Декабря 1823 Г.

(ДОКТРИНА МОНРО)

...По предложению российского имп. правительства, сделан­ному через пребывающего здесь посланника императора, послан­нику Соединенных Штатов в С.-Петербурге были посланы пол­номочия и инструкции для урегулирования путем дружествен­ных переговоров взаимных прав и интересов обеих наций на северо-западном берегу этого материка. Сходное предложение было сделано... великобританскому правительству, которое, по-видимому, его приняло.

Правительство Соединенных Штатов желало показать этим дружеским действием то большое значение, которое оно неиз­менно придает дружбе императора, и свое желание поддержи­вать с его правительством наилучшие отношения. Во время пе­реговоров, основание к которым дали эти интересы, и во время соглашений, к которым они, вероятно, приведут, было признано соответственным использовать повод, чтобы заявить в качестве принципа, с которым связаны права и интересы Соединенных Штатов, что американские материки, в силу свободного и неза­висимого положения, которого они достигли и которое они со­храняют, впредь не могут быть рассматриваемы в будущем как объект для колонизации со стороны какой-либо европейской дер­жавы... Граждане Соединенных Штатов питают самые друже­ственные чувства по отношению к свободе и счастью своих бра­тьев по ту сторону Атлантического океана. В войнах еврбпей-ских держав, по вопросам, их одних касающимся, мы никогда не принимали участия, и делать иначе не соответствовало бы нашей политике. Только тогда, когда наши права попраны или серьезно угрожаемы, мы поддаемся действию оскорбления и де­лаем приготовления к своей защите.

Мы не будем вмешиваться и не вмешивались в судьбу суще­ствующих колоний или протекторатов какой-либо европейской державы. Но в отношении правительств, которые объявили свою независимость и ее поддерживают и независимость которых мы после здравого рассуждения и по справедливым основаниям при­знали, мы не могли бы рассматривать всякое вмешательство, имеющее целью их угнетение или какое-либо иное воздействие на их судьбу со стороны какой-либо европейской державы ина­че, как проявление недружественных намерений по отношению к Соединенным Штатам. Во время войны между этими новыми государствами и Испанией мы объявили нейтралитет, одновре­менно признав их. На этом мы стояли и будем продолжать сто­ять, поскольку ничто не изменится в суждении компетентных властей нашего правительства, что, ввиду требований безопас­ности Соединенных Штатов, заставило бы их сделать соответ-

ствующие изменения... Наша политика в отношении Европы, которая была принята в начальном периоде войн, столь долго потрясавших эту часть света, неизменно остается той же самой и сводится: к невмешательству во внутренние дела какой-либо из ее держав; к признанию правительств как правительств для нас законных; к поддержанию с ними дружественных отноше­ний и к охране этих отношений путем откровенной, твердой и мужественной политики, идя всегда навстречу всем справедли­вым притязаниям любой державы и не допуская оскорблений с чьей-либо стороны.

Но в отношении наших материков обстоятельства представ­ляются существенно и очевидно иными. Невозможно, чтобы со­юзные державы распространили свою политическую систему на какую-либо часть материка без того, чтобы не нарушить нашего мира и счастья. И никто не может поверить, что наши южные братья, предоставленные самим себе, согласились бы доброволь­но на это. Невозможно и то, чтобы мы смотрели на такое вмеша­тельство, какова бы ни была его форма, с безразличием. Если мы посмотрим на сравнительную силу и ресурсы Испании и этих новых правительств и на отделяющее их расстояние, то должно быть очевидным, что она (Испания) никогда не сможет покорить их. До сих пор истинная политика Соединенных Штатов заклю­чается в том, чтобы предоставлять эти стороны самим себе, в надежде, что другие державы станут на тот же путь...