Бой в Датском проливе.

Где-то через 30 секунд после «Худа» открыл огонь «Принс оф Уэльс». Командир Лич проигнорировал ошибочный приказ адмирала и после первого залпа начал стрелять по «Бисмарку». Он довольно-таки быстро понял ошибку командира эскадры и приказал направить свою артиллерию на «Бисмарка».

Залпы «Принс оф Уэльс» легли с большим переле­том. Однако один снаряд из шестого залпа попал в носовую часть «Бисмарка», но не взорвался и образовал два отверстия. Входное отвер­стие от вражеского снаряда 356 мм находилось над ватерлинией, но выходное отверстие - ниже уровня носового буруна. В то время, т.е. в 5.45 немцы еще не открыли ответный огонь.

Со своего поста на мостике «Бисмарка» адмирал Лю­тьенс и командир Лидеманн наблюдали, как два враже­ских корабля подходят все ближе. Расстояние составля­ло 22 900 м, когда в 5.52 и 30 секунд британцы открыли огонь. Огромные вспышки свидетельствовали о том, что это орудия тяже­лой артиллерии крупных британских кораблей. Таким образом, «теория, что это крейсеры» была лишена оснований. Когда впереди идущий вражеский корабль спустя мгновение немного отвернул влево, его, наконец, удалось опознать. Это был легендарный «Худ», который на протяжении более 20 лет бороздил моря мира и стал легендой. В мол­ниеносном темпе эта информация пролетела по постам «Бисмарка». Орудийные расчеты ждали приказ открыть огонь. Однако приказ не поступал. По внутренней связи послышался голос I артиллерийского офицера Адальбер­та Шнайдера: «Прошу разрешения открыть огонь». Ответа не последовало. Спустя неко­торое время опять прозвучал его голос: «Враг открыл огонь» и добавил: «Залп врага ложится кучно». В ответ - тишина. И вновь, на этот раз более настойчиво: «Прошу разрешения открыть огонь». Казалось, что адмирал медлит. Наконец через 2, 5 минуты с момента начала боя британцами, с мостика прозвучали слова: «Разрешаю открыть огонь».

В 5.59 «Принц Ойген» перенес огонь на второй корабль. Он вел стрельбу всем бор­том по находящемуся на расстоянии 16 000 м «Принс оф Уэльс», и уже первые снаряды легли близко к цели. В этом не было ничего удивительного - британские корабли по приказу Холланда шли очень близко друг к другу, и офицеру артиллерии «Принца Ойгена» достаточно было сделать лишь небольшую корректировку в наводке орудий. В журнале боевых действий тяжелого крейсера говорится о том, что в британский линкор попали два раза, и в результате на нем возник пожар.

Однако не только попадания и полыхающее на «Худе» пламя занимали мысли командора Лича на мостике его линкора. Беспокойство ему доставляла очень плохая боевая пози­ция. Только после приказа Холланда в 5.55 изменить курс, британцы заняли более выгодную позицию по отношению к врагу. Первые залпы «Принс оф Уэльс» по «Бис­марку» дали перелеты. Неблаго­приятные условия значительно усложняли артиллеристам их работу. Оба британских корабля ввиду своей конструкции считались экстремально «мокрыми», то есть при высоких волнах и больших скоростях (как в это утро) низкие носовые надстройки и башни постоянно заливались брызгами и фонтанами воды. В частно­сти, большой проблемой это было для «Худа», на котором главный дальномер установили не на носовом марсе, а позади второй башни тяжелой артиллерии. По этой причине оборудование не всегда могло обеспечить точные данные для прицельной аппаратуры. Чуть лучше ситуация была на «Принс оф Уэльс». Там по приказу Холланда выключили современный радар типа 284, из-за опасения обнаружения его немцами. Поэтому он не давал никаких данных. В результате, артиллерийскому офицеру пришлось надеяться только на данные, пере­даваемые от дальномера на главном посту командования. Однако все эти проблемы в 6.01 отошли на второй план, когда каза­лось, что на «Худе» творится настоящий ад. Британская группа делала правый разворот, чтобы взять курс 260°, когда на флагмане произошел мощный взрыв, и взметнулось огромное пламя, которое огненным шаром поднялось к небу. Что же произошло?

1.5. Гибель «Худа».

Когда третий снаряд «Бисмарка» попал в британский линкор, артиллерийский офи­цер Шнайдер перешел к активным действи­ям. В 6.00 из восьми стволов «Бисмарка» был выпущен пятый залп и отправлен на расстояние 15 000 м. Спустя 20 секунд, как и при предыдущем залпе, Шнайдер получил информацию, что есть накрытие. Два снаряда упали в воду вблизи «Худа», а, по крайней мере, один попал в цель. Сколько всего снарядов попало в цель - на сегодняш­ний день нет однозначного ответа. Возмож­но, что часть не взорвалась сразу, но пробила броню линейного крейсера. Вскоре оказалось, что все намного лучше, чем кажется: на глазах у Шнайдера разыгрывался настоящий ад. Огненный шар вырос между мачтами «Худа», корабль сотряс гигантский взрыв. Над линейным крейсером поднялся огромный огненный столб высотой 200-300 м, из которого вылетали фрагменты корабля - кормовая башня тяжелой артиллерии и часть грот-мачты. Линейный крейсер разломился на две части, в течение нескольких секунд носовая и кормовая части торчали вертикально из воды, прежде чем затонули. Офицеры, служившие долго, вспоминали сражение под Скаггераком 1916 года, в котором три английских линей­ных крейсера постигла такая же участь. Четвертый артиллерийский офицер, Буркард фон Мюлленгейм-Рехберг, который в это время находился на своем кормовом посту управления артиллерией, так описал эту сцену: «Сначала я вообще не увидел «Худа», на том месте, где он находился, вздымался огромный черный, почти до самого неба, столб дыма. Постепенно у основания этого столба дыма я рассмотрел нос линкора, повернутый вверх под углом - признак того, что «Худ» разломился на две части. Потом я увидел что-то невероятное: в такой ситуа­ции, когда для корабля наступил конец, сверкнула оранжевая вспышка выстрела из его носовых орудий. Корабль произвел последний залп, а я испытал чувство уваже­ния к находившимся там морякам, которые сражались до последнего». Такая оценка была дана британскому боевому духу, однако, здесь наблюдатель серьезно ошибся. Другой наблюдатель на «Бисмарке» рассказал следующее: «То, что мы увидели, невозможно было себе представить, обладая даже самым необуз­данным воображением, мы остолбенели. Внезапно «Худ» разломился на две части. Тысячи тонн стали взлетели на воздух... Дистанция в этот момент составляла около 180 гектометров (1 гектометр = 100 м). Несмотря на это казалось, что огненный шар, образовавшийся там, где находился «Худ», совсем рядом, и его можно даже коснуться рукой. Я на мгновенье закрыл глаза... Казалось, что нас настиг ураган, каждой нервной клеткой я ощущал давление ударной волны. Я желал только одного - чтобы моим детям не довелось увидеть ничего подобного».

Согласно приказу вице-адмирала Холланда, «Принс оф Уэльс» с самого начала сражения был как бы тенью флагмана. Адмирал оба своих корабля считал тактическими и, тем самым, значительно ограничил свободу маневров линкора «Принс оф Уэльс». Когда «Худ» затонул, линкор шел за ним в кильватере, чуть правее, но чтобы не натолкнуться на обломки погибшего флагма­на, ему пришлось немного изменить курс. Благодаря этому маневру ему удалось избежать худшего, и корабль прошел через место гибели «Худа». Капитан Лич и его экипаж защищались всем, что имелось под рукой, а этого было не много, так как одно орудие четырехорудийной носовой башни было повреждено еще в самом начале сражения. Из-за механических неполадок периодически заедало и второе орудие. В среднем, полный залп теперь состоял из семи снарядов. Кроме того, были проблемы с наводкой, так как оба механизма управле­ния огнем не работали. Несмотря на это, орудийные расчеты продолжали стрелять и давали мужественный отпор обоим немец­ким кораблям.

Принимая во внимание описанные повреж­дения, собственную слабость и технические проблемы, неудивительно, что в 6.13 командир Лич принял чреватое последствиями решение. Он приказал резко повернуть на юго-восток, поставить дымовую завесу и хотел прекратить бой. У него уже не оставалось никаких надежд на успех, и он не хотел подвергать жизнь своих людей и свой корабль опасности. И, хотя впоследствии многие британские патриоты считали иначе, это было единственное правильное решение. В то время как «Принс оф Уэльс» начал уходить от врага и ставить дымовую завесу, вышла из строя тележка для транспортировки снарядов кормовой четырехорудийной башни. Однако Лютьенс не спешил преследовать врага. Почему? [1]