Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Язык и речь
Языковеды второй половины XIX и начала XX в., преодолевая универсализм и догматизм натуралистов (Шлейхер), все более и более углублялись в исследования отдельных языковых фактов и доводили свои исследования до речи отдельного человека. Успехи новой науки - психологии - способствовали этим устремлениям - довести исследование до индивида. Эти воззрения в своем крайнем проявлении доходили до отрицания языка как достояния коллектива, ставили под сомнение существование языков. Так, А. А. Шахматов полагал, что “реальное бытие имеет язык каждого индивидуума; язык села, города, области, народа оказывается известною научною фикцией, ибо он слагается из фактов языка, входящих в состав тех или иных территориальных или племенных единиц индивидуумов”[38]. Сторонники таких взглядов, по русской поговорке, “за деревьями не видят леса”. Об этом писал В. Гумбольдт (1767-1835): “...в действительности язык всегда развивается только в обществе, и человек понимает себя постольку, поскольку опытом установлено, что его слова понятны также и другим”[39]. Эта мысль в формулировке Маркса звучит следующим образом: язык - это “...существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого”[40], и если язык всегда есть достояние коллектива, то он не может представлять собой механическую сумму индивидуальных языков. Скорее, речь каждого говорящего может рассматриваться как проявление данного языка в условиях той или иной жизненной ситуации. Но индивидуальные особенности в речи каждого человека тоже бесспорный факт. Так возникает очень важная проблема: язык и речь. Эти понятия часто путают, хотя совершенно ясно, что, например, физиологи и психологи имеют дело только с речью, в педагогике можно говорить о развитии и обогащении речи учащихся, в медицине - о дефектах речи и т. п.; во всех этих случаях “речь” заменить “языком” нельзя, так как дело идет о психофизиологическом процессе. Значительно сложнее разобраться в соотношении языка и речи на чисто лингвистической почве. В. Гумбольдт писал: “Язык как масса всего произведенного речью не одно и то же, что самая речь в устах народа”[41]. Развитию этого положения Гумбольдта посвящен целый раздел в “Курсе общей лингвистики” Ф. де Соссюра (1857-1913). Основные положения Соссюра сводятся к следующему: “Изучение языковой деятельности распадается на две части: одна из них, основная, имеет своим предметом язык, т. е. нечто социальное по существу и независимое от индивида... другая - второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, т. е. речь, включая говорение”[42]; и далее: “Оба эти предмета тесно между собой связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна и производила все свое действие, речь в свою очередь необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку”[43]. Итак, по Соссюру, изучение языковой деятельности распадается на две части: 1) “одна из них, основная, имеет своим предметом язык, то есть нечто социальное по существу и независимое от индивида...”[44]; 2) “другая, второстепенная, имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, то есть речь, включая говорение...”[45]. Итак, для Соссюра соотнесены три понятия: речевая деятельность (langage), язык (langue) и речь (parole). Наименее ясно Соссюр определяет “речевую деятельность”: “Речевая деятельность имеет характер разнородный”[46]. “По нашему мнению, понятие языка (langue) не совпадает с понятием речевой деятельности вообще (langage); язык - только определенная часть, правда - важнейшая, речевой деятельности”[47]. “Речь” тоже определяется из соотношения с языком, но более определенно: “...речь есть индивидуальный акт воли и понимания, в котором надлежит различать: 1) комбинации, при помощи которых говорящий субъект пользуется языковым кодексом с целью выражения своей личной мысли; 2) психофизический механизм, позволяющий ему объективировать эти комбинации”[48]; “разделяя язык и речь, мы тем самым отделяем: 1) социальное от индивидуального; 2) существенное от побочного и более или менее случайного”[49]. Это явление “всегда индивидуально, и в нем всецело распоряжается индивид; мы будем называть его речью (parole)”[50]. Но в этих определениях скрыто очень важное противоречие: либо “речь” лишь индивидуальное, побочное, даже случайное и только, либо же это “комбинации, при помощи которых говорящий субъект пользуется языковым кодексом”, что никак не может быть побочным и тем более случайным и что не является даже и индивидуальным, так как это нечто, лежащее вне субъекта. Австрийский психолог и лингвист Карл Бюлер, а вслед за ним и Н. С. Трубецкой выделяли в этой области два понятия: речевой акт (Sprechakt) и структуру языка (Sprachgebilde)[51]. Если термин Sprachgebilde можно отожествить с термином Соссюра “язык” (langue), хотя сам Соссюр указывает на другую немецкую параллель: Sprache - “язык”, то термину речевой акт (Sprechakt) у Соссюра ничего не соответствует, а для своего термина parole - “речь” он указывает немецкий термин Rede - “речь”. Наиболее полно и определенно Соссюр определяет “язык”: “Язык - это клад, практикой речи отлагаемый во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу”[52], “язык... это система знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и акустического образа, причем оба эти элемента знака в равной мере психичны”[53]. Подчеркивая социальную сущность языка, Соссюр говорит: “Он есть социальный элемент речевой деятельности вообще, внешний по отношению к индивиду, который сам по себе не может ни создавать язык, ни его изменять”[54]. Какие же выводы можно сделать, рассмотрев все противоречия, указанные выше? 1) Соссюр прав в том, что надо отличать язык как явление социальное, общественное, как достояние коллектива, от иных явлений, связанных с языковой деятельностью. 2) Прав он и в том, что определяет язык, прежде всего как систему знаков, так как без знаковой системы не может осуществляться человеческое общение, явление второй сигнальной системы по И. П. Павлову. 3) Не прав Соссюр в том, что считает это социальное явление - язык - психичным; хотя явления языка, наряду с явлениями искусства, а также бытового творчества (утварь, одежда, жилище, оружие) и техники, проходят через психику людей, но сами слова, правила склонения и спряжения, стихи и романы, сонаты, симфонии и песни, картины и этюды, памятники и здания, равно как и ложки, скамейки, седла, пещеры, башни и дворцы, самострелы и пулеметы, - не психические факты. Для языка в целом и для языкового знака в частности необходима их материальность (звуки, буквы и их комбинации). Мы уже установили, что вне реальной материальности и способности быть чувственно воспринимаемым любой знак, и, прежде всего языковой, перестает быть знаком и тогда кончается язык. 4) Не прав он также в том, что объединяет понятие речевого акта - всегда индивидуального (даже в случае хоровой декламации!) и речи как системы навыков общения посредством языка, где главное тоже социально и речевые навыки тоже достояние известных частей коллектива (по признакам: классовым, сословным, профессиональным, возрастным, половым и т. д.). 5) Не прав Соссюр и в том, что понятия речи и речевого акта у него не расчленены, потому что понятие языковой деятельности он недостаточно разъяснил. 6) Несмотря на отмеченные выше ошибки Соссюра, то, что сказано им о языке и речи, послужило ориентиром для выяснения самых важных вопросов в этой области на 50 лет вперед. Что же можно в результате сказать? 1. Основным понятием надо считать язык. Это действительно важнейшее средство человеческого общения. Тем самым язык - это достояние коллектива и предмет истории. Язык объединяет в срезе данного времени все разнообразие говоров и диалектов, разнообразия классовой, сословной и профессиональной речи, разновидности устной и письменной формы речи. Нет языка индивида, и язык не может быть достоянием индивида, потому что он объединяет индивидов и разные группировки индивидов, которые могут очень по-разному использовать общий язык в случае отбора и понимания слов, грамматических конструкций и даже произношения. Поэтому существуют реально в современности и истории такие языки, как русский, английский, французский, китайский, арабский и др., и можно говорить о современном русском языке и о древнерусском, и даже об общеславянском. 2. Речевой акт- это индивидуальное и каждый раз новое употребление языка как средства общения различных индивидов. Речевой акт должен быть обязательно двусторонним: говорение - слушание, что составляет неразрывное единство, обусловливающее взаимопонимание (см. выше, § 3). Речевой акт - прежде всего процесс, который изучается физиологами, акустиками, психологами и языковедами. Речевой акт может быть не только услышан (при устной речи), но и записан (при письменной), а также, в случае устного речевого общения, зафиксирован на магнитофонной пленке. Речевой акт тем самым доступен изучению и описанию с разных точек зрения и по методам разных наук. 3. Самое трудное определить, что такое речь. Прежде всего это не язык и не отдельный речевой акт. Мы говорим об устной и письменной речи, и это вполне правомерно, мы говорим о речи ребенка, школьника, о речи молодежи, о сценической речи, об орфоэпической речи[55], о прямой и косвенной речи, о деловой и художественной речи, о монологической и диалогической речи и т. д. Все это разные использования возможностей языка, отображения для того или иного задания, это разные формы применения языка в различных ситуациях общения. И все это является предметом языковедения. Тогда как “психофизический механизм” - предмет физиологии, психологии и акустики, данными которых лингвист должен пользоваться. В непосредственном наблюдении лингвисту дан речевой акт (будь то звучащий разговор или печатный текст) так же, как психологу и физиологу, но в отличие от последних, для которых речевой акт и речь являются конечным объектом, для лингвиста это лишь отправной пункт. Лингвист должен, так сказать, “остановить” данный в непосредственном наблюдении процесс речи, понять “остановленное” как проявление языка в его структуре, определить все единицы этой структуры в их системных отношениях и тем самым получить вторичный и конечный объект лингвистики - язык в целом[56], который он может включить в совершенно иной процесс - исторический.
|