Бытия во времени и пространстве. последствий: «Не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт

последствий: «Не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь» (Быт. 2: 17). Отведать этого плода означало получить практическое знание зла в отличие от теоретического, которое сообщил людям Бог. Разумеется, в противоположность бесконечному Богу, люди конечны. Бог знает все мыслимые вероятности — даже те, что могли бы осуществиться, но не осуществятся, — Он знает так же хорошо, как и то, что будет на самом деле. Библия с очевидностью дает понять, что Бог, будучи бесконечным, знает все потенциальные возможности, да­же те, что никогда не будут реализованы. В 1 Царств 23: 9-29 мы убеждаемся, что Бог знал (и поведал Давиду) о том, что могло бы произойти в том случае, если бы обстоятель­ства сложились определенным образом, хотя ситуация изменилась, и потому эти обстоятельства так никогда и не возникли и, соответственно, потенциальное следствие из них так никогда и не наступило.

Что касается Адама и Евы, они, будучи существами конечными, получили от Бога истинное знание о послед­ствиях вкушения плода и мятежа против Бога, но, когда они все же ослушались Бога, они уже на собственном опыте познали зло и все вытекающие из него несчастья и преступления. Плохим оказалось не знание само по себе, но выбор, сделанный ими вопреки предостережению и запрету, исходившим от божественной любви.

Учтем также, что приказ, который Бог дал Адаму, отнюдь не был немотивированным, это не было «рас­поряжение начальства», не нуждающееся в разъяснениях. Бог предупредил Адама и Еву о последствиях ослушания, о той утрате, которая затронет наиболее жизненные их интересы. Эта заповедь прозвучала как разумный и по­следовательный приказ и как заботливое предостереже­ние.

Выбор

Вчитаемся вновь в слова книги Бытия (2: 17): «А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, непременно умрешь». По­следние слова звучат на древнееврейском особенно силь­но, их можно даже передать как «смертию умрешь»*. Ре­формированное богословие трактует это предписание как завет дел, т.е. во-первых, это отношения, в которых уча­ствуют двое. С одной стороны, они отчасти равны (чело­век, как и Бог, является личностью, будучи создан по Его подобию); с другой стороны, Бог и человек не равны, по­скольку Бог бесконечен, человек конечен; Бог — Творец, человек — Его творение. Во-вторых, этот завет держится на условии, на заповеди любви, выраженной как заповедь послушания, поскольку речь идет о творении, предстоя­щем Творцу. И, в-третьих, к требованию послушания присовокупляется обещание — человеку обещана жизнь. Разумеется, ему обещано не просто продолжительное фи­зическое существование, но, скорее, все то, что позже мы назовем жизнью в Господе нашем Иисусе Христе. Конечно, в тот момент человек не нуждался в Спасителе, потому что он еще не грешил. Следовательно, не было нужды в сотериологии, не было места для Агнца Божьего — пока не было. Учение о спасении понадобилось падше­му человеку. «Жизнь», обещанная ему, это «полнота жиз­ни», точно так же, как наказанием становится «полнота смерти».

Отметим, что в тот день, внутри тех 24 часов, когда Адам согрешил, он не умер физической смертью, его по­стигло то, что Новый Завет называет «первой смертью». Отныне и до тех пор, пока человек не исповедует Христа

Как и в других случаях, русский канонический перевод уже содер­жит предлагаемое Шеффером уточнение.