Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Слово современников Гоголя о «Мертвых душах». Что актуальнее: оценка критики или науки?

Н.В. Цветкова

В статье рассмотрены до настоящего времени малоизвестные отзывы о " Мертвых душах", современных Н.В. Гоголю ученых-филологов (П.А. Плетнева, С.П. Шевырева, К.С. Аксакова) в соотношении, с одной стороны, с достаточно известными и широко используемыми до сих пор оценками В.Г. Белинского, с другой – с выводами литературоведов нашего времени. Поставлен вопрос об актуальности / неактуальности в XXI веке отзывов этих современников Гоголя.

Ключевые слова: научная статья, критическая статья, П.А. Плетнев, С.П. Шевырев, К.С. Аксаков, В.Г. Белинский.

Сегодня, когда на уроке литературы в школе и на лекции в вузе давно расстались с социологическими подходами к анализу художественного текста, при анализе " Мертвых душ" по-прежнему обращаются к статьям В.Белинского, который по миропониманию и мировоззрению был чужд автору поэмы. При этом игнорируется мнение близких к Гоголю людей, профессионально занимавшихся филологической наукой.

В современной науке критические споры вокруг поэмы " Мертвые души" исследованы достаточно полно[1]. Однако целостного представления о восприятии этого в высшей степени оригинального по форме и содержанию произведения гуманитарной наукой, современной писателю, до настояшего времени нет. Мало известными или практически неизвестными до настоящего времени остались оценки ученых-филологов: профессора Петербургского университета, П.А. Плетнева в " Современнике" [2], его коллеги профессора Московского университета С.П. Шевырева в " Москвитянине»[3], молодого ученого и поэта К.С. Аксакова, который издал о поэме отдельную брошюру. Впервые выступления ученых собраны вместе лишь в 2002 году[4].

Статьи ученых-филологов гоголевского времени не могут не вызвать пристального интереса, тем более что сам писатель был им всем близок. В родном доме К. Аксакова в Москве он, приезжая из-за границы, останавливался, неоднократно читал свою поэму, был дружен с главой семьи писателем С.Т. Аксаковым[5]. А с П.А. Плетневым и С.П. Шевыревым его связывали длительные дружеские отношения. Он сам просил их написать о поэме. Что же открылось в поэме филологам, современным Гоголю? Какие наблюдения оказались по-настоящему глубокими, а выводы опережающими свое время? Как они соотносятся с достижениями профессионального критика этой же эпохи Белинского? Об актуальности чьих и какихвыводов и наблюдений в настоящее время можно говорить на уроках и лекциях по русской литературе?

Чтобы ответить на возникшие вопросы, уточним, чтов статье профессионального критика и в статье профессионального ученого-филологачаще всего ставятся разные цели. Критик-журналист, как правило, анализируетлитературные новинки с точки зрения общественных интересов современности. И Белинский наиболее полно выразил эту тенденцию в своих статьях, опубликованных в журнале " Отечественные записки", многие из которых рождались в споре с К. Аксаковым. Белинский стремился осмыслить " Мертвые души" как факт современной литературы. Его критические оценкибыли самыми известными в 40-е гг., часто воспроизводимыми, а в советское время общепринятыми. Внимание к ним сохраняется и сейчас.

В восприятии западника и гегельянца Белинского[6] поэма Гоголя отвечает главным как эстетическим критериям времени, решая вопрос об отношении искусства к действительности, так и историческим, высвечивая в содержании начала социальные и общественные: " < …> является творение чисто русское, национальное, выхваченное из тайника народной жизни, столько же истинное, столько и патриотическое, беспощадно сдергивающее покров с действительности < …>; творение необъятно художественное по концепции и выполнению, по характерам действующих лиц и подробностям русского быта - и в то же время глубокое по мысли, социальное, общественное и историческое… " [7]. Критик говорит о высокой художественности произведения, о его близости к русской жизни и быту, о его национальной, общественной и исторической значимости.

В содержании поэмы Белинскому важнее всего то, что связано с социальным неблагополучием: оно определяется им как " выхваченное из тайника народной жизни, столько же истинное, столько и патриотическое, беспощадно сдергивающее покров с действительности", как " социальное, общественное и историческое… " (V, 51). Критик разделяет отношение Гегеля к категории бытия, который считал: " Для мысли не может быть ничего более малозначащего по своему содер­жанию, чем бытие" [8]. Определяя содержание поэмы Гоголя, Белинский использует не категорию " бытие", а категорию " субстанция" и в споре с К. Аксаковым отказывает поэме Гоголя в " общем содержании" (V, 149), потому что " субстанция народа может быть предметом поэмы только в своем разумном определении, когда она есть нечто положительное и действительное, а не гадательное и предположительное < …> " (V, 148).

Профессор Шевырев, напротив, в содержании поэмы увидит " бытие" наряду с " бытом", " действительностью", " существенностью", а также " внутренние тайны", " внутренний быт", " внутреннее бытие". Для него реализм Гоголя соотносится не столько с действительностью (как у Белинского), хотя и с ней тоже, но с бытием, понимаемым как духовная жизнь отдельного человека и всей России.

Для последователя Гегеля Белинского, «тем-то и велико создание " Мертвых душ", что в нем вскрыта и разанатомирована жизнь до мелочей, и мелочам этим придано общее значение» (V, 159). Он подчеркивает отсутствие общечеловеческого как в русской жизни, так и в поэме: ему важен " пафос поэмы, который состоит в противоречии общественных форм русской жизни с ее глубоким субстанциональным началом, доселе еще таинственным, доселе еще не открывшимся собственному сознанию < …> " (V, 158)). В первой рецензии о " Мертвых душах" критик особенно высоко оценивает " ту глубокую, всеобъемлющую и гуманную субъективность, которая в художнике обнаруживает человека с горячим сердцем < …> заставляет его проводить через свою душу живу явления внешнего мира < …> " [выделено автором - Н.Ц.](V, 51). По признаку субъективности критик поставит Гоголя выше Пушкина: " < …> Гоголь более поэт социальный, следовательно, более поэт в духе времени" (V, 62)..

Б.Ф. Егоров отмечает, что " социальность в это время для него синоним вообще общественно-политической заинтересованности, гуманного внимания к личности…" [9]. Белинский воспринимает поэму Гоголя в свете " идей романтиков социализма – П. Леру, Ж.Санд" [10], с одной стороны, с другой – в свете идей Гегеля как произведение, в котором нет " общечеловеческого". В результате критик оценит лишь историческое значение «Мертвых душ», отказав Гоголю в звании мирового поэта и заключив его и его поэму в рамки эпохи 1840-х годов.

В.В. Зеньковский справедливо отметил, что картина мира в сознании теоретика натуральной школы Белинского, в 40-х гг. человека атеистического сознания, складывается под влиянием " секуляризма" [11], поэтому его понимание действительности социально детерминировано и вопрос о человеке разрешается им в большой степени как социальный. Все это определяет в его статьях задачи изображения действительности - ее анализ и отрицание.

В отличие от Белинского, Плетнев, Шевырев и К. Аксаков – люди религиозного сознания. Для них в эстетике «социально-исторический детерминизм дополнялся и заменялся детерминированностью человеческого бытия высшим и вечным нравственным законом", [12] что определило в их статьях иное, чем у Белинского, понимание назначения искусства в жизни человека, хотя определенно о цели искусства как о " водворении гармонии в нашем духе")(156) говорит лишь Шевырев. Но такое понимание обусловит общий подход к поэме и ее частные оценки Плетнева и К. Аксакова.

Для них, одновременно ученых и журналистов, в отличие от Белинского, отзыв о современном произведении - научное исследование, в котором важны как эстетические критерии и общественные интересы современности, так и профессионализм в анализе художественного текста, учитывающий, по словам нашего современника, «диапазон корректных и адекватных прочтений»[13]. И если читатель откроет для себя в таком исследовании оригинальный художественный мир, сможет, как говорил философ и филолог XX века, " углубиться до творческого ядра личности" [14], то цель ученого достигнута.

Как и Белинский, ученые обратились к живым и широко обсуждаемым эстетическим проблемам времени: насколько верно изображение действительности в поэме, есть ли карикатуры на русскую жизнь и т.д. Все они воспринимают Гоголя как писателя, который, по словам Плетнева, " возвел характер искусства в поразительное явление самой жизни" (45): Аксаков полагает, что в " этой поэме обхватывается широко Русь" (63), а Шевырев видит в ней " нашу русскую жизнь своею грубою животною, материальною стороною" (154). Все они называют поэму " созданием", имея в виду принадлежность ее к классике, а писателя сравнивают с классикамимировой литературы: К. Аксаков – с Шекспиром и Гомером, П.А. Плетнев – с Шекспиром, С.П Шевырев добавляет к упомянутым В. Скотта, Ариосто и Данте. Таким образом, поэму Гоголя они воспринимают с точки зрения вечного, а самого автора считают писателем мирового масштаба, значение которого далеко выходит за рамки 1840-х гг.

Ценность статьи Плетнева, отразившей первые впечатления от поэмы, - в осмыслении философского замысла и эстетического своеобразия произведения, которое композиционно является лишь " вступлением к великой идее о жизни человека, увлекаемого страстями жалкими" (С. 43). Ученый восхищен " простотой плана" первого тома поэмы, оригинальностью " главного действующего лица" Чичикова, " лица, еще не высказавшегося, не героя, по старым понятиям, не идеала, по требованиям эстетики, а человека обыкновенного, с какою-то неизвестною нам целью" (44).

Плетнев обращает внимание на особенности характерологии: считая " сочиненными" (53) типы Манилова и Плюшкина, он при этом поражается тем, что Плюшкин " довел вас до созерцания красоты высокой" (52), восхищается " описанием постепенного падения человека" (52) и тем, что " подле нашего Ноздрева итальянец Яго покажется очерком" (54).

Отношение человека религиозного сознания к гоголевским героям наиболее явно выразит в своей статье К. Аксаков, отмечая высокое художественнее мастерство писателя: " Общий характер лиц Гоголя тот, что ни одно из них не имеет ни тени односторонности, ни тени отвлеченности, и какой бы характер в нем ни высказывался, это всегда полное, живое лицо, а не отвлеченное качество < …> он не лишает лицо, отмеченное мелкостью, низостью, ни одного человеческого движения; все воображены в полноте жизни: на какой бы низкой степени ни стояло лицо у Гоголя, вы всегда признаете в нем человека, своего брата, созданного по образцу и подобию Божию» (65-66). Аксаков считает, что Гоголь «открыл и проложил путь сочувствию человеческому и к этим людям и к этой жизни " (66) [курсив наш. - Н.Ц.].

Гораздо критичнее героевпоэмы воспринял С.П. Шевырев: " приобретатель" Чичиков, " галерея этих странных лиц" (137), оживающая в " пустом" с " праздными мечтами" Манилове, в " крохоборке" Коробочке, в " звере-человеке" Собакевиче - олицетворении " всей жрущей Руси". Сравните с оценочными определениями героев Гоголя, данными Белинским: " дура Коробочка", " буйвол Собакевич", " сентиментальная размазня Манилов" (V, 59). Шевырев, как и Белинский, совсем не очарованперсонажами поэмы. Но в отличие от Белинского, он обеспокоен не столько социальными проблемами, породившими их, сколько ненормальностью и нищетой духовной жизни России.

Шевырев глубже своих современников исследует и осмысляет изображенные Гоголем типы русских людей, подробно анализирует прием писателя, ставший общим местом в работах современных гоголеведов: описание деревни помещика и дома, внутреннего интерьера, вещей и т.д. Среди современников писателя он был единственным, кто открыл и объяснил структуру вещного мира в поэме, его связь с миром человека, увидев главную роль в этом гоголевской " ясновидящей фантазии". Благодаря ей, созерцающей " всего внутреннего человека в различных его видах", изображающей " предметы внешней природы", которые " тесно сопрягаются с человеком < …> приводятся < …> для того, чтобы рисовать нам нас же самих, служить символом отдельного характера, лица или целого народа, чтобы выражать свою внутреннюю жизнь и действия человека" (171), художник " возводит каждого" из героев на степень общего типа" (172). Шевырев считает, что во всякой вещи, в " бездушном предмете живет сам человек, отражается его личное свойство характера" (172). Эти наблюдения близки выводу современного ученого о гоголевском " страстном стремлении" " увидеть через вещи нечто субстанциональное, высшее" [15].

В глубоком постижении человека Шевырев считает Гоголя мировым писателем, который создает на эстетическом уровне " характеры цельные", являясь " достойным учеником" " Шекспира и В.Скотта". А в понимании ученика Шевырева по Московскому университету К.Аксакова Гоголь велик в «акте творчества», в «эпическом созерцании». Солидаризируясь с ним в выявлении «гомеровского в стиле Гоголя», современный филолог замечает о брошюре Аксакова: " < …> нет ни малейших оснований относиться к этой вдумчивой работе свысока" [16].

Пафос статьи Аксакова - в утверждении жанра " Мертвых душ" как эпической поэмы. Глубокое отличие ее от современных прозаических жанров заключено, по его мнению, во " всеобъемлющем эпическом созерцании" (59), которое сближает Гоголя с Гомером, предполагает отсутствие интриги и присутствие в поэме " интереса эпоса", " целой сферы жизни, целого мира" (60), допускающего " спокойного появления одного лица за другим" (61). Объемлемые " эпическим созерцанием", по мысли Аксакова, " в поэме Гоголя явления идут одни за другими, спокойно сменяя друг друга" (61-62), и " предмет является у него < …> с тайной своей жизни" (62), и " всякая вещь" имеет " интерес жизни, как бы мелка она ни была" (62). Для славянофила Аксакова, в отличие от западника Белинского, уже в первом томе поэмы проявилась " сущность (субстанция) русского народа < …> сохраняя свою тайное содержание всей его (Гоголя – Н.Ц.) поэмы" (63).

Так молодой ученый К. Аксаков займет свое особое место в спорах вокруг поэмы. В типологическом сравнении поэм Гомера и Гоголя он настолько оригинален, что не найдет понимания и усамого автора " Мертвых душ", и у своих современников. Опередив свое время, он вступает в конфронтацию со своим бывшим единомышленником по гегельянскому кружку Станкевича Белинским, которому ближе хорошо там изученный историко-философский подход в понимании современной формы поэзии[17]. Белинскому в это время важнее подчеркнуть связь Гоголя с романом В. Скотта и не " беспристрастие и объективность" современного писателя, но его " субъективность".

В отличие от них, как заметил В.М. Маркович, «Шевырев по-своему понял особенность двойственной, лиро-эпической природы " Мертвых душ". Он отметил разнородность главных слагаемых гоголевской поэмы, в отличие от Белинского или К. Аксакова разглядел между ними (т. е. в самом основании объединяющего их художественного строя) некое зияние. < …> Такое понимание внутренней связи двух образующих поэму творческих стихий < …> ближе к нашим современным представлениям, чем какое-либо другое объяснение из выдвинутых русской критикой в начале 1840-х годов»[18].

По мысли Шевырева, " внутренняя связь" " двух творческих стихий" исходит из особенного психологического типа Гоголя, человека и художника, его " субъективной личности", разделенной на " два существа": " человека", глубоко чувствующего несовершенство жизни, и поэта, " веселящего нас своею всевидящею и причудливою фантазиею" (157). Такая " субъективная личность" художника, проявляется " в юморе, который есть чудное слияние смеха и слез" (157), имеет национальный характер, " согласие с существенностью жизни" (181). Юмор Гоголя рассмотрен ученым на широком фоне европейской литературы: он глубоко отличается от " пустого пересмешничества" (157-158) Вольтера, от юмора Гофмана и Жан-Поля, которому свойственна " отвлеченность" от жизни (181). Гоголевский смех, согласно Шевыреву, исполняет главную функцию в воздействии искусства на человека (" водворение гармонии в нашем духе")(156). В то же время смех и ирония художника связывают его с читателем, заставляют, как замечает ученый, " невольною думою осениться ваше светлое чело" (159), оказывая этическое, точнее духовное, воздействие.

В понимании К.Аксакова, юмор Гоголя является неотъемлемой частью акта творчества, " связует субъект и действительность, сохраняя и тот и другую, так что не мешает видеть поэту все безделицы до малейшей и, сверх того, во всем ничтожном уметь свободно находить живую сторону " [19] [курсив наш – Н.Ц.]. Совсем по-иному характер юмора в «Мертвых душах» воспринимает Белинский, для которого в поэме " жизнь разлагается и разрушается" и ее пафос " есть юмор, созерцающий жизнь сквозь видный миру смех и незримые, невидимые миру слезы" (V, 58). По мнению Б.Ф. Егорова, которое мы разделяем, критик в ответе Аксакову снова " вернулся к юмору, теперь уже тесно его связывая с тем же пафосом действительности и подчеркивая юмористическое отрицание Гоголем негативных сторон русской жизни" [20]. Согласно эстетике Гегеля, в юморе писателя для него заключается " рефлектирующий элемент" (V, 156). Но высокий лирический пафос конца первого тома вызывает у западника Белинского критику Автора, который " слишком легко судит о национальности чуждых племен и не слишком скромно предается мечтам о превосходстве славянского племени над ними" (V, 56).

Слово и слог Гоголя стали предметом исследования ученых. Отмечая " недосмотры" (56) (Плетнев) в языке поэмы или " необразцовый слог" (64) (Аксаков) Гоголя, они с восхищением обращаются к его слову, доказывая, что он " своим творческим гением" постиг " дух и законы языка" (65) (Аксаков), что в поэме " есть положительные совершенства языка, красоты, вечно сияющие у гениальных писателей" (56) (Плетнев). Истинность аксаковских наблюдений о функции гоголевских сравнений (" сравнивая, Гоголь совершенно предается предмету, с которым сравнивает" и т.д.(65)) сразу рождает в памяти массу примеров из текста поэмы.

Наш современник А.П. Чудаков, отмечая наблюдения Шевырева и К.Аксакова о развернутых сравнениях Гоголя, которые, по его мнению, исполняют " главную внутреннюю задачу - создание ощущения всеохватности" [21], приходит к выводу об особой структуре " гоголевского вещного мира", над которым господствует " идея всеохватности" [22].

Действительно, Шевырев любуетсягоголевским словом, его многозначностью и многомерностью, его щедростью: " слово Гоголя – слово широкое, полное, разъемистое, плодовитое. Речь его рассыпчата, как сдобное тесто, на которое не пожалели масла; она льется через край, как переполненный стакан, налитой рукою чивого хозяина, у которого вино и скатерть нипочем; оттого-то и период его бывает слишком грузно начинен, как пирог у затейливого гастронома…" (184). По мысли Шевырева, именно слово Гоголя позволяет " облечь" всю русскую жизнь, воссоздать ее во всей бытийственно-онтологической полноте.

В таком понимании функции гоголевского слова при создании картины русского мира Шевырев предваряетпредставления Флоренского: " Словом и через слово познаем мы реальность, и слово есть сама реальность" [23].

В своих наблюдениях и выводах о поэме Гоголя он предвосхищает современные теоретические представления о метахудожественности литературы. " …говоря о метахудожественности, - пишет Н. К. Гей, - мы говорим о чрезвычайно капитальных факторах смыслообразования в слове и в искусстве слова, а именно: 1. Обращение к бытийности и ее эмпирической данности < …> 2. И постижение смысла, смысловых интенций, смыслов такой данности во всех ее проявлениях и модификациях (сведение многого к некоему сущностному единству). 3. И за всем этим < …> осмысление цельности космоса и обращение в слове и обретение в нем целого (и мира, и осмысления его в этом качестве)" [24].

Статьи о " Мертвых душах" ученых, современных Гоголю, позволяют говорить о начале серьезной и талантливой русской филологической науки, достижения которой оказываются современными по сей день. А их соотношение с хрестоматийными истинами критики Белинского заставляет всерьез задуматься о пересмотре многих стандартов, так ценимых в советское время, и, к сожалению, живущих сейчас.


[1] Манн. Ю.В. В поисках живой души., М., 1987, Егоров Б.Ф. Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского. М., 1982, Кошелев В. А. «Мертвые души» Гоголя в трактовке ранних славянофилов // Русская литература, 1976. № 3.С. 83-100.

[2] См.: Плетнев П.А.Статьи. Стихотворения. Письма. М., 1988.

[3] См.: Шевырев С.П. Об отечественной словесности. М., 2004.

[4] Критика 40-х годов XIX века / Сост., вступит. ст., преамбулы и примеч. Л.И. Соболева. М., 2002. По этому изд. цитируются статьи о «Мертвых душах» К.С. Аксакова, П.А. Плетнева и С.П. Шевырева с указанием стр. в скобках.

 

 

[5] См.: Анненкова Е.И. Гоголь и Аксаковы. Л., 1983.

[6] См. Манн Ю. В поисках живой души.С.149-165; Егоров Б.Ф. Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского. С.92-100.

[7] Белинский В. Г. Собр. соч.: В 9 т. Т.V. М., 1979. С.51. Далее Белинский цитируется по этому изд. с указанием в скобках тома и стр.

[8] Цит. по.: Гайденко П.П. Бытие и разум // Вопросы философии. 1997. №7. С.114.

[9] Егоров Б.Ф. Литературно-критическая деятельность В.Г. Белинского. М., 1982. С. 97.

[10] Тихонова Е.Ю. Белинский Виссарион Григорьевич // Белинский: pro et contra. СПб., 2011. С.1032.

[11] Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. Т. 1. Ч. 2. Л., 1991. С. 72.

[12] Канунова Ф. З., Айзикова И. А. Нравственно-эстетические искания русского романтизма и религия (1820-1840 гг.). Новосибирск, 2001.С. 38.

 

[13] Хализев В.Е. Теория литературы. М., 1999. С.290.

[14] Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С.

[15]. Чудаков А.П. Вещь в мире Гоголя // Гоголь: История и современность. М., 1985. С. С.280.. См. также: Топоров В.Н. Вещь в антропоцентрической перспективе //Aequinox. М., 1993.

 

[16] Михайлов А.В. Гоголь в своей литературной эпохе // Гоголь: История и современность. М., 1985. С.108.

[17] См. ук. ст. Кошелева В.А.

[18] Маркович В.М. Уроки Шевырева // Шевырев С.П. Об отечественной словесности. М., 2004. С.38-39.

 

[19] Аксаков К.С. Объяснение< по поводу рецензии В.Г. Белинского на «несколько слов о поэме Гоголя…»> // Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. М., 1981. С.155.

[20] Егоров Б.Ф. Ук. кн. С.99.

[21] Чудаков А.П. Вещь в мире Гоголя.. С. 276.

[22] Там же. С. 278.

[23] Флоренский П. А. Собр. соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1990. С.293.

 

[24] Гей Н.К. Метахудожественность литературы. С.120.

 

<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Какие изменения в закупках ожидаются с 2017 года | Книговыдача ППО
Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.016 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал