Вопрос о сущности техники в работах Х. Ортеги-и-Гассета, М. Хайдеггера, К. Ясперса.

Испанский мыслитель Х. Ортега-и-Гассет – первый из профессиональных философов, кто обратился к проблематике философии техники. Его аналитика данной темы осуществлялась в контексте философской антропологии. В основной своей работе «Размышления о технике» проводится мысль о том, что техника неразрывна связана с самой сущностью человека и предполагает активное творческое взаимодействие с окружающей средой. «Я есмь я и окружающие меня условия» - так звучит знаменитый тезис философа, демонстрирующий саморазвивающуюся природу человека, находящуюся в изменении, становлении, взаимодействии с миром. Преобразуя мир, человек способен перешагивать за пределы своей природы. Так понятая проективная деятельность, может быть осуществлена через две стадии: установление путем воображения себя как некоего проекта, цели: «каким хочу стать». Вторая – это материализация проекта. В зависимости от воплощаемой модели (например, джентльмен, бодхисатва, идальго – примеры самого Ортеги) могут применяться самые различные техники ее реализации. Таким образом, техника может рассматриваться как вид человеческого проектирования. А человека, согласно концепции Ортеги, можно определить как Homo faber, смысл которого направлен не только на «фабрикацию» материальных объектов, но и духовное производство.

Касательно современной научной техники, ее усовершенствование ведет, по мнению философа, к утрате человеком способности к воображению, стремления к проектированию как целеполаганию, ибо вера в технику не означает передачи ей прав на определение смысла жизни.

Особое место в рассмотрении проблем техники занял немецкий философ Мартин Хайдеггер. Сущность и специфику технику он сделал способом самореализации человечества. Техника им рассматривается в рамках онтологический аспекта, ее проблемы здесь тесно связываются с проблемами самого бытия.

Согласно М. Хайдеггеру сущность техники – это раскрытие потаенного в современной культуре, или превращение человека и природы в «постав» (речная вода для работы электростанции, электростанция для выработки тока, электрический ток для освещения улиц городов и т.д.). Различая подходы к технике как инструментальному явлению, т.е. как средству деятельности; а также как нейтральному явлению, проявляющемуся в качестве функции, элемента поставляющего производства, М. Хайдеггер видит в последнем, угрозу утраты свободы, порабощение, распространение власти техники над Землей. Негативная оценка Хайдеггером техники реализуется в рамках экзистенциальной философии на грани риска и катастрофы. «Опасна, - пишет Хайдеггер, - не техника сама по себе. Нет никакого демонизма техники; но есть тайна ее существа. Существо техники как миссия раскрытия потаенности – это риск. Измененное нами значение слова «постав», возможно сделается нам немного ближе, если мы подумаем теперь о поставе в смысле посланности и опасности»[10]. Необходимо отметить, что согласно философу, нельзя рассматривать технику как нечто внешнее по отношению к человеку и природе. Техника в современном мире составляет единое онтологическое пространство. Поэтому наивно думать, что можно повлиять на технику только лишь одним волевым усилием. «Техника, чье существо есть само бытие, никогда не даст человеку преодолеть себя. Это означало бы, что человек стал господином жизни»[11]. И, тем не менее, техника не может измениться без усилий человека, ибо «существо техники не может прийти к своему историческому изменению без помощи человеческого существа...»[12]. Поэтому важным для осмысленного влияния на технику является переосмысление своих ценностных приоритетов.

Ярким представителем экзистенциализма был Карл Ясперс (1883-1960). Он исходил из того, что человечество имеет единые истоки и общую цель. Прослеживая с этой точки зрения историю общества, К. Ясперс отмечает резкий поворот в истории, который произошел за 500 лет до нашей эры и породил греческую, индийскую и китайскую философию и культуру. В это время человек начал осознавать свое место в мире, обнаружил возможности разума. А великие культуры древности, существовавшие тысячелетия, исчезли. В конце XVIII в. произошел великий исторический перелом в развитии техники, чему способствовали три фактора: естественные науки, дух изобретательства, организация труда.

Техника хотя и отдалила человека от природы, но породила новую близость с ней. Она родила красоту технических изделий, расширила реальное видение мира. Сегодня, считает К. Ясперс, имеет место наступление нового «осевого времени», связанное с бурным научно-техническим прогрессом. Развитие техники К. Ясперс связывал с изменением труда: с сокращением затрат и усилением его интенсивности, с эволюцией самого характера труда, в процессе которого техническое творчество противостоит нетворчеству. Техника открывает перед нами новый мир. Но она имеет свои границы, определяемые тем, что техника есть лишь средство господства над безжизненными органическими силами и людьми, которые подчас смотрят на технику с ужасом. Технофилософская концепция К. Ясперса изложена, главным образом, в его работе «Современная техника»[13]. В ней К. Ясперс указывает, что современная ему эпоха отличается катастрофичной нищетой «в области духовной жизни, человечности, любви и творческой энергии». Техника рассматривается К. Ясперсом как совокупность тех действий, которые знающий человек совершает с целью господства над природой, т.е. ради того, чтобы придать своей жизни «такой облик, который позволил бы ему снять с себя бремя нужды и обрести нужную форму окружающей среды». Современная техника настолько изменила жизнь человека и окружающую его действительность, что превратила всю нашу планету «в единую фабрику». Она оторвала человека от его корней, обратила его в жителя Земли без родины, без традиций. При ее господстве сам дух оказывается сведенным к простой способности «обучаться и выполнять полезные функции».

Как можно заметить из вышесказанного, у Ясперса прослеживается общая гуманистическая ориентация на разум, утверждение принципиальной возможности управления техническими средствами на фоне трагически обрисованной общей картины и глубоко пессимистических оценок современных процессов. На примере многих работ философа («Духовная ситуация эпохи», 1931; «Об истоках и цели истории», 1949; «Атомная бомба и будущее человека», 1958 и др.) можно убедиться, что сам феномен техники привлекает внимание философа в меньшей степени. Главное в его произведениях – это критика «бытия-в-массе», организации, аппарата, механического, обезличенного характера индивидуального существования и труда. Для этих процессов техника является ключевым и взаимообусловленным понятием. Очевидно, что в 30-е годы Германии, в канун прихода фашизма, характеризовались особой спаянностью техники с политикой и идеологией, повсеместное внедрение автоматизма и обезличивания как образа жизни формировало режим человеческого существования.

2. Антропология техники: значение техники в становлении и истории человека.

Сегодня вопросы, занимавшие умы специалистов в области философии техники, вышли в сферу не только междисциплинарных исследований, но и затрагивают интересы всего человечества в целом. К наиболее важным проблемам данной отрасли можно отнести следующие: воздействия технического прогресса на общество, культуру, индивидов; этические проблемы и особенности современной техногенной цивилизации; формирование системы ценностей в постиндустриальном обществе; техническое образование и воспитание и т.д. Причины масштабности проблем кроются не только в необратимых изменениях природной среды, но и как следствие, в изменении самого человека, его сознания, восприятии мира, его ценностных ориентаций и т.д.

Под влиянием вышеперечисленных тенденций в философии техники формируется «антропологическое» направление. Термин «антропология техники» был впервые введен немецким ученым А. Хунингом. Антропология техники изучает вопросы технического образования и воспитания, формирования системы ценностей, сочетания интеллектуальных и нравственных начал в человеке, роли человека в развитии техники, ее использовании, распространении технических знаний и рациональном осмыслении пределов технического роста.

Техника как продукт человеческой цивилизации предполагает рассмотрение ее во всемирно-историческом масштабе. Именно такой ракурс вопросов на технический прогресс был характерен для О. Шпенглера, Л. Мамфорда. К. Ясперса, М. Хайдеггера, Г. Маркузе, Э. Блоха и других мыслителей XX века.

Немецкий философ Освальд Шпенглер (1880 – 1936) в работе «Человек и техника» (1932) представил и обобщил некоторые тенденции, которые впервые из его уст демонстрировали планетарный масштаб проблем, связанных с техникой. В отличие от предшествующих взглядов на технику как нейтрального явления, Шпенглер настаивает на универсальном характере техники, пронизывающем все живое (волюнтаристский мотив)[14]. Так решившись исследовать технику в истории, он отказался от своей предшествовавшей концепции неповторимости культур, встав именно в аналитике техники на методологию единого антропо – социогенеза.

Несколько тезисов О. Шпенглера о технике. 1) Тезисы, характеризующие технику европейской культуры: стремление использовать природу себе во благо; идея perpetuum mobile – автоматизации техники; безразличие наук к приложению ее открытий.

2) Тезис о ложном понимании техники как «целесообразности» действий. Данный посыл оценивается Шпенглером как обман, заблуждение, ибо из подъема техники не следует экономии труда («роскошь машины превосходит все другие виды роскоши…»).

3) Тезис об имманентной логике вещей, который лег в основу следующего тезиса.

4)Тезис о закономерностях развития техники.

5)Тезис о приближении «времени последних катастроф»: механизация современного мира вытесняет из мира все живое, заменяя его искусственным.

Но, несмотря на драматический тон суждений, сам автор преисполнен веры в творческий гений человека, который, как надеется философ, будет изыскивать дополнительные возможности для компенсации недостатка природных ресурсов.

В противоположность Э. Каппу и О. Шпенглеру, которые пытались понять технику как орудие человеческой деятельности, в это же время появляются мнения о том, что техника, ее развитие определяется божьим промыслом, что человек в процессе своего технического промысла реализует замысел Бога. Такие мысли развивал, в частности, неотомист Фридрих Дессауэр. Согласно мыслителю, техника – реализация человеком преднаходимой божественной идеи, но реализация активная, личностная, с ярко выраженным творческим началом.

В 1915 г. русский философ-экзистенциалист Н.А. Бердяев (1874 – 1948) в статье «Дух и машина» предпринял свою первую попытку сформулировать проблему соотношения человека и техники. В ней Н.А. Бердяев рассматривает технику как освобождающее «дух человека» начало. В начале 20-х гг. в книге «Смысл истории» он вновь возвращается к этой теме, и пишет о поворотном значении техники в судьбе человека. Техника, утверждает он, покоряет не только природу, но и человека. Наконец, в 1933 г. Н.А. Бердяев пишет статью «Человек и машина»^[15], в которой трезво оценивает кризис человека и человечества, вызванный бурным развитием техники, рассматривает технику как фактор, определяющий жизнедеятельность человека. Но способен ли человек ограничить власть техники? На этот вопрос Н.А. Бердяев не дает ответа.

Наиболее значительную попытку анализа феномена техники с точки зрения экзистенциализма дает классик этой философской традиции Мартин Хайдеггер. Отвергая пессимистические суждения, М. Хайдеггер писал, что существующий ныне пессимизм пройдет на путях всеобщего стихийного возникновения новой духовной атмосферы. Чтобы понять технику, утверждал он, нужно обратиться к человеку, создать «человеческое измерение» технического прогресса. Техника - это не просто совокупность средств, инструмент, которым нужно овладеть. Сущность техники - это способ, каким человек рассматривает возможности, заложенные в природе.

Таким образом, технический прогресс, с точки зрения философов техники, оказывает губительное воздействие не только на окружающую среду, но и на то, как человек воспринимает этот мир.

Превращаясь в самостоятельную, целостную среду обитания, преобразуя наше восприятие мира, техника вторгается даже в область искусства. «Искусство, - пишет Ж. Эллюль [16], - по-настоящему укоренено в этой новой среде, которая со своей стороны вполне реальна и требовательна. И совершившегося перехода от старой, традиционной среды к этой технической среде достаточно для объяснения всех особенностей современного искусства. Все творчество сосредоточивается в области техники и миллионы технических средств выступают свидетельством этого творческого размаха, намного более поразительного, чем все то, что смог произвести художник. Художник уже не может оставаться творцом перед реальностью этого колоссального продуцирования вещей, материалов, товаров, потребностей, символов, выбрасываемых ежедневно техническим производством. Теперешнее искусство – отражение технической реальности»^[17]. Возможно, французский ученый чрезмерно сгущает краски, ведь искусство продолжает существовать и развиваться и в ХХ, и в XXI веке, появляются новые имена, создаются прекрасные произведения. Однако то чистое, поэтизированное восприятие мира, природы, человеческого существования, которое было свойственно романтическому искусству, действительно утрачивается. Как бы предчувствуя грядущую глобальную технизацию, предсказывая ее экспансию, один из мыслителей русского религиозного ренессанса - В.В. Розанов – писал в начале ХХ в.: «Техника, присоединившись к душе, дала ей всемогущество. Но она же ее и раздавила. Появилась «техническая душа»... И вдохновение умерло»^[18]. Эти слова, написанные в начале ХХ в., во многом перекликаются с идеями гуманитарно-антропологического направления современной философии техники. Последнее сформировалось под влиянием некоторых представлений философии жизни, философской антропологии и экзистенциализма. Оно исходило из весьма специфичного понимания техники, при котором та трактовалась как форма существования человека в качестве «самого себя сознающего животного» (Л. Мамфорд) или как способ «освобождения человека» в качестве животного существа от подчинения природы (К. Ясперс) или же как преобразование человеком той природы, которая делает его «нуждающимся, обездоленным» (Х. Ортега-и-Гассет).