Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 4. Хотя Лаврик с Орестом Германовичем ехали еще по набережной Васильевского острова, но им казалось уже⇐ ПредыдущаяСтр 39 из 39
Хотя Лаврик с Орестом Германовичем ехали еще по набережной Васильевского острова, но им казалось уже, что они находятся в незнакомом городе. Может быть, этому впечатлению способствовал ранний утренний час, когда все в городе кажется свежим и новым. От их дома до пристани было так недалеко, что они, конечно, могли бы пройти это расстояние и пешком, но Орест Германович еще не совсем оправился после нездоровья и мистер Сток взял с Лаврика слово, что они непременно возьмут извозчика. Андрей Иванович был уже на пристани и делал им знаки палкой. Тут же стояли Лаврентьев, Фортов и Ираида Львовна. — Что вы так поздно? это, наверное, вы, Лаврик, проспали! Я уже осмотрел весь пароход и каюты, которые нам предназначены. — И какое хорошее утро, — ответил Орест Германович, переходя пароходный мостик. — Мне все кажется, что это не сентябрь, а весна. — Это весна и есть, — отозвался Лаврик, — начало всегда кажется весною. Ираида Львовна, вся в черном, осталась на палубе со старшим Пекарским. От бело-голубой воды и нестерпимо ярких медных предметов ее траурный костюм и печальное, не похудевшее, а как-то потемневшее лицо казались еще мрачнее. — Бедная, бедная, Ираида Львовна! я вас еще не видел с тех пор, как случилось это несчастье. Ираида взглянула на говорившего и, помедля, ответила: — Да, мы давно уж с вами не видались. Какой-то ветер налетел на всех нас. Может быть, он разогнал тучи, но некоторых унес навсегда. — Да, сначала Зоя Михайловна ушла от нас, теперь взят Леонид Львович, как будто первая его звала за собою. — Конечно, можно объяснить и так. В сущности, брат погиб совершенно случайно. Никто не мог предполагать, что в «Сове» произойдет пожар. Конечно, при таком бедствии было трудно попасть в число тех счастливцев, которые спаслись. Но все эти рассуждения нисколько не помогают делу. — Мне как-то стыдно перед вами, Ираида Львовна, за мое счастье. — Грех вам говорить так, Орест Германович! наоборот, мне было бы гораздо тяжелее, если б я знала, видела, что еще и мои друзья не вполне счастливы. — Может быть вы, Ираида Львовна, нашли успокоение в том же, в чем и Елена Александровна? Ираида посмотрела на него с удивлением: — В чем и Лелечка? я вас не понимаю! не в обиду будь ей сказано, она, кажется, склонна думать, что успокоение находит в каждом новом романе. Если это и можно назвать успокоением, в чем я сомневаюсь, то оно во всяком случае не для меня. — Нет, я имел в виду то общество, куда вступила Елена Александровна. Ведь это, кажется, не секрет, она всем об этом говорит. Ираида Львовна вздохнула: — Это не секрет, а просто — препровождение времени. Нет, и это тоже не для меня. Я, конечно, говорю не про Лелечку, а искренних теософов… Видите ли, во мне нет ничего таинственного и никакой склонности к мистике, хотя бы даже такой детски-ученой, как у теософов. У меня нет никаких исканий. Конечно, не мне судить, но мне кажется-я человек не злой и очень верующий, но совсем обыкновенный… Это мое органическое свойство, если хотите, недостаток. Теперь эти оба свойства как-то усилились во мне, укрепились, но нисколько не изменили своего характера. Орест Германович посмотрел на Ираиду Львовну, будто он видел ее в первый раз. И действительно, ее потемневшее лицо было спокойно и печально, ее глаза были способны выражать доброту, но, казалось, никогда не загорятся тем странным белым огнем, радостным и светлым, который он имел случай наблюдать за последнее время, равно как им были недоступны и те быстрые, мелкие искры желания, которые иногда роднили Елену Александровну с Полиной. — Да, я делаю добро, которое могу, я верую и стараюсь не раскисать, вот все, что я могу сделать. — Да, конечно, — ответил Орест Германович, которому делалось все более и более скучно. Он отчасти был рад, хотя бы как развлечению, Полине Аркадьевне, которая показалась на набережной, колотя извозчика зонтиком по спине. Она не видела знаков, которые ей давали с палубы, и в волнении ринулась во внутренность парохода. Орест Германович хотел было пойти ей навстречу, но она уже подымалась к ним, сопровождаемая Лавриком, Фортовым и Лаврентьевым. Она желала все осмотреть, все знать и волновалась так, будто ехала сама. Улучив минуту, когда Лаврик находился около нее, она шепнула: — Елена Александровна вам очень кланяется и желает счастливого пути; она собиралась было сама приехать, но подумала, что будет слишком много посторонних. — Какие же тут посторонние? все свои. Очень жаль, что Елена Александровна не приехала, если ей очень этого хотелось. Полина пристально на него посмотрела и сказала: — Вы, Лаврик, бесчувственный. — Отчего же? Я, наоборот, теперь гораздо лучше чувствую, чем прежде. — Ну, не будем ссориться перед отъездом. Если вы счастливы, тем лучше, только не закисайте. — Нет, уж теперь я не закисну, будьте покойны. — Какой вы самоуверенный. — Я уверен не столько в себе, сколько в том, что я узнал. — А что же вы узнали? — Очень важную вещь. Секрет быть счастливым. Уже провожатым нужно было уходить с парохода; прощались радостно и несколько наспех, как будто отъезжавшие ехали на увеселительную прогулку. Но как ни спешно было прощание, Лаврик все-таки поспел сказать Фортову: — Вы, Виктор Андреевич, не забудьте о вашем обещании! Тот посмотрел было на Лаврика, но потом, вспомнив, ответил быстро: «Нет, нет». — А у вас уже секреты? ух, уж этот Лаврик! — воскликнула Полина игриво и взяла Фортова под руку. — А вы, Полина Аркадьевна, все такая же! — Я? все такая же. А зачем мне меняться? я иногда своими знакомыми недовольна, а к себе более снисходительна. — Не забудьте, как только приедете, прислать мне телеграмму! — кричал Лаврентьев уже с берега. Пароход медленно отвалил, повернул и еще раз прошел мимо пристани в отдалении. — Вот теперь мы и в самом деле сделались плавающими и путешествующими. — Да, но только такими, которые отлично знают цель своего плавания. — Что ты хочешь сказать этим, Лаврик? как же не знать? конечно, мы едем в Лондон. — Я ничего другого не хотел сказать, — ответил Лаврик, улыбаясь и смотря прямо в глаза Пекарскому. Помолчав некоторое время, тот спросил: — Это покуда ты не хочешь ничего другого сказать? — Покуда. Да по правде сказать, я теперь не только не хочу, но и не могу сказать ничего больше. — Но те, которые могут знать, узнают все в свое время? — Да, в свое время мы узнаем все, что нам нужно.
|