Глава 14. — Я никак не могла подумать, что она позвонит Дону, — говорила Марси, отбрасывая назад свои короткие медно-рыжие волосы

— Я никак не могла подумать, что она позвонит Дону, — говорила Марси, отбрасывая назад свои короткие медно-рыжие волосы. — Но когда она назначила ему свидание, я решила, что это уж слишком.

Стайка девочек, собравшихся вокруг Марси, разразилась язвительным смехом.

— А я все это время была у Дона! И слышала весь их разговор! — воскликнула Марси, привирая для пущей выразительности.

Подруги Марси смеялись и живо реагировали На ее рассказ, и ее светло-голубые глаза светились от удовольствия. Она широко улыбалась.

Ли стояла за углом, спрятавшись за дверцей своего шкафчика, и все это слышала. И дрожала от гнева и унижения.

«Марси просто больная, — подумала Ли. — Она не может не плести своим подругам небылицы обо мне. И какие злые небылицы!»

Почему она так поступает? Ведь именно она оказалась победительницей. Дон при ней — ее верный раб. Делает все, о чем она ни попросите Завидев ее, сразу бежит к ней, виляя хвостом, как подлиза-щенок.

«А меня она всячески старается унизить, особенно в присутствии Дона и его друзей. Надо мной уже вся школа смеется.

Она победила. Так зачем же ей все это? Это болезнь. Просто-напросто болезнь», — решила Ли.

Она захлопнула шкафчик и сменила комбинацию цифр кодового замка. Взяв рюкзак, она свернула за угол и пошла через холл к выходу.

Две девочки, надевавшие у своих шкафчиков куртки, громко прыснули, когда Ли проходила мимо. Ли почувствовала, что краснеет.

«Подружки Марси», — с горечью подумала она, отворачиваясь к стене, чтобы не видеть их. Сердито сжав в карманах кулаки, она продолжала идти вперед.

Это несправедливо. Марси ломает всю ее жизнь. Берет и ломает. А ведь Ли ничего ей не сделала!

«Если бы только я могла дать ей сдачи! — думала Ли, толкая входную дверь и выходя в солнечный, но ветреный день. — Тогда она, может, оставила бы меня в покое».

Всю дорогу домой — сначала на автобусе, затем пешком, навстречу порывистому ветру, — глядя как кружатся вокруг нее листья, вдыхая горько сладкий осенний воздух, Ли изобретала способу отомстить Марси. Но ни один из них ее не устраивал.

«Я не буду выкидывать какую-нибудь обычную дурацкую шутку, — решила Ли. — Я хочу, чтобы ей стало по-настоящему плохо, чтобы она по-настоящему вышла из себя. Пусть она испытает самое настоящее унижение».

Нет. Надо, чтобы она по-настоящему испугалась!

Да, Ли ужасно хотела напугать Марси.

Девочка свернула на улицу Страха. Воронкообразное облако бурых листьев кружилось над мостовой. Впереди справа было кладбище: старые покосившиеся могильные плиты стояли словно молчаливые серые часовые.

«Да, я хочу, чтобы она испугалась до смерти, — подумала Ли, столь поглощенная своими планами, что даже не заметила белку, перебежавшую через дорогу в поисках желудей. — Я хочу, чтобы она испытала такой же ужас, как я вчера вечером на чердаке».

Вчера вечером...

Да, именно так.

Ее голова продолжала работать над этой идеей, и когда Ли отперла входную дверь и прошла на кухню, предварительно тщательно вытерев кроссовки о коврик у двери, она уже знала, чего хочет.

Она боялась этой своей идеи, но совсем чуть-чуть. «Марси испугается куда больше», — решила Ли.

Девочка бросила рюкзак на стул и посмотрела на холодильник — нет ли на его дверце наставлений от родителей. Таковых не оказалось.

«Странно», — подумала Ли. Мама имела обыкновение прикреплять к холодильнику «сверхсрочные инструкции» и «бюллетени новостей».

По дороге в холл Ли сняла пальто и бросила его на перила лестницы. И побежала наверх по скрипучим ступеням, довольная своим планом, своим решением заставить Марси испытать тот страх, который, как она считала, ей следует испытать.

«Она ломает мне жизнь. Ломает — именно так».

Эти слова вновь и вновь проносились у нее в голове, когда она, дрожа от волнения, ходила взад-вперед по спальне и сосредоточенно обдумывала свой план.

«Хватит думать, надо действовать», — наконец сказала она себе.

Ли вышла в коридор, быстро взобралась по лестнице, откинула крышку люка и ступила на чердак, слабо надеясь, что дверь комнаты окажется запертой и заколоченной и что ее встреча с привидением — всего-навсего кошмарный сон.

Но доски лежали на полу. Гладкая деревянная дверь будто приглашала ее войти.

Ее страх вернулся.

Несмотря на то, что Ли была сильно взволнована, несмотря на тщательно разработанный план мести, страх вернулся к ней. Когда она шла к.; двери, у нее перехватило горло и мускулы напряглись до предела.

Тихий внутренний голос — разумный, трезвый голос — приказывал ей остановиться. «Уходи отсюда! Оставь дверь в покое. Оставь в покое привидение».

Голос говорил ей, чтобы она ушла с чердака и закрыла за собой дверь. Чтобы она держалась подальше от этой комнаты. Чтобы рассказала обо всем родителям. Рассказала им о Катерине. Пусть они сами во всем этом разбираются. Пусть узнают, что такое страх.

Но этот разумный голос был очень уж тихим. Его заглушал другой — куда более пронзительный и сильный, гораздо более убедительный. Голос, взывающий о мести.

— Открой дверь! — попросила Катерина. — Пожалуйста, открой дверь и войди ко мне.

Ли повернула ключ и, не прислушиваясь к тихому разумному внутреннему голосу, распахнула дверь и вошла в комнату.