Главная страница
Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 117
Лэнгдон не сомневался, что такой истерии и хаоса, которые воцарились на площади Святого Петра, Ватикан не видывал за все две тысячи лет своей истории. Ни сражения, ни казни, ни толпы пилигримов, ни мистические видения... ничто не могло сравниться с той драмой, которая в этот момент разворачивалась у подножия собора Святого Петра. По мере того как разыгрывалась эта трагедия, Лэнгдону все больше казалось, что он смотрит на нее как бы со стороны. Ему чудилось, что он парит рядом с Витторией над ступенями, а время словно остановило свой бег... Заклейменный камерарий... неистовствует, и его видит весь мир... Созданный дьявольским гением... «Ромб иллюминати»... Ведущий обратный отсчет времени секундомер отмеряет последние двадцать минут двухтысячелетней истории Ватикана. Но это было лишь началом. Казалось, что в находящемся в своего рода посттравматическом трансе клирике проснулись новые силы или что им овладели демоны. Вначале камерарий принялся что-то шептать, обращаясь к невидимым духам. Затем, подняв глаза вверх, он вскинул руки к небу и выкрикнул: – Ну говори же! Я Тебя слышу! Это восклицание явно было обращено к самому Творцу. Лэнгдон все понял, и сердце его упало, словно камень. Виттория, видимо, тоже поняла. – Он в шоке, – прошептала она с побелевшим лицом. – Камерарий галлюцинирует. Ему кажется, что он беседует с Богом. «Этому надо положить конец, – подумал Лэнгдон. – Его нужно доставить в госпиталь». Подобный конец блестящего ума поверг ученого в смущение и уныние. Чуть ниже на ступенях Чинита Макри, видимо, найдя идеальный ракурс для съемки, припала глазом к видоискателю камеры... Снятая ею картинка мгновенно возникала на больших экранах на площади. Площадь Святого Петра чем-то напомнила Лэнгдону не так давно модные кинотеатры под открытым небом, где фильмы смотрели, не выходя из машин. Отличие состояло лишь в том, что экранов было множество и на всех показывали один и тот же бесконечный фильм ужасов. Сцена начала обретать поистине эпический размах. Камерарий, в разодранной сутане, с выжженным на груди черным клеймом, походил на только что прошедшего через адское пламя древнего рыцаря, получившего право напрямую общаться с Богом. Он кричал, обращаясь к небесам: – Ti sento, Dio! Я слышу Тебя, Боже! Шартран, с выражением благоговейного ужаса на лице, еще на несколько шагов отступил от камерария. Над толпой вдруг повисла абсолютная тишина. Казалось, что она объяла не только Рим, но и всю планету. В этот момент все сидящие перед телевизионными экранами люди затаили дыхание. За стоящим с воздетыми к небу руками священнослужителем молча следил весь земной шар. Страдающий от ран полуобнаженный камерарий чем-то походил на Христа. – Grazie, Dio! – воскликнул камерарий, и по его лицу раз-лилась радость. Казалось, что сквозь мрачные грозовые тучи проглянуло солнце. – Grazie, Dio! – повторил священник. «Благодарю Тебя, Боже!» – машинально перевел Лэнгдон. Камерарий совершенно преобразился. Теперь он светился счастьем. Он смотрел в небо, отчаянно кивая. – И на сем камне я создам церковь мою! – выкрикнул он в небеса. Лэнгдону эта фраза показалась знакомой, но он не мог понять, в какой связи употребил ее камерарий. Священник повернулся спиной к толпе и снова воскликнул: – И на сем камне я создам церковь мою! – Затем он поднял руки к небу и со счастливым смехом крикнул: – Grazie! Dio! Grazie! Этот человек, вне всякого сомнения, утратил разум. Весь мир следил за ним словно завороженный. Но той развязки, которая наступила, не ждал никто. Издав радостный вопль, камерарий заспешил назад в собор Святого Петра.
Данная страница нарушает авторские права?
|