Способ ударения

Ударение только тогда может быть выразительным сред­ством в грамматике, когда оно изменчиво. Поэтому тоновое уда­рение всегда может быть грамматическим способом вследствие своей политонйчности (п олитоничность - от греческого polys - “много” и tonos — “ударение”), т.е. изменяемости тона на том же слоге; например, в литовском языке dvi'em (с нисходящим тоном) --“двум”, adviẽ m (с восходящим тоном) — “двумя”; в сербском ствậ ри (с нисходящим ударением) — “вещи” (род. п. ед. ч. от ствậ р — “вещь”), а ствá ри (с восходящим ударением) — “в вещи” (местн. п. ед. ч.); в языке шиллук (Восточная Африка) jit с высоким тоном ~ “ухо”, а с низким — “уши”; в другом африканском языке, тсвана kè motho с низким тоном — “я человек”, а то же с высоким тоном на первом слоге (ké motho) — “он человек”.

Так использовать динамическое ударение нельзя вследствие его монотонйчности (монототнность - от греческого monos - “один” и tonos — “ударение”) т.е. однородности. Но в случае возмож­ности передвижения ударения оно делается очень удобным грам­матическим способом.

По этому вопросу интересные мысли находим у Е. Куриловича: “В языках с так называемым постоянным местом ударения оно падает на слог слова, который установлен: а) безотносительно, как начальный или конечный слог слова...; б) относительно, как сле­дующий после начального (то есть второй) или предшествующий конечному (то есть предпоследний) слог слова. В языках с так называемым свободным и подвижным ударением оно... падает не на отдельные слоги слова, а прежде всего на отдельные морфемы в пределах слова. Различие между польской формой rekami” ее рус­ским эквивалентом руками заключается в том, что польская форма имеет ударение на предпоследнем слоге слова, а русская форма — на первом слоге окончания”[336]. И дело здесь в том, что в польском ударение постоянное, т. е. падающее на определенный слог слова (предпоследний), независимо от того, какая это морфема, а в рус­ском — ударение подвижное, которое в пределах одной парадиг­мы может падать в одних словоформах на корень, в других — на окончание; например, в единственном числе: дом, дома, дому, до­мом, о доме — на корень, а во множественном числе: дома, домов, домам, домами, о домах — на окончание.

В русском языке разным местом ударения (на основе или на жЬфиксе) могут различаться слова (что к грамматике не относит­ся): мука — мука, кружки — кружки, казачки — казачки; может это же проявляться на разных слогах основы: замок — замок, передох-^.^ _- передохнуть; во всех этих случаях передвижки места ударе­ния нет, а место ударения закреплено на разных слогах в разных словах.

Иное дело, когда место ударения перемещается в парадигме с основы на окончание или наоборот и тем самым различает грам­матические формы того же слова.

Так, родительный падеж единственного числа руки, ноги, блохи местом ударения отличается от формы именительного падежа мно­жественного числа тех же слов: руки, ноги, блохи; то же самое в случаях: дома, села (род. п. ед. ч.) и дома, сёла (им. п. мн. ч.). В случае село — сёла грамматически наличествует только перенос ударения, а состав фонем в корне тот же.

Очень важным этот способ является для различения видовых пар глагола, когда ударение на тематической гласной основы: на­сыпать, нарезать, высыпать, выносить является приметой несо­вершенного вида, а перенос ударения на корень (насыпать, на­резать) или на префикс (высыпать, выносить) служит приметой совершенного вида.

В других случаях в русском языке тот же способ сопровождает иные способы, служащие для того же грамматического различе­ния, как, например, встречать — встретить, где вид различается прежде всего изменением суффикса [-а-] — [-и-] и сопровождает­ся переносом ударения и чередованием согласных [ч] — [т].

В случае колебания места ударения в формах слов на -о, типа кисло, мало, узко и т. п., оно служит для различения кратких при­лагательных и наречий: если ударение на -о — это признак крат­кого прилагательного (Это платье узко), если же на основе — это признак наречия (Это платье узко сшито). Как и всегда в грамма­тике, где все положительное соотнесено с нулем, наличие и отсут­ствие ударения может быть достаточным противопоставлением для различения грамматических форм и категорий; так, в русском языке Ударные что, когда, как — местоимения, а безударные что, когда, как — союзы, например: Я вижу, что он читает, но что он читает, не вижу; Я слышал, как он вошел, но как он мог войти, не пони­маю и т. п.

Наличие ударения на слове или его отсутствие может отличать и знаменательное слово от служебного, например: А счастье было так возможно! (П у ш к и н) и Ябыло опоздал на лекцию (где было — частица).

В языках с фиксированным или малоизменяемым ударением такие случаи редки; ср., например, в турецком сатт [джаным] — “моя душа” и сатт [джаным] — “душечка” или в немецких слож­ных словах blutarm— “худосочный” и blutdnn— “очень бедный”;

в английском языке, кроме случаев с разного типа ударением, раз­личающим словосочетания: black bird — “черная птица”, black board — “черный стол” и сложные слова: blackbird — “дрозд”, black­board — “классная доска” (см. выше, § 50), может быть различение по месту ударения глаголов (ударение на последнем слоге) и одно­корневых имен (на первом слоге): to export — “вывозить”, the ex­port — “вывоз”, to extract— “извлекать”, the extract— “извлечение” и т. п. Во французском языке, где слово не имеет своего отдельно­го ударения, а ударение сопровождает лишь “ритмическую груп­пу” слов (le lieutenant, le lieutenant colonel, le lieutenant colonel en chef и т. п.), как грамматический способ оно использовано быть не может, но, расчленяя “ритмические группы”, оно содействует стро­ению предложения.