Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть вторая 13 страница






Проктор подумал, что в следующей комнате тоже есть множество удобных для засады мест. Он вспомнил, что там хранятся старинные инструменты и приборы. Трудно сказать, зачем Еноху Ленгу понадобилось собирать все эти странные предметы, но сейчас это не важно. Где-то в соседних комнатах Проктора поджидает враг.

Бывший спецназовец ждал. Порой победа приходит к тому, кто попросту оказывается терпеливее противника. В конце концов кто-то не выдерживает и начинает действовать. И тут же получает пулю.

Но сейчас в подземелье воцарилась абсолютная тишина. Враг ничем себя не выдавал.

Конечно, могло быть и так, что убийца остался в одной из пройденных комнат, мертвый или тяжело раненный, но Проктор сильно в этом сомневался. Его внутренний голос подсказывал, что Альбан спрятался где-то впереди.

Нужно ждать.

Проктор вытащил из пистолета пустую обойму и вставил другую с двадцатью патронами. Внезапно он услышал хруст осколков стекла под чьей-то ногой.

Он обернулся и, не успев как следует удивиться тому что убийца все-таки подкрался сзади, быстро нырнул за шкаф и прижался к стене.

Опять прислушался. Весь пол усыпан битым стеклом. По нему нельзя пройти бесшумно… или все-таки можно?

Очень медленно и осторожно Проктор прокрался к краю каменной арки. Никаких новых звуков он не расслышал. Может быть, что-то просто упало с полки?

Проктор не мог больше терпеть эту мучительную неопределенность. Ему необходимо было знать наверняка, увидеть собственными глазами. Он сорвался с места и бросился в середину комнаты, снова стреляя направо и налево. Что-то мелькнуло справа между разбитых стекол, и он несколько раз выстрелил на бегу, пока не укрылся в нише противоположной стены.

Прижавшись к каменному выступу, Проктор опять прислушался. Он должен был попасть в убийцу или хотя бы поранить разбившимся стеклом. Значит, парень сейчас корчится от боли или, по крайней мере, ослеплен, испуган, растерян.

…Или ему просто очень хочется в это поверить?

Снова раздался хруст стекла, теперь уже точно под ногой у врага.

Проктор выскочил из ниши и побежал, стреляя в ту сторону, откуда раздался звук. Разбитые стекла разлетелись в мелкие сверкающие брызги, тяжело завалился набок шкаф, рассыпая по полу содержимое склянок. Проктор уже понял, что там, куда он целился, никого нет. Пусто. Но он не мог остановиться, пока не доберется до нового укрытия у дальней стены. Только там Проктор позволил себе настороженно обернуться.

Как раз вовремя, чтобы увидеть летящий прямо в лампочку камень. Раздался звонкий хлопок, и комната погрузилась во тьму. Проктор тут же выстрелил туда, откуда прилетел камень.

Сквозь арку из соседнего помещения пробивалась скудная полоска света. Тяжело дыша, бывший спецназовец опустил оружие. Сколько патронов он истратил? Обычно Проктор тщательно следил за этим, но сейчас сбился со счета. Он опустошил целую обойму и сделал еще по меньшей мере пятнадцать выстрелов. Осталось в лучшем случае пять. Плюс еще десяток в последней обойме.

Похоже, его кошмарный сон — остаться в бою без патронов — начинает сбываться.

Скорчившись в темном углу Проктор думал о том, что его хитрость не сработала. Он столкнулся с очень умелым противником, обладающим удивительной интуицией.

Необходим новый план. Убийца, вероятно, ожидает, что он и дальше будет прочесывать комнаты, пытаясь обнаружить врага. Значит, нужно поступить иначе и вернуться обратно по собственным следам. Пусть противник сам его ищет.

Прижимаясь к стене, Проктор прокрался к проходу в соседнюю комнату. Ее освещала одинокая тусклая лампочка. Пол здесь тоже был усыпан осколками стекла. Теперь он столкнулся с той же трудностью, какую сам приготовил для противника. Невозможно пройти по стеклу, не создавая шума.

Нет, возможно. Проктор наклонился и снял ботинки. Так и не разогнувшись, он медленно шагнул в арку и двинулся вдоль стены, прячась за поваленным шкафом. Очень осторожно, не проронив ни звука, даже когда осколки, проколов носки, впивались в кожу. После каждого шага он останавливался и прислушивался.

Откуда-то справа, из-за ряда разбитых выстрелами витрин, донесся короткий вздох. Ошибки быть не могло, это убийца. И он тоже шел по осколкам в одних носках.

Интересно, видел ли он Проктора? Трудно ответить.

Непредсказуемость — вот о чем нельзя забывать.

В отчаянном яростном порыве Проктор бросился к длинному высокому шкафу, обрушился на него всей массой и опрокинул. Падая, тот зацепил следующий, за ним еще один, и вскоре все они повалились, словно костяшки домино. Лишенные стекол шкафы сложились карточным домиком, погребая врага под собой и засыпая его градом битого стекла, склянками, экспонатами и выпавшими из пазов полками.

Проктор отступил на шаг — и тут же получил хлесткий удар по руке. Пистолет отлетел в сторону. Бывший спецназовец в ответ ударил кулаком с разворота, но темный силуэт уже скользнул в сторону и приложил его по ребрам. Проктор растянулся во весь рост на битом стекле.

Одним стремительным движением он перекатился по полу и вскочил, сжимая в руке горлышко разбитой бутылки. Убийца отпрыгнул назад и поднял с пола осколок стекла. Они осторожно стали кружить друг возле друга.

Проктор мастерски владел ножом. Он сделал стремительный выпад, но противник уклонился от удара и сам полоснул его по предплечью. Спецназовец отскочил и снова атаковал, но лишь разрезал парню рубаху. Убийца опять увернулся с невероятной скоростью.

Ни разу в жизни Проктор не сталкивался с таким быстрым и так легко предугадывающим его действия противником. Он наступал, снова и снова нанося удары, заставляя убийцу обороняться, но так и не смог хотя бы задеть его. Альбан отскочил за стол, выбросил осколок и схватил тяжелую колбу. Проктор продолжал наседать, непрерывно атакуя. Убийца притворился, будто снова собирается отступить, а затем, изогнувшись невероятным образом, словно из ниоткуда вырос перед спецназовцем и обрушил колбу ему на голову. Оглушенный Проктор снова рухнул на пол.

Через мгновение убийца уперся коленом ему в грудь и приставил к горлу осколок реторты, чуть надавив и поцарапав кожу, но не настолько, чтобы разрезать сонную артерию.

Ошеломленный и еще не оправившийся от удара Проктор не мог поверить, что его так легко одолели. Такого просто не могло быть. И все-таки он проиграл, проиграл как раз в том, в чем считал себя настоящим мастером.

— Давай! — прохрипел он. — Прикончи меня.

Убийца рассмеялся, сверкнув белыми зубами:

— Я давно уже убил бы тебя, если бы захотел. Но нет. Ты еще должен передать хозяину сообщение, а мне необходимо повидаться с братом. Он так нуждается… в помощи.

С этими словами он вытащил у Проктора из кармана ключ от комнаты Тристрама.

— А теперь — спокойной ночи.

Убийца нанес внезапный сокрушительный удар в висок, и Проктор провалился в темноту.

Лейтенант Винсент д’Агоста бесцельно бродил по своей квартире на Первой авеню. Он плюхнулся на диван в гостиной, включил телевизор, рассеянно просмотрел каналы, снова выключил телевизор. Встал, подошел к двери на балкон и посмотрел в темноту. Отправился на кухню, открыл дверцу холодильника, взял бутылку пива, тут же передумал и поставил ее на место.

Каждую минуту он оглядывался на телефон, но потом снова отводил взгляд.

Д’Агоста понимал, что давно пора последовать примеру Лоры и лечь спать, но сомневался, что сумеет заснуть. После беседы с Синглтоном он получил так называемое дисциплинарное взыскание и был отстранен от руководства следственной группой. Как объяснил капитан, ему еще чертовски повезло, что все не закончилось гораздо хуже, и вовсе не Пендергаста следует за это благодарить. Но даже подумать о том, что завтра придется вставать, идти на работу и заниматься полудюжиной мелких, не стоящих ломаного гроша дел, было невыносимо.

Лейтенант снова посмотрел на телефон. Нужно покончить с этим; он не сможет успокоиться, пока не сбросит с души этот камень.

Он вздохнул, поднял трубку и набрал номер Пендергаста.

— Да? — ответил тот с обычным протяжным южным акцентом.

— Пендергаст, это я, Винни.

После небольшой паузы тот же голос, но холодней градусов на десять повторил:

— Да?

— Где вы?

— В машине. Еду домой.

— Отлично. Я так и думал, что вы еще не спите. Послушайте, я просто хотел сказать… в общем, мне очень жаль, что все так вышло.

Ответа не последовало, но д’Агоста не собирался так просто сдаваться:

— Я не знал, как поступить. Я ведь был руководителем группы и обязан был сообщать любую важную информацию. Сингл-тон надавил на меня… загнал в угол.

Пендергаст по-прежнему молчал. Д’Агоста облизнул губы:

— Послушайте, я знаю, сколько вы пережили за последние недели. Я ваш друг. Я пытался помочь вам, насколько это было в моих силах. Но в этот раз… ведь это моя работа. У меня не было выбора. Вы должны понять.

Пендергаст ответил обычным спокойным, стальным тоном:

— Чего уж тут непонятного. Вы просто предали меня.

Д’Агоста глубоко вздохнул:

— Вы не должны воспринимать это так. Мы сейчас говорим не про тайну исповеди. Скрывать имя убийцы, даже если он ваша плоть и кровь, — это нарушение закона. Поверьте мне, даже лучше, что все узнали об этом сейчас, а не позже.

Никакого ответа.

— Меня отстранили от расследования. А вы… откровенно говоря, вы с самого начала в нем не участвовали. Давайте забудем о том, что произошло.

— Мой сын, как вы любезно мне напомнили, серийный убийца. Как, по-вашему, я могу об этом забыть?

— Тогда позвольте мне помочь вам. Как частному лицу. У меня остался доступ к информации, и я могу сообщать ее вам. Мы работали так раньше, сможем и теперь.

Пендергаст снова промолчал.

— Ну? Что скажете?

— Что я скажу? Я могу сказать только одно: долго еще вы будете надоедать мне своими жалкими оправданиями и предложениями ненужной помощи?

Это было так больно, так несправедливо, что д’Агоста не сдержался.

— А знаешь, что скажу я? — крикнул он. — Да пошел ты…

И бросил трубку.

Вернувшись домой, Пендергаст сразу почувствовал, что в его отсутствие что-то произошло. В особняке стояла настороженная тишина, в неподвижном воздухе ощущался слабый непонятный запах. Пендергаст быстро проверил систему безопасности: все лампы горели спокойным зеленым светом, ни один замок не взломан, все на своих местах.

Он прошел в библиотеку по отзывающимся гулким эхом коридорам. Здесь было холодно, темно и тихо. Проктор, вероятно, сюда не заходил.

Книжный шкаф привычно отъехал в сторону, Пендергаст спустился на лифте в подвал и помчался по извилистому проходу в комнату с потайной дверью. Открыл ее и тут же отпрянул, сраженный мощной волной разнообразных запахов — зловонной смесью формальдегида, спирта и тысячи других трудно определимых жидкостей, порошков и растворов. Прыгая по ступенькам винтовой лестницы, Пендергаст вытащил из кармана пистолет.

Он побежал по нескончаемой череде подземных залов и вдруг резко остановился. Впереди были такие же комнаты, соединенные арочными проходами, тускло освещенные редкими лампочками и… варварски разоренные. На полу поблескивали осколки цветного стекла, разбитые бутылки валялись в лужах остро пахнущей жидкости. Витрины были опрокинуты, экспонаты коллекции разбросаны вокруг, а шкафы вдоль стен изрешечены отверстиями от пуль крупного калибра.

— Тристрам! — крикнул Пендергаст и рванул еще быстрее, чем прежде.

Он промчался по галерее, чувствуя, как под ногами хрустят осколки, затем свернул к убежищу сына, вставил ключ в замок, повернул и открыл дверь.

На полу лежало тело, прикрытое простыней. С замиранием сердца Пендергаст отдернул ее и увидел Проктора с залитым кровью лицом. Шофер был без сознания, но дышал. Пендергаст осмотрел его и не заметил никаких ран, кроме кровоточащей ссадины на виске.

Он зашел в ванную, смочил простыню, вернулся и осторожно стер кровь с лица Проктора. Затем приподнял шофера и попытался привести его в чувство. Тот попробовал сесть, но снова бессильно обмяк, и Пендергаст уложил его обратно на пол.

— Что случилось? — спокойно, но требовательно спросил он.

Проктор покачал головой и застонал от боли.

— Альбан… забрал Тристрама.

— Но как, скажите на милость, он сюда попал?

Проктор опять покачал головой:

— Не знаю. Кажется, я слышал… шум.

— Когда это произошло?

— Примерно в четверть… десятого.

Сейчас было одиннадцать. Пендергаст вскочил. Альбан и его жертва не могли покинуть дом: все сигналы на пульте были зелеными. Однако прошло больше часа с момента нападения.

— Мне придется оставить вас здесь и отправиться на поиски, — сказал он.

Проктор махнул рукой, как бы говоря: «Не беспокойтесь обо мне».

С пистолетом наготове Пендергаст быстро осмотрел комнату. Просматривая разбросанные на столе листы бумаги, на которых Тристрам пытался писать по-английски, он нашел незаконченный рисунок, изображающий горы, с надписью, из которой стало ясно, что это подарок отцу. У Пендергаста защемило сердце. Но он быстро справился с приступом боли, забрал рисунок и вышел из комнаты.

Он внимательно исследовал отпечатки ног на пыльном полу, но возле убежища Тристрама следы были слишком запутаны, чтобы определить, в какую сторону пошел Альбан. Пендергаст вернулся в главный коридор и быстро, но сохраняя бдительность осмотрел учиненный там беспорядок. Пройдя несколько комнат, он оказался в лаборатории профессора Ленга. Разрушения не коснулись ее, все осталось в относительной целости и сохранности. На старых столешницах из мыльного камня стояли пробирки, колбы, реторты и устройства для химического анализа. Пендергаст тщательно обыскал лабораторию, а затем бесшумно двинулся вдоль стены к следующей двери, ведущей в последнюю комнату. Там хранилось оружие, древнее и современное: мечи, булавы, винтовки, кистени, гранаты, цепы, трезубцы.

Пендергаст остановился, нащупал в кармане маленький фонарик и осветил им комнату. На первый взгляд ничего не пропало. Он прошел в дальний угол и увидел следы возле неприметной двери в стене.

На пульте в кабинете Пендергаста горели зеленые сигналы. Датчики движения не зафиксировали ничего необычного. Особняк был надежно защищен от незваных гостей — за исключением подземелий, куда можно попасть, только спустившись на секретном лифте и пройдя через потайную дверь. Их не удалось поставить на сигнализацию из-за особенностей расположения и большой глубины. К тому же тогда было бы трудно сохранить тайну подземелий. Но на это можно было не обращать внимания: ни один злоумышленник не нашел бы сюда дорогу.

Пендергаст уставился на закрытую дверь. Если только… неужели это все-таки возможно?

Он быстро открыл дверь, за которой находился сырой каменный коридор и лестница, устроенная в естественной трещине сланцевых пород. Снизу поднимался сильный запах сырости и плесени. Спустившись по грубо высеченным ступенькам, Пендергаст оказался на древнем каменном причале у подземной реки. Это было старинное логово пиратов, когда-то поселившихся в доме рядом с особняком. Обычно возле причала лежал перевернутый гребной ялик, но теперь он пропал. Еще не высохшие брызги на каменной кромке подсказывали, что лодка уплыла совсем недавно.

Пендергаст знал, что эта река соединяется с Гудзоном. Но она была хорошо замаскирована, а проход от нее к подземельям всегда надежно заперт. Пендергаст не сомневался в неприступности и секретности этого черного хода. И только теперь понял, какую непростительную оплошность совершил. Имея час преимущества, Альбан вместе с пленником мог скрыться куда угодно — и его невозможно было выследить.

Пендергаст в отчаянии опустился на каменные плиты причала.

Доктор Джон Фелдер вышел из сторожки и аккуратно прикрыл за собой дверь. Календарь обещал безлунную ночь. Особняк не освещался снаружи, потому что мисс Винтур была слишком скупа, чтобы покупать больше лампочек, чем необходимо. Доктор видел перед собой лишь неясный силуэт древних руин — черное на черном.

Он глубоко вздохнул и начал пробираться сквозь высокие заросли сорняков, цепляющих его за ноги. Ночь выдалась не из приятных, слегка подмораживало, изо рта шел пар. Не только особняк, но и вся улица, весь город погрузились в вязкую тишину. Несмотря на темноту, доктор ощущал себя ужасно беззащитным, выставленным на всеобщее обозрение.

Подойдя к дому, он прислонился к холодной стене и прислушался. Вокруг было тихо. Он медленно двинулся дальше вдоль стены, пока не добрался до эркера библиотеки. Всего в этом зале Фелдер насчитал три больших створчатых окна. Доктор осторожно подошел к крайнему из них и заглянул внутрь. Полная темнота.

Отступив немного, он прижался спиной к каменной кладке и огляделся. Пусто, даже случайные автомобили не нарушали неподвижность пейзажа. Эта стена шла перпендикулярно улице и была скрыта от посторонних глаз кустами туи, росшими вдоль кованого забора. Никто не мог заметить доктора.

Но Фелдер продолжал стоять под темными окнами библиотеки. Он действительно собирается сделать это? Дожидаясь ночи в сторожке, он раз за разом убеждал себя, что не замышляет ничего плохого. Просто заберет папку художника, никому не нужную, и меньше всех — мисс Винтур. В конце концов, Фелдер ее даже не украдет. Просто возьмет на время, а позже анонимно отошлет по почте обратно. И не нанесет никакого ущерба…

Но сейчас доктор взглянул правде в глаза. Он собирался украсть папку. Совершить кражу со взломом. Это не просто правонарушение, а уголовное преступление, за которое его должны посадить в тюрьму. А потом Фелдер подумал, что может попасться в лапы Дакчаку, и тюрьма показалась ему не самым худшим вариантом.

Ноги доктора онемели от холода и неподвижности, и он отступил на шаг в сторону. И все-таки он действительно собирается сделать это? Да, собирается… через минуту. Или две.

Доктор запустил руку в карман пиджака, проверяя, все ли на месте. Фонарик, отвертка, скальпель, тюбик с машинным маслом, пара тонких кожаных перчаток. Он еще раз глубоко, судорожно вздохнул, облизал губы, оглянулся, прислушался. Никого. Было уже совсем темно, и он различал только окна библиотеки в тяжелых рамах. В особняке стояла мертвая, могильная тишина. Фелдер постоял еще немного, затем натянул перчатки и подошел к самому окну.

Прижавшись к стене, доктор включил фонарь и, прикрыв его рукой, чтобы со стороны света не было видно, осмотрел стык створок. Проклятье: шпингалет задвинут до отказа, ручки повернуты горизонтально. Мигнув фонарем и еще раз оглядевшись, он направился к следующему окну. Но и здесь была та же картина. Он не мог проникнуть внутрь, не разбив стекло, а самому повернуть ручки вообще невозможно.

Со смешанным чувством досады и облегчения Фелдер подошел к последнему окну, опять прикрыл рукой фонарик и начал осматривать раму. Ручка правой створки была в правильном положении. Но другая половина окна слегка приоткрылась. Шпингалет оказался сломан, и там, где он должен был входить в оконную раму, виднелась темная дыра.

Выключив фонарь, Фелдер отошел к дальней стороне эркера. Подождал немного, прислушался. Вокруг было тихо. Только сердце бешено колотилось в груди. Если он не начнет прямо сейчас, то не справится с волнением. Решительно повернувшись, доктор двинулся к приоткрытой створке, просунул отвертку в тонкую щель и осторожно надавил. Рама заскрипела, и просвет увеличился. Фелдер достал из кармана тюбик с маслом, смазал ржавые петли и попробовал еще раз. Теперь створка двигалась бесшумно. Через мгновение зазор сделался таким широким, что доктор смог просунуть в него пальцы. И очень осторожно потянул створку на себя.

Он спрятал тюбик и отвертку обратно в карман. Никаких подозрительных звуков по-прежнему не было слышно. Собрав всю свою храбрость, Фелдер обеими руками ухватился за раму и забросил ногу на подоконник. Оставалось только взобраться самому. Но тут его снова охватила нерешительность. Он словно бы увидел себя со стороны. Неожиданно все это показалось ему смешным, даже нелепым. В голове пронеслось: «Если бы мои преподаватели из медицинского колледжа увидели меня теперь…» Однако Фелдер был слишком взволнован, чтобы долго думать об этом. Снова уцепившись за раму, он подтянулся и через мгновение оказался в комнате.

Здесь было почти так же холодно, как и снаружи. Фелдер осторожно обвел фонарем библиотеку, отмечая расположение мебели, чтобы случайно за что-нибудь не зацепиться. Обстановка в точности повторяла то, что доктор уже видел в гостиной: пуританские стулья с высокими спинками, несколько накрытых скатертями невысоких столов с фарфоровыми статуэтками и оловянной посудой. В комнате было ужасно пыльно, как будто здесь давно не прибирались. Стены с обеих сторон до самого потолка закрывали книжные шкафы с витражными стеклами.

Доктор еще раз огляделся по сторонам, запоминая, что где стоит. Затем выключил фонарик и со всей возможной быстротой и осторожностью направился через всю комнату к раздвижным дверям. Остановился, приложил ухо к щели и прислушался.

Тихо.

Сердце забилось еще сильнее, и он вернулся назад. Фелдер понятия не имел, с чего начинать. Полки были уставлены тысячами книг, папками со старинными рукописями и другими ценными материалами. Он испугался, что на поиски может уйти не один час.

Чтобы подбодрить себя, доктор вспомнил о Констанс. Повернулся налево и начал осмотр полок от двери. Уже привычно прикрывая фонарь рукой, он провел лучом по массивным книгам в кожаных переплетах. Их шершавые корешки слабо поблескивали. Это были труды Генри Адамса [76] в четырех томах.

Он двинулся дальше вдоль полок, затем остановился и быстро посветил фонарем. На полке перед ним стояло приблизительно с полдюжины изящных деревянных шкатулок ручной работы, тщательно отшлифованных и покрытых лаком. К каждой из них когда-то прикрепили по бумажной этикетке, но старый клей высох, и бумажки уже начали отлипать и сворачиваться. Все они были от руки подписаны выцветшими от времени чернилами: «Бирштадт. Часть 1», «Бирштадт. Часть 2»…

Письма Бирштадта. Цель безуспешного визита делегации из Гарварда. Несомненно, бесценное сокровище.

Фелдер выключил фонарик и отошел от полки. Какой-то шум или ему почудилось?

Он долго стоял, боясь пошевелиться и прислушиваясь. Но шум больше не повторился. Доктор обернулся к двери. Из-под нее не пробивалось ни лучика света.

Однако Фелдер все-таки сделал пару шагов к спасительному окну. Затем остановился и по меньшей мере минуту вслушивался в тишину. И только после этого вернулся к осмотру полок, все так же защищая свет фонаря от взгляда с улицы. Огромный, размером с древние фолианты, том стоял на уровне глаз, окруженный намного меньшими книгами с одинаковыми позолоченными корешками. Это был «Фауст» Гете в красивом кожаном переплете с причудливыми тиснеными буквами.

Фелдер испуганно вздрогнул и чуть было не выронил фонарь. Ему опять почудилось от волнения? Или все-таки это были шаги, мягкие шаги по ковру в коридоре, ведущем в библиотеку, почти такие же бесшумные, как у кошки?

Он с тревогой оглянулся на дверь. Там по-прежнему не было и намека на свет — тьма кромешная. Доктор нервно сглотнул и вернулся к полкам, краем глаза продолжая наблюдать за входом.

И вдруг что-то — он сам не смог бы сказать, что именно, — заставило его подойти к открытому окну, проскользнуть в него, спрыгнуть на землю и осторожно прикрыть створку, благодаря Господа за то, что надоумил его взять с собой тюбик с маслом.

Фелдер стоял в темноте, колени его мелко дрожали. Сердцебиение чуть успокоилось, и он почувствовал себя жалким трусом. Это просто разгоряченное воображение сыграло с ним злую шутку. Никто не шумел, не зажигал свет. Если он и дальше будет так поддаваться приступам страха, то ни за что не добудет папку. Он должен вернуться и еще раз осмотреть полки.

Внезапно дверь в библиотеку резко распахнулась, с ужасающей силой и не менее кошмарной бесшумностью. Фелдер отпрянул от окна и прижался к стене. В блеклом свете из коридора он разглядел силуэт огромного мужчины в странной бесформенной одежде. Этот человек держал в руке длинную, изогнутую, грубо выструганную палку с набалдашником размером с бильярдный шар.

Дакчак.

Охваченный ужасом, Фелдер как завороженный глядел на силуэт за стеклом. Слуга мисс Винтур внимательно осмотрел все углы библиотеки, каждый квадратный дюйм, поворачивая свою выбритую, тускло поблескивающую голову с неторопливостью крупного хищника. Затем дверь снова закрылась, так же резко и беззвучно. Дом опять погрузился в тишину, и только сердце Фелдера неистово колотилось в ребра.

Придя в себя, Фелдер поспешно вернулся в сторожку. Но еще до того, как приступы страха окончательно покинули его, доктор ощутил нечто совсем иное — искру надежды. Потому что понял одну важную вещь.

Адамс. Бирштадт. Гете. Книги в библиотеке Винтуров были расставлены в алфавитном порядке.

Констанс Грин неподвижно сидела в обшитой прочными панелями комнате 027 подвального этажа больницы для душевнобольных преступников «Маунт-Мёрси». Когда-то здесь была палата гидротерапии, оборудованная еще Бредфордом Тьюком, одним из первых психиатров госпиталя. Хотя скобы для закрепления наручников давно уже сняли со стены, а пол застелили коврами, заметный уклон в середине комнаты подсказывал, где находилось отверстие для стока воды, позднее залитое цементом.

Теперь эта комната обычно использовалась для приватных психиатрических сеансов доктора с пациентами низкой степени опасности. Здесь стояла удобная мебель, однако ножки стульев и столов были надежно привинчены к полу, а персонал внимательно следил за тем, чтобы в помещении не оказалось режущих и колющих предметов. Дверь в комнату не запиралась, но пара охранников постоянно дежурила у входа.

Сейчас в комнате, кроме Констанс, находился только агент Пендергаст. Он взволнованно ходил взад-вперед, и лицо у него было еще бледнее, чем обычно.

Констанс немного понаблюдала за ним, а затем перевела взгляд на лежащую перед ней на столе стопку полицейских отчетов, черно-белых фотографий, снятых камерами видеонаблюдения, протоколов осмотра места преступления и результатов анализа ДНК. Она уже изучила все эти документы, сохранив в памяти каждую деталь, каждую цифру. Теперь она обдумывала информацию, используя медитативную практику, известную под именем тсан б’тсан, — самую сложную часть древнего тибетского искусства чонгг ран, которым в совершенстве владели лишь несколько человек в мире. В том числе и оба присутствующих в этой комнате.

В состоянии тсан б’тсан Констанс приобретала способность глубже проникать в суть вещей.

Через несколько минут она оглянулась на Пендергаста, продолжавшего вышагивать из угла в угол.

— Думаю, нам стоит еще раз рассмотреть те события, которые привели к нынешнему положению вещей, — тихо и бесстрастно произнесла она. — Твоя жена Хелен Эстерхази, потомок нацистского врача, участвовала в генетическом эксперименте, проводимом тайной организацией под названием «Der Bund», или «Ковенант». Двенадцать лет назад, когда она пригрозила раскрыть тайну эксперимента, ее решили убить. Но благодаря хитроумной уловке, придуманной ее братом Джадсоном, вместо Хелен погибла ее умственно отсталая сестра-близнец Эмма. Недавно в «Der Bund» догадались, что твоя жена не умерла, и похитили ее в момент вашей тайной встречи, а затем убили.

Пендергаст замедлил шаги.

— Твоя жена родила — еще до свадьбы и без твоего ведома — двух близнецов. Они были продуктом продолжающегося генетического эксперимента. Из одного брата, названного Альбаном, вырос чрезвычайно умный, сильный и безжалостный убийца, наглядное воплощение превосходства арийской расы. Второй брат, которому ты дал имя Тристрам, получил худшую часть их объединенного генофонда и оказался полной противоположностью Альбану: слабый, робкий, впечатлительный, добрый и бесхитростный. Их обоих привезли сюда, в Нью-Йорк, для какого-то испытания, смысл которого нам неизвестен, за исключением того, что в ходе этого бета-теста Альбан убивал постояльцев в отелях и оставлял на их трупах сообщения для тебя. Я пока ничего не напутала?

Пендергаст кивнул, не глядя на нее.

— Тристрам убежал к тебе. Но вчера вечером Альбан разыскал его и похитил — как раньше была похищена Хелен Эстерхази.

Эта сухая констатация фактов каким-то образом разрядила атмосферу. Во взгляде Пендергаста больше не читалось безумное отчаяние. Он остановился и посмотрел на Констанс.

— Я не могу представить себя на твоем месте, Алоизий, — продолжила она. — Потому что мы оба знаем: случись подобное со мной, я бы отреагировала намного жестче и необдуманней. Но сам по себе твой визит ко мне уже говорит о многом. Я понимаю, как тяжело ты пережил трагическую гибель жены. А теперь по жестокой превратности судьбы и твой сын, о существовании которого ты только что узнал, тоже похищен. И это парализовало твою волю. Ты больше не доверяешь своей способности мыслить логически. Если бы у тебя был хоть какой-то план действий, ты бы не приехал ко мне.

Пендергаст по-прежнему пристально смотрел на Констанс. Наконец он сел на стул напротив нее.

— Ты абсолютно права, — сказал он. — Передо мной стоит непростая дилемма. Если я ничего не сделаю, то никогда больше не увижу Тристрама. Если начну его искать, то, возможно, лишь ускорю его смерть — как это произошло с моей женой.

Оба надолго замолчали. Затем Констанс чуть наклонилась вперед:

— Для меня здесь все ясно. У тебя нет выбора. Это твой сын. Борьба слишком долго проходила вдали от твоего главного противника. Ты должен уничтожить само змеиное гнездо, их руководящий центр. Ты должен отправиться в Нова-Годой.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.017 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал