Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






White P. W. A circus list // American Speech. Vol. 1 P. 283.






186

 

Иногда эти хранители публики действуют открыто, предварительно предупреждая исполнителей о намерении проверить их предстоящее исполнение. Таким образом, при первом же появлении перед публикой исполнители могут получить ясное предупреждение, что все сделанное и ска- занное ими будет использовано для их оценки, подобно тому, как при аресте предупреждают, что все сказанное обвиняемым может быть использовано против него в суде в качестве доказательства. Участвующий наблюдатель, ко торый с самого начала объявил свои цели, предоставляет наблюдаемым им исполнителям сходные благоприятные возможности для ориентации в ситуации.

Нередко, однако, агент, покровитель публики, уходит в подполье и, действуя как обыкновенный наивный чело век из этой публики, готовит исполнителям гибельную вушку. В повседневной торговле таких агентов, действую-щих без предупреждения, иногда называют сыщиками, “шпиками” и, очень понятно, недолюбливают. Может слу­читься, что продавец был несдержанным с покупателем, который в действительности является агентом компании; проверяющим истинное обращение продавцов с покупате- лями. Всякий бакалейщик может столкнуться с неприят­ным открытием, что покупатели, которым он продал то­вар по незаконной цене, — на самом деле эксперты по це-нам и имеют соответствующие полномочия. С той же проб­лемой встречаются и железнодорожники.

Когда-то проводник в поезде мог требовать безоговорочного почитания от пассажиров. Теперь “шпик”-контролер в состо-янии “поставить его на место”, если он не снимает свою фураж­ку при входе в вагон, где сидят женщины, или не проявляет той подобострастной услужливости, которой, способствуя классово­му самомнению, распространению образцов поведения из мира европейских отелей и повышению конкурентноспособности с другими видами транспорта, требуют от каждого проводника6.

Аналогично, уличная женщина может обнаружить, что иногда поощрение от аудитории потенциальных клиентов, получаемое ею на первом этапе ее рутинных заигрываний, исходит от “надувалы”, который в действительности “бык”7

6 Cottrel W. F. The railroader. Stanford: Stanford University Press, 1940. P. 87.

7 Murtagh J. M., Harris S. Cast the first stone. N.Y.: Pocket Books, Cardinal Edition, 1958 P. 100, 225—230.

Противоречивые роли

187

(полицейский в штатском), и эта всегда существующая воз­можность заставляет ее в какой-то мере остерегаться не­знакомой публики, тем самым портя свою игру излишней сдержанностью.

.Между прочим, следует тщательно различать насто­ящих сыщиков и самозваных, часто называемых “стука­чами” или “умниками”, не обладающих истинным знани­ем закулисных операций (хотя они претендуют на это) и не уполномоченных законом или обычаем представлять ин­тересы публики.

Сегодня агенты, проверяющие стандарты исполнения и самих исполнителей (делается ли это в открытую или без предупреждения), являются привычной составной частью структуры услуг и, особенно, частью системы социального контроля, практикуемого правительственными организа­циями от имени потребителя и налогоплательщика. Но часто такого рода работу производят и в более широком социальном пространстве. Нам хорошо знакомы геральди­ческие и номенклатурно-протокольные учреждения, при­званные охранять общественное положение титулованной знати и высших правительственных чиновников от тех, кто неправомерно претендует на их статусы.

Среди публики имеется еще один своеобразный персо­наж. Это человек, который занимает неприметное, скром­ное место в аудитории и покидает соответствующую зону действия вместе с публикой, но потом сразу бежит к сво­ему нанимателю, сопернику команды, за исполнением кото­рой он следил, и сообщает об увиденном. Обычно это наем­ный сотрудник, профессионально следящий за ценами и ассортиментом конкурентов: человек г-на N в фирме г-на М и человек г-на М у N, разведчик направлений моды, иностранец на национальных авиашоу и т. п. Такой со­трудник — это лицо, технически имеющее право видеть данный спектакль, но обязанное соблюдать некий деко­рум и чаще всего благоразумно предпочитающее держать­ся на заднем плане, ибо он смотрит спектакль с заведомо критической позиции, как бы с изнанки, а такое воспри­ятие одновременно и жизненно важнее и скучнее, чем вос­приятие абсолютно законного зрителя.

Еще одна противоречивая роль — роль посредника или челнока. Посредник узнает секреты каждой стороны и у

188

 

каждой же стороны создает соответствующее истине, не­обманывающее впечатление, что он будет хранить ее тай-ны, но при этом он склонен внушать каждой ложное впе-чатление, будто к ней он относится лучше, чем к другой Порой, как в случае с арбитром в некоторых трудовых спорах, посредник может служить инструментом, исполь­зуя который, две объективно враждебные команды в со­стоянии прийти к взаимовыгодному соглашению. Иногда, как в случае с театральным агентом, функция посредни­ка — давать каждой стороне тенденциозную версию обра за другой стороны, что рассчитано на возможность воз­никновения более близких взаимоотношений между ними. В случае брачного агента или свата посредник служит для передачи от одной стороны к другой пробных предложе­ний, которые при открытом и прямом предъявлении мог­ли бы вызвать смущение и чувство неловкости у обеих сторон как при их принятии, так и при отказе.

Когда посредник действует фактически в присутствии двух команд, членом которых он является, мы становим­ся свидетелями удивительного зрелища, напоминающего игру в теннис с самим собой. Этот случай лишний раз убеж­дает, что естественной единицей анализа при предложен­ном подходе является не индивид, а скорее уж команда и ее члены. В качестве индивидуальной, деятельность по­средника кажется причудливой, несостоятельной и даже неблагородной, поскольку она меняется при переходе от одного набора видимостей и лояльностей к другому. Рас­смотренное же в качестве составной части двух команд не­постоянство в деятельности посредника становится совер­шенно понятным. Посредника можно понять просто как двойную подсадку.

Хорошую иллюстрацию роли посредника дают иссле­дования Ф. Ротлисбергера о функциях мастера на произ­водстве. Он должен не только принимать на себя обязан­ности руководителя-режиссера, ставящего спектакль непо­средственно на производстве от имени аудитории управ­ляющих, но и переводить то, что он сам знает и что видит рабочая публика, в словесную форму, приемлемую для его совести и для этой публики8. Другим примером роли по-

Roethlisberger F. The foreman: Master and victim of double talk // Harvard Business Review. Vol. 23. P. 285—294

Противоречивые роли

189

средника служит председатель формально проводимых со­браний. После того как он призвал собравшуюся группу к порядку и представил ей приглашенного оратора, он ско­рее всего станет наглядным образцом поведения для дру­гих слушателей, преувеличенными оценками и выраже­нием заинтересованности показывая чего от них ждут и прозрачно намекая им, как надо встречать конкретное вы­сказывание: серьезно, со смехом или с одобрительным смешком. Ораторы вообще склонны принимать приглаше­ния на публичные выступления с условием, что председа­тель собрания “о них позаботится”, и тот заботится, на­саждая модель поведения слушателя и старательно убеж­дая аудиторию в реальной значимости речи оратора. Пред­седательское исполнение удается отчасти потому, что слу­шатели имеют по отношению к нему негласное обязатель­ство — подтверждать любое определение ситуации, кото­рое им предлагается на собрании, иначе говоря, обязатель­ство следовать избираемой председателем линии данного спектакля-слушания. Драматургическая задача обеспече­ния того, чтобы оратор выглядел благожелательно оценен­ным, а слушатели — по-настоящему увлеченными, конеч­но нелегка, и часто отбивает у председателя желание вду­мываться в то, что он якобы слушает.

По-видимому, роль посредника особенно значима в не­формальном дружеском взаимодействии, лишний раз под­тверждая полезность “двухкомандного” подхода к анали­зу этой роли. Когда в кружке собеседников один человек своими действиями или речью завладевает вниманием всех других присутствующих, он этим определяет ситуацию и, возможно, определяет в таком направлении, которое не­легко принять его аудитории. Кто-то из присутствующих, вероятно, будет испытывать повышенное (в сравнении с другими) чувство ответственности за свое поведение и все происходящее в коллективе, так что от такого лица ско­рее всего можно ожидать попытки перевести расхожде­ния между оратором и слушателями в более приемлемую для всех перспективу, чем та, что намечалась первоначаль­ным выступлением. В следующий миг, когда слово возьмет кто-то еще, в роли посредника может оказаться другой че­ловек. И по существу поток неформальной беседы удобно рассматривать как формирование и переформирование

190

И. Гофман. Представление себя другим...

команд, а также как выдвижение и обновление посредни­ков.

Выше были предложены описания некоторых противо­речивых ролей: информатора, подсадного, сыщика-конт­ролера, сотрудника-разведчика и посредника. В каждом их этих случаев мы обнаруживаем неожиданное, неоче­видное соотношение между притворной ролью, владени­ем информацией и доступом к разным зонам представле­ния. В каждом случае мы имеем дело с кем-то, кто спосо­бен реально участвовать во взаимодействии между испол­нителями и публикой. Но есть еще одна противоречивая роль — роль недействующего лица, статиста. Игра­ющие эту роль присутствуют во время взаимодействия, но ни в каких отношениях не принимают на себя ни роли ис­полнителя, ни роли человека из публики, а также не при­творяются (как информаторы, подсадные и сыщики) теми, кем они не являются9.

По-видимому, слуга — классический тип статиста в за-падном обществе. От этого лица ожидают присутствия на передней линии событий, пока хозяин разыгрывает спек­такль гостеприимства перед почтенными посетителями. Хо­тя в каком-то смысле слуга — часть команды хозяина (как это уже обосновано выше), в других отношениях он опре­деляется и исполнителями, и публикой как тот, кого нет, как пустое место. В некоторых группах за слугой закреп­ляется право свободного входа за кулисы, в скрытые зо­ны жизненного представления на основании предположе­ния, что слуге ни к чему хранить любое полученное впе­чатление. Миссис Троллоп приводит интересные примеры этого:

Я и вправду часто имела хорошую возможность наблюдать привычное безразличие хозяев к присутствию своих рабов. Хозя­ева говорили о них, условиях их жизни, их способностях и пове­дении так, словно бы те были глухими. Однажды мне случилось видеть молодую даму, которая, когда ее посадили за столом меж­ду мужчиной и женщиной, по скромности теснилась на краеш­ке стула женщины-соседки, чтобы избежать неприличного со­прикосновения с локтем “мужчины”. В другой раз я наблюда-

Противоречивые роли

191

9 Более полное описание этой роли см.: Goffman E. Communication conduct in an island community / Unpublished Ph. D. dissertation. Department of Sociology. Uni­versity of Chicago, 1953. Ch. 16.

ла, как эта же самая молодая дама с полным хладнокровием шнуровала свой корсет в присутствии негра-лакея. Один джентль­мен из Виргинии рассказывал мне, что когда он женился, его приучили спать с женой в одной комнате с прислугой-негритян­кой. Я полюбопытствовала, зачем было нужно это ночное при­сутствие посторонней. “Бог мой! — отвечал он. — А если б но­чью я захотел стакан воды, как мне быть? ”10.

Это, конечно, крайний пример. Хотя и существует тен­денция обращаться к слугам только с “необходимыми рас­поряжениями”, все же их присутствие в зоне действия обычно налагает некоторые ограничения на поведение тех, кто присутствует в ней полноправно, и, по всей видимо­сти, особенно значительные, когда социальная дистанция между слугой и обслуживаемым невелика. В случае дру­гих “слугоподобных” ролей в западном обществе (вроде лифтера и таксиста) наблюдается заметная неопределен­ность для обеих сторон в этом типе взаимоотношений отно­сительно того, какого рода “интим” позволителен в при­сутствии данного статиста.

Кроме людей, исполняющих роли слуг и подобные им, существуют и другие типичные категории лиц, с которы­ми в их присутствии обходятся так, словно бы их вовсе не было. Обычными объектами такого обхождения оказыва­ются очень молодые, очень старые и больные люди. В со­временную эпоху эту категорию статистов пополняет рас­тущее множество технического персонала: стенографисток, операторов радио и телевещания, фотографов, сотрудни­ков секретной полиции и т. д., которые исполняют разные технические роли в важнейших церемониях разыгрывае­мого действия, но не отражены в его сценарии.

Может показаться, что роль статиста обязательно несет с собой некую подчиненность и приниженность, но не надо недооценивать степень, в какой человек, кому предназна­чают или кто принимает такую роль, может использовать ее в качестве средства самозащиты. Возможны ситуации, когда подчиненные открывают, что единственно доступ­ный им способ справиться с начальником — это вести себя так, как если бы он не присутствовал. Так, на Шетланд­ских островах при посещении британским школьным док-

ю

Trollope Mrs. Domestic manners of the Americans. 2 Vols. L.: Whittaker: Treacher,

1832. Vol. 1—2. P. 56—57.

192

И. Гофман. Представление себя другим...

тором пациентов среди бедных хуторян, жители нередко справлялись с трудностями налаживания нужных отно­шений с доктором, изо всех сил стараясь обходится с ним так, как будто его здесь не было. Можно еще заметить, что сама команда иногда обращается с присутствующим индивидом как с отсутствующим не потому, что это есте­ственная или единственно осуществимая линия поведения, а потому что это ощутимый способ выражения враждебно­сти к человеку, который повел себя бестактно. В таких си­туациях важно показать изгою, что его игнорируют, а в каких действиях это выражается, не имеет особого значе­ния.

Итак, мы рассмотрели несколько категорий лиц, кото­рые, не будучи в прямом смысле ни исполнителями, ни людьми из публики, ни посторонними, тем не менее име­ют такой доступ к информации и зонам действия, какого от них трудно было бы ожидать. Существуют еще четыре столь же противоречивые роли, в основном, касающиеся таких лиц, которые не присутствуют во время представле­ния, однако, имеют о нем информацию.

Прежде всего, это важная роль, которую можно назвать специалист по услугам. Ее исполняют индивиды, специ­ализирующиеся в постановке, корректировке и поддержа­нии спектакля, который их клиенты отстаивают перед дру­гими людьми. Одни из таких специалистов — архитекто­ры и продавцы мебели — трудятся над созданием обста­новки действия; другие — дантисты, парикмахеры и дер­матологи — работают над персональным внешним ви­дом клиента; третьи — штатные экономисты, бухгалтеры, юристы и исследователи — формируют фактологическую часть публичного вербального поведения клиента, то есть его командную линию аргументации или интеллектуаль­ную позицию.

Конкретные исследования обычно обнаруживают, что специалисты по услугам вряд ли способны успешно зани­маться нуждами отдельного исполнителя, не получая столь­ко же (или даже больше) разрушительной информации О некоторых сторонах индивидуального исполнения, сколь­ко ее имеет сам индивид. Специалисты по услугам похожи на членов команды тем, что они тоже узнают секреты спек­такля и научаются видеть его закулисные составляющие

Противоречивые роли

193

Но в отличие от членов команды такой специалист не раз­деляет вместе с ними риск, вину или удовлетворенность от исполнения перед публикой спектакля, в котором он участвовал своим трудом. И еще специалист отличается от истинных членов команды тем, что когда он узнает секре­ты других, эти другие не узнают соответствующих секре­тов о нем самом. Именно в этом контексте можно понять, почему профессиональная этика часто обязывает специ­алиста соблюдать “тактичность и осмотрительность”, то есть не разоблачать спектакля, в чьи секреты он посвящен благодаря своим профессиональным обязанностям. Так, на­пример, психотерапевты, столь широко, хотя и опосредо­вано, участвующие в домашних конфликтах нашего вре­мени, обязаны хранить молчание об узнанном ими перед всеми, кроме начальства, контролирующего их деятель­ность.

Когда специалист имеет более высокий общий социаль­ный статус чем люди, которым он оказывает услуги, его общая социальная оценка таких клиентов обычно вынуж­дена опираться на конкретные сведения, которые он узна­ет о них. В некоторых ситуациях это становится сущест­венным фактором поддержания status quo. Так, в амери­канских городах банкиры “верхнего-среднего” класса начи­нают понимать, что владельцы некоторых малых предпри­ятий представляют подставные налоговые декларации, не­совместимые с их реальными банковскими сделками, а дру­гие бизнесмены публично демонстрируют показную уве­ренность в своей платежеспособности, в то же время втайне униженно выклянчивая ссуды где придется. Принадлежа­щие к среднему классу врачи, которые по долгу благотво­рительности должны лечить постыдные болезни в непри­личных условиях, находятся в сходном положении, ибо они не обеспечивают человеку из низшего класса возмож­ности защитить себя от слишком пристального внимания вышестоящих. Аналогично, домовладелец на опыте убеж­дается, что все его квартиросъемщики ведут себя так, как если бы они принадлежали к категории людей, всегда во­время платящих за квартиру, тогда как для некоторых съемщиков это поведение — всего лишь игра. (Лица, не являющиеся специалистами по услугам, нередко тоже об­ладают трезвым видением происходящего. Во многих, орга-

7-231

194

И. Гофман. Представление себя другим...

низациях, к примеру, от какого-нибудь чиновника-распо­рядителя требуют наблюдения за спектаклем хлопотливо­го подтверждения персоналом своей компетенции, хотя втайне он уже может иметь четкое и достаточно низкое мнение о некоторых из тех, кто работает под его началом.) Конечно, бывает и так, что общий социальный статус клиента выше статуса специалистов, приглашаемых обслу­живать его представительский передний план. В таких слу­чаях возникает интересная дилемма статуса, когда, с од­ной стороны, мы имеем высокий статус и низкий уровень информационного контроля, а с другой — низкий статус и высокий уровень информационного контроля. При этом вполне возможно, что специалист станет сверхчувствитель­ным к недостаткам спектакля, который ставят высокопо­ставленные клиенты, и позабудет о слабостях собственной постановки. В результате такие специалисты иногда раз­вивают у себя характерное амбивалентное отношение, цинически воспринимая мир “высокопоставленных” по тем же самым причинам, по которым они косвенно ощущают интимную близость к нему. Так, уборщик, по самому ха­рактеру оказываемых им услуг, знает, какое спиртное пьют жильцы, какую пищу они едят, какие письма получают и какие счета оставляют неоплаченными, а также не скры­вается ли за безупречной внешностью хозяйки квартиры менструальный период, и насколько чисто жильцы содер­жат свою кухню, ванную и другие подсобные помещения (закулисные зоны действия)11. Подобно этому, положение работника автозаправочной станции позволяет узнать, что человек, всем пускающий пыль в глаза новым кадилаком, в состоянии купить бензина только на доллар, или поку­пает товар по сниженным ценам, или ищет подработки на станции. Тот же автозаправщик знает также, что види­мость истинно “мужского” владения техническими зна­ниями об автомобиле, которую любят изображать некото­рые люди, лжива, ибо они не могут ни правильно опреде­лить неполадки в своем автомобиле (хотя претендуют на это), ни как надо подъехать к бензоколонке. Точно та” же, продавцы платья скоро узнают, что некоторые поку-патели нередко носят грязное белье, хотя по внешнему их

11 См.: Gold R. The Chicago flat janitor /Unpublished Master's thesis Department of Sociology. University of Chicago, 1950 Особенно главу “Мусор”.

Противоречивыероли

195

виду этого никак нельзя ожидать, и что большинство поку­пателей, не смущаясь, судят об одежде по ее способности вводить других людей в заблуждение. Тот, кто продавал мужскую одежду, знает, что нарочито мрачная демонст­рация мужчинами полного отсутствия интереса к тому, как они выглядят, — это нередко спектакль, и что суро­вые, молчаливые мужчины способны примерять костюм за костюмом, шляпу за шляпой, пока не увидят себя в зер­кале точно такими, какими хотят казаться. Полицейских жизнь постепенно учит, чего от них на самом деле ждут и чего не хотят уважаемые бизнесмены, как и тому, что стол­пы общества не безупречны12. Горничные в отелях быстро убеждаются, что мужчины-постояльцы, которые приста­ют к ним наверху в номерах, проявляют себя не совсем так, как обещает обходительность их поведения внизу в холле13. Работники службы безопасности отелей (или “до­мовые детективы”, как их чаще всего называют) могут обнаружить в корзине для бросовых бумаг два отвергну­тых начала предсмертной записки самоубийцы:

Любимая!

Когда ты получишь это, я буду там, где ничто из того, что ты можешь сделать, не повредит мне...;

Любимая!

Ко времени, когда ты будешь читать это, ничто из сделан­ного тобой не сможет причинить мне боли...14

и сделать отсюда вывод, что последние чувства безна­дежно отчаявшегося человека так или иначе репетирова­лись в поисках верного тона и точного выражения и во всяком случае не были окончательными. Другой пример дают нам специалисты с сомнительной репутацией, кото­рые оказывают услуги в глухих и отдаленных кварталах города, так чтобы клиентов, прибегающих к их помощи, никто не увидел. По словам Хьюзов:

В беллетристике часто описывается сцена, когда некая поря­дочная дама, скрывающая свое лицо под вуалью, одна разыски­вает в темных закоулках города гадалку или незаконно практи-

12 Westley W. The police / Unpublished Ph. D. dissertation Department of Sociology. University of Chicago, 1952. P. 131

13 Авторское исследование “Шетланд-отеля”: Goffman E. Communication conduct in an island community / Unpublished Ph. D. dissertation Department of Sociology/ University of Chicago, 1953

l4Collans D, Sterlings. J was a house detective. NY: Dutton, 1954. P. 156.

И. Гофман. Представление себя другим...

кующую акушерку. Анонимность определенных городских квар­талов позволяет людям искать специальные услуги (как закон­ные, но деликатного свойства, так и незаконные) у лиц, кото­рых они не захотели бы видеть в своем собственном социальном кругу15.

Разумеется, такие специалисты могут и анонимно посе­щать дом, как обычно делают крысоловы и дезинсекторы, которые предупреждают клиента, что прибудут к нему в вагончике, имеющем вид обыкновенного мебельного фур­гона. Любая гарантия анонимности держится, конечно, на очевидном убеждении, что клиент нуждается в ней и же­лает воспользоваться ею.

Вполне понятно, что специалист, чья работа требует зна­ния закулисных моментов в представлениях других лю­дей на жизненной сцене, будет смущать этих других. По ходу представления, которое служит нам точкой отсчета, можно заметить и другие последствия вмешательства спе­циалиста. Довольно регулярно обнаруживается, что кли­енты нанимают специалиста не с целью получить от него реальную помощь в спектакле, который они ставят для других, а чтобы подчеркнуть сам факт привлечения спе­циалиста для услуг. Похоже, многие женщины ходят в са­лоны красоты больше для того, чтобы там над ними суети­лись и называли “мадам”, а не просто потому, что им надо уложить волосы. Полагают, что в индуистской Индии при­обретение соответствующих специальных услуг для риту­ально важных целей имеет решающее значение при под­тверждении человеком своего кастового положения". В подобных случаях исполнитель может быть заинтересован в хорошем мнении о себе специалиста, а не в самом спек­такле, который данная услуга позволит ему позднее ра­зыграть. И потому нас не должна удивлять фигура “спец­специалиста”, удовлетворяющего потребности, которые слишком постыдны для клиентов, чтобы они посмели об­ратиться к “обыкновенным” специалистам, перед кем им обычно нечего стыдиться. Так, представление добропоря­дочности, которое пациент разворачивает перед своим по-

15 Hughes E. С. Hughes H. M. Where people meet. Glencoe (III.): The Free Press. 1952. P. 171.

Этим наблюдением и другими сведениями об Индии я обязан М. Ма-риотту.

[Противоречивые роли

197

стоянным врачом, иногда вынуждает такого клиента обра­щаться за сугубо интимными средствами, такими, как пре-параты для прерывания беременности, контрацептивами лекарствами от венерических болезней, прямо к фарма-цевту17. Аналогично, в условиях Америки человек, запу­тавшийся в неблаговидных делах, из-за стыда перед бе­глым юристом может пойти со своими тревогами к юристу-негру18.

Вполне очевидно, что специалисты по услугам, как обла-Едатели доверенных им секретов, занимают положение, по-зволяющее извлекать для себя выгоды из этого знания, мтолучая разного рода уступки от исполнителя, чьими се-рсретами они владеют. Закон, профессиональная этика и соображения разумного эгоизма часто останавливают при-рменение грубых форм вымогательства, но вежливо выпра-Ешиваемые маленькие подачки нередко ускользают от этих форм социального контроля. Возможно, тенденция связы-Евать авансом юриста, бухгалтера, экономиста или иных специалистов по вербальному представительству челове-ческого действия и принимать в основной штат фирмы тех, кого держали на гонораре за спецуслуги, представля-ет собой одну из мер предосторожности: предполагается, что как только такой “вербальный” специалист становит-ся частью организации, можно пустить в ход новые мето-ды, чтобы обеспечить его надежность. Кроме того, прием такого специалиста в организацию и даже в команду со-здает высокую вероятность того, что он займется престиж-ными, но далекими от главного делами, вроде выработки сбалансированной точки зрения или представления инте­ресных теоретических данных профессиональной аудито­рии19.

17 Weinlein A. Pharmacy as a profession in Wisconsin / Unpublished Master's thesis. Department of Sociology. University of Chicago, 1943 P. 106

18 Hale W. H. The career development of the Negro lawer / Unpublished Ph. D. dissertation. Department of Sociology. University of Chicago, 1949 P 72

19 От “вербального” специалиста, принятого в организацию, будут ждать собирания и представления данных в такой форме, которая обеспе­чивала бы максимальную поддержку притязаниям команды в это время. При этом факты как таковые обычно несущественны, просто каждую со­ставную часть исполнения надо рассматривать вместе с другими, такими как: вероятные аргументы оппонентов; общая предрасположенность на­строений публики, у которой команда, возможно, захочет искать поддер­жки; принципы, которые каждый заинтересованный в деле будет чувст-

198

И. Гофман. Представление себя другим...

Противоречивые роли

199

К сказанному имеет смысл добавить несколько слов об одной разновидности роли специалиста — роли обуча­ющего специалиста. Люди, берущие на себя эту роль, ре­шают сложную задачу обучения исполнителя тому, как производить желаемое впечатление, — решают, одновре­менно выступая в роли будущей публики и поясняя сораз­мерными наказаниями, последствия неправильного пове­дения. Родители и школьные учителя — вот наиболее оче­видные примеры этой роли в западном обществе. Другой пример — это сержанты, которые муштруют военных ка­детов.

Исполнители часто чувствуют себя неловко в присут­ствии преподавателя или тренера, у которых они когда-то давно учились и принимали их уроки как нечто-то само собой разумеющееся. Преподаватели имеют свойство про­буждать в исполнителе подавляемое воспоминание о сво­ем прежнем живом образе, а именно, мысленное представ­ление о ком-то неуклюжем и смущенном, переживающем мучительный процесс становления. Исполнитель может за­ставить себя забыть как глупо он когда-то выглядел, но не может заставить забыть это преподавателя. Как говорил Курт Рицлер о любом “вызывающем стыд” факте: “Если другие знают, то такой факт утвержден, и представление человека о себе выходит из-под его собственной власти помнить и забыть его в процессе создания своего образа”20. Возможно, вообще не существует совершенно удобной по­зиции, которую мы могли бы занять по отношению к лю-

вовать себя обязанным признавать, хотя бы на словах, и т. д. Достаточно интересно, что индивид, который помогает собирать и формулировать множество фактов, используемых в командном вербальном “шоу”, может также участвовать в нем в ином качестве: лично представлять и доносить до аудитории этот передний план действия. Речь здесь идет о различии между писанием сценария церемонии для спектакля и исполнением це­ремонии в этом спектакле. В этом заключена некая потенциальная ди­лемма. Чем радикальнее удастся склонить специалиста отставить в сто­рону свои профессиональные стандарты и учитывать только интересы команды, нанявшей его, тем полезнее могут оказаться аргументы, кото­рые специалист для нее сформулирует. Но чем прочнее и выше его репу­тация как независимого профессионала, заинтересованного лишь в сба­лансированном представлении относящихся к делу фактов, тем успеш­нее, видимо, пройдет его появление перед публикой и представление ей своих результатов. Очень богатый источник сведений по этой тематике см.: Wilensky Н. Ор. сit.

20 Riezler К. Comment on the social pathology of shame // American Journal of Sociology. Vol. 48 P 458

дям, видевшим нас с изнанки, за нашим сегодняшним фа­садом, — к тем, “кто знал нас, когда...”, — если одновре­менно это те люди, которые должны символизировать ре­акцию сегодняшней публики на нас и, следовательно, не могут восприниматься как старые соратники из одной ко­манды.

Специалист по услугам был описан выше как тип чело­века, который, не будучи исполнителем в данном жизнен­ном спектакле, все же имеет доступ в закулисные зоны действия и к разрушительной информации. Второй такой тип — это человек, играющий роль доверенного лица, или конфидента. Конфиденты суть лица, которым испол­нитель “исповедуется в грехах”, признается в своих ошиб­ках, свободно и подробно обсуждая, в каком смысле впе­чатление в ходе самого представления было просто поверх­ностным впечатлением. Как правило, конфиденты нахо­дятся вне игры и участвуют в действии на заднем и пере­днем планах лишь косвенно. Именно такого рода людям отцы семейств, например, несут свои ежедневные расска­зы о том, как им живется в учрежденческих хитросплете­ниях и интригах, в атмосфере невысказанных чувств и притворства. Или когда некто в поисках работы пишет письмо с просьбой, отказом или согласием, то доверенным лицом в этом случае будет человек, который просмотрит черновик с целью убедиться, что в письме взят верный тон. В случае, когда экс-дипломаты и экс-боксеры пишут свои мемуары, они молчаливо предполагают присутствие за сценой читающей публики, которая тем самым стано­вится неким размытым конфидентом одного из светских спектаклей, хотя к тому времени этот спектакль безвоз­вратно ушел в прошлое.

В отличие от специалиста по услугам, лицо, которому доверяет другой человек, не извлекает выгоды из доверен­ных секретов. Он принимает чужую информацию, беско­рыстно, как выражение дружбы, доверия и уважения, ко­торые чувствует к нему информант. Однако в действитель­ности клиенты часто пытаются превратить специалистов по услугам в своих конфидентов (возможно, надеясь обес­печить этим соблюдение такта и деликатности с их сторо­ны), особенно, когда сама работа специалиста представля­ет собой искусство слушать и говорить, как в случае свя­щенников и психотерапевтов.

И. Гофман. Представление себя другим...

Остается рассмотреть третью роль того же рода. Подоб­но роли специалиста и конфидента, роль коллеги может подойти тем, кто, располагая некоторой информацией о чужом исполнении, сам при этом не присутствует.

Коллеги — это лица, которые, как и члены команды, представляют одну и ту же рутину одному и тому же типу публики, но в отличие от них не выступают сообща перед одной и той же конкретной аудиторией в одно время и в одном месте. Коллег объединяет, так сказать, общность судьбы. Вынужденные ставить представления одного и того же рода, они поневоле познают трудности и взгляды друг друга. Каковы бы ни были их исходные языки, со време­нем коллеги начинают говорить на одинаковом социаль­ном языке. И хотя коллеги, соревнующиеся за расшире­ние своих аудиторий, могут утаивать друг от друга неко­торые стратегические секреты, определенные вещи они не в состоянии скрыть друг от друга так же хорошо, как скры­вают от публики. Поскольку представительский передний план, выдерживаемый перед другими, не нужен среди сво­их, то между коллегами возможно известное расслабле­ние. У Хьюзов о сложностях такого рода солидарности ска­зано следующее.

В рабочий код всякой социальной позиции человека входит известная свобода действий. Она позволяет коллегам обмени­ваться доверительными сообщениями о своих отношениях к дру­гим людям. Среди этих доверенных секретов можно найти ци­ничные высказывания об их призвании, компетентности, о на­чальниках, клиентах, подчиненных, о публике вообще и о себе в том числе. Такие выражения помогают кому-то разрядиться и служат средством самозащиты. Взаимное доверие, необходимое коллегам, основано на двух молчаливых предположениях о со­братьях по работе. Во-первых, что коллега правильно тебя пой­мет, и, во-вторых, что сказанное тобой не будет повторено непо­священным. Разумеется, для полной уверенности в правильном понимании со стороны нового сотрудника требуется некий тре­нировочный обмен социальными жестами. Лишенный чувства юмора ревнитель дела, который превращает такую вольную пики­ровку в настоящую борьбу, который слишком серьезно воспри­нимает дружескую подначку, вероятно, не примирится с легко­мысленным комментарием о чьей-то работе или с какими-то со­мнениями и опасениями. Не сможет он усвоить и те элементы рабочего кода, которые передаются только намеком и жестами. Ему вряд ли будут доверять, ибо, хотя такой человек и не го-

Противоречивые роли

201

дится для хитрых интриг, его обычно подозревают в склонно­сти к предательству. Чтобы люди могли общаться между собой свободно и доверительно, они должны быть способны допускать как нечто естественное множественность чувств у каждого дру­гого человека. Они должны легко относиться и к умолчаниям, и к высказываниям других21.

Хорошее описание некоторых иных сторон коллегиаль­ной солидарности дает Симона де Бовуар. Хотя она наме­ревалась обрисовать особенности только женской ситуа­ции, в результате ей удалось сказать нечто обо всех колле­гиальных группах:

Женская дружба, если женщине удается ее приобрести или сохранить, очень дорога ей; дружеские отношения между жен­щинами совсем не похожи на аналогичные отношения между мужчинами; мужчины общаются между собой как индивиды на основе обмена мыслями, идеями, планами; женщин, объединен­ных общностью своей женской судьбы, сплачивает свойствен­ное им взаимное понимание, своего рода сообщничество. И в об­щении друг с другом они прежде всего стремятся упрочить им принадлежащий мир. Они не спорят по поводу справедливости того или иного мнения, той или иной точки зрения; они посвя­щают друг друга в свои тайны, обмениваются рецептами; они вступают в союз, консолидируются, чтобы создать как бы свой контрмир, который по значимости превзойдет мир мужчин; объе­динившись, они находят в себе силы сбросить свои оковы; они не признают сексуальное верховенство мужчины и обсуждают друг с другом свою фригидность, цинично посмеиваясь при этом над сексуальными аппетитами мужчин либо над их неумело­стью; они с иронией высказываются по поводу морального и ин­теллектуального превосходства своих мужей и вообще мужчин. Они сравнивают свой опыт — беременность, роды, болезни де­тей, свои собственные болезни, домашние заботы — с опытом других, и в их устах эти события становятся главными событи­ями человеческой истории. Они обходятся без техники: делясь рецептами приготовления блюд, хитростями ведения хозяйства, они сообщают им достоинство секретной науки, основанной на устной традиции22.

Из этого должно быть очевидно, почему термины, вво­димые для обозначения поведения коллег, подобно терми­нам для характеристики соратников по команде, попада-

21 Hughes E. С. Hughes H. M. Op. cit. P. 168—169.

22 Beauvoir S. de. The second sex. L: Cape, 1953 [ Бовуар С. де. Второй пол. М.: АО Издательская группа “Прогресс”; СПб.: Алетейя, 1997. С. 613— 614.].

И. Гофман. Представление себя другим...

i Противоречивые роли

203

ют в класс “внутригрупповых” терминов, а термины, ис­пользуемые для характеристики аудиторий, как правило, выражают “внегрупповые” чувства.

Интересно отметить, что когда люди из одной команды вступают в контакт с посторонним, который оказывается коллегой, то такого новоприбывшего могут окружить свое­образным церемониалом как временного почетного члена команды. Существует некий комплекс заезжего проверя­ющего, в силу которого члены команды обращаются с та­ким посетителем так, как если бы с ним вдруг установи­лись очень тесные и долговременные взаимоотношения. Каковы бы ни были их привилегии как членов данной ас­социации, они склонны предоставить подобному визитеру по меньшей мере клубные права. Эти знаки учтивости осо­бенно обильны, когда хозяевам и гостю случилось обучаться в одном заведении, или у тех же преподавателей, или и то и другое. Яркими примерами такого рода взаимоотноше­ний являются питомцы одного пансиона, одной професси­ональной школы, одного исправительного учреждения, одной государственной школы или одного маленького го­родка. Когда встречаются “старые однокашники”, бывает трудно поддерживать прежнее грубоватое закулисное па­нибратство, и человеческое притворство может стать обя­занностью и самодовлеющей игрой, но оно может оказать­ся более трудным делом, чем любое другое поведение.

Из всех этих рассуждений следует, что команда, кото­рая постоянно исполняет свои рутинные действия перед одной и той же аудиторией, все же может быть социально более далекой от этой аудитории, чем от коллеги, способ­ного моментально наладить контакт с командой. Так, джен­три на Шетландских островах знали своих соседей-арен­даторов очень хорошо, с детства играя роль помещиков по отношению к ним. Однако заезжий землевладелец, долж­ным образом представленный и рекомендованный, мог бо­лее интимно познакомиться с островным “дворянством” за время традиционного послеполуденного чаепития, чем сосед-арендатор за всю свою жизнь. Ибо это послеполуден­ное чаепитие в обществе джентри раскрывало закулисную сторону отношений помещика и арендатора. Здесь, за чай­ным столом арендаторы делались объектом насмешки, и сдержанные манеры, обычно практикуемые в их присут-

ствии, уступали место истинно помещичьим грубо-развяз­ным шуткам. За чаем среди своих деревенское дворянство признавало, что в каких-то решающих отношениях оно походило на своих арендаторов, но по некоторым нежела­тельным для обнародования характеристикам отличалось от них, — и все это с такой тайной игривостью, какой многие арендаторы и не подозревали у своих помещиков23.

Положение, когда доброжелательность одного коллеги, церемонно распространяется на другого, по всей вероятно­сти, можно описать в виде своеобразного мирного предло­жения: “Ты не трепешься о нас — мы не болтаем о тебе”. Отчасти это объясняет, почему врачи профессионально обходительны друг с другом, а лавочники часто дают скид­ку в цене тем, кто каким-то образом связан с торговлей. Все это случаи своего рода мелкого взяткодательства тем, кто достаточно информирован, чтобы стать осведомителем.

Природа коллегиальности позволяет кое-что понять в важном процессе социальной эндогамии, благодаря кото­рому семья, принадлежащая к одному классу, касте, роду занятий, религиозной или этнической группе, склонна огра­ничивать свои брачные связи семьями того же статуса. Ли­ца, связанные родственными узами, по логике вещей ока­зываются в таком положении, что могут видеть предста­вительский передний план любого родственника с тыль­ной стороны. Это смущает всегда, но гораздо меньше в том случае, если новичкам, попавшим за семейные кулисы, уже приходилось участвовать в похожем спектакле и при­общаться к тайнам однотипной разрушительной инфор­мации. Мезальянс — это что-то такое, что впускает за кули­сы и в семейную команду чужого человека, которого сле­довало бы держать в отдалении или по меньшей мере в со­ставе публики.

Надо заметить еще, что лица, являющиеся коллегами в каком-нибудь одном отношении и потому нередко сбли­жающиеся до взаимного приятельства, могут не быть кол-

Островное мелкопоместное дворянство иногда обсуждало в своем кругу, как трудно общаться с местными жителями, поскольку с ними не­возможны никакие общие интересы. Хотя при этом джентри прекрасно предвидели, что случилось бы, если арендатора пригласить на чай, но, по-видимому, плохо сознавали, насколько esprit [дух — фр.] самой церемо­нии чаепития зависел от факта недоступности оного для тамошних арен­даторов.

 

легами в других отношениях. Иногда существует опасность, что коллега, который в этих других отношениях оказыва­ется человеком с меньшей властью или пониженным ста­тусом, может перейти границы дозволенной фамильярно­сти и тем угрожать сохранению социальной дистанции, которую необходимо поддерживать в силу указанной раз­ности статусов этих коллег. В американском обществе та­кое часто угрожает лицам из средних классов, но с пони­женным статусом, связанным с их принадлежностью на­циональному меньшинству, из-за дурной славы их этни­ческих собратьев из низших классов. Вот что подмечено Хьюзами в межрасовых отношениях коллег:

Малоприятная дилемма вытекает из факта, что, хотя для авторитета профессии вредно позволять неспециалистам видеть раскол в своих рядах, для отдельного человека может быть еще хуже оказаться связанным в глазах своих действительных или потенциальных пациентов с лицами, пусть и коллегами, из та­кой презираемой группы, как негры. Излюбленный путь обхода указанной дилеммы — это держаться в сторонке от професси­оналов-негров24.

Подобно этому, работодатели, происходящие из низше­го класса (например хозяева автозаправочных станций), часто обнаруживают, что их рабочие ждут от них неофи­циального, интимно-закулисного ведения дел, при кото­ром все приказы и распоряжения будут отдаваться только в просительной или шутливой манере. Такого рода опас­ность возрастает из-за того, что “неколлеги” могут анало­гично упрощать ситуацию и слишком односторонне судить о человеке по его “коллегиальной” компании. Но здесь снова возникают проблемы, которые нельзя изучить с до­статочной полнотой, если не поменять точку отсчета, пере­неся ее с одного представления на другое.

Существует двоякое мнение, в соответствии с которым одни люди порождают трудности, слишком усердно дей­ствуя в духе коллегиальности, тогда как другие причиня ют хлопоты коллегам, недостаточно считаясь с ними. Не­довольный коллега всегда может обернуться отступником и выдать публике секреты общего действа, которые его былой собрат еще продолжает хранить. Каждая роль име­ет своих расстриг, готовых порассказать посторонним, что

24 Hughes E. С.. Hughes Н. М. Op. cit. Р. 172

Противоречивые роли

205

делается в “монастыре”, и пресса всегда проявляла живой интерес к таким откровениям и разоблачениям. Так, в пе­чати можно встретить исповедь врача, который повеству­ет, как его коллеги делят вознаграждения, крадут паци­ентов друг у друга, специализируются в производстве не­нужных операций с применением внушительного вида ап­паратуры, с помощью которой дают пациенту за его день­ги впечатляющий медицинский спектакль25. В термино­логии Кеннета Берка, тем самым нас снабжают информа­цией о “риторике медицины”:

Применив это выражение к нашим целям, можно заметить, что даже о медицинском оборудовании в лечебном учреждении нельзя судить исключительно с точки зрения его диагностиче­ской полезности, ибо оно имеет также свою функцию в ритори­ческом антураже медицины. Каким бы практически полезным ни был аппарат, он воздействует еще и на воображение. Если человека лечат преувеличенно полным набором всяких просту­киваний, прослушиваний и анализов с помощью разнообразных “скопов”, датчиков и измерительных приборов, он, возможно, будет доволен уже тем, что участвовал как пациент в таком те­атральном действе, хотя бы реально ему абсолютно не помогли, но тот же пациент может посчитать себя обманутым, получив реальное лечение, не сопровождаемое пышным сопутствующим представлением26.

Само собой разумеется, что когда, в очень ограничен­ном смысле, поверенными в тайны (конфидентами) дела­ют неколлег, кто-то из них обязательно окажется измен­ником.

Изменившие негласному обету профессионального мол­чания часто отстаивают определенную моральную пози­цию, утверждая, что лучше быть верным идеалам роли, чем лживо представлять себя в ней. Другой способ для коллеги выразить свое разочарование — это “пойти в на­род” или стать вероотступником, не делающим ни малей­шей попытки поддерживать общий представительский фасад профессии, чего ждут от него по занимаемому им положению его коллеги и публика. О таких уклонистах говорят, что они “позорят своих”. Так, жители Шетланд­ских островов, пытаясь предстать прогрессивными ферме-

25 Arrowsmith L. G. The young doctor in New York // The American Mercury. Vol. 22 P. 1 — 10

26 Burke К. A rhetoric of motives. N. Y.: Prentice-Hall, 1953. P. 171

И. Гофман. Представление себя другим...

Противоречивые роли

207

рами в глазах приезжих из внешнего мира, испытывали известную враждебность к тому меньшинству арендато­ров, которые явно не заботились о видимости, отказыва­лись вовремя побриться или умыться, устроить перед до­мом палисадник или заменить соломенную крышу своего дома чем-то менее символичным для статуса традицион­ного крестьянина. Еще один подобный пример: в Чикаго действовала организация слепых ветеранов войны, кото­рые настолько активно не желали смириться с уготован­ной им жалкой ролью, что колесили по городу, наводя справки о товарищах по несчастью, позоривших братство слепых попрошайничеством на городских улицах.

И последнее замечание о коллегиальности. Существуют такие коллегиальные группировки, членов которых внеш­ний мир редко считает ответственными за достойное пове­дение друг друга. К примеру, матери в известных отноше­ниях составляют группу “коллег”, и все же преступления одной из них или позорящие ее откровения обычно не ока­зывают сколько-нибудь существенного влияния на уваже­ние, причитающееся остальным “коллегам” по материнст­ву. В то же время, встречаются коллегиальные группиров­ки более корпоративного характера, члены которых пред­стают в глазах других людей как нечто единое, и в этом случае добрая репутация одного практикующего коллеги зависит от приличного поведения других. Если со сканда­лом разоблачают кого-то одного — страдает общественная репутация всех. Причиной и следствием подобного колле­гиального отождествления часто оказывается положение, когда члены группы коллективно представлены в единст­венной формальной организации, которой позволено выра­жать профессиональные интересы этой группы и дисцип­линировать любого, кто угрожает подорвать определение ситуации, отстаиваемое другими членами коллегии. Тако­го рода коллеги явно образуют своеобразную команду, от­личающуюся от обычных команд тем, что люди, составля­ющие ее аудиторию, не находятся в непосредственном кон­такте лицом-к-лицу и вынуждены сообщать друг другу свои реакции одновременно и однотипно, когда самого спектак­ля, который они наблюдали, уже нет. По тем же соображе­ниям коллегу-изменника можно рассматривать как свое­образную разновидность предателя или перебежчика.

Выводы из этих фактов о коллегиальных группиров­ках вынуждают нас немного видоизменить первоначаль­ные рамки их определения. В него надо включить погра­ничный тип “слабой” аудитории, члены которой не име­ют личных контактов друг с другом во время какого-то исполнения, но в конечном итоге так или иначе объединя­ют свои реакции на определенном исполнении, виденное ими независимо друг от друга. Коллегиальные группиров­ки не являются, конечно, единственными множествами ис­полнителей, которые находят такого рода аудитории. На­пример, государственный департамент или министерство иностранных дел могут предписать новую официальную политическую линию дипломатам, рассеянным по всему миру. В строгом соблюдении этой линии, в тесном согла­совании характера и времени своих действий эти дипло­маты очевидно функционируют (или обязаны функциони­ровать) как единая команда, ставящая единый спектакль в мировом масштабе. Но, конечно, в таких случаях от­дельные члены аудитории не имеют непосредственных лич­ных контактов друг с другом.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ КОММУНИКАЦИЯ


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.027 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал