Глава пятнадцатая. Прекрасная сент-ив не соглашается на щекотливое предложение

Итак, прекрасная Сент-Ив, преисполненная еще большей нежности, чем ее

возлюбленный, отправилась к г-ну де Сен-Пуанж в сопровождении

приятельницы, у которой жила, - обе укрытые вуалями. Первый, кого увидела

она в дверях, был ее брат, аббат де Сент-Ив, выходивший оттуда. Она

оробела, но набожная приятельница успокоила ее.

- Именно потому, что там говорили о вас дурно, должны и вы сказать свое

слово. Будьте уверены, что в здешних краях обвинители всегда оказываются

правы, если их вовремя не обличить. К тому же, если предчувствие меня не

обманывает, вы своим видом окажете гораздо большее влияние, чем ваш брат

самыми убедительными словами.

Стоит лишь немного ободрить страстно влюбленную женщину, и она

становится неустрашимой. М-ль де Сент-Ив входит в приемную. Ее молодость,

ее чарующая внешность, ее нежные очи, чуть увлажненные слезами, привлекли

к ней все взоры. Клевреты помощника министра забыли на миг о кумире власти

и начали любоваться кумиром красоты. Сен-Пуанж провел ее в свой кабинет.

Речь ее была проникновенна и изящна; Сен-Пуанж был растроган; девушка

дрожала, он ее успокаивал.

- Приходите сегодня вечером, - сказал он ей. - Ваши дела заслуживают

того, чтобы поразмыслить и потолковать о них на досуге. Здесь слишком

много народу и прием посетителей производится слишком поспешно, а мне надо

серьезно поговорить с вами обо всем, что касается вас.

Затем, воздав хвалу ее красоте и чувствам, он предложил ей прийти к

семи часам вечера.

Она явилась без опоздания. Набожная приятельница сопровождала ее и на

этот раз, но осталась в приемной, где занялась чтением " Христианского

педагога", меж тем как Сен-Пуанж и прекрасная Сент-Ив ушли во внутренние

покои.

- Поверите ли, сударыня, - начал он, - что ваш брат просил меня отдать

приказ о взятии вас под стражу? По правде говоря, я охотно отдал бы приказ

о высылке его самого в Нижнюю Бретань.

- Увы, сударь, ваши канцелярии, видно, очень щедры на такие приказы,

если за ними приезжают, как за пенсиями, из самых глухих углов

королевства. Я очень далека от намерения хлопотать о подобном приказе в

отношении моего брата. У меня много оснований жаловаться на него, но я

уважаю людскую свободу и прошу об одном - даровать свободу тому, за кого я

намерена выйти замуж. Этот человек, сын офицера, убитого на королевской

службе, уже спас одну из французских провинций и в будущем тоже может быть

очень полезен Королю. В чем обвиняют его? Как это возможно, что с ним так

жестоко обошлись, даже не выслушав его объяснений?

Тогда помощник министра показал ей письма иезуита-шпиона и коварного

судьи.

- Как! Неужели на свете существуют такие изверги? Подумать только, меня

хотят насильно выдать замуж за глупейшего сына этого глупейшего и к тому

же злобного человека. И от подобных наветов зависит здесь участь граждан!

Она упала на колени и, рыдая, молила выпустить на волю честного юношу,

который так горячо ее любит. Состояние, в котором она находилась, только

подчеркнуло все ее прелести. Она была так хороша, что Сен-Пуанж, потеряв

всякий стыд, намекнул на возможность полного успеха ее ходатайства, если

она подарит ему первины того, что бережет для возлюбленного. М-ль де

Сент-Ив в ужасе и замешательстве долго притворялась, что ничего не

понимает; Сен-Пуанжу пришлось объясниться начистоту. Сдержанное слово,

сорвавшееся с уст, породило другое, более откровенное, за которым

последовало еще более выразительное. Он предложил ей не только отмену

приказа об аресте, но и награду, деньги, почести, выгодные должности, и

чем больше обещал, тем сильнее хотел добиться согласия.

Упав на диван, м-ль де Сент-Ив плакала, задыхалась, отказывалась верить

тому, что слышала. Сен-Пуанж, в свою очередь, упал к ее ногам. Он был

недурен собой, и в другом, менее предубежденном сердце не вызвал бы

страха. Но м-ль де Сент-Ив боготворила своего возлюбленного и считала, что

изменить ему даже ради его пользы было бы настоящим преступлением.

Сен-Пуанж продолжал расточать мольбы и обещания. Напоследок голова у него

пошла кругом, и он заявил, что это единственное средство извлечь из тюрьмы

человека, в чьей судьбе она принимает такое нежное и страстное участие

Странный разговор затягивался. Богомолка в приемной, читая " Христианского

педагога", бормотала:

" Боже мой! Что же они там делают целых два часа?

Никогда не случалось, чтобы монсеньер де Сен-Пуанж давал кому-нибудь

такую долгую аудиенцию. Может быть, он отказал бедной девушке наотрез, а

она продолжает его упрашивать? "

Наконец ее приятельница вышла из внутренних покоев, растерянная,

онемевшая, погруженная в глубокие размышления о нравах вельмож и

полувельмож, которые так легко приносят в жертву людскую свободу и женскую

честь.

За всю дорогу она не проронила ни слова. Лишь ввернувшись домой,

прекрасная Сент-Ив не выдержала и рассказала подруге все. Богомолка

принялась размашисто креститься.

- Моя дорогая, надо завтра же посоветоваться с нашим духовником, отцом

Тут-и-там; он пользуется большим доверием у г-на де Сен-Пуанж; у него

исповедуются многие служанки из этого дома; он человек благочестивый,

доброжелательный и наставляет не только горничных, но и знатных дам.

Доверьтесь ему вполне, - я всегда так поступаю, и благодаря этому все идет

у меня хорошо. Нам, бедным женщинам, необходимо мужское руководство. Так

вот, моя дорогая, завтра же я пойду к отцу Тут-и-там.