Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Бартимеус. Ну, знаете ли! Ты провалил порученное тебе дело, послал подальше гонца и напрямик отказался вернуться






 

 

 

Ну, знаете ли! Ты провалил порученное тебе дело, послал подальше гонца и напрямик отказался вернуться, когда это было приказано. И вот ты сидишь и ждёшь, когда разгневанный волшебник как‑ то отреагирует. А он не реагирует! Никак! Вот уже несколько часов! Не вызывает, не пытается наказать – ничего!

И какой же он после этого хозяин?

Если и есть на свете что‑ то, что меня по‑ настоящему бесит, так это невнимание. Грубость я стерплю, жестокость тоже. По крайней мере, это показывает, что ты произвёл хоть какое‑ то впечатление. Но оставить меня гнить здесь, как какого‑ нибудь завалящего беса в гадательном зеркале! Сказать, что меня это раздражало, – ничего не сказать.

Прошло почти полдня к тому времени, как я ощутил первое прикосновение к своей сущности: твёрдое, настойчивое, как колючей проволокой по нутру. Вызов, наконец‑ то! Вот и отлично, давно пора. Нет, я не стану трусливо упираться, пытаться отсидеться вдали от хозяина! Я встал с обломка трубы, потянулся, сбросил с себя Сокрытие, напугал пробегавшую мимо шавку, издал неприличный звук в адрес пожилой леди в соседнем садике и зашвырнул кусок трубы так далеко, как только мог[28].

Хватит валять дурака! Я по‑ прежнему Бартимеус Урукский, гроза Аль‑ Ариша и Александрии! И на этот раз я был настроен решительно.

Я позволил заклятию вызова увлечь себя вверх и вперёд. Улица стремительно исчезла в водовороте вспышек и цветных полос. Мгновением позже из полос и вспышек возник типичный зал для вызываний: люминесцентные лампы под потолком, множество пентаклей на полу. Министерство информации, как всегда. Я предоставил своему телу вновь обрести облик Китти Джонс. Это было проще, чем выдумывать что‑ нибудь новенькое.

Ну вот. И где же этот проклятый Мэндрейк?

Вон он! Сидит за столом и пялится в кипу бумаг, которые лежат перед ним. А в мою сторону даже и не взглянул! Я прочистил горло, упёр изящные руки в боки, приготовился было заговорить…

– Бартимеус!

Нежный голосок, слишком тихий, чтобы принадлежать Мэндрейку. Я обернулся, увидел хрупкую девушку с невнятно‑ русыми волосами, сидящую за другим столом в соседнем пентакле. Это была Пайпер, помощница моего хозяина. Сегодня она пыжилась изо всех сил, стараясь казаться строгой. Она наморщила лобик, делая вид, будто хмурится, сурово сложила пальцы домиком. И смотрела на меня, будто сердитая воспитательница в детском садике.

– И где же ты был, Бартимеус? – осведомилась она. – Тебе следовало вернуться нынче утром, когда было приказано! Мистеру Мэндрейку пришлось напрягаться и тратить время, чтобы вызвать тебя, и это сейчас, когда он так ужасно занят! Это нехорошо, ты ведь знаешь. Твоё поведение в самом деле становится чрезвычайно утомительным.

Нет, это совсем не то, на что я рассчитывал! Я вытянулся во весь рост.

– Утомительным? – воскликнул я. – Утомительным?! Или ты забыла, к кому обращаешься? Перед тобой Бартимеус – Сакар аль‑ Джинни, Н'горсо Могучий, строитель стен и гроза империй! Я ношу двадцать имён и титулов на множестве языков, и в каждом их слоге гремит эхо моих подвигов! Не пытайся унизить меня, женщина! Если хочешь остаться в живых, тебе стоило бы подобрать свои юбки и стремглав умчаться отсюда. Я намерен говорить с одним лишь мистером Мэндрейком.

Она щёлкнула языком.

– Бартимеус, сегодня ты решительно невыносим! Мне казалось, что тебе следовало бы быть поумнее. Так вот, у нас для тебя небольшое задание…

– Что?! Погодите‑ ка! – Я сделал полшага вперёд в своём пентакле. Из глаз у меня посыпались искры, кожа вспыхнула коралловым огнём. – Мне сперва надо разобраться с Мэндрейком!

– Боюсь, господин министр в данный момент не расположен разбираться с тобой.

– Не расположен? Чушь собачья! Вот же он сидит!

– Господин министр занят, он работает над сегодняшними новостями. Их вот‑ вот надо будет сдавать в печать.

– Ну, он вполне может на несколько минут оторваться от своего вранья[29], – возразил я. – Мне надо с ним поговорить.

Госпожа Пайпер наморщила носик.

– Ты не скажешь ничего такого, что ему стоило бы слышать. А теперь, будь так любезен, выслушай, что тебе поручено!

Я отвернулся от неё и обратился к фигуре, сидящей за столом.

– Эгей, Мэндрейк!

Ответа не последовало. Я повторил то же самое, только погромче. Бумаги у него на столе зашелестели и вспорхнули в воздух.

Волшебник пригладил свои стриженые волосы и поднял голову. Вид у него был слегка страдальческий – как будто его заставили вспомнить о старой ране, нанесённой в самое чувствительное место. Он обратился к своей помощнице:

– Госпожа Пайпер, пожалуйста, сообщите Бартимеусу, что меня нимало не интересуют его жалобы. Напомните ему, что большинство хозяев сурово наказали бы его за некомпетентность, проявленную в битве, и как ему повезло, что он до сих пор жив. Это все.

И он снова уткнулся в свою писанину. Госпожа Пайпер открыла было рот, но я её опередил.

– Пожалуйста, сообщите этому оболваненному шибздику, – отрезал я, – что меня следует немедленно отпустить. Моё могущество, хотя и по‑ прежнему непревзойдённое, несколько уменьшилось и нуждается в восстановлении. Если он не согласится с этим разумным и справедливым требованием, я окажусь в безвыходном положении и буду вынужден действовать вопреки моим и его собственным интересам.

Пайпер нахмурилась.

– Что значит «вопреки его собственным интересам»?

Я приподнял бровь.

– Он знает! – Я обернулся к Мэндрейку. – Ты ведь понимаешь, о чём речь, не так ли?

Он взглянул на меня.

– Да, разумеется[30].

Он надменно и подчёркнуто неторопливо положил ручку на стол.

– Госпожа Пайпер, – произнёс он, – пожалуйста, укажите этому зловредному демону, что, если, он посмеет хотя бы помыслить о некоем предательстве, я отправлю его в бостонские болота, где ежедневно гибнет не менее десятка джиннов.

– Скажите ему, что меня это уже не волнует, парень. Мои защитные чары настолько ослабели, что я с тем же успехом могу погибнуть, просто отправившись за покупками. Так какая мне разница, где пропадать?

– Скажите ему, что он, несомненно, преувеличивает собственную слабость. Это совсем не похоже на Бартимеуса, который был на короткой ноге с царём Соломоном.

– А также с Фаустом и Зарбустибалом!

– С Фаустом, Зарбустибалом и многими другими. Я не собираюсь перечислять всех поимённо. Однако передайте ему, госпожа Пайпер, что, если он успешно исполнит нынешнее поручение, я, так и быть, соглашусь на время отпустить его, чтобы дать ему возможность восстановить силы. Больше я ничего обещать не могу.

Я пренебрежительно фыркнул.

– Скажите ему, что это предложение может быть принято только в том случае, если это поручение простое, не потребует много времени и не таит в себе никаких опасностей.

– Скажите ему… О, ради всего святого, просто объясните ему, в чём состоит поручение, и покончим с этим!

Волшебник сгрёб бумаги в кучу, сел, скрипнув своим кожаным креслом, и снова погрузился в работу. Госпожа Пайпер наконец перестала вертеть головой – а то она только и делала, что переводила взгляд с меня на Мэндрейка, а с Мэндрейка на меня, точно испуганная сова.

– Ну валяйте, выкладывайте, – сказал я.

Девушка, похоже, была несколько уязвлена моим резким тоном, но мне было не до любезностей. И снова Мэндрейк обошёлся со мной с пренебрежением и насмешкой! Снова он не обратил внимания на мои угрозы и мольбы. В тысячный раз я поклялся отомстить. Быть может, и стоило бы рискнуть отправиться в Америку и попытать счастья в битвах. В конце концов, это была бы не первая моя война. Но только не теперь, когда я так слаб… Нет, нужно сперва восстановить силы – а для этого придётся согласиться на его «последнее» поручение. Я мрачно ждал. Мне было слышно, как на другом конце комнаты ручка Мэндрейка шуршит по бумаге, записывая новые лживые измышления.

Госпожа Пайпер явно вздохнула с облегчением, видя, что стычка окончена.

– Ну что ж, Бартимеус, – сказала она, солнечно улыбаясь, – уверена, что это задание действительно покажется тебе очень лёгким. Мы хотим, чтобы ты установил наблюдение за мелким волшебником по имени Клайв Дженкинс и следил за ним денно и нощно, не упуская из виду ни единого его движения. Сделай так, чтобы тебя было не видно и не слышно. Он замешан в некоем антиправительственном заговоре и причастен к убийству. Помимо этого нам известно, что он работает на беглого учёного Хопкинса.

Последнее меня слегка заинтересовало. Мы ведь уже несколько лет как потеряли его след! Однако я продолжал угрюмо глядеть исподлобья, в лучших традициях Китти.

– Этот Дженкинс, он могуществен?

Она нахмурилась.

– Не думаю…

Мой хозяин поднял голову, фыркнул.

– Дженкинс‑ то? Нисколько.

– Он работает в департаменте внутренних дел, – сказала госпожа Пайпер. – Имеет второй уровень. У него в услужении состоит бес по имени Траклет. Нам известно, что он пытался втянуть в заговор и других слабых волшебников, зачем – неясно. Но он явно связан с Клемом Хопкинсом.

– Вот это главное, – вмешался. Мэндрейк. – Найди Хопкинса. Ничего не предпринимай и не пытайся нападать: мы знаем, что ты слаб как мышонок, Бартимеус. Просто выясни, где он. И узнай, что он замышляет. Если у тебя всё получится, я… О, чтоб им провалиться!

У него на столе зазвонил телефон. Он схватил трубку.

– Да? О… Добрый день, Мейкпис. – Он закатил глаза к потолку. – Да‑ да, я бы с удовольствием заехал, с удовольствием, но прямо сейчас не могу. Я вот‑ вот ухожу на Совет – на самом деле уже опаздываю… А в чём дело? О‑ о, как таинственно! Ну, может, попозже… Хорошо, хорошо, я постараюсь. Ну, пока!

Он бросил трубку.

– Пайпер, мне пора. Рассказ об осаде Бостона я допишу за обедом. Я вам его потом пришлю с бесом, ладно? К вечеру как раз успеем выпустить. – Он уже стоял и запихивал бумаги в свой портфель. – Ты о чем‑ нибудь ещё хочешь спросить, Бартимеус? Нет, я не имею в виду отговорки и нытьё – на это у меня нет времени.

Моя копия Китти скрипнула зубами.

– А как насчёт поддержки? Если я доберусь до этого Хопкинса, вряд ли его будет стеречь только один бес!

– Он же просто учёный, Бартимеус! Но даже если у него имеется мощная защита, никто не требует, чтобы ты проверял её на прочность. Я смогу немедленно отправить Кормокодрана и прочих, чтобы они с ним разобрались, а у госпожи Фаррар будет наготове отряд полиции. Просто доложи мне, когда получишь информацию. Я оставлю для тебя открытый доступ – можешь явиться ко мне в любой момент, как только у тебя всё будет готово.

– А где тебя искать?

– Сегодня днём – в Вестминстер‑ холле, вечером – в поместье Деверокса в Ричмонде. Сегодня ночью – дома.

Он наконец застегнул свой портфель и уже готов был уйти.

– А Дженкинса сейчас где искать?

– В здании департамента внутренних дел, Уайтхолл, дом шестнадцать. Офис где‑ то в глубине здания. Такой хлипкий, мелкий, рыжий прохвост. Ну, что ещё у тебя на уме?

– Вряд ли тебе захочется это слышать.

– Наверняка. И последнее, Бартимеус, – сказал он. – Я, конечно, дал тебе слово, что отпущу, но у тебя будет больше шансов на то, что я его сдержу, если я больше не увижу тебя в этом обличье. – Тут он взглянул прямо на меня – чуть ли не в первый раз за всё время. – Подумай об этом!

Он сделал замысловатый жест. Узы, удерживавшие меня в кругу, стянулись вокруг меня, завертелись в противоположных направлениях и выкинули меня в мир.

 

 

Китти

 

 

 

Бартимеус, прозвище демона Сакара аль‑ Джинни, который упоминается у Прокопия и Мишло. Джинн среднего ранга, достаточно древний, наделён большой хитростью и немалым могуществом. Впервые упоминается в Уруке, позднее – в Иерусалиме. Сражался в битве при Аль‑ Арише против ассирийцев. Среди известных хозяев – Гильгамеш, Соломон, Зарбусгибал, Ираклий, Хаузер.

Среди прочих имён силы Бартимеуса – Н'горсо, Нехо, Рехит.

Класс согласно классификации по Линнею: 6, опасен. Все ещё существует.

Китти опустила книжку на колени и посмотрела в окно автобуса. Отсюда, со второго этажа, были хорошо видны жилы и нервы власти волшебников, опутавшие все улицы Лондона. Среди пешеходов шагали патрули ночной полиции, на всех углах висели следящие шары, высоко в небе проносились крошечные огоньки. Обычные люди брели по своим делам, старательно не обращая внимания на многочисленных соглядатаев. Китти вздохнула. Хотя правительство и отправило все свои войска за море, на войну, его власть была слишком полной, слишком очевидной, чтобы ей сопротивляться. Простолюдинам самостоятельно ничего не добиться, это ясно. Им требуется помощь со стороны.

Она снова заглянула в «Наставление» Трисмегиста, прищурилась, чтобы разобрать мелкий кривой шрифт, и в неизвестно какой раз перечитала этот отрывок. Имена «Нехо» и «Рехит» она слышала впервые, но всё остальное было более чем знакомо. Например, куцый список хозяев. Портретов Гильгамеша и Соломона история не сохранила, однако же они, очевидно, были взрослыми царями. Ираклий был не только волшебником, но и императором – не мальчиком, но мужем. Что касается Зарбусгибала, его описание Китти нашла ещё несколько месяцев тому назад в старинном перечне восточных магов: он славился по всему Красному морю своим крючковатым носом и выдающимися бородавками. Хаузер действительно был достаточно молод, но он был родом из Северной Европы, белобрысый и веснушчатый – это Китти знала благодаря гравюре в одной из книг мистера Баттона. Никто из них не мог быть темноволосым, темнокожим подростком, чей облик так любил принимать Бартимеус.

Китти покачала головой, захлопнула книгу и убрала её в сумку. Наверно, она просто тратит время зря. Надо махнуть рукой на свою интуицию и просто взять и вызвать его.

Время обеденного перерыва уже закончилось, и автобус был набит людьми, возвращающимися на работу. Некоторые переговаривались вполголоса, другие, уже измотанные, дремали и клевали носом. Мужчина, сидевший напротив Китти, читал последний выпуск «Подлинных рассказов о войне», сообщений о ходе войны, регулярно издаваемых министерством информации. На обложке листка красовалась литография: британский солдат, бегущий вверх по холму со штыком наперевес. Солдат был благороден и решителен, словно ожившая классическая статуя. На вершине холма съёжился американский мятежник, с лицом, искажённым гневом, страхом и прочими низменными чувствами. На нём была старомодная мантия волшебника, придававшая мятежнику смехотворный и бабский вид. Руки мятежника были испуганно вскинуты, словно он пытался защититься; рядом с ним жался его союзник – мелкий демон – в той же позе. Рожа демона была злобной и сморщенной; на нём была уменьшенная копия той же мантии, что и на волшебнике. При британском солдате демонов не наблюдалось. Под гравюрой был заголовок: «Ещё один бостонский триумф!»

Китти презрительно скривила губы при виде этой дешёвой пропаганды. Это все работа Мэндрейка – он ведь теперь возглавляет министерство информации. И подумать только, она спасла ему жизнь!

Но ведь не кто иной, как демон Бартимеус, подтолкнул её к тому, чтобы это сделать, к тому, чтобы пощадить волшебника. И теперь, три года спустя, это все ещё приводило Китти в недоумение. Ничто из того, что она успела узнать о демонах, не вязалось с личностью Бартимеуса. И пусть во время их встреч Кити была напугана и ей грозила опасность, те недолгие беседы оставались свежи в её памяти – столько в них было жизненности, внезапных озарений и, прежде всего, как ни странно, взаимопонимания. Бартимеус открыл ей глаза, дал ей представление об историческом процессе, о котором она прежде и не догадывалась. Тысячелетиями волшебники порабощали демонов, вынуждая их действовать в своих интересах. За эти тысячелетия не меньше десятка империй вознеслись во славе, пришли в упадок и, наконец, рухнули. Это повторялось снова и снова. Волшебники вызывали демонов, прокладывали себе путь к богатству и славе. Воцарялся застой. В простолюдинах проявлялись скрытые способности, о которых они и сами не подозревали: поколениями накапливалась устойчивость к магии, однажды её становилось достаточно, чтобы восстать против угнетателей. Правление волшебников рушилось. Но в другом месте появлялись новые волшебники, и всё начиналось заново. Так оно и шло – вечный круговорот борьбы и ненависти. Весь вопрос в том, можно ли разорвать этот круг?

 

Автобус яростно загудел и резко затормозил. Китти вдавило в спинку сиденья, и девушка тут же выглянула в окно, пытаясь понять, в чём дело.

Откуда‑ то из‑ за автобуса вылетел – буквально, то есть по воздуху, – молодой парень, отчаянно размахивающий руками и ногами. Он тяжело шмякнулся на мостовую, полежал какую‑ то долю секунды и начал вставать. Тут из‑ за автобуса выскочили двое ночных полицейских, в серой форме, блестящих сапогах и кепи. Они набросились на юношу, но тот принялся отбиваться, и ему удалось вырваться. Он поднялся на ноги. Женщина‑ полицейский отстегнула от пояса жезл, произнесла нужное слово – и на конце жезла затрещала мерцающая голубая дуга. Собравшаяся вокруг толпа испуганно подалась назад. Молодой человек медленно отступал. Китти увидела, что голова у него в крови, а глаза безумные.

Женщина‑ полицейский надвигалась, помахивая своей шоковой дубинкой. Внезапно она сделала выпад и ткнула юношу в грудь. Парень дёрнулся и на миг съёжился, от горящей одежды повалил дым. Но внезапно парень расхохотался – хриплым, безрадостным смехом, похожим на воронье карканье. Он протянул руку и ухватил дубинку прямо за рабочий конец. По его телу заструились голубые разряды, но парень казался неуязвимым: он вырвал дубинку, развернул её – и вот уже полицейская в корчах рухнула на мостовую, окутанная голубым светом. Её конечности подёргивались, тело выгнулось, потом обмякло, и она осталась лежать совершенно неподвижно.

Молодой человек отшвырнул дубинку, развернулся на каблуках и, не оглядываясь, скрылся в ближайшем переулке. Толпа молча расступилась, чтобы пропустить его.

Автобус содрогнулся, внутри его что‑ то скрипнуло, и он двинулся дальше. Женщина, сидящая напротив Китти, покачала головой и сказала, ни к кому не обращаясь:

– Война! Все это из‑ за войны.

Китти взглянула на часы. До библиотеки ещё пятнадцать минут езды. Она прикрыла глаза.

 

Отчасти это была правда: именно война была причиной большинства неурядиц как в стране, так и за рубежом. Но растущее число простолюдинов, обладающих устойчивостью к магии, тоже подливало масла в огонь.

За полгода до того министр обороны, мистер Мортенсен, принялся проводить новую политику. Пытаясь принудить американских мятежников к повиновению, он решил многократно увеличить вооружённые силы Британии. Для этого он разработал доктрину Мортенсена, суть которой состояла во всеобщей мобилизации. По всей стране открылись вербовочные пункты, и простолюдинов принялись всячески заманивать в армию. Поначалу многие записывались в солдаты, привлечённые преимуществами при приёме на работу, обещанными после возвращения. После нескольких дней подготовки их сажали на специальные транспорты и отправляли в Америку.

Шли месяцы, а предполагаемые герои все никак не возвращались с долгожданной победой. Всё затихло. Почти никаких сведений из колоний не поступало, официальные заявления сделались уклончивыми. Наконец поползли слухи – возможно, распространяемые торговцами, которые бывали за морем: армия завязла в глубине вражеской территории; два батальона уничтожены; многие погибли, некоторые бежали в непроходимые чащи, и больше их никто не видел. Пошли разговоры о голоде и прочих ужасах. Очереди к вербовочным пунктам поредели и растаяли. Лица людей на улицах Лондона мало‑ помалу вытягивались и мрачнели.

Со временем пассивное негодование, само собой, вылилось в действия. Начиналось все с нескольких разрозненных вспышек, коротких и никак не связанных друг с другом, каждую из которых можно было списать на случайные местные причины. В одном городке мать солдата выразила одинокий протест, запустив булыжником в окно вербовочного пункта; в другом группа рабочих побросала орудия труда и отказалась вкалывать за гроши. Трое торговцев вывалили полный грузовик драгоценных товаров: золотого овса, первосортной муки, вяленных на солнце окороков – прямо посередине Уайтхолла, полили все это бензином и сожгли, выпустив в небо жалкую струйку дыма. Мелкий волшебник из восточных колоний, вероятно очумев от многолетнего питания заморскими харчами, с воплями ворвался в министерство обороны, размахивая шаром с элементалями. Он мгновенно активировал шар и сгинул в вихре взбесившегося воздуха вместе с двумя девушками‑ секретаршами.

И хотя ни один из этих инцидентов не был столь впечатляющим, как атаки, которые совершал в своё время изменник Дюваль или даже полудохлое Сопротивление, на общественное мнение они повлияли куда сильнее. Несмотря на то что мистер Мэндрейк из министерства информации из кожи вон лез, чтобы замять и замолчать все это, на рынках, в мастерских, в пабах и кофейнях только о них и говорили, пока наконец странная алхимия сплетен и слухов не спаяла их в один большой сюжет, ставший знаком коллективного протеста против владычества волшебников.

Но протест этот был беззубый, и Китти, которая в своё время пыталась бороться всерьёз, не питала иллюзий относительно того, чем всё это кончится. Каждый вечер, работая в трактире «Лягушка», она слышала разговоры о забастовках, о демонстрациях – но ни единого предложения, как помешать демонам волшебников подавить выступления демонстрантов. Да, отдельные счастливчики, как и она, обладали устойчивостью к магии, но одного этого было недостаточно. Требовались союзники!

 

Автобус высадил Китти на тихой зелёной улочке к югу от Оксфорд‑ стрит. Девушка закинула на плечо сумку и прошла пешком два последних квартала до Лондонской библиотеки.

Охранник часто видел её здесь, как одну, так и в обществе мистера Баттона. Тем не менее на её приветствие он не ответил, молча протянул руку за пропуском и принялся кисло разглядывать его, сидя на своём высоком табурете за столом. Потом, все так же молча, жестом разрешил ей войти. Китти мило улыбнулась и вошла в вестибюль библиотеки.

Библиотека занимала шесть этажей, больше похожих на лабиринты, тянущиеся через три соединённых между собой здания на углу тихого сквера. Простолюдинам доступ в библиотеку был закрыт, однако же хранились здесь не только магические тексты, но и те, которые власти считали опасными или подрывными, буде они попадут не в те руки. В число этих книг входили труды по истории, математике, астрономии и прочим наукам, пребывающим в небрежении, а также художественные произведения, запрещённые со времён Глэдстоуна. У ведущих волшебников обычно недоставало ни времени, ни желания, чтобы посещать это место, однако мистер Баттон, от чьего внимания не мог укрыться, считай, ни один исторический текст, частенько отправлял сюда помощницу за той или иной цитатой.

Библиотека, как обычно, была почти пуста. Заглядывая в закоулки, ведущие в стороны от мраморной лестницы, Китти обнаружила пару‑ тройку престарелых джентльменов – они, нахохлившись, сидели у окон, озарённые абрикосовым вечерним светом. Один рассеянно пялился в газету, другой и вовсе откровенно спал. Молодая уборщица подметала пол в длинном проходе: «шшух‑ шшух» – шуршал веник, и прозрачные облачка пыли вырывались из‑ под книжных стеллажей в соседние ряды.

У Китти был список книг, которые мистер Баттон поручил ей взять на дом, но, помимо этого, у неё имелось и своё собственное дело. За два года регулярных посещений она научилась ориентироваться в библиотеке и вскоре очутилась в уединённом коридоре на втором этаже, в начале отдела демонологии.

«Нехо, Рехит…» Древних языков Китти считай что не знала, так что эти имена могли принадлежать к любой культуре. Вавилон? Ассирия? Китти наугад выбрала Египет. Для начала она просмотрела несколько общих списков демонов, в потрескавшихся чёрных кожаных переплётах, с пожелтевшими страницами, со столбцами мелкого плотного шрифта. Прошло полчаса – а Китти пока ничего не нашла. Заглянув ненадолго в библиотечный каталог, она прошла в отдалённый уголок рядом с окном. У окна гостеприимно расположился мягкий красный диванчик. Китти стащила с полок несколько сборников, посвящённых египтологии, и принялась их листать.

И почти сразу, в солидном словаре, наткнулась на кое‑ что полезное.

 

Рехит, в пер. с древнеегип. «чибис». У египтян эта птица являлась символом рабства. Регулярно встречается в росписях гробниц и на магических папирусах. Демоны с таким прозвищем встречаются во времена Древнего, Нового и Позднего царств.

 

Не один демон, а несколько… Вот зараза! Однако же страну и эпоху она угадала правильно. Бартимеуса действительно вызывали в Египте, и по крайней мере часть этого времени он был известен под именем Рехит… Китти представила себе джинна таким, каким она его запомнила: темнокожий, хрупкий, одетый в одну только юбочку, обёрнутую вокруг пояса. Судя по тому, что Китти знала о внешнем виде египтян, возможно, она действительно напала на след.

Она просидела там ещё около часа, деловито листая пыльные страницы. Некоторые книги оказались бесполезны: они были написаны на иностранных языках или же настолько замысловатым штилем, что фразы как будто завязывались узлом у неё перед глазами. Остальные были темны и сухи. Они пестрели перечнями фараонов, чиновников, воинов‑ жрецов Ра; там приводились списки известных вызываний, сохранившихся летописей, забытых всеми демонов, которым поручали какие‑ то незначительные дела. Поиски были более чем утомительными, и не раз Китти начинала клевать носом. Её приводил в себя то вой полицейских сирен вдали, то крики и пение с соседней улицы, то пожилой волшебник, который гулко высморкался, проходя между стеллажей.

Осеннее солнце поравнялось с окном библиотеки, его лучи согрели диванчик золотистым светом. Китти взглянула на часы. Четверть пятого! Библиотека уже скоро закрывается, а она ещё даже не нашла книги для мистера Баттона! К тому же через три часа она должна быть на работе. Сегодня важный вечер, а Джордж Фокс, хозяин трактира «Лягушка», помешан на пунктуальности. Китти устало подвинула к себе очередной том и открыла его. Ну, ещё пять минут, а потом…

Китти поморгала. Вот оно! Восьмистраничный список избранных демонов, перечисленных в алфавитном порядке. Ну‑ ка… Китти пробежала его намётанным глазом. Паймоуз, Пайри, Пенрену‑ тет, Рамоуз… Ага! Рехит! Целых три Рехита.

Рехит (1), африт. Раб Снеферу (III династия) и других. Славился злобным нравом. Убит в Хартуме.

 

Рехит (2), джинн. Прозвище Квисхога. Страж фиванского некрополя (XVIII династия). Склонен к меланхолии.

 

Рехит (3), джинн. Назывался также Нектанебо или Нехо. Энергичен, но ненадёжен. Раб Птолемеуса Александрийского (120‑ е гг. до н. э.).

 

Ну да, третий и есть тот, кто ей нужен, как пить дать… Статья была такой лаконичной, что дальше некуда, однако же Китти охватило возбуждение. Новый хозяин, новый вариант. Птолемеус… Это имя казалось знакомым. Китти была уверена, что слышала, как мистер Баттон его упоминал; у него точно есть даже книги с этим именем на обложке… Она порылась в памяти… Ладно, теперь уж нетрудно будет найти эту ссылку, когда она придёт сюда ещё раз.

Китти лихорадочно занесла всё, что удалось обнаружить, в свой блокнот, стянула его резинкой и сунула в свою потёртую сумку. Сгребла книги в неаккуратную кучу, взяла их в охапку и распихала по местам. Пока она этим занималась, издалека, из вестибюля, послышалось дребезжание звонка. Библиотека закрывается! А она так и не взяла книги для наставника!

Придётся поспешить. Но, мчась по проходу между полок, Китти испытывала неподдельное торжество. «Ну погоди, Бартимеус! – думала она на бегу. – Ну погоди! Скоро я до тебя доберусь».

 

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.018 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал