоже надо уметь и вообще – когда ты в последний раз стригла ногти? Мама, только не клюв, укушу!

Следующие полчаса он был то змейкой (чуть не уснул от холода), то зайцем (глаза сильно косили), потом вороной, белкой, сойкой, большим колючим ежиком и даже лягушкой (что-то напутал с формулами). Но в итоге остановился на варианте змейки. Только она была необычайно пушистая, словно котенок, белая и очень сонная.

– Повесь меня себе на шею, – потребовал Оська, – буду шарфом, все равно пока тут делать нечего.

Я послушалась и тут же почувствовала, как теплый мех согревает кожу, защищая от ветра и мороза. А вскоре послышалось тихое не то посвистывание, не то похрапывание. Я снова задрала голову вверх и принялась ловить языком снежинки.

 

Вскоре мне стало скучно. Оська спал, довольный и сытый, лошадка мирно брела вперед по укрытой свежим снежком дороге, а Дик, ехавший впереди, не обращал на меня никакого внимания, видимо все еще досадуя из-за обузы. Кстати, а что такое «обуза»?

Покрутив на пальце колечко, я огляделась по сторонам, но так и не нашла чем заняться. Раньше я пару раз пыталась заговорить с Диком, но он отделывался односложными фразами типа «да», «нет», «возможно».

Хм. Что ж, если тебе скучно, то развлеки себя сама. Вот этим я и займусь, тем более что домашнее задание так и не сделано. Что там нам задали? Ага, разучить парочку заклинаний. Вот и хорошо.

Наморщив лоб, я для пробы взмахнула руками и с удовольствием убедилась, что пальцы тут же начали светиться ровным золотистым светом, а от их кончиков потянулись медленно тающие в воздухе тонкие нити, из которых я и начала, сопя от сосредоточенности, создавать контур будущего заклинания. Лошадку я на всякий случай придержала, чтобы ни в коем случае не задеть Дика. Иероглиф выходил слегка кривоватым, но в целом правильным. Я огляделась по сторонам, поддерживая его перед собой и выбирая цель. Ага, вон то дерево как раз подойдет. И я легким взмахом пальчика закончила рисунок. Иероглиф вспыхнул и рванулся вперед, по пути съеживаясь в небольшой компактный шарик, пылающий золотом. Я замерла в предвкушении, шарик же со всего маху врезался в дерево и… срикошетил от него. Я удивленно открыла рот, а шарик уже целенаправленно летел к спокойно ехавшему по дороге Дику. Я вскрикнула, зовя его, он обернулся, вопросительно глядя на меня, но тут шарик его догнал и со всего маху врезался прямо в нахмуренное лицо, вязкой массой залепив глаза, нос и рот.

Я ойкнула и пришпорила лошадь, пытаясь нагнать лорда, пока тот не… ой, нет, ну не надо!

Лорд же уже вовсю отдирал руками от лица вязкую массу, только усугубляя положение. Теперь она растекалась по всему телу не только через лицо, но и через руки.

– Что это? – рявкнул он, когда я подскакала к нему.

– Притум, – пискнула я и судорожно принялась чертить руну противодействия. Как назло, ее рисунок начисто стерся из головы, не оставив о себе даже напоминания. Кое-как закончив, я взмахнула рукой, и новый, только уже серый шарик врезался в лицо лорду, сбив его с лошади, и растекся чавкающей лужей по лицу. Я переживала в седле, мучительно вспоминая, почему руна противодействия другого цвета.

– Ирлин!

– Я тут. – Спрыгнув с седла, я подскочила к лорду, пытаясь помочь, но желто-серая вязкая масса уж впитывалась в кожу, исчезая на глазах.

– Ну вот и все, все хорошо, противодействие подействовало, – хлопотала я, прыгая вокруг взбешенного лорда.

Он с трудом сел и неверяще посмотрел на свои руки, ожидая подвоха. Я, затаив дыхание, тоже чего-то ждала. И дождалась.

Сначала медленно, а потом все сильней и сильней его кожа начала светиться, изменяться – и вот уже она приобрела цвет металла, сверкая не хуже отполированной стали и переливаясь всполохами, рождающимися где-то в глубине. Дик отчего-то застыл и принялся бешено вращать глазами. Я поняла, что металлическая кожа застыла и теперь он не может пошевелиться. Положение катастрофическое!

– Оська. Проснись!

– А-а-а-а!!!

Я прекратила размахивать в воздухе змейкой и молча указала пальцем на несчастного лорда.

– Ирлин! Кто тебя учил так будить змей? Укушу!

– Помоги!

– Кому? Тебе уже поздно, случай явно клинический.

Я вспыхнула и ткнула его мордочкой прямо в нос лорду.

Дик скосил глаза к носу и уставился на пораженного Оську.

– Это кто его так? – ошарашенно прошамкал змей, пытаясь выплюнуть находящийся в пасти железный нос.

Я тут же отстранила его от лица Дика и умоляюще уставилась на единственную надежду.

– Слушай, а на фиг его расколдовывать? Да отпусти ты меня!

Я послушно бросила Оську в снег, где он и исчез, провалившись в сугроб.

– Помогите!

Я повозила рукой в снегу и вытащила страдальца обратно, усадив на седло лошади. Отряхнувшись и высказав мне все, что он думает о подобном обращении, Оська все же вспомнил о несчастном Дике.

– Я говорю: давай его так и оставим, и мороки меньше. А то бегай за ним по всему свету, спасая да защищая, а так наколдуем себе палатку, еды, огня, да и просидим месяц здесь, а уж он от нас никуда не денется.

В глазах Дика плескался самый натуральный ужас.

– Нет, – отрицательно мотнула я головой, – это жестоко. Расколдуй. Ну пожа-алуйста.

Змей угрюмо на меня посмотрел, не понимая моего упрямства. Но под моим жалостливым взглядом растаял и вскоре окончательно сдался под силой ласки и двух печений, найденных в сумке.

– Ладно уж, смотри и учись!

И он хвостом быстро нарисовал в воздухе нужную руну. После чего она, опустившись на Дика огненной сетью и распластавшись по его коже, растворила железную оболочку, которая стекла вниз, оставив на снегу серую невзрачную кляксу. Дик глубоко вздохнул, повел плечами, размял руки и медленно встал, не отрывая глаз от самодовольно елозящего по седлу Оськи.

– Значит, говоришь, так и оставим, – тихо и как-то нехорошо сказал Дик сквозь стиснутые зубы.

Оська округлил глаза, пискнул и срочно перебрался ко мне на плечо, вопя, что он редкий вид и это шутка была!!!

Оську все-таки побили, хотя я активно защищала несчастного, но Дик был жутко зол и вообще привязал его к мешку с провиантом, заявив, что «эта змея» поедет с ним.

Пришлось смириться, тем более что и мне влетело за мои «магические фокусы». Причем меня так проникновенно просили больше не колдовать, что я прямо-таки никак не могла отказать, тем более что альтернативой была поездка рядом с Оськой, но перекинутой поперек седла. Я мудро на все согласилась и, бросив хмурой змейке ободряющий взгляд, улизнула к своей лошадке, срочно забираясь в седло и клятвенно обещая вести себя тише воды и ниже травы.

Угу, обещала. Но ведь все равно ску-учно. А что делать?

 

Часа через два впереди показались первые строения, Дик сказал, что начинаются окрестности города, так что к вечеру должны доехать. Я приободрилась, тем более что уже надоело считать облака и проплывающие мимо деревья. Оську мне вернули уже через полчаса, так как от безысходности он решил петь, а этот его визг, который он гордо называл «ангельским голоском», не выдерживали даже ангелы. У Дика же нервы явно не железные. А мне было все равно, так как я и сама петь особо не умела и, когда мы с Оськой пели дуэтом, в радиусе километра исчезало все живое, спасая уши, разум и нервную систему.

– Заткни его, – проникновенно попросил Дик и вручил мне несчастного встрепанного пушистика, тут же пришпорив коня и ускакав подальше от нас обоих.

– Мир жесток, но у нас есть шанс сделать его лучше, – хмуро возвестил Оська и потребовал, чтобы его повесили на шею, а то он уже давно хочет спать.

Я зачарованно смотрела на каменные громады возвышающихся стен города. Надо же, а сверху они кажутся такими маленькими и незаметными, будто черточки, обозначающие город.

– Держись поближе ко мне и молчи, я сам поговорю со стражей у ворот, – заявил Дик, и я послушно замолкла, хотя и раньше-то не особо много говорила.

Стража у ворот совершенно не заинтересовалась моей скромной персоной, по самый нос укутанной теплым шарфом. Оська притворялся воротником, только вот храпел – ну так ведь не громко же. А после пары брошенных серебряных монет нам и вовсе были очень рады и пропустили без всяких верительных грамот. Я покосилась на Дика и хотела было уже напомнить, что он потратил все средства на лошадь для меня, но почему-то снова промолчала. В принципе какая разница? Главное, что он теперь нас не гонит и я могу находиться рядом. Будем надеяться, и предсказания Васьки окажутся верными: темные не нападут на лорда раньше, чем через пару месяцев, так что мое пребывание на земле будет простым и нестрашным, а когда я вернусь, мне наконец поставят зачет по хранительству, который я ранее с таким треском провалила. Я тяжело вздохнула и с интересом завертела головой по сторонам. Мне еще не приходилось бывать в человеческих городах – не так-то это просто отпроситься с небес и прогуляться по земле, да еще и во плоти, так что надо пользоваться представившимся случаем.

 

Человеческий город оказался довольно необычным. Начать хотя бы с того, что все строения были сделаны из камня ну или на крайний случай – дерева. Мертвого дерева, как отметил проснувшийся мыш, с любопытством выглядывающий из-за ворота рубахи.

– А зачем им делать дома из него? – испуганно спросила я.

Мыш только фыркнул, так ничего и не ответив.

Дик молча шагал впереди, размеренно дробя шаг и ведя в поводу своего коня. В городе нельзя было ездить на лошади, если ты только не являешься какой-нибудь важной персоной. А так как мы ими не являлись, то пришлось спешиться.

– А-апчхи!

Я вздрогнула и посмотрела на Оську, медленно сползающего в карман моего плаща.

– Ты чего?

– Еще немного – и простужусь, – зловеще предсказал он, удобнее устраиваясь в кармане.

Я опустила следом руку и осторожно погладила легкую шерстку.

Оська что-то мурлыкнул и тут же обвил кольцами несчастную конечность, причем, как я вскоре поняла, вырываться было бесполезно.

– Лорд! – крикнула я, подойдя ближе и отчаянно соображая, надо ли использовать полный титул или сойдет и так.

– Не надо называть меня лордом на людях.

Я испуганно взглянула на него, различив в голосе нотки недовольства.

– Извини… просто я… я хотела узнать.

Он все так же шел впереди, даже не удосужившись повернуть голову в мою сторону.

– А куда мы идем?

Минуты две он молчал, то ли обдумывал такой сложный вопрос, то ли просто действовал мне на нервы, после чего с легким вздохом, призывающим всех увидеть, как тяжело путешествовать со слабоумной, все же ответил:

– К моему другу.

Я, уже и не рассчитывавшая на ответ, удивленно подняла голову.

– А кто он?

На этот раз он отвечать и не думал.

– Давай я его покусаю, – азартно предложили из кармана.

Но я так отчаянно замотала головой, что Оське с тяжелым вздохом пришлось подчиниться.

 

А вокруг кипела жизнь. Мелькали розовые с мороза лица, раздавались смех и брань. Везде бегали, сновали и просто толкались люди, так что идти за Диком становилось все сложнее и сложнее. Пару раз меня толкнули, отдавили обе ноги и сбили на снег – а точнее, в ту жидкую грязь, которая его заменяла, – шапку. Волосы искрящимся водопадом хлынули на плечи, а вокруг меня тут же образовалось свободное пространство. Дик остановился и обернулся, оценивая обстановку. Я же сжимала в руках мокрую с потеками грязи шапочку и непонимающе оглядывалась по сторонам, не зная, что от меня нужно всем этим людям.

– Да кто она такая, эльфийка небось, – удивленно пробасили слева.

– Не, у эльфиек уши, как у коз, острые да длинные. А у этой вроде бы человечьи.

– А глазищи-то, глазищи! – заорала какая-то бабка. – Ну точно не человек – небось ведьма!

Вот после этого-то крика все и началось. Достаточно было только одному выкрикнуть слово «ведьма», как говор и перешептывание тут же стихли. Лица посуровели, а меня начали рассматривать настолько пристально, что мучительно захотелось срочно куда-нибудь исчезнуть.

– Сама ты ведьма! – Я вздрогнула и удивленно посмотрела на стоящего рядом со мной Дика. На лице у него невозможно было ничего прочесть. – Не видишь – девка это, просто большеглазая, и не такие уродства бывают.

Я ахнула и тут же покраснела, чуть не плача. У-уродства? Мои глаза уродливы? Хрустальная слезинка скользнула по щеке и упала вниз. Из кармана послышалось злобное


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.098 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал