Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Сюжет в драматерапии






 

Мысленно возвращаясь к событиям своей жизни, мы нередко воспринимаем ее как некую историю, в которой исполняем главную роль. Особенно отчетливо это проявляется всякий раз, когда кто-то просит нас рассказать о себе. Тогда мы пытаемся передать этому человеку то, что с нами происходило. Нас так­же могут спросить о том, что нам кажется в нашей жизни наи­более значимым, однако зачастую в этом нет необходимости, так как, рассказывая о себе, мы это так или иначе показываем. Собеседник и без того увидит, какого рода историю мы ему по­ведали — счастливую, грустную, ироничную, веселую и т. д. — и что в ней является наиболее важным.

Когда человек рассказывает историю своей жизни, можно увидеть особенности его мироощущения. Это проявится не только в том, что он будет рассказывать, но и в том, как он опи­сывает разные события и как их оценивает. В этом нет ничего удивительного. Если, например, человек стремится в своем рас­сказе выразить переживаемое им чувство грусти, слушатели так или иначе его ощутят. Аналогичным образом он заставит их почувствовать веселье, гнев и другие переживания. Возможно, он оттенит одни события и не придаст особого значения дру­гим; он также сможет выразить свое отношение к ним, не толь­ко подбирая те или иные слова, но и меняя интонацию голоса, последовательность слов, а также выделяя в своем рассказе определенные фрагменты.

Говоря об этом, мы хотим подчеркнуть, что каждый когда-либо рассказывает другим историю своей жизни, и это проис­ходит совершенно естественным образом. Мы рассказываем о себе, выражая данным рассказом свои представления о мире Излагая друг другу историю своей жизни, мы помогаем увидеть в ней определенный смысл. Фактически, прежде чем рассказать ее кому-либо, мы многократно проговариваем ее самим себе. Рассказывая же историю собственной жизни другим, мы дела­ем ее для себя еще более реальной. Принятие этой истории дру­гими играет решающую роль. Можно сказать, что истории на шей жизни существуют между нами; рассказывая их друг дру­гу и получая при этом поддержку, мы чувствуем себя более уверенно и с особой отчетливостью ощущаем, что это наши ис­тории.

Процесс осознания и принятия истории своей жизни может быть продолжительным. Мы проговариваем ее про себя, ведя разговор с самими собой и с различными живущими в нас личностями. Если нам не удается связать разные события нашей жизни в единую, имеющую определенный смысл историю, мы чувствуем тревогу и растерянность. Мы также можем ощущать внутреннюю пустоту. В этом случае мир представляется нам лишенным какого-либо смысла и состоящим из разрозненных элементов. Несмотря на то, что мы пытаемся найти нечто, что эти элементы соединяет друг с другом, нам так и не удается увидеть данную связь, равно как и то, что наша жизнь представляет собой нечто единое - хотя бы и трагедию, — хотя что может быть трагичнее отсутствия в жизни какого-либо смысле У нас есть “строительный материал” — события нашей жизни — однако мы не можем ничего из него построить. В этом случае вполне уместна драматерапия.

Она помогает по-новому увидеть историю нашей жизни и тем самым способствует ее изменению. Как уже было отмечено, эти истории отражают наше восприятие самих себя. Оно не является неизменным. Наше восприятие различных событии собственной жизни меняется, и мы отводим им то одно, то дру­гое место. Иногда мы воспринимаем себя в роли жертв в том жизненной драме, сценарий которой пытаемся для себя создать. Люди легко попадают под воздействие этих сценариев и связанных с ними переживаний и начинают воспринимать эти сценарии как единственно для себя возможные. Драматерапия же позволяет нам стать в этом отношении более гибкими. Если же нам кажется, что в нашей жизни нет ни грамма смысла, дра­матерапия помогает это исправить.

Одно из несомненных достоинств драматерапии заключает­ся в том, что она позволяет создавать историю группы. Эта ис­тория объединяет личные истории ее членов. В драматерапии личные истории включаются в общую “групповую историю”, объединяющую прошлый опыт членов группы и позволяющую участникам увидеть в когда-то сказанном или сделанном ими определенный смысл.

Драматерапия способствует сочинению таких историй жиз­ни, которые могут привести человека к исцелению. Жизнь группы предстает в виде отражающей человеческий опыт исто­рии. Ее сочинение предполагает использование особого языка. Жизнь группы — это своего рода история, и все группы стре­мятся ее создать. Драматерапия, однако, использует драмати­ческую структуру для того, чтобы преобразовать “сырой мате­риал” жизни группы в яркий драматический сценарий, затра­гивающий жизненный опыт всех ее членов. Истории жизни членов группы благодаря этому объединяются в единое целое. Им можно придать определенную структуру с тем, чтобы по­нять заключенный в них смысл — извлечь некий жизненный урок. Это редко удается сделать в обыденной жизни, когда мы непосредственно переживаем различные события. Однако ког­да у нас появляется такая возможность, мы можем осмыслить ее уроки и ощутить надежду на то, что жизненные события имеют определенную логику и смысл.

Именно эта надежда помогает нам жить. Если создание дра­матических историй действительно способно укреплять в чело­веке надежду, следует признать их необходимыми для выжи­вания человека. Когда мы определенным образом структуриру­ем свою жизнь и представляем ее события в драматической форме, можно сказать, что мы ощущаем реальность нашего че­ловеческого бытия, поскольку, чем более мы убеждаемся в сво­ей способности представлять собственную жизнь в такой фор­ме и видеть в ней некий смысл, тем в большей степени мы реа­лизуем свои человеческие качества. Именно такую цель преследовал Морено (Moreno, 1977), предлагая людям высту­пать в качестве главных исполнителей собственных психодрам.

Как пишет Уильям Сароян (Saroyan, 1996) в своей книге “Bpeмя вашей жизни”, “человеку приходится долго репетировать, чтобы стать самим собой”. Такого рода репетиции чрезвычайно важны для нашего личностного роста. Мы все в этом нужда емся — не только те, чье чувство “я” отличается повышенное хрупкостью. Говорят, что “стать самим собой означает принят” свое прошлое” (Crites, 1086, р. 164), потому что, лишь понять свое прошлое, мы можем расти и двигаться в будущее — “лишь став самим собой, мы можем себя изменить”.

Однако мы не можем это делать в одиночестве. История нашей жизни связана с историями жизни других людей. Эти истории должны стать нашим общим достоянием, поскольку” чтобы установить с другими глубокие человеческие отноше­ния, мы должны сформировать некий общий фундамент. Делай истории своей жизни достоянием друг друга, мы создаем пред­посылки к установлению между нами глубоких человеческих отношений. Истории наших жизней отнюдь не должны быть одинаковыми — это попросту невозможно. Они могут быть вов­се непохожими друг на друга. Их объединение осуществляется благодаря их взаимному признанию и тому, что человек способен видеть в историях жизни других людей то, что так или иначе напоминает ему о собственном жизненном опыте. Эти “внутренние совпадения” чрезвычайно важны при создании нами; своих драматических историй. То, что никогда с нами не происходило, объединяется с реально пережитым нами благодаря действию определенных психологических механизмов, делающих опыт других людей чем-то вроде “зерен для нашей мель­ницы”. Их опыт помогает нам осознать свое прошлое. Кроме того, мы можем помочь им представить их опыт в виде драматических историй. Когда мы делаем это осознанно, стремясь создать некий общий, включающий различные фрагменты индивидуальных историй сценарий — тот, который мы разрабатываем совместно, не стремясь буквально копировать происходившее с нами, — именно тогда начинается драматерапия.

В данном случае сочинение историй и драма — это одно и того же. Однако никакое изложений событий не может быть назва­но историей в ее архетипическом смысле до тех пор, пока оно, не будет предъявлено в драматической форме, представляющей эти события в узнаваемом и одновременно совершенно новом виде. События нашей жизни воспринимаются как новые, поскольку мы передаем их совершенно по-иному. Они кажутся узнаваемыми постольку, поскольку мы склонны видеть в окру­жающем то, что нам подходит для понимания происходящего. Сочинение историй с легко узнаваемыми персонажами и ситу­ациями — достаточно привычное дело. Каждый из нас этим за­нимается, по крайней мере, неосознанно для себя. Как уже го­ворилось, это помогает нам увидеть связь между различными событиями нашей жизни. Истории, в особенности, драматиче­ского характера, являются символами завершенности процес­са. Они имеют начало, середину и конец (Эвклид, родоначаль­ник геометрии, называл число 3 “числом совершенства”). Тем не менее, завершившись, эти истории предполагают определен­ное развитие. Иными словами, истории являются символами или знаками “совершенных” процессов. Они выражают идею развития, и это тем более убедительно, если мы передаем их в форме драматической игры, предполагающей двигательную экспрессию. По мере того как развиваются события той или иной драматической истории, развиваемся и мы сами.

Связанные с инсценировкой драматических историй дви­жения носят вполне конкретный характер. Мы представляем себя совместно с другими движущимися от одной точки про­странства к другой. В то же время для того, чтобы действие во­зымело должный эффект, нам следует соблюдать определен­ные условия, а именно — делать так, чтобы наши движения были связаны с историей. Мы редко воспринимаем их таким образом. История раскрывается именно через движения людей, а вовсе не через движение предметов. Движения передают со­стояние души и сознания, а потому мы называем их “экспери­ментальными” или “жизненными”.

Движения такого рода обычно требуют большего простран­ства и времени, чем обычно, что связано с отражающимся в них процессом изменений. “Жизненные” движения предполагают прохождение человеком некой стадии, во время которой он преодолевает прежние стереотипы, а новые формы поведения оказываются им еще не освоенными. Иными словами, истории связаны с движением человека от состояния А к состоянию В, минуя состояние Б. Данная структура может, конечно же иметь более сложный характер, поэтому большинство историй предполагают наличие более развитой структуры. Вместе с темя независимо от степени структурной сложности, истории связаны с прохождением трех основных стадий, придающих драматической форме целостность и завершенность.

Любая история уравновешивается за счет происходящего на стадии Б — средней стадии. Для того чтобы история была историей, она должна обладать определенной кульминацией. Это очень важно, поскольку характер кульминации и ее драматическое воздействие на зрителей и участников определяет восприятие ими всей истории. Если какая бы то ни было кульминация отсутствует — истории не будет, а если кульминация не носит драматический характер, то история не окажет должного эффекта. Кульминация обязательно должна присутствовать в истории. Кроме того, большое значение имеет также начальная стадия, поскольку любая история должна обладать определенным началом, задающим повествованию некий тон и создающим контекст — то есть описывающим реальность, с которой зрители (те, кому история адресована) так или иначе знакомы и воспринимают историю с определенных исходных позиций. Она вовсе не обязательно должна буквально совпадать с жизненной ситуацией самих зрителей. Многие замечательные истории описывают прошлые или мифологические события либо то, что может произойти в будущем, и на протяжении всего повествования ни разу не выходят за пределы изначально за данной ситуации (описываемой, например, такими словами, как “в некотором царстве, в некотором государстве”). Тем не менее, в них должны быть представлены также место и время которые позволили бы нам вообразить, что может происходите здесь и сейчас и что так или иначе напоминает о реально про- изошедших с нами событиях.

Стадия В является финалом повествования — неким конечным пунктом всего путешествия. Она также очень важна, поскольку без конечной цели весь пройденный нами путь не имел бы никакого смысла. На стадии В мы возвращаемся домой, это должно быть показано достаточно ясно. В то же время, возвратившись, мы воспринимаем наш дом по-новому, поскольку пройденный путь дал нам некий новый опыт. Мы ощущаем себя другими, возможно, потому что путь был связан с творче­ской работой воображения, расширяющего границы нашего “я”.

История включает стадии А, Б и В. Они не обязательно долж­ны следовать друг за другом. Искусство рассказчика заключа­ется в его способности гибко менять последовательность исто­рий и ситуаций в том или ином повествовании. Чтобы вызвать дополнительный интерес аудитории, рассказчик может вклю­чать в повествование несколько коротких историй или исполь­зовать возвращение к прошлым событиям. Однако и в этом случае история будет иметь начало, середину и завершение, формирующие ее исходную структуру и облегчающие воспри­ятие.

Хотя истории имеют похожую исходную структуру, они отличаются друг от друга своей продолжительностью. Некото­рые из них бывают весьма длинными и описывают процессы вселенского масштаба. Они могут носить религиозный харак­тер либо касаться проблем политики, культуры или науки, но как бы то ни было, они отражают определенную систему взгля­дов автора, в том числе его представления о мире, жизни и смер­ти. Истории не только их отражают, но и воплощают, посколь­ку мы все склонны идентифицировать себя с персонажами ис­тории и воспринимать их поступки, как свои собственные. Такие истории приобретают для нас особую значимость. Уже самим фактом своего существования и серьезным отношением к себе они показывают значимость жанра драматических пове­ствований.

Драматерапия использует особые формы повествований. Можно даже говорить о том, что существует особый, драмате-рапевтический подход к сочинению и разыгрыванию историй, заключающийся в том, что история сама раскрывается в чув­ствах, представлениях и поступках участников группы. Им нет необходимости приходить на сессию готовыми рассказывать друг другу истории либо принимать участие в инсценировке истории, выбранной для них драматерапевтом. Это, конечно же, может иметь место, но далеко не всегда. Для драматерапевтического подхода более характерно сочинение истории в ходе сессии самими членами группы, подобно тому, как описано в шестой главе. Это может быть известная история (например, “Спящая красавица”). Это может быть история, придуманная самими членами группы (как, например, в случае с работой на тему о социальных правах). И в том, и в другом случае история будет иметь типичную драматическую форму. Поскольку все истории касаются изменений и их так или иначе иллюстриру­ют, они показывают определенную последовательность собы­тий.

Драматерапия помогает людям получить новый, положи­тельный опыт. Она основана на признании того, что всякое дра­матическое повествование определенным образом связано с процессом изменений. Независимо от того, описывает ли оно события обыденной жизни, представленные членами группы в виде историй, либо является некой известной комедией или трагедией, драматическое повествование всегда иллюстрирует процесс изменений. Форма же остается одной и той же. Незави­симо от того, являются ли описываемые события обыденными или фантастическими, банальными или в чем-то совершенно; особенными, они дают членам группы возможность получить определенный опыт изменений. Поскольку форма драматиче­ского повествования имеет универсальный характер, даже со­ставленная из отдельных, отрывочных фрагментов история имеет для членов группы очень большое значение. Она раскры­вает закон взаимопревращения жизни и смерти, а потому не оставит равнодушным любого человека. Существуют никогдаj не утрачивающие своей актуальности истории, пересказываемые в разных версиях и помогающие людям постигать смысл своей жизни. Поскольку этот смысл также связан с изменениями, подобные истории неподвластны времени.

Драматическое повествование включает стадии А, Б и В — начало, середину и конец, что позволяет связать друг с другом разрозненные эпизоды, каждый из которых может, в свою оче­редь, напоминать отдельную историю. Все они отражают опыт решения тех или иных проблем и преодоления различных пре­град на пути к решению некой главной задачи всего повество­вания. Именно ее решение приведет к наиболее значимым из­менениям.

Хотя истории имеют различную продолжительность, все они описывают какое-то событие, воспринимаемое нами как вполне завершенное и состоящее из различных эпизодов, име­ющих некий общий результат, заключающийся в достижении неких изменений. Содержание этих эпизодов, конечно же, за­висит от характера самой истории. В то же время история пред­полагает определенные принципы построения, в первую оче­редь, наличие некоторого сюжета (раскрывающего последова­тельность основных событий) и мизансцен (показывающих, где и когда происходит действие). Сюжет имеет принципиальную значимость: он делает историю историей. Мы не можем воспри­нять ее содержания до тех пор, пока представленный в ней мир не будет нами опознан, точнее, пока мы не увидим, что он име­ет определенное отношение к нашему личному опыту, независимо от того, является он фантастическим или реальным. Исто­рии должны утешать и одновременно удивлять нас. Драмате-рапевтам это прекрасно известно прежде всего потому, что они знают, что такое драматическая форма.

Так, например, в самом начале необходимо показать, где происходит действие и кто в нем участвует (в частности, кто является героем или героиней повествования): “В некотором царстве, в некотором государстве жили-были король и короле­ва. У них была дочь, которую они горячо любили. Она же лю­била приключения и...”. Иными словами, в самом начале пове­ствования должны быть представлены три основных элемента — время, место действия и характеры его основных участников. При этом прежде, чем начнут развиваться события, должна быть обозначена главная предпосылка их развития, каковой является наличие у героев той или иной проблемы. Обозначе­ние проблемы не воспринимается как нечто неожиданное, по­скольку описание главных действующих лиц так или иначе нас к этому готовит. Скажем, принцесса любит приключения, а потому мы предполагаем, что с ней может что-то случиться. И хотя мы не идентифицируем себя с ней, невозможно изба­виться от ощущения некой тревоги по поводу грозящей ей опасности. Обозначение проблемы или сложной ситуации, в которой оказываются герой или героиня, может потребовать включения в действие некого нового персонажа — друга или врага, желающего помочь либо выступающего в качестве - основного препятствия решения проблем. Отношения с ними героя или героини придают истории большую яркость и прав­доподобность, позволяя обозначить основную тему повествования и укрепить ее структуру. После этого наступает самый важный этап повествования, который может быть связан с неким путешествием (“трансформирующим событием” всей истории, состоящей из целого ряда испытаний, которые должны пройти герой или героиня). Во многих легендах, сказках и мифах данный этап повествования обычно предполагает решение трех проблем, каждая из которых, на первый взгляд, кажется неразрешимой. Тем не менее, прежде чем история перейдет на завершающую стадию, герой или героиня все три задачи поочередно решают. Переход на завершающую стадию обычно предполагает, что герой или героиня после решения главной про­блемы расстаются со своими друзьями либо избавляются от врагов (либо и то, и другое).

Данные проблемы обычно выходят за рамки тех, с которыми герои сталкиваются в повседневной жизни. Они связаны с самыми сложными для человека ситуациями и наиболее серьезными для него испытаниями. Во многих случаях они выступают метафорой смерти. В истории герой или героиня поставлены перед необходимостью их решения, что, в конце концов и происходит. Завершение же истории знаменует собой установление нового, более гармоничного порядка вещей, что связано с инсценировкой “преображения” героя или героини (то есть такой сцены, отображающей изменение всего и вся. Тем не менее, как было показано, изменения далеко не всегда бывают ясно различимыми). Так или иначе, завершение повествованияj обычно связано с возвращением героя или героини на место, которого было начато путешествие. В некоторых случаях, если победа героя на втором этапе истории сопровождается смертью главного персонажа, последняя сцена может представлять co- бой похороны; во многих случаях эта сцена заканчивается свадьбой. Независимо от характера завершающей сцены, она знаменует собой утверждение некой истины. Иногда герой или героиня домой не возвращаются — это даже лучше, чем возвращение, поскольку подчеркивает происходящие в них изменения. При этом предполагается, что если персонажи с честью прошли выпавшие на их долю испытания, любое место, на ко­торое они в конце концов пребывают, будет для них домом. В тех же историях, легендах и мифах, где герой или героиня по­гибают, их смерть все равно связана с победой добра над злом. Общая структура подобных историй может выглядеть сле­дующим образом:


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.007 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал