Глава 23. Труп

В пределах городской черты, где мы с Вовкой проводили свое бесшабашное детство, есть прекрасное озеро, а точнее старый песчаный карьер. Еще при Хрущеве там активно добывали песок, который затем использовали для строительства знаменитых пятиэтажных «хрущевок». Но в конце семидесятых разработки полностью прекратили и на их месте образовался довольно большой и чистый водоем, в котором горожане спасались в особо знойные летние дни. Мы не были исключением и в обмен на двадцать минут ада в переполненном троллейбусе, получали райское удовольствие от барахтанья в прохладной воде озера и последующего закапывания по уши в горячий песок на белоснежном пляже.

Однажды, в очередной раз приехав искупаться, мы увидели небольшое скопление народа у кустов, недалеко от пляжа. Тут же сработал стадный инстинкт, который еще покойный дедушка Фрейд в своих трудах мусолил, и мы взяли курс на объект всеобщего интереса. Позже пришлось глубоко пожалеть об этом, но в тот момент удержаться от соблазна было просто невозможно. Протиснувшись сквозь шепчущуюся о чем-то толпу зевак, мы чуть было не наступили на… Настоящего утопленника! Это был взрослый, грузный мужчина с короткими, стрижеными волосами и татуировкой на плече в виде злобного дракона. До сих пор помню его желтые пятки и синюшное, разбухшее, грузное тело. На нем были обрезанные до колен джинсы, а на спине висели две огромные черные пиявки.

Я молча вытаращился на мертвого человека, не веря собственным глазам. Рядом стоял Вовка, который что-то невнятно пробормотал, крепко вцепившись мне в руку. Не отводя взгляда от трупа, я спросил: «Ты чего?», но в ответ снова услышал лишь невнятное мычание. Оно-то и заставило меня обернуться к другу. Я не сразу понял что происходит, а когда понял, было уже поздно. Лицо Вовки побледнело и стало серым как на черно-белой фотографии, зрачки закатывались под лоб, а нижняя челюсть безвольно приоткрылась. Вовка потерял сознание и падал прямо на меня, толкая всем своим весом в сторону лежащего на земле утопленника. Ужасу моему не было предела! Все происходило в считанные доли секунды. Народ, стоящий вокруг и с сожалением кивающий головами, был полностью сосредоточен на виновнике торжества, поэтому то, что происходило у них под носом, никто не замечал. Я подхватил друга под подмышки и изо всех сил старался удержать равновесие, но чувствовал, что неуклонно его теряю, заваливаясь прямо на мертвеца! Еще доля секунды и я отступил одной ногой назад, чувствуя, как подошвой кеда цепляюсь за разбухшее, мягкое тело, которое, в итоге, оказалось подо мной, прямо между ног! Я изо всех сил пытался удержать тяжеленного Вовку, с ужасом представляя, что будет, если тот упадет! И тут уж я не выдержал и, что было мочи, заорал.

Зеваки, стоящие вокруг, мгновенно опомнились и ринулись к нам, подхватывая Вовкино беспомощное тело и помогая мне удержать равновесие. Женщины запричитали о том, что детей сюда подпускать нельзя, и о том, что было бы неплохо чем-нибудь прикрыть труп… Мужчины старались привести в чувства моего друга, хлопая его по щекам. Я же отошел в сторону и просто стоял в немом оцепенении от происходящего. Вспомнил ощущения от прикосновения к мертвому телу и вздрогнул.

Вовка пришел в чувства и сидел на песке, с непонимающим видом оглядываясь по сторонам. Взрослые, обступившие новый предмет внимания, читали ему нотации по поводу того, что нельзя детям смотреть на такое и тому подобное. Я подошел поближе и тот, увидев друга, оживился и бодро вскочил на ноги.

– Идем отсюда, Серый!

– Идем, – согласился я и уточнил, – Ты-то как вообще?

– Нормально все.

И мы, под назидательные речи зевак, ушли на другую сторону пляжа.

– Долго я в отключке был?

– Да не очень. Минуты две, наверное. Перепугал ты меня конкретно! Ты ж на утопленника этого заваливался!

– А ты их видел?! – скривившись уставился на меня Вовка.

– Их? – не понял я.

– Ну этих! – он моргнул и передернулся всем телом от отвращения: – Пиявок!

И тут до меня дошло, в чем крылась истинная причина Вовкиного обморока! Вовсе не ужасный труп и не его мерзкое разбухшее тело! Дело-то было в обычных пиявках! Ха! Я старался не засмеяться, крепко сцепив зубы и понимающе кивая головой в ответ. Более шикарной возможности поиздеваться над старым приятелем тяжело было даже представить!

– Дааа, – говорю, – мерзкие твари! Присосались к жертве своими присосками! Это они, наверное, всю кровь из него высосали. Видел какой он белый лежал? Ты когда ему на спину свалился, я даже подумал, что они взорвутся и из-под тебя кровища брызнет в разные стороны, которую они высосали! А они даже не лопнули, прикинь…

Эти глаза надо было видеть! А дикий танец, начавшийся после моих слов, очень трудно описать! Вовчик подпрыгивал то на одной, то на другой ноге, во все стороны размахивал руками, пытаясь добраться до самых недосягаемых участков собственной спины. Он неистово старался смахнуть несуществующих пиявок, которые, якобы, присосались к его спине, перекочевав прямиком с трупа. Я упал на песок и хохотал, не в силах остановиться! Даже когда мне стало немного жаль бьющегося в истерике друга, я не мог признаться, что просто разыграл его – смех душил любые попытки говорить. Тем временем он тоже упал на песок и принялся отчаянно тереться об него спиной. При этом, во время своего дикого танца, Вовчик не издал ни единого звука! Это еще больше меня рассмешило и я с новой силой захохотал!

Когда мы оба выбились из сил – он от танцев, я от смеха – и молча лежали на песке, глядя на проплывающие в небе пушистые облака, Вовка спросил:

– И где же мы теперь купаться с тобой будем?

– То есть? – не понял я.

– То и есть! Ты думаешь, что я теперь в эту воду полезу? Чтобы на плаву увидеть пиявку и сознание потерять? Тогда уже вокруг меня народ собираться начнет…

– Да ладно тебе! Не дрейфь! Пиявки на мели живут, на глубине их нет. А на пляже, вообще их не бывает – они все в кустах прячутся.

– А вдруг? Всякое бывает! – не унимался тот.

– Да что тебе эти пиявки? Я вот, например, теперь боюсь в воду лезть из-за того, что в двадцати метрах отсюда мертвец утром плавал. А это трупный яд, между прочим!

– Яд? – переспросил удивленный Вовка.

– Ну, да! Трупный. Страшная штука, вообще-то. Тело разлагается и выделяется эту самую гадость… Мне Хомяк как-то рассказывал, что какой-то мужик на кладбище с дерева яблочко сорвал и слопал, и нашли его только через неделю, лежащего мертвым между могилок – весь зеленый, с выпученными глазами и черным языком. А все от того, что яблоня эта на трупах выросла и ядом их питалась.

– А почему с черным языком? – возник у того единственный вопрос, как будто все остальное сказанное не вызывало никаких сомнений.

– А я откуда знаю? Вот у Лехи и спроси.

Мы притихли в поисках выхода из сложившейся ситуации. Обходить огромное озеро, только ради того, чтобы искупаться на противоположной стороне, совсем не хотелось, и я предложил перекочевать в один из заливов, коими полнился карьер, и до которых навряд ли добралась страшная отрава. В одной из таких заводей торчал поплавком маленький островок, слегка поросший невысоким кустарником. Добраться до него можно было вброд – вода при переходе, едва достигала груди. Мы с ребятами частенько перебирались на этот, удаленный от пляжной суеты, участок суши и наслаждались изоляцией от внешнего мира. Единственной неприятностью, в моменты таких переходов, были водоросли, мерзко щекочущие ступни. Бурная мальчишеская фантазия каждый раз рисовала в голове то затаившуюся в них хищную рыбину, готовую впиться в лодыжку своими длиннющими и острыми как иглы зубами, то какое-нибудь мерзкое подводное насекомое с отвратительными длиннющими усами, жалящее похлеще осы или даже шершня. Однако, желание отделиться от шумной толпы на пляже всегда побеждало фантомные страхи и мы, ойкая и айкая, кое-как перебегали на островок свободы.

– Ты же сам говорил, что в зарослях пиявки водятся! – с ужасом отметил Вовка, – Меня теперь в водоросли палкой не загонишь!

– Так ты же раньше перебегал! Мы все боимся, но ведь идем же! Да и пиявок там я ни разу не встречал, если честно.

– Это я раньше перебегал… Пока не знал, а теперь ни за что не зайду! – его снова передернуло.

– Да ладно тебе! Сколько раз переходили, и ни одной пиявки не видели!

– Не пойду! – вспылил Вовка.

– Ну, и сиди тут! Бойся! – обиделся я на друга и пошел в сторону залива.

Через несколько минут я уже шел вброд к заветному острову, стараясь разглядеть в воде хотя бы одну, хотя бы самую маленькую пиявочку. Дошел до конца и не увидел ни одной. Лишь изредка между ног петляли какие-то крохотные рыбешки. Забравшись на глинистый уступ, я оказался на песке и в следующее мгновение услыхал Вовкин голос за спиной, доносящийся с материка:

– Серый, я все равно в воду не полезу! Возвращайся! А?

– Я специально разглядывал в воде пиявок, когда шел! Ни одной нету! Клянусь! Не дрейфь! С другой стороны острова песчаное дно без водорослей – купайся сколько влезет! Здесь же метров десять всего пройти, не больше!

Но он, ничего не ответив, уселся на берегу и насупился. Я же, бросив вещи на песок, побрел к противоположной стороне острова в предвкушении водных процедур. Ступая босыми ногами по раскаленному песку, я не сразу понял что случилось. Однако следующий шаг заставил взвыть от резкой боли в правой ступне и упасть на песок, держась за ногу. Из пятки торчал большущий бутылочный осколок. Точнее, это было отбитое дно от пивной бутылки, на которое я, по невнимательности, наступил. Корчась от боли, я выдернул стекло и зажал рану ладонью. Между пальцев густо сочилась кровь, толстыми струями стекающая на песок.

– Вовчик! – в панике позвал я друга, но тот не отвечал.

Мне не было видно, что происходит на берегу из-за кустарника, растущего по краям острова. «А если он ушел?» – пронеслась в голове кошмарная мысль, – «Как же я с острова теперь выберусь?»

– Вован, ели-пали! Ты слышишь?

– Слышу! Что хотел? – наконец, отозвался тот.

У меня отлегло от сердца.

– Ты, конечно, меня прости, дружище, но теперь тебе, по-любому, придется на остров перейти.

Последовала длительная пауза, а спустя несколько секунд Вовка заинтересованно спросил:

– А что там?

– Ногу пробил.

– Что? – не расслышав меня, переспросил тот.

– Ногу, говорю, пробил! Пятку стеклом распанахал! Рана глубокая и широкая, кровь рекой хлещет. Нельзя мне с такой дыркой в воду соваться – заражение будет! А если сюда еще и трупный яд добрался, то тогда мне точно хана – в рану сразу попадет, до берега дойти не успею, посинею и помру! Спасай, блин!

Я затаился и стал изо всех сил прислушиваться к звукам, стараясь уловить всплески воды от Вовкиных шагов, однако ничего подобного не слышал.

– Ау! Вовчик! Я тут так кровью истеку!

Снова тишина.

– Ну, хотя бы позови кого-нибудь на помощь! – в отчаянии завопил я.

– Да иду я, задолбал, блин! – услышал, я наконец, такой родной голос моего друга. А еще мне было отчетливо слышно, что он плачет.

Боится, до ужаса, до слез, до потери сознания боится, но все равно идет! В тот день, когда Вовка перетаскивал меня на своих плечах через заросли водорослей, я понял что на этого человека могу положиться в любой ситуации. Понял, что значит настоящая дружба и поклялся сам себе, что никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах его не предам.