Культурные мутации

В 90-е гг. в философии техники усилилось внимание к человеческому измерению прогресса. Многие современные философы пришли к выводу, что нельзя понять феномен «технологических переворотов», оставаясь в русле истории машин и техноло­гий. Здесь необходимо некое погружение в стихию духовно-культурных факторов, в сферу гуманизации техники. Американский философ Х.Сколимовский пытается понять, всегда ли развитие техники сопряже­но с культурными мутациями, с глубинными социаль­ными переменами. Он обращает внимание на тот факт, что техника достигла расцвета в Китае в XIV столетии, то есть до западного Ренессанса и европей­ской научной революции. Стало быть, по мнению фи­лософа, научная революция вовсе необязательно необ­ходимая предпосылка процветания техники, а развер­тывание потенциала техники не всегда ведет к общест­венным переменам.

Х.Сколимовский задается вопросом: почему так вне­запно возникла философия техники? Почему европейцы озабочены будущим техники? По его мнению, возник­новение данной сферы философских исследований от­ражает запоздалое признание роли техники в сотворении и разрушении европейской цивилизации. Философия техники соотнесена с ключевыми понятиями философ­ской рефлексии — прогресс, природа, рациональность, эффективность. Это философия человека, который осоз­нал раздробленность и мозаичность технической культу­ры и поэтому убежден, что фаустовская цивилизация выбрала неправильный способ своего общения с приро­дой. Х.Сколимовский также ставит вопрос о переоценке тех оснований, на которых зиждется европейская циви­лизация. На карту поставлен вопрос о способности за­падного человека и присущего ему мировоззрения уп­равлять экологической системой, поддерживать развитие человеческих существ и сохранение сложившегося об­щества. Техника, как подчеркивает Сколимовский, пре­вратилась, если использовать хайдеггеровский термин, в часть бытия человека.

Х.Сколимовский предлагает понимать философию техники как философию человека. Техника, по его мнению, должна быть подчинена человеческому импе­ративу, а не человек императиву техническому. Чело­веческое понятие прогресса должно, как подчеркивает философ, означать не вымирание других творений природы, не омертвение духовных и чувственных по­тенций человека, но, скорее всего, углубление своеоб­разия человека, расширение его духовности.

Многие современные философы видят резервы гу­манизации техники в развертывании самого техничес­кого прогресса. Они убеждены в том, что очередная волна культурных нововведений устранит внутренние противоречия и коллизии этого процесса и обеспечит гармонию с миром человека. Идея технических мута­ций, оказывающих многомерное воздействие на соци­альный прогресс, давно уже получила признание в фи­лософии и социологии. Наиболее последовательно ее развивают Д.Белл, Дж.Грант, О.Тоффлер.

По мнению Олвина Тоффлера, развитие науки и техники осуществляется рывками, точнее сказать, вол­нами. Почему в так называемый век информации, спрашивает он, мы вступаем именно сегодня, а не сто лет назад? Отчего этот процесс не мог «опоздать» еще на столетие? Тоффлер отмечает, что примерно с середины 50-х гг. промышленное производство стало при­обретать новые черты. Во множестве областей технологии все более обнаруживается разнообразие типов техники, образцов товаров, видов услуг. Все большее дробление получает специализация труда. Расширяют­ся организационные формы управления. Возрастает объем публикаций. По мнению Тоффлера, все это привело к чрезвычайной дробности показателей, что и обусловило появление информатики.

О.Тоффлер полагает, что тенденция к унификации породила контртенденцию. Появился запрос на новую технологию. «Информационный взрыв» рассматрива­ется им как порождение отживших структур. Однако почему прежние социальные структуры стали разру­шаться? Откуда взялись новые запросы и потребнос­ти? Что, вообще говоря, порождает грандиозные тех­нологические сдвиги? Тоффлер отвечает на эти вопро­сы культурологически, хотя и подчеркивает великую роль техники в истории человечества.

Современные культурологи выделяют в истории че­ловечества три стадии: «традиционное, аграрное об­щество, «индустриальное общество» и «постиндустри­альное, информационное» общество. Американский культуролог пытается обрисовать будущее общество как возврат к доиндустриальной цивилизации на новой технологической основе. Рассматривая историю как непрерывное волновое движение, Тоффлер анали­зирует особенности грядущего мира, экономическим костяком которого станет, по его мнению, электрони­ка и ЭВМ, космическое производство, использование глубин океана и биоиндустрия. Это и есть «третья волна», которая завершает аграрную («первая волна») и промышленную («вторая волна»).

Нет сомнений в том, что компьютеры углубят понима­ние причинно-следственных связей нашей культуры в целом, на что указывает Тоффлер. Обработка информа­ции поможет создать осмысленные «целостности» из бес­связных, роящихся вокруг нас явлений. Но компьютер только в том случае окажет воздействие на общественный организм, когда его применение будет продуманным, со­отнесенным с характером общественных связей.

Тоффлер правильно указывает на некоторые признаки современного производства, которые изживают себя. Речь идет, в частности, о том, что стандартизация охватила не только производство, но также рынок труда и другие сферы жизни. Справедливо отмечается, что во всех инду­стриальных обществах развивается нечто вроде «техничес­кой болезни» — фетишизация величины и размеров. Во многом верны рассуждения американского социолога о недостатках централизации и концентрации.

Конечно, компьютер и новые технологии позволяют перейти к разнообразному и мелкосерийному производст­ву с низкой себестоимостью, вытеснить крупносерийное и единообразное производство, которое было необходи­мым при промышленной механизации докомпьютерного периода. Однако философия истории у Тоффлера то и дело обнаруживает слабые и уязвимые места. Обществен­ные перемены осмысливаются им по принципу «челноч­ного движения». Получается, будто многие традиции, многие стороны старого жизненного уклада надо вернуть, потому что их устранение не принесло людям ничего об­надеживающего. Оказывается, прогресс — это возвраще­ние утраченного. Распыленность сменилась централиза­цией, теперь настала пора «децентрализации». Разнообразие ремесленного труда было замещено стандартизацией, отныне возрождается индивидуальное своеобразие про­фессиональных занятий. Большая семья распалась, усту­пила место «нуклеарной», самое время конструировал» новую, «электронную» семью.

Современная культурология подчеркивает, что человечество не располагает сколько-нибудь убедительной теорией о том, как общество связывается изнутри. Ни экономикой, ни обществом нельзя управ­лять, ибо эти системы носят открытый характер, «ос­новные признаки» преображаются несогласованно, что лишает общество необходимых черт живого орга­низма. Это обстоятельство ставит еще одну культуро­логическую проблему — соотношение органики куль­туры и техницизма.

Литература

Будем ли мы жить во всемирной деревне? /Сб. статей под рея проф. Т.В.Керимовой. М.: 1994.

Новая технократическая волна на Западе /Сб. текстов под ред.; П.С.Гуревича. М.: 1986.

Социальные проблемы современной техники / Сб. текстов под. ред. В.Н.Поруса. М.: 1986.

Тавризян Г.М. Техника, культура, человек. М.: 1989.

Вопросы для повторения

Что такое техника как феномен?

Каковы формы и пределы ее воздействия на человеческое бытие?

Когда зародилась философия техники? В чем особенность истолкования техники в философии К.Ясперса? Всегда ли развитие техники сопряжено с культурными мутациями?

Может ли технический прогресс подсказать путь нетехнического развития человечества? Возможен ли компьютерный рай?

Темы контрольных работ

Философия техники как область исследования. Природа и феномен техники. Техника и человеческое бытие. Культурные циклы и технический прогресс. Культурные мутации. «Третья волна» и антропогенная цивилизация.