Посвящается Рону Инглишу

Персей смотрел только на отражение Медузы в своем щите. Одним ударом острого изогнутого меча, который дала ему Афина, он отсек голову Горгоны.

Роберт Грейвс “Греческие мифы”

Я не был способен прямо смотреть на ужасы моей жизни. Необходи­мость конфронтировать с ними могла обратить меня в камень. Страх парализовал меня. И все же я должен был преодолеть его. Я смог най­ти другие способы подойти к тому, что так сильно меня пугало.

Пациент драматерапии

Предисловие Анны Сеймур

В этой простой по стилю изложения книге мне больше всего нравится то, что основы драматерапии раскрываются в ней до­статочно четко и ясно. Как утверждают авторы, драматерапия предполагает “непосредственное участие и преодолевает кли­ническую отстраненность” (с. 272). Они подчеркивают, что психотерапевтический альянс между " психотерапевтом и кли­ентом устанавливается благодаря раскрытию творческого по­тенциала клиента даже тогда, когда тот переживает тревогу и дистресс. Брехт утверждает: “Скверный учитель — это настоя­щее бедствие. Он может передать ученику лишь ощущение го­лода и жажды, но это отнюдь не тот голод, который связан с по­требностью в постижении истины, и не жажда знаний. Ника­кая болезнь не может сама по себе превратить больного человека во врача” (Brecht, 1964, р. 209).

Однако это может сделать драматерапия — она действи­тельно способна “превратить больного во врача”.

Театральное искусство иногда рассматривают как одну из форм развлечения состоятельных людей. Однако данная книга показывает, что оно может выступать в качестве доступного каж­дому человеку средства исцеления. Описанные в ней подходы можно с полным основанием назвать демократичными, откры­вающий большие возможности для эксперимента и развития личности. Авторы книги показывают, что драматерапия вовсе не стремится навязать человеку какую-то определенную, неизмен­ную роль, исполнение которой служит сохранению привычного положения вещей и приведет ко вполне конкретным результа­там. Они уверяют нас в том, что драматическое искусство глубо­ко человечно и связано с постижением истины, преодолением иллюзий и жизненным выбором. При том что существует беско­нечное множество уже написанных пьес и жизненных “сценари­ев”, драматерапия позволяет создавать и исполнять новые “пьесы”, предоставляя неограниченные возможности для экспери­мента, когда исход игры заранее неизвестен.

Как заявляют авторы, “драматерапия, связанная с решени­ем задач, базируется на нашей способности играть разные роли. При этом она не пытается решить, какие именно роли нам сле­дует исполнять” (с. 40).

Книга подчеркивает необходимость в том, чтобы драматерапевты по-новому отнеслись к своему “артистизму”, не игнори­руя при этом законы драматического искусства. Конечно же, настоящее издание не является справочником в привычном смысле этого слова. Описываемые в ней приемы практической работы выступают лишь в качестве примеров, но не являются жесткими образцами для подражания, передавая тем самым “динамичный характер драматерапии и ее гибкость, чтобы дан­ный подход не представлялся в виде некоего набора техник. Гибкость драматерапии основана на фундаментальной законо­мерности, а именно — на способности творческого воображе­ния преображать и гуманизировать мир, в котором мы живем” (с. 276). Таким образом, авторов интересуют не столько техни­ки драматерапии — такие как ролевая игра и различные “разо­гревающие” упражнения — сколько многообразие проявлений драматического процесса, начиная с репетиций и заканчивая использованием теат рального пространства. Принципиально важно, что драматерапевты используют искусство театра, прежде всего, для достижения изменений в состоянии челове­ка и его отношениях с окружающим миром, учитывая суще­ствующий социальный контекст, надеясь найти ту формулу изменений, которая в наибольшей мере ему отвечает.

То, что некогда являлось “пустым пространством”, напол­няется новым опытом — теми чувствами и поступками, кото­рые, вызывая боль и ощущение хаоса, далеко не всегда драма-терапевту понятны. Однако они удерживаются в безопасном пространстве драматической метафоры.

На собственном опыте драматерапевты убедились, что, “ис­пользуя возможности воображения драматическим образом, можно не только “обжить” хаос, но и “подчинить” его творче­ству. Драматерапевты также знают, что единственным способом увидеть в хаосе какой-либо смысл является " пребывание вместе с ним" ” (с. 166).

В связи с этим можно напомнить часто цитируемые слова Сью Дженнингс: “Останься с хаосом, и ты постигнешь скры­тый в нем смысл”. Авторы разъясняют, что драматерапевтическая сессия является уникальным мероприятием, позволяю­щим пережить состояние хаоса и постичь состояние, являюще­еся предпосылкой изменений, необходимых для преодоления прежнего порядка вещей; “состояние, в котором появляются ростки новой жизни” (с. 155).

В драматерапии клиенты принимают наиболее темные сто­роны своей натуры и свои страхи, что прекрасно показано Маде­лин Андерсен-Уоррен при описании поставленной Турнером “Трагедии мстителя” (Gibbon, 1967). Подробная работа позво­ляет соединить “публичное искусство”, чьим символом стало здание шекспировского театра в Стрэтфорде, с “вынесением на публику” личных переживаний. Это отличает драматерапию от “тех методов умозрительного решения проблем, которые не предполагают контакта с реальностью, а связаны с попытками человека укрыться от жизни. Драматерапия отражает публич­ное проявление возможностей творческого воображения. Для нее характерно общение, а не изоляция людей друг от друга...” (с. 276-277). Она стремится достигнуть как внешних, так и внутренних изменений, а потому важно напомнить, что “наше влияние... гораздо сильнее, чем нам кажется. Когда у нас раз­вивается способность играть разные роли, мы вполне можем пойти дальше, изменяя сценарий всей социальной драмы” (с. 74). Книга напоминает о важности социально-политическо­го контекста драматерапевтического процесса и подчеркивает социальные основы театрального искусства. Используемые в драматерапии театральные формы и структуры не являются неизменными. Они используются не для того, чтобы уводить человека в мир иллюзий и отвлекать его от проблем повседнев­ной жизни, но чтобы расширять диапазон психотерапевтиче­ских возможностей и способствовать решению насущных про­блем клиентов.

Поскольку данная работа посвящена описанию драматера-певтических подходов, в каждой из ее глав раскрываются вопросы методологии, содержания драматерапевтических сессий, интерпретации полученного опыта и определения задач рабо­ты. Достоинством книги является то, что авторы дают четкое описание комплексных процессов, помогая тем самым понять отличия драматерапии от других форм психотерапевтической деятельности, а детальное описание работы с отдельными кли­ентами позволяет лучше уяснить природу драматерапии.

В 1994 году я посетила Москву, выступив с докладом на Всемирном Конгрессе Международной федерации театраль­ных исследований. На меня произвело большое впечатление выступление Иона Нигаарда, названное “Театр как сейсмо­граф общества”. Главный тезис его формулируется следующим образом: к происходящему в современном театре необходимо отнестись с большой серьезностью, поскольку зачастую случа­ется так, что лрежде, чем что-то произойдет в реальной жизни, это разыгрывается на театральных подмостках. Докладчик привел несколько примеров, свидетельствующих о том, что произошедшие в Восточной Европе “революционные” измене­ния были предвосхищены в театральных постановках, в част­ности, в пьесах Вацлава Гавела. Было бы, конечно, ошибочно рассматривать эти пьесы как пророческие, однако я считаю мысль Нигаарда довольно интересной, поскольку он указыва­ет на некие важные свойства театра, которые нередко оказыва­ются незамеченными, — на свойства, имеющие большое значе­ние для драматерапевтов.

Постановка спектакля заставляет театральных работников принимать во внимание потребности зрительской аудитории. Эти потребности могут быть как реальными, так и воображае­мыми, и о корректности их оценки театральными работниками свидетельствует реакция зрителей. Популярность спектакля или мюзикла многое говорит о состоянии общества. Тенденции в современном театре и популярной культуре указывают на наиболее характерные для того или иного общества страхи и устремления, воплощающиеся в определенной культурной продукции. Клиент привносит образы, музыкальные темы и идеи в психотерапевтический процесс. Описываемая авторами методика убеждает нас в том, что драма является важнейшей составляющей развития человека, и в большинстве случаев ее потенциал, до определенного момента скрытый от людей, рас­крывается и реализуется в их поступках. Тем не менее “язык” драмы спрятан за фасадом обыденной речи. Очень важно по­нять, насколько социальные репрезентации человеческих пере­живаний их отражают либо, наоборот, искажают. В драматерапевтическом процессе люди, находящиеся в разладе с окружаю­щим миром, находят возможность выразить свои чувства. Делая это, они освобождаются от навязанных им ролей, созда­ют свои собственные истории и новую — воображаемую — сре­ду обитания. Если это взрослые люди, то создаваемое ими ме­тафорическое пространство будет отражать многообразие культурных и идеологических влияний.

В драматерапии мы пытаемся определить, какие драмы яв­ляются самыми “необходимыми” и какие “пьесы” должны быть написаны для того, чтобы помочь клиенту в его движении вперед. По мере того, как он будет освобождаться от прежних стереотипов, осваивать новые формы поведения, дающие ощу­щение собственной силы и способность самостоятельно прини­мать решения, касающиеся отношений с другими людьми, ему придется пережить множество метаморфоз. Социальное изме­рение драмы существует даже в тех случаях, когда клиент и драматерапевт работают без свидетелей. Драматическая струк­тура организует человеческие переживания независимо от того, идет ли речь о публичном исполнении или постановке драма­тических историй в приватном пространстве драматерапевти-ческого процесса. И в том, и в другом случае она придает жиз­ненному хаосу определенную форму и смысл.

Книга, которую вы держите в руках, является прекрасным практическим руководством по драматерапии и может высту­пать в качестве основы освоения этого метода. Несомненно, она вдохновит уже практикующих и будущих драматерапевтов внести свою лепту в развитие ее теории и практики.

В новом веке тема одиночества и изоляции человека будут одной из центральных, и драматерапия может сыграть при этом важную роль, помогая людям преодолеть взаимное отчужде­ние, поскольку обладает уникальной способностью соединять частное и социальное измерения человеческого бытия. “Когда мы осознаем, что страдания, отделявшие нас от других людей и заставившие переживать отверженность, приниженность и беззащитность, на деле отражают наше стремление вступить в контакт с окружающими — не с маргинализированной груп­пой “психически больных” людей, но с родом человеческим — это возвышает их в наших глазах как ничто другое” (с. 188). Драматерапевт должен быть смиренным и в то же время гор­дым; он должен быть художником, исследователем и защитни­ком социальной справедливости. Авторы настоящей книги об­ладают всеми этими достоинствами, и я рада тому, что могу назвать себя их коллегой и другом.

Анна сеймур

Манчестер, июнь 2000

Предисловие

Хорошо известен анекдот про людей, которых попросили с за­крытыми повязкой глазами идентифицировать слона. Однако, не видя животное целиком, они не смогли этого сделать. Один человек, нащупав ногу слона, сказал: “Это — дерево”. Другой протянул руки и, прикоснувшись к бокам слона, заявил: “Это, наверное, стена”. Когда слон взмахнул ушами и чуть задел од­ним из них лица третьего человека, тот решил, что это ветря­ная мельница. Четвертый же, дотронувшись до хобота, возра­зил: “Нет, это, скорее всего, змея”. Таким образом, никто из них так и не смог распознать слона, поскольку наталкивался на раз­личные части его тела.

Драматерапия напоминает этого слона. Если отойти подаль­ше, то можно “увидеть” ее целиком — она состоит из множе­ства различных направлений, но все они образуют вместе еди­ное целое. Единство драматерапии основано на ее связи" с дра­матическим искусством и театром. Когда мы говорим о театре, то имеем в виду самые разные его формы — от венской оперы до кукольного театра, от древнегреческой трагедии до француз­ского фарса. Говоря о драме, мы имеем в виду определенный способ общения, одновременно являющийся фундаменталь­ным инструментом коммуникации.

В этой книге рассматриваются некоторые из основных форм драматерапии. При этом мы стремимся сохранить целостный взгляд на нее, признавая, что драматерапия представляет собой вид драматического творчества. Если вообразить ее в виде того самого слона, то следует признать, что это будет очень талант­ливый слон, обладающий высокой чувствительностью, живым воображением и способный адаптироваться к самым разнооб­разным ситуациям. Применительно к данной книге это означа­ет, что ни одно из описанных в ней упражнений не может быть механически включено в работу с клиентом или с конкретной группой клиентов. Всякий раз необходимо адаптировать эти упражнения к специфическим потребностям людей, с которыми мы предполагаем работать. Мы можем понимать, в чем за­ключаются отличия драматерапии от других психотерапевти­ческих методов, но при этом не следует забывать, что все люди уникальны, а потому все описанное в этой книге должно быть соотнесено с реальной рабочей ситуацией. Эта книга — отнюдь не справочник, но источник идей, которые могут быть положе­ны в основу практической работы. Для того чтобы воспользо­ваться ею должным образом, необходимо опираться и на свои собственные представления. Следует тщательно подумать над тем, каким образом вы будете использовать описанные в ней методы. Драма является мощным средством воздействия даже тогда, когда представляет собой, на первый взгляд, банальную постановку. Возможно, как раз именно в этих случаях, она воз­действует наиболее глубоко. Нет сомнений в том, что вы под­ружитесь со слоном по имени “драматерапия”, но вряд ли вам когда-либо удастся полностью его приручить.