Глава 1. Привет, я ненавижу себя.

Табита Салливан чувствовала себя ужасно неловко. Она сидела на жестком стуле, в кругу женщин самых разных возрастов. Все улыбались друг другу и возбуждённо переговаривались между собой, как старые приятельницы, но никто не обращал внимания на неё. Раньше Табита была бы рада своей незаметности, но сидела-то она в кругу, а если ты находишься у всех на виду, спрятаться не получится, как ни старайся. Одиночество выделяло её. Оно выпирало, как рёбра у больного анорексией, как уродливая стигма на лице: такое же мерзкое, нереальное и рано или поздно приводящее к мыслям о ненормальности. У девушки захватило дух, она заёрзала на стуле и начала нервно жевать волосы из пряди, падавшей на лицо. Через минуту на лбу Табиты выступил холодный пот, девушка растерялась и забыла, зачем она вообще сюда притащилась. Лучше бы сидела дома. Ноутбук, может, старый и постоянно перегревается, но он хоть над ней не смеётся. Да, теперь девушке казалось, что женщины в кругу смеются именно над ней, одинокой и выделяющейся. Конечно, они смеялись над ней. Над кем ещё они могли так искренне потешаться?

Желание сбежать возникло на краю её сознания и стремительно побежало по кругу, расширяя степень воздействия. Следуя ему, девушка начала подниматься со стула, медленно и так незаметно, как только умела. Далеко уйти не удалось; на её плечо легла рука. Табита вздрогнула и села – колени сами собой подогнулись от испуга.

- Даже не думай, - сказала ей женщина с лиловой планшеткой в руках и шоколадной кожей. От неё странно пахло: сладко, но при этом Табита поняла, что этот запах принадлежит человеческому телу. – У нас правило. Пока я не выйду, никто не выйдет.

Девушка опустила глаза и выплюнула волосы. Сжала пальцами ремешок сумки. Женщина хлопнула её по спине и вошла в центр круга, к единственному незанятому стулу. Разговоры стихли, взгляды переместились к ней. Табита тоже на неё уставилась. Выглядела женщина потрясающе уверенной в себе.

- Всем привет, - сказала она громко. – Это тридцать девятое собрание нашего клуба. У нас есть новенькие, - афроамериканка глянула на Табиту, - но ими займёмся чуть позже. Для тех, кто забыл, представлюсь ещё раз: меня зовут Хелиша. Здесь, в «Анонимном клубе искоренения ненависти к себе», я научу вас любить себя.

Табита сглотнула. Мысль о побеге сменилась на мысль о том, что ближайшие сорок минут окажутся самыми долгими в её жизни.

***

Честно говоря, жизнь Табиты не задалась с самого начала, но поняла она это только месяц назад, взглянув в зеркало в своей квартирке на Эшшер-стрит. Полчаса до того её (тогда ещё) девушка, грустно улыбаясь, просила прощения. Она предложила расстаться. Линдси влюбилась в парня, и её поезд, по её словам, сошёл с лесбийских рельс.

Табита отпустила её. Девушка умела понимать, когда она была не нужна, да и отношения их уже давно соскользнули с крепкой зависимости на простые дружеские. Табита признавала, что она даже ждала этого.

Но в груди у неё всё равно ныло.

У девушки не было много друзей. По правде, у неё их почти не было. Была у неё мать, звонившая раз в три дня и несколько приятелей с колледжа, но больше всего людей она знала по Сети. С ними ей было проще общаться; с Линдси они познакомились именно там, но теперь разговаривать с ней даже по Интернету некоторое время будет трудно. А так как Табита не построила себе подушечный форт на случай разрыва, поговорить об этом ей было не с кем.

Поэтому она стояла у зеркала, ненавидя себя.

- Это всё из-за тебя, - сказала она своему отражению. – Мы не были с ней достаточно внимательными и нежными. Мы не показали ей все свои чувства. Поэтому она ушла от нас. К мужику, который провёл с ней ужин, не был молчалив и неуклюж и, может быть, трахнул её гораздо лучше, потому что его штучка больше подходит к её ваджей-джей, нежели наши холодные ручищи.

Зеркало не ответило, во всём согласившись с Табитой. Вина опустилась на плечи, с готовностью принявшие её. Такова была природа девушки – во всём винить себя. Она была обвиняемой во всех грехах и одновременно прокурором, отправляющим себя на смертную казнь, предложив сухой чизбургер в качестве последней трапезы. «Смочишь своими слезами, дурёха». Разряд.

Табита выдохнула, уперлась руками в раковину. Короткие крашеные пряди спустились на лицо. Очки скатились на кончик носа. Хотелось плакать, но она не смогла. Мама говорила, это от того, что у неё каменное сердце, но девушка думала, что у неё просто закончилась жидкость, отведённая под рядовые рыдания. Теперь её дамбу прорывало только на «Хатико» и когда становилось совсем хреново. Уход Линдси был только каплей в стоячей воде. Ей нужен был толчок сильнее, чтобы освободиться.

А пока тяжесть невыпущенной воды будет давить на неё каждую секунду.

- Почему так? – позже спросила она у единственного друга, на которого изредка решалась изредка вываливать новости о своих неприятностях. – Почему от меня всё уходит? Те, кого я люблю, работа, и вообще?

Том пожал плечами.

- Не знаю, - сказал он. – Говорят, что во всех своих проблемах виноваты мы сами. С обвинениями в свой адрес у тебя хорошо выходит. Но что ты сделала, чтобы тебя выпустили досрочно?

Над его словами девушка подумала только неделю спустя. Обложившись книгами, она спускала отпускные на еду, выстраивая плотину между собой и чувствами всё выше и выше, но, когда ей надоело читать, как хорошо заканчиваются истории выдуманных людей, она легла на кровать, уставилась на потолок и задумалась. Табита всегда думала перед сном о своих проблемах, но в этот раз она занималась этим по своему желанию.

Она поняла, что Том был прав: она не делала ничего, чтобы исправить своё положение. Может, наслаждалась ролью жертвы. Так было проще, чем давать отпор. Почему она его не давала? Не считала себя способной на это. Она была пухленькой плюшевой подушечкой, уносимой течением. Терпящей поражения и считающей, что так и должно быть. Осознанно наказывающей себя, позабыв о том, что, когда отпустит, та же ошибка снова загонит её в клетку.

Табита не была в тюрьме, но она читала достаточно, чтобы понимать – кто долго проводит там время, стремится туда вернуться.

Девушка поняла, что она ленива, поэтому даже не ползёт в сторону улучшения. И ещё она поняла, что её ненависть к себе заставляет её считать, что она заслужила наказания, раз за разом, возвращая себя в мир, где она виновата во всём и лучше бы ей умереть на электрическом стуле. «Может быть, тебя потушит твой жир». Разряд.

В ту ночь она спокойно заснула, а наутро сделала первый шаг к своему освобождению: запросила в поисковике общества Санстоуна, которые помогли бы ей избавиться от ненависти к себе.

Так она очутилась в «АКИНе». Растерянная, нервная и одинокая.

***

Хелиша оглядела класс. Именно класс – Табита помнила этот учительский взгляд, и не удивилась ему. Женщина сказала, что она научит их любить себя, а «учитель» - это от слова «учить», все это знают. Завершив осмотр, Хелиша кивнула.

- Теперь к новеньким, - она повернулась к девушке с чёрными волосами. Табита осознала, что раньше она её в кругу не видела. По крайней мере, не разговаривающей с другими. Взгляд Табиты задержался на девушке дольше положенного, и та вытаращилась в ответ. – Келли, новенькая с прошлого раза. И… - Хелиша посмотрела в планшетку, - Салли, наша новенькая в этот раз.

Табита обернулась по сторонам, но все смотрели на неё. Ей потребовалось ещё секунд десять, чтобы понять, что «Салли» назвали её.

- Но моё имя… - робко начала она.

- Теперь ты Салли, - перебила её Хелиша. – Мы здесь не используем настоящие имена. Это анонимный клуб, как-никак. Поприветствуй всех и скажи, в чём твоя проблема.

Табита прикусила губу. Если раньше она чувствовала себя неловко, то теперь девушка мечтала сгореть на месте. Краснея, она кое-как пискнула:

- Привет. Меня зовут Т… Салли, - только потом до неё дошло, что её прозвище было создано на основе фамилии и вполне имело место быть. Просто раньше Табиту никогда не называли «Салли». Обычно её имя сокращали до «Табби», как порода кота. Но в «АКИНе» были свои правила.

Женщины, которые до того, как ей казалось, смеялись над ней, улыбнулись и поприветствовали её:

- Привет, Салли. Чем мы можем тебе помочь?

Брюнетка под кодовым именем «Келли» смотрела на девушку с вызовом.

Если бы можно было самовоспламениться, от Табиты Салливан давно бы ничего не осталось.

- Мне двадцать четыре, - неуверенно сказала она. – И я ненавижу себя.

***

Через сорок минут Хелиша велела всем обняться по кругу и сказать, что они любят себя и окружающих такими, какие они есть. Табита очутилась в руках сначала пухленькой девочки-подростка, а затем больно ушиблась о кости соседки справа. Не то, чтобы девушке стало легче от этого, но к концу занятия она, по крайней мере, не хотела сбежать или сгореть.

Впрочем, оказавшись на улице в одиночестве, она почувствовала легкое разочарование. Женщины расходились по домам в маленьких компаниях. Табита же осталась одна. Опять.

Ненадолго.

- Эй, Салливан.

Табита обернулась. Девушка под кодовым именем «Келли», носящая короткие чёрные волосы и хорошенький серый плащ, уносящий мыслями к более мрачно Красной Шапочке, щурясь, смотрела на «Салли». В первую очередь, она не должна была к ней обращаться, во вторую – знать её имя. Если так, то говорить об анонимности клуба было глупо. Она здесь, очевидно, ни к чёрту.

- Хелиша сказала тебе?.. Я думала, такие вещи хранятся в секрете, - Табита подёргала кончики волос. Келли пожала плечами.

- Я догадалась, - сказала она. Её голос был грубоват. – Не так много знаю фамилий, из которых можно сделать «Салли».

- А-а…

- Я Кендалл. Октавия, - она поморщилась. Несложно было распознать в этом неприязнь к имени. – Ты?

- Т-табита, - выронила девушка. Октавия хмыкнула.

- Тоже не повезло. Тебя друзья «Таббикэт» зовут?

- А тебя «Октопус»? Нет же, - Табита хрюкнула от смеха. – Просто «Табби».

- Таббикэт, - кивнула брюнетка. Шутку она не оценила. – Далеко живёшь?

- Пара кварталов.

- Я провожу, - предложила Октавия.

- Ты… эээ… То есть? – растерялась девушка.

- Хелиша говорит мне заводить друзей, но я не люблю общаться с теми, у кого и без того есть с кем поговорить. У меня мало опыта, а ты выглядишь одиноко. Значит, не откажешься.

От такой честности Табита ненадолго застыла. С одной стороны девушка чуяла неладное, но с другой стороны друг бы ей не помешал. Даже намекающий на то, что использует её для прокачки уровня умения общаться.

И потом, ничего плохого ведь не случится?

- Думаю, ты меня убедила.