Примечания. ее форма, человек и его личность) вполне могли бы развернуться, и это можно было бы назвать подлинной наукой

ее форма, человек и его личность) вполне могли бы развернуться, и это можно было бы назвать подлинной наукой, однако мы должны помнить, что нет никакой нужды торопливо приспосабливать Писание к понятиям науки. Многие христиане — специалисты в той или иной области — зачастую стараются подчинить особое зна­ние (учение Библии) общему знанию и науке, вместо того чтобы подчинить общее знание и науку учению Писания. Даже если эти люди признают истинным и Писание, и свою науку, в конечном счете они ценят научную истину выше библейской.

7 Вплоть до главы 5 слово «Адам» используется с определенным ар­
тиклем, как имя конкретного человека. В стихе 5: 12 книги Бытия
артикль отсутствует, и наиболее правильным переводом будет «че­
ловечество».

8 Слова теперь настолько обесценились, что нам часто приходится
прибегать к громоздким терминам, чтобы нас правильно поняли. К
примеру, слово «факт» может вообще не иметь никакого значения.
«Факт» — это и «чисто религиозная истина», а потому приходится
изобретать нечто вроде сочетания «голые факты». Тут нам, правда,
повезло, потому что либеральные богословы уже использовали тер­
мин «голые факты» для тех случаев, когда к факту не прилагается
объяснение. Так, историческая реальность грехопадения — «голый
факт», здесь не остается места для герменевтики, если под герме­
невтикой мы понимаем объяснение, устраняющее «голый факт»
грехопадения. Реальность грехопадения не относится к сфере «выс­
шей истины» и в этом смысле не относится даже к сфере «богосло­
вия» или «религии» — это историческая реальность, осуществивша­
яся в пространстве и времени, т.е. «голый факт». Было время, был
разворачивающийся в пространстве и времени ход истории до гре­
хопадения, а затем человек в силу собственного выбора нарушил
предустановленную гармонию, и это деяние было моральным пре­
ступлением — человек отклонился от нормы, произошел вывих.
Говоря о фактах, о «голых фактах», мы подразумеваем простран­
ственно-временные события, реальность которых доступна для

Книга Бытия во времени и пространстве

проверки обычными методами верификации. Как мы подчеркива­ли в приложении к книге «Церковь перед пристальным взором ми­ра», это еще не значит, что реальность сводится к самим фактам и ничего больше в себе не содержит: события, описанные в Библии, имели место в прошлом, но они сохраняют важное значение и для нашей современной, сиюминутной жизни.

Определяя сообщение Библии, как рациональную истину, мы от­нюдь не подразумеваем, что коммуникация идет на уровне матема­тических формул. Могут быть иные уровни коммуникации (к при­меру, образная или поэтическая речь), но существует единство — единство, а не противоречие — между «иными уровнями» и после­довательными высказываниями с использованием словарного зна­чения терминов и традиционного синтаксиса, и это единство впол­не доступно человеческому разуму. Возьмем пример не из Библии: уровень коммуникации в насыщенной метафорами и иными фигу­рами речи поэзии Шекспира гораздо выше, чем общение с помо­щью математических знаков. «Иные уровни», эти «фигуры речи», существенно обогащают коммуникацию. Однако когда современ­ная поэзия и даже проза превращаются в сплошное нагромождение фигур речи, а постигаемое умом единство сообщения ускользает от восприятия при отсутствии связующих звеньев и прямых высказы­ваний с использованием привычного синтаксиса и привычного значения слов, никто не понимает, о чем, собственно, идет речь. Некоторые современные писатели именно к такому эффекту и стремятся. Их труд превращается в сочетание субъективного опыта автора и столь же субъективных интерпретаций, вызванных им у читателя или зрителя. В то же самое мы можем превратить и пер­вые главы книги Бытия, если не будем воспринимать этот текст как прямое высказывание, построенное согласно законам языка и с ис­пользованием обычных значений слов. Стоило Парамхансе Йогананде в «Автобиографии йога» прибегнуть к такого рода «гер­меневтике», и этот текст превратился в исповедание индуизма.

Во время нашей второй встречи доктор Брэнд робко протя­нул мне 90-страничную рукопись. Некоторые страницы были напеча­таны на машинке, другие — написа­ны неразборчивым почерком, поче­му-то всегда присущим врачам. Рукопись — это его размышления о человеческом организме, лекции, прочитанные в христианском медицинском коллед­же в городе Веллоре (Индия). «Нас, врачей, — ска­зал он мне, — можно сравнить с жалобной книгой С утра до вечера клиенты жалуются нам, рассказы­вают, что у них болит. Рукопись долго пролежала у меня в столе. Это мои размышления обо всем, что сотворил Бог. Я использовал уже известную анало­гию из Нового Завета (Новый Завет сравнивает цер­ковь с Телом Христовым) и развил ее с учетом по­следних достижений науки. Любопытно: все меди­цинские открытия служат подтверж­дением слов апостола Павла».

Когда же мы писали «По образу Его», у меня было чувство, что я работаю сразу над тремя издания­ми Во-первых, мне хотелось коснуться основных моментов жизни доктора Брэнда и с помощью фак­тов его биографии рассказать о профессиональных Достижениях этого выдающегося человека, о годах ^его работы в Англии и Индии. Во-вторых, я надеял­ся рассказать о чуде — человеческом теле, предоста­вив вниманию читателей достоверные медицинские Факты. И, в-третьих — и это главная суть книги, — осветить те духовные истины, которые мы постига­ем, размышляя о теле. Именно благодаря им опи­санные факты кажутся нам чудом, вызывают похва- или же дают пророческое видение.