Коллективизация и развитие колхозного строя

Когда страна становилась на рельсы индустриализации, получить на нее необходимые средства извне не представлялось возможным, пришлось использовать в основном внутренние источники. Важнейшим из них должен был стать традиционный для России экспорт хлеба. Для создания необходимого хлебного экспортного фонда был провозглашен курс на объединение мелких хозяйств в крупные коллективные. Так необходимость индустриализации страны была увязана с задачей коллективизации в деревне, поворачивавшей ее на путь социалистического развития.

Курс на коллективизацию сельского хозяйства в декабре 1927 года провозгласил XV съезд ВКП (б). По степени обобществления средств производства и распределения продукции коллективные хозяйства делились на три группы.

1. Товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). Земля в них находилась в личной собственности крестьян, но обрабатывалась совместным коллективным трудом с распределением всего собранного урожая в соответствии с размером земельного надела каждого члена товарищества.

2. Сельскохозяйственные артели. В них обобществлялись земля, тягловая сила и сельскохозяйственный инвентарь. В личной собственности крестьян оставались жилье, двор, мелкий инвентарь, крупный и мелкий рогатый скот, домашняя птица. Распределение произведенной продукции проводилось исходя из трудового вклада каждого в общественное производство.

3. Коммуны. Эта форма ведения хозяйства предполагала всеобщее обобществление земли, тягловой силы и скота, сельхозинвентаря, а также усадеб со всеми постройками. Произведенный продукт распределялся по количеству едоков — членов каждой семьи.

К 1927 году в Кузбассе было 5 ТОЗов, 13 артелей и 9 коммун. Государственные ассигнования на развитие сельского хозяйства в Кузнецком округе на 1928 год были увеличены вдвое по сравнению с предыдущим годом. Крестьяне образовывали кредитные кооперативы для приобретения сельхозинвентаря, коллективно содержали мельницы и маслобойни. К осени 1928 года в округе было 342 общества взаимопомощи, которые объединяли 48 тысяч крестьян.

Но государственные заготовительные цены на хлеб были низкими, в то время как на промышленные товары — высокими. Частнику было невыгодно продавать хлеб за бесценок. Новорожденные колхозы товарного хлеба имели мало. Зимой 1927—1928 годов в стране разразился хлебозаготовительный кризис. Всего было заготовлено на 128 миллионов пудов хлеба меньше, чем требовалось. Не был выполнен план хлебозаготовок и в Сибири.

По Кузнецкому округу на 25 января 1928 года план был выполнен только на 7, 6 процента.

На места последовала директива ЦК ВКП (б), которая обязывала парторганизации в недельный срок добиться решительного перелома в хлебозаготовках. Для руководства «большевистским нажимом» в регионы выехали руководители партии и правительства. В Сибирь выехал сам И. В. Сталин. Он посетил Новосибирск, Барнаул, Рубцовск, Омск, Красноярск. 18 января 1928 года вождь принял участие в заседании бюро Сибкрайкома ВКП (б). В постановлении бюро было санкционировано применение в отношении кулаков, не сдавших хлеб, уголовной статьи, карающей за спекуляцию. Было принято также решение об учреждении чрезвычайной окружной тройки по руководству хлебозаготовками.

Тройки, которые были созданы в районах, включали секретаря райкома, председателя райисполкома, уполномоченного ОГПУ. Этим органам предписывалось закончить все сборы к 1 февраля 1928 года. Были намечены жесткие меры борьбы с держателями хлеба. У «особо злостных» зерно подлежало конфискации, в каждом районе предполагалось наметить кулаков для уголовного преследования за спекуляцию. Так с помощью чрезвычайных мер осуществлялись хлебозаготовки.

Зажиточные крестьяне по-своему реагировали на конфиска-ционные меры. Хлеб закапывали в ямы, перегоняли на самогон. Только с 10 по 20 января 1928 года в Топкинском районе было изъято 64 самогонных аппарата, в Бачатском районе — 20 аппаратов. Их владельцы подвергались крупным штрафам. С помощью чрезвычайных мер на 1 июня 1928 года в Сибири заготовили 73, 5 миллиона пудов зерна — 89 процентов планового задания.

Поскольку мелкие крестьянские хозяйства не давали достаточного количества хлеба, было решено активизировать их объединение в колхозы. Первым пятилетним планом предусматривалось вовлечь в них 20 процентов крестьян. Это означало сохранение в сельском хозяйстве нэповской многоукладности. Считалось, что колхозы дадут необходимое стране количество хлеба.

Вместе с тем параллельно с коллективизацией шли хлебозаготовки. В их проведении и в 1929 году применялись чрезвычайные меры. В Кузнецком округе на конец 1929 года были осуждены по делам о хлебозаготовках 245 кулаков (57, 9 процента), 118 зажиточных крестьян (26, 7 процента), 48 середняков (15, 2 процента), 1 бедняк (0, 2 процента). Вместе с бедняками с осени 1929 года в колхозы пошли середняки. И. В. Сталин назвал это «великим переломом». В помощь многим создававшимся колхозам образовывались машинно-тракторные станции (МТС).

Тем временем в связи с необходимостью укрепления обороноспособности страны и развернувшимся форсированием индустриализации требовалось еще больше хлеба, как для внутреннего потребления, так и для продажи на экспорт для закупки зарубежной техники.

Для удовлетворения возросших потребностей в хлебе и видя, что вместе с бедняками в колхозы стали вступать середняки, ЦК ВКП (б) 5 января 1930 года решил провести в деревне сплошную коллективизацию. В Кузбассе наметили к концу 1930 года вовлечь в колхозы 99, 9 процента крестьян. Одновременно на базе сплошной коллективизации было решено ликвидировать кулачество как класс. Поступление государству хлеба из-за ликвидации кулацких хозяйств значительно сократилось. Но считалось, что оно будет компенсировано за счет массового создания колхозов, которые дадут достаточное количество хлеба для форсирования индустриализации и укрепления обороны страны.

Раскулачиваемые делились на три категории. К первой относился «контрреволюционный актив, выступавший против советской власти». Глав таких семей арестовывали, а членов семей — высылали в отдаленные районы. Ко второй категории относились крупные кулаки. Они подлежали высылке вместе с семьей. В третью категорию входили оставляемые в границах района кулаки, которые подлежали расселению на отводимых им новых участках за пределами колхоза.

У кулаков всех категорий безоговорочно конфисковался скот, жилые и хозяйственные постройки, инвентарь, зернопродукты,

фураж, семена и так далее. Изымались также озимый посев, огнестрельное оружие, денежные вклады, ценные бумаги. Все хозяйство раскулаченных передавалось в колхозы. Высылаемым оставляли один плуг — на три семьи, одну борону — на четыре семьи, кос или серпов по два на семью, сбрую — одну на две семьи.

В Кузбассе всеобщее «раскулачивание» началось после выхода постановления бюро Сибирского краевого комитета ВКП (б) от 2 февраля 1930 года. На места были разосланы телеграммы за подписью секретаря Сибкрайкома Р. И. Эйхе. Одну из таких телеграмм получил 5 февраля 1930 года секретарь Кузнецкого окружкома ВКП (б), находившегося в г. Щегловске. В ней разъяснялись детали грядущей кампании и указывалось, что нельзя раскулачивать хозяйства, в составе которых имелись красноармейцы и комсостав.

11 февраля дополнительным постановлением Сибкрайкома, которое имело гриф «Совершенно секретно», устанавливались задания по раскулачиванию. В нем сообщалось, что в Сибири будет перемещено в «отдаленные необжитые районы» 30 000 кулацких хозяйств 2-й категории. В их числе — 725 хозяйств Кузнецкого округа, члены которых должны перемещаться в Приангарский район Канского округа (ныне — Красноярского края). В Кузбассе была невысокая плотность кулачества. А в Омском округе планировалось переселить 4 630 хозяйств, в Новосибирском — 2 964.

Раскулачивание в районах проводили «оперативные отряды», которые комплектовались из коммунистов и комсомольцев под контролем районных комитетов ВКП (б). При раскулачивании уже в первые месяцы кампании были допущены существенные «перегибы»: в выборе кандидатов на раскулачивание, описании их имущества, направлении выселяемых кулаков на сборные пункты без двухмесячного продовольственного запаса и теплой одежды. И все же раскулачивание снижало объемы частного сельскохозяйственного производства в деревне.

Под страхом раскулачивания и вследствие применения административно-нажимных методов и угроз крестьяне пошли в колхозы.

Многие из них перед вступлением в колхоз резали скот. К весне

1930 года в колхозах Кузбасса, как и в стране в целом, оказалось
до 60 процентов крестьян. В Кузбасс прибыла 61 тысяча раскула
ченных спецпереселенцев с западных районов страны.

Но жесткие меры государства в проведении коллективизации и раскулачивания вызвали сопротивление крестьян. В Кузнецком округе было совершено 5 убийств, 9 активистов были избиты, произошло 14 поджогов колхозного имущества. В ряде мест вспыхивали вооруженные выступления групп крестьян, которых называли бандами. Одна из таких банд в 97 человек действовала на территории г. Мариинска, сел Чумай и Усманка. Банда была ликвидирована в марте 1930 года. Еще одна, более крупная «контрреволюционная группировка» состояла из 230 человек. В ее составе были заключенные Сибирского управления лагерей особого назначения (СИБУЛОНа). Деятельность отряда охватывала весь север Кузбасса — Мариинский, Малопесчанский, Ижморский, Троицкий и Анжеро-Судженский районы.

В условиях массового недовольства и сопротивления крестьян в марте 1930 года И. В. Сталин выступил со статьей «Головокружение от успехов», а ЦК ВКП (б) осудил «искривления партлинии в колхозном строительстве», в том числе нарушение принципа добровольности, обобществление домашнего инвентаря, коров и мелких животных, ликвидацию рынков и церквей. Колхозники получили право по своему желанию выходить из колхозов. К октябрю 1930 года в колхозах Кузбасса осталось только 14, 4 процента крестьян.

А затем смягчение методов коллективизации стало сопровождаться широкой агитационно-организационной работой, повышением налогов на единоличников и льготами для колхозов и колхозников. Одновременно в Западной Сибири была проведена «вторая волна» раскулачивания, по которой намечалось выселить в течение мая

1931 года 40 тысяч «твердо установленных» кулаков-одиночек
из сельских и городских местностей, а также проникших в кол
хозы, совхозы, промпредприятия и советско-кооперативные
учреждения.

Раскулачивание на территории каждого района осуществлялось под руководством «райпятерок», состоявших из уполномоченного краевого исполнительного комитета, секретаря райкома партии, председателя райисполкома, председателя районного отделения Союза колхозов и полномочного представителя ОГПУ. При сельских советах заседали «тройки», которые имели право высылки кулаков. Так, например, тройка при Верх-Чебулинском сельсовете лишь одним постановлением от 16 мая 1931 года выслала 27 кулаков и их иждивенцев.

Ликвидация кулачества опережала процесс коллективизации. Но новые раскулачивания, льготы для колхозников, помощь колхозам машинно-тракторными станциями, активная агитационная и организаторская работа парторганизации вновь повернули крестьян к колхозам. Уже к концу мая 1931 года в колхозах состояло 39, 39 процента крестьян Кузбасса. Процесс коллективизации продолжался. В основном он завершился к 1933 году, когда от 57 до 78, 5 процента крестьянских хозяйств различных районов состояли в колхозах.

В ходе проведения коллективизации были проигнорированы хозяйственные и национальные традиции коренного населения Кузбасса. В Горной Шории высокогорная местность затрудняла использование сельскохозяйственного инвентаря. Мелкая вспашка земли, ручной способ посева, отсутствие удобрений приводили к крайне низкому урожаю. Примерно половину посевных площадей приходилось убирать только вручную. Обрабатывать землю можно было только отдельными лоскутками. Обмолот ячменя проводили по старинке: снопы подвешивали, поджигали, и почерневшее обуглившееся зерно падало на ток. Большинство колхозников не могло заготовлять пушнину, так как период ее заготовки совпадал с основным сезоном сельскохозяйственных работ.

Первоначально многие колхозы из-за неумелого использования имущества раскулаченных, низкой технической оснащенности и низкой организации труда были экономически неэффективными. Осложняли положение и неурожаи 1931 —1932 годов, которые привели к голоду. Но полученный высокий урожай 1933 года

позволил выправить положение. За успехи в хлебозаготовках Зап-сибкрай был награжден орденом Ленина. Его вручать приезжал М. И. Калинин, посетивший и Кузбасс.

За колхозами закреплялась обязанность поставлять хлеб и сельхозпродукты в зависимости от размеров посевных площадей и количества скота. Чем больше колхоз засевал, чем больше заводил скота, тем больше платил. Высокие налоги взимались и с единоличников. С лета 1934 года к сдаче молока государству стали привлекаться единоличные хозяйства спецпереселенцев. Пополнение хлебного фонда позволило с 1 января 1935 года отменить в стране карточную систему его распределения.

Продолжалось формирование коллективных хозяйств и стабилизация их положения. Этому способствовал Второй всесоюзный съезд колхозников-ударников, который состоялся в феврале 1935 года. Он принял новый Устав сельскохозяйственной артели. Государственная земля закреплялась за колхозами навечно. Партийные организации в деревне вели свою работу под лозунгом «Сделать колхозы большевистскими, а колхозников зажиточными!». Широкая агитационная работа велась среди оставшихся единоличников. И к концу второй пятилетки более 99 процентов крестьян вступили в колхозы.

В целом кузбасское село представляло собой множество мелких колхозов. Даже в деревне численностью в 20—30 дворов создавался отдельный колхоз. В крупных селах нередко было 2—3 колхоза. В 1937 году на территории Кузбасса их насчитывалось 1 646, объединяли они 83 946 крестьянских хозяйств. На долю колхозов приходилось 80 процентов всех посевных площадей. Материальное положение крестьянства стабилизировалось. В среднем на один трудодень выдавалось по 2 килограмма зерна и 83 копейки деньгами. Важным источником доходов для колхозного крестьянства оставалось личное подсобное хозяйство — приусадебные участки по 0, 25—0, 5 гектара. В среднем у колхозников в личной собственности находилось 1, 3 головы крупного рогатого скота; 2, 7 головы овец; 0, 5 головы свиней. Вместе с промышленностью и городами социализм восторжествовал и в деревне.

§4. Репрессии в Кузбассе

Еще в июле 1928 года И. В. Сталин, боровшийся за укрепление своей власти, высказал знаменитую формулу об обострении классовой борьбы по мере успехов социализма. Он добился устранения из Политбюро несогласных с ним Л. Д. Троцкого, Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева, Н.И. Бухарина, А. И. Рыкова. В 1930—31 годах прокатилась волна репрессий в связи с ликвидацией кулачества. А в 1932—1934 годах состоялись судебные процессы, положившие начало репрессиям против теперь уже политических противников Сталина и их сторонников. После убийства С. М. Кирова — секретаря ЦК ВКП (б) и Ленинградского обкома партии — репрессии против политических противников получили широкий размах.

ЦК ВКП (б) 29 июля 1936 года направил партийным организациям закрытое письмо «О троцкистско-зиновьевской контрреволюционной деятельности». Руководствуясь директивами ЦК, бюро Кемеровского горкома ВКП (б) уже 6 августа 1936 года исключило из партии бывшего видного партийного и государственного деятеля, высланного в Кузбасс троцкиста Я. Н. Дробниса, работавшего заместителем начальника «Кемеровокомбинатстроя». Его вскоре арестовали.

Но недовольный размахом наращивания репрессий в стране И. В. Сталин 25 сентября 1936 года дал указание сместить с поста Ягоду, который, по его мнению, отставал в этой работе. На пост наркома внутренних дел СССР был назначен Н. И. Ежов. Репрессии в стране усилились.

Особый импульс репрессиям в Кузбассе придало так называемое «Кемеровское дело». Оно было организовано в связи с взрывом метана на шахте «Центральная». В результате его погибли 9 человек и 15 получили ранения, из которых один затем скончался. Руководители шахты и участка: И. И. Носков, И. П. Лященко, Ф. И. Шубин и другие, в том числе немецкий инженер Э. И. Шти-клинг, — судом, состоявшимся 19—22 ноября 1936 года в Новосибирске, были приговорены к расстрелу. Штиклинга позднее передали немецким властям.

Вместе с руководителями шахты по «Кемеровскому делу» проходили в качестве свидетелей крупные руководители промышленности Кузбасса: главный инженер «Кузбассугля» М. С. Строилов, бывший управляющий Прокопьевским рудником А. Л. Шестов, начальник «Кемеровокомбинатстроя» Б. О. Норкин, а также шофер В. В. Арнольд, управлявший автомобилем, съехавшим в кювет, когда в нем находился председатель СНК СССР В.М. Молотов, посетивший Прокопьевск в 1934 году. Их обвинили во вредительстве, организации аварий на предприятиях и попытке покушения на главу правительства В. М. Молотова. Судили в Москве по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра», якобы возглавляемого Ю. Л. Пятаковым, К. Б. Радеком, Г. Я. Сокольниковым и насчитывавшего 17 участников. Почти все были расстреляны. Строилов и Арнольд получили соответственно 8 и 10 лет заключения. Их расстреляли в начале Великой Отечественной войны при разгрузке орловской тюрьмы, в которой они отбывали наказание. Казалось, что репрессии могли прекратиться. Частного капитала больше не было. Нэп закончился. Новая Конституция, принятая в декабре 1936 года, провозгласила победу социализма в стране. Но репрессии продолжались.

Репрессии против хозяйственных руководителей являлись одним из средств, оправдывавших недостатки в работе промышленности, возникшие в конце второй пятилетки. Их маховик стал набирать обороты после февральско-мартовского пленума ЦК ВКП (б) 1937 года, который поставил задачу искоренения вредителей, шпионов, диверсантов и, по выражению И. В. Сталина, «ликвидации троцкистских и иных двурушников».

В Кузбассе по разным сфальсифицированным обвинениям были репрессированы многие хозяйственники, инженерно-технические работники. Сотрудники горотдела НКВД «разоблачили» действовавшую в городе Сталинске и поселке Осиновка «мощную монархическую организацию», готовившую восстание против советской власти. 65 работников промышленности были расстреляны. Среди них бывший князь А. А. Гагарин, бывший капитан П. В. Турчанинов, родственники лиц, боровшихся против власти советов. Вместе

с ними был расстрелян начальник планового отдела Осиновского шахтостроя Н. Л. Волошин — отец известного впоследствиии писателя А. Н. Волошина. Были репрессированы управляющий трестом «Кемеровоуголь» И. И. Харитонов, управляющий Осинов-ским рудоуправлением М. И. Евзеров и многие другие.

Еще в апреле 1937 года была арестована группа инженерно-технических работников КМК. Но пока шло следствие, в репрессивной политике произошел решительный поворот. В июле 1937 года нарком Н. И. Ежов с одобрения ЦК ВКП (б) издал приказ об усилении репрессий. Областям, краям и республикам были даны задания с указаниями огромного количества врагов народа, которых следовало репрессировать. Для выполнения задания создавались областные, краевые и республиканские тройки. В Западно-Сибирском крае, а затем в Новосибирской области в тройку входили Г. Ф. Горбач — начальник Управления НКВД (впоследствии сменивший его И. А. Мальцев), секретарь крайкома (обкома) ВКП (б) Р. И. Эйхе, прокурор края (обл.) И. И. Барков. Последовал приказ и о репрессировании членов семей «врагов народа».

С 5 августа 1937 года в стране (в ряде областей с 10 августа) начались массовые репрессии. Чтобы выполнить разнарядку по ликвидации врагов народа, сотрудники органов НКВД обещаниями, угрозами и применением физических методов воздействия, разрешенных ЦК ВКП (б), добивались признательных показаний арестованных. И тогда по решению тройки их подвергали наказанию, как правило, расстрелу. Так, на основе нового приказа арестованные в апреле работники КМК по решению тройки были расстреляны.

В лучшем случае «врагов» приговаривали к длительным срокам заключения. Такой мере наказания подверглись новый начальник «Кемеровокомбинатстроя» И. А. Каттель, директор КМК К. М. Бу-тенко и сменивший его Т. И. Шкляр, директор строительства азотно-тукового завода В. В. Щипанов.

Подвергались репрессиям многие рядовые труженики — шахтеры, металлурги, колхозники, спецпереселенцы. Только в 1937 году было арестовано 1 200 работников Томской железной дороги. Репрессии коснулись штаба Сибирского военного округа и находящихся

в нем воинских частей. Дело дошло до обвинения детей. В апреле 1938 года в Ленинске-Кузнецком сфальсифицировали существование «детской контрреволюционной фашистской организации» и по обвинению в принадлежности к ней продержали в тюрьме по 6—8 месяцев 17 школьников в возрасте от 12 до 16 лет.

Партийные организации, печать, радио вели широкую пропаганду среди населения. Под ее влиянием проводились митинги и собрания трудящихся, на которых звучали требования: «смерть врагам народа». В партийных организациях и в обществе создавалась атмосфера подозрительности и доносительства. Исключались из партии по доносу, навету, по оговору, выбитому у ранее арестованных. Новосибирский обком только 28 ноября 1937 года утвердил решения райкомов об исключении из партии 72 человек. Исключенные из партии сразу арестовывались и попадали в «ежовые рукавицы».

Приговоренных в Кузбассе к расстрелу привозили в специальный лагерь под городом Кемерово, у села Ягуново, где их расстреливали и тут же сжигали тела погибших. Приговоренных к различным срокам заключения направляли в лагеря, которые входили в систему Сибирского управления лагерей особого назначения, находившегося в городе Мариинске.

Под колесо репрессий попали и сами руководители партийных органов и органов власти. Был арестован председатель Исполнительного комитета Новосибирского областного совета депутатов трудящихся Ф.П. Грядинский. Его назвали руководителем Сибирского право-троцкистского центра. Другим его руководителем был объявлен секретарь Новосибирского обкома ВКП (б) А. Я. Курганов, ранее работавший первым секретарем Прокопь-евского горкома партии.

По этому сфальсифицированному делу были также арестованы первый секретарь Кемеровского горкома партии К. В. Рыневич, секретарь горкома Бликин и председатель городского совета А. А. Токарев. Попали под арест первый секретарь Прокопьевс-кого горкома партии А. И. Баженов — преемник А. Я. Курганова и секретарь горкома Д. А. Вильнин, первый секретарь Киселевского

горкома И. А. Шаравьев и заместитель председателя горисполкома М. С. Альтов, первый секретарь Горно-Шорского райкома партии И. В. Гладков и председатель райисполкома П. Н. Ребров. Арестовывались многие руководители городов, районов и работавшие вместе с ними другие работники.

В Москве был арестован в апреле 1938 года бывший первый секретарь Западно-Сибирского крайкома, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП (б) Р. И. Эйхе, работавший наркомом земледелия СССР. Его считали организатором так называемого Сибирского право-троцкистского центра. Добиваясь от него во время «следствия» признательных показаний, ему сломали позвоночник.

Не остановило массовые репрессии и постановление январского 1938 года пленума ЦК ВКП (б), который осудил недостатки парторганизаций, допускавшиеся при исключении коммунистов из партии и рассмотрении апелляций исключенных. Пленум обязывал местные партийные органы привлекать к ответственности лиц, уличенных в клевете на членов партии, реабилитировать оклеветанных и разоблачать карьеристов, старающихся выслужиться на исключениях и перестраховаться с помощью репрессий против членов партии. Эти директивы стали сдерживающим фактором в репрессиях против коммунистов. Только за три месяца были восстановлены в парторганизации КМК 50 человек, в кемеровском горкоме 50 процентов, в прокопьевском — 50 процентов, в ленинск-кузнецком — 69 процентов ранее исключенных коммунистов.

Но массовые репрессии продолжались. Только 17 ноября 1938 года ЦК ВКП (б) и СНК СССР осудили грубые нарушения социалистической законности, допущенные в операциях против право-троцкистских элементов. 26 ноября были упразднены созданные ранее внесудебные органы — «тройки». Наконец, 6 декабря 1938 года был освобожден от обязанностей наркома внутренних дел Н. И. Ежов и вместо него назначен Л. П. Берия.

В органах НКВД освобождались от лиц, допустивших фальсификации и насилия при ведении следствия, сочинявших мифы

о контрреволюционных монархических, шпионских и диверсионных организациях. Были арестованы и расстреляны бывший начальник Западно-Сибирского управления НКВД Г.Ф. Горбач, бывший его заместитель А. И. Успенский, арестован действовавший начальник Новосибирского управления НКВД И. А. Мальцев. Всего по областному управлению, городским и районным отделам НКВД было репрессировано 26 человек. Начальник особого отдела НКВД по Сибирскому военному округу, организовывавший в нем репрессии Милехин застрелился.

Пересматривались дела арестованных «врагов народа». Многих из них ввиду необоснованности обвинения освободили от ареста. Среди них были И. А. Шаравьев, И. В. Гладков, секретарь Ленинск-Кузнецкого горкома Г. В. Ганин, хозяйственные руководители С. Н. Петров, Ф. М. Прасс, приговоренный к расстрелу С. И. Дмитриев и другие.

О масштабах репрессий в Кузбассе можно судить по результатам реабилитации их жертв, проведенной в 1954—1960 годах. В ходе ее было пересмотрено 12 тысяч «дел» периода 1937—1938 годов. По ним реабилитировано 40 тысяч человек. Из них значительная часть — посмертно.

Репрессии нанесли большой вред. Они затруднили, но не остановили поступательного развития страны и Кузбасса.