Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Часть вторая 16 страница






Когда они подошли к двери хижины, Кори услышала звук открывающегося замка. Через мгновение дверь распахнулась и ударила девушку по запястью. Она вскрикнула от боли и выронила пистолет.

На крыльце появился отец и с удивлением посмотрел на Фута, потом на нее и снова на Фута.

— Кори? — удивленно пробормотал он. — Я услышал какой-то шум. Что вы здесь делаете? Я думал, вы отправились в город…

Кори метнулась к оружию, но Фут ее опередил. Он схватил пистолет и одновременно оттолкнул девушку в сторону. Джек Свенсон недоуменно уставился на ствол пистолета, направленный на него. В последний момент Джек прыгнул в растущие позади хижины кусты, но выстрел уже прогремел, и по тому, как дернулось тело отца, Кори поняла, что пуля попала в цель.

— Ах ты, ублюдок! — закричала она, подбегая к Футу и занося для удара нож.

Но он увернулся и ударил ее по виску рукояткой пистолета. И все вокруг внезапно исчезло…

Кори быстро пришла в себя, в голове прояснилось. Она лежала на боку на заднем сиденье автомобиля Фута, наскоро скованная пластиковыми наручниками по рукам и ногам.

Она ждала, с невероятным напряжением вслушиваясь в тишину. Все, что она так тщательно спланировала, рухнуло в считаные секунды. Что ей теперь делать? И что будет дальше? Боже, это была чудовищная ошибка! Нужно было просто вызвать полицию, вместо того чтобы пытаться все решить самостоятельно. Но она боялась, что полицейские первым делом арестуют отца…

Внезапно Кори услышала выстрелы — два подряд. А потом наступила тишина. Но и ее вскоре нарушил шум веток, раскачивающихся под порывами ветра. Они бились о стекло машины снова, и снова, и снова.

Ученый сидел в тени, прислонившись спиной к рюкзаку, и ждал сеньора Майкла Джексона Мендонсу. Тот в конце концов объявился, причем весьма эффектно: огромный, широкоплечий, смуглый молодой человек с ослепительной улыбкой и длинными вьющимися волосами под банданой, одетый в рубашку без рукавов, шорты и сандалии. Пробираясь сквозь толпу, он возвышался над всеми на голову, громким дружелюбным голосом убеждая освободить ему дорогу. Не дойдя двадцати ярдов, он уже вытянул для приветствия руку. Потом все-таки добрался и энергично потряс вялую ладонь биолога.

— Майкл Джексон Мендонса, — представился он. — К вашим услугам.

Ученый поспешил высвободить руку.

Я Персиваль Фосетт [84], — объявил он несколько суховато.

По крайней мере, по-английски проводник действительно говорил неплохо.

— Персиваль? Можно, я буду называть вас Перси?

Ученый разрешил сдержанным кивком.

— Отлично, отлично! Я сам из Нью-Йорка. Из Куинса. Двадцать лет в вашей великой стране. Итак, вы собрались в Нова-Годой?

— Да. Но говорят, что это будет не слишком просто.

— Вовсе нет! — воскликнул Мендонса. — Путешествие будет долгим, это правда. И Нова-Годой — не обычный город, я хочу сказать, не открытый для посещений город. Он спрятан далеко в джунглях. Спрятан от посторонних. Они там не очень дружелюбны. Совсем не дружелюбны.

— Я не собираюсь с ними дружить, — ответил ученый. — И не хочу никому мешать. Если будет необходимо, я готов заплатить. Понимаете, я ищу следы Королевы Беатрис. Вы не слышали про нее?

Мендонса озадаченно наморщил лоб:

— Нет.

— Нет? Это самая редкая бабочка в мире. Найден лишь один ее экземпляр — он хранится в Британском музее под инвентарным номером 75935А1901. — В голосе биолога прозвучало благоговение. — Считается, что это вымерший вид. Но у меня есть основания полагать, что это не так. Видите ли… — Он сделался невероятно красноречивым, как только разговор зашел о его любимой науке. — Мои исследования показали, что в кратере Нова-Годой сложилась уникальная экосистема с особенно благоприятными условиями. Эта бабочка обитала там, и больше нигде. И ни один профессиональный лепидоптеролог не исследовал этот район со времен Второй мировой войны. Так чего прикажете ожидать? Конечно же, никто ее больше не видел. Потому что ни один ученый не был в тех местах, где ее можно увидеть! Но теперь туда отправляюсь я.

Он порылся в рюкзаке и достал глянцевую фотографию маленькой коричневой бабочки, приколотой к белому листу с неразборчивой подписью.

Мендонса присмотрелся к ней:

— Это и есть Королева Беатрис?

— Разве она не прекрасна?

— Esplendida [85]. А теперь давайте поговорим об оплате.

— Это тот самый экземпляр из Британского музея. Как видите, ее крылья, к сожалению, поблекли. Но говорят, что на самом деле они были цвета красного дерева.

— Об оплате, — повторил Мендонса.

— Да-да. Сколько вы хотите?

— Три тысячи песо, — объявил проводник с деланым равнодушием. — Это за четыре дня. Плюс стоимость еды и снаряжения.

— Не считая аренды лодки? Хм… согласен. Игра стоит свеч.

— Деньги вперед, — быстро прибавил Мендонса.

Ученый задумался:

— Половину на половину.

— Две тысячи — сейчас, тысячу — по возвращении.

— Ладно, согласен.

— Когда отплываем? — спросил Мендонса.

Биолог удивленно посмотрел на него:

— Прямо сейчас, разумеется.

Он тут же начал отсчитывать деньги.

Биолог с рюкзаком пристроился на носу лодки и раскрыл книгу Владимира Набокова, а Мендонса в это время погрузил сумку-холодильник с продуктами, палатку, спальные мешки и свою сумку с запасным комплектом одежды.

Через мгновение они отправились вверх по течению. Мендонса стоял за штурвалом, лодка оставляла в мутной бурой воде кремовый кильватерный след. Было позднее утро, и проводник полагал, что к сумеркам они достигнут последнего населенного пункта на пути в джунгли. Пусть даже там не удастся заночевать, но можно будет хотя бы поужинать и — самое главное — выпить холодного пива. А потом поставить палатку на берегу реки. А еще Мендонса надеялся разыскать там кого-нибудь, кто знает дорогу по Риу-Итажаи-ду-Сул в Нова-Годой — место, где он на самом деле ни разу не был, хотя и слышал о нем множество рассказов.

Лодка проплывала мимо рыбацких суденышек, легкий ветерок приносил приятную прохладу и отгонял москитов. Позади остались последние дома Альсдорфа, теперь по берегам раскинулись зеленые поля и пастбища с пощипывающими траву коровами. Все вокруг было опрятно и ухоженно, как и повсюду в Южной Бразилии. Ничего общего с суматошным, страдающим от засилья преступников Рио-де-Жанейро.

Биолог закрыл книгу.

— А вы бывали в Нова-Годой? — дружелюбно спросил он.

— Не совсем, не в самом городе, — ответил Мендонса. — Но я знаю, как туда добраться.

— Что вы можете о нем рассказать?

Проводник рассмеялся, чтобы скрыть свою неуверенность. Он опасался таких вопросов. Мендонса не верил и половине тех слухов, что ходили об этом месте, и не хотел, чтобы клиент испугался и повернул назад.

— Кое-что могу.

Он покачал головой, сворачивая в сторону от рыбаков, вытягивающих из воды сеть.

— Много ли людей там живет?

— Не знаю. Я уже объяснял, что это необычный город. Он построен на месте старой табачной плантации. Частная территория, закрытая для посторонних. Это немецкая колония, какие раньше были повсюду, только в очень отдаленном районе.

— Там раньше была табачная плантация?

— Да, табак — один из важнейших сельскохозяйственных продуктов, — веско заявил Мендонса и, вытащив из кармана пару сигар, предложил одну из них ученому.

— Нет, спасибо. Я не спешу на тот свет.

— Ха-ха. Да вы шутник. — Мендонса раскурил сигару и затянулся. — Табачную плантацию забросили в тридцатых годах. После войны сюда пришли немцы, и маленькое поселение разрослось. Они живут там замкнуто и почти не появляются в Альсдорфе. Здешние немцы не любят их и называют нацистами. — Мендонса насмешливо хмыкнул.

— Но вы не верите этому?

— Здесь, в Бразилии, людям всюду мерещатся нацисты. Это наше любимое развлечение. Если в городе поселились пять немцев, значит у них есть нацистская организация. Нет, люди из Нова-Годой просто живут сами по себе, и не более того. Это похоже на… забыл слово… похоже на секту. Никого из посторонних туда не пускают. Совсем никого.

Он выпустил изо рта одно за другим два облачка дыма, и они поплыли над рекой позади лодки.

— Мне показалось, многие в Альсдорфе считают, что убийства в городе как-то связаны с Нова-Годой, — как бы невзначай заметил биолог.

— Убийства? Вы тоже слышали те страшные истории, что рассказывают про наш город? Это обычные провинциальные сплетни. Спросите в любом бразильском городишке про их соседей — и вам обязательно сообщат, что там живут одни негодяи и преступники. Но я жил в Куинсе, и меня не проведешь.

Он снова рассмеялся, показывая, что не принимает эти слухи всерьез. И тут же подумал, что ученый и так слишком много знает, поэтому не стоит запугивать клиента еще сильнее. По крайней мере, до той поры, пока Мендонса не получит оставшуюся тысячу.

— А вам не приходилось слышать о близнецах из Нова-Годой?

Мендонса замер от неожиданности. Да, как-то раз один бывалый человек обмолвился о чем-то таком. Но откуда об этом мог узнать приезжий биолог?

— Нет, не приходилось, — ответил проводник.

— Наверняка слышали. Говорят, что в этом странном городе живут близнецы, похожие друг на друга как две капли воды. Говорят, что это такой эксперимент. Генетический эксперимент. Ужасный эксперимент.

— Кто вам это сказал?

— Один человек в пивном баре.

Мендонса почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Это было невероятно. Осведомленность ученого начинала его пугать.

— Нет, я ничего такого не слышал. Это все вранье, — заявил он и добавил, пытаясь переменить тему разговора: — Там есть развалины старого форта. Знаете его историю?

— Нет.

— Он был построен португальцами в конце семнадцатого века. — Помимо всего прочего, Мендонса когда-то работал водителем туристического автобуса в Блуменау и поэтому действительно много знал. — Несколько монахов-францисканцев основали монастырь на острове посередине вулканического озера Годой и обратили в истинную веру индейцев авейкома. Во всяком случае, сами они думали, что обратили. — Проводник хихикнул. — Но однажды индейцы восстали. Им надоело работать в монастырских садах. Они перебили всех монахов. Затем пришли португальские солдаты и превратили монастырь в крепость. Они уничтожили часть индейцев, а остальных отогнали далеко в горы. Потом и солдаты ушли, а на этом месте со временем устроили табачную плантацию.

— Почему в этих краях так много немцев? — спросил биолог.

— В тысяча восемьсот пятидесятом году бразильское правительство приняло программу немецкой колонизации. Вы слышали об этом? Германия страдала от перенаселения, а в Бразилии хватало свободной земли, которую некому было обрабатывать. Любому желающему немцу предлагался земельный надел в отдаленных областях страны. Так возникли Блуменау, Альсдорф, Жоинвили и еще несколько городов в Санта-Катарине. Около тридцати или даже сорока процентов здешних жителей — немцы по происхождению.

— Это очень интересно.

— Да. Колонии жили изолированно, и в них сохранялись немецкая культура, традиции, язык, архитектура. Но после тысяча девятьсот сорок второго года все, конечно, изменилось.

— А что произошло в этом году?

— Бразилия объявила войну Германии.

— Я не знал об этом.

— Многие не знают. Мы стали союзниками американцев во Второй мировой войне. Правительство приняло закон, по которому немецкие колонисты должны были выучить португальский язык и стать гражданами Бразилии. Большинство из них так и поступили, но в отдаленных районах не все подчинились закону. Многие уплыли обратно в Германию и воевали за нацистов. А потом вернулись, чтобы скрыться от Нюрнбергского трибунала. Во всяком случае, так мне рассказывали. Но все это было давным-давно. Никого из них не осталось в живых. Как у нас говорят, á gua debaixo da ponte — много воды утекло.

— В Нова-Годой не осталось нацистов? — почти разочарованно переспросил биолог.

Мендонса энергично замотал головой:

— Нет-нет. Это все выдумки!

Он несколько раз смачно затянулся, словно подчеркивая правдивость своих слов, и выбросил окурок за борт. Вероятно, слухи о Нова-Годой, всякого рода глупая суеверная чепуха, никогда не прекратятся. Но Мендонса двадцать лет прожил в Куинсе. Он повидал мир и понимал разницу между вымыслом и реальностью.

Лодка размеренно двигалась вперед, возделанные поля исчезли из виду, и приближался тропический лес. Огромные араукарии отбрасывали тени на бурую воду. И хотя Мендонса столько лет прожил в Куинсе, он все же ощутил пробежавший по спине холодок.

Первый выстрел ожег плечо Джека Свенсона, когда он отпрыгивал в кусты за хижиной. Вторая пуля просвистела над головой.

Он лежал на земле, ошеломленный случившимся, и прислушивался к звукам борьбы. Затем хлопнула дверца автомобиля. В тот же миг Джек вскочил и побежал в сторону леса. Темные тучи затянули небо, ветер раскачивал ветви деревьев и трепал листья горного лавра в подлеске.

Джек прекрасно знал эти леса и понимал, что лавровые заросли — лучшее место для укрытия. Он рванулся в чащу, стараясь убежать как можно дальше от Фута. Решив, что забрался достаточно глубоко, он пригнулся и начал осторожно отходить в сторону, петляя между стволами деревьев. Джек с облегчением понял, что ускользнул от погони — Фут ни за что не найдет его в этих зарослях, запутается в хитросплетении звериных троп, по любой из которых можно отступить дальше. Но что же все-таки с ним случилось? Он ведь хотел помочь им…

— Джек, — прозвучал в отдалении голос.

Свенсон замер. Это кричал Фут.

— Джек, нам нужно поговорить!

Свенсон присел, тяжело дыша. Постепенно он начал понимать ситуацию. Случилось то, что должно было случиться. Фут оказался одним из мошенников. Все, что он рассказывал, было ложью. А теперь Фут схватил Кори.

— Ты слышишь меня, Джек? У меня твоя дочь. Она лежит связанная в моем автомобиле. Получается, нам есть о чем поговорить, а?

Свенсон слышал, как Фут с хрустом продирается сквозь заросли.

— Эй, Джек, давай поговорим!

Свенсон отодвигался все дальше в лес. Ему требовалось время, чтобы все обдумать, собраться с мыслями.

Но Фут схватил Кори.

Эта мысль грозила уничтожить остатки рассудительности. Что же делать? Просто убежать нельзя. Нужно как-то одолеть Фута и спасти дочь. Сложность в том, что у этого ублюдка пистолет, а у Джека — один только перочинный нож. Неожиданно, и даже с некоторым удивлением, он вспомнил, что ранен. Одежда пропиталась кровью, левая рука бессильно свисала вдоль туловища. Странно, что он не чувствовал боли, только онемение. Значит, сражаться он сможет лишь правой.

Что же ему теперь делать?

Джек задумался, но тут же услышал, как Фут ломится к нему через кусты.

Он пригнулся и опять отступил в сторону со всей возможной осторожностью. Ветер шелестел листвой и помогал ему двигаться скрытно.

— Джек, если ты сейчас не покажешься, я вернусь к машине и убью твою дочь. Ты слышишь меня? Отзовись, или она умрет.

Страх парализовал Джека. Он сунул руку в карман, нащупал нож и со щелчком открыл его. Проверил пальцем остроту лезвия. Туповато.

— Отзовись! — снова прокричал Фут.

Джек через силу выдавил из себя:

— Хорошо. Я согласен поговорить.

Он услышал шаги Фута, идущего на его голос, и опять сменил позицию. Мысли его лихорадочно метались. Должен быть какой-то выход. Какой-то шанс. Капля ледяного дождя — или это был мокрый снег? — обожгла спину, затем еще одна. Вскоре весь лес наполнился мелкой размеренной дробью.

— Послушай, Джек, давай договоримся. Если ты согласишься работать со мной, с твоей дочкой ничего страшного не случится. Согласен?

— Согласен, — ответил тот.

Фут подходил все ближе, и Джеку опять пришлось отступить глубже в заросли.

— Разумеется, я тоже участвовал в афере. Но не в той, о которой ты думаешь. Не завышение ставок.

— А что же тогда?

— «Дженерал моторс». Большие парни. Заставь их оплачивать фиктивные продажи, подружись с их аудитором, каждый месяц приезжающим проверять наши отчеты. Это серьезное дело и большие деньги. И ты можешь получить в нем свою долю.

Джек продолжал пятиться в лес.

— Как насчет пятидесяти тысяч? И я отпускаю твою дочь. Все будет в порядке.

Фут приближался.

— Значит, это ты меня подставил? — спросил Джек.

— Да, это я. Мне очень жаль, что так вышло, Джек. Лично против тебя я ничего не имею. Но я не мог допустить, чтобы к нам заявились агенты ФБР и начали проверку. Любое расследование — даже такого пустякового обмана — в конце концов вывело бы их на меня. Понимаешь?

Джек не ответил.

— Джек! Я не могу разговаривать с кустами. Мне нужно видеть твое лицо.

Фут стоял ярдах в пятидесяти от него. Джек на мгновение поднял голову и тут же упал на землю, увидев направленный на него пистолет. Прогремел выстрел.

Фут помчался к нему напролом и снова выстрелил на бегу. Джек, пригнувшись, побежал дальше в лес. Следующая пуля срезала ветку с соседнего дерева.

— Все, твоей дочери крышка!

Джек мчался изо всех сил, постоянно меняя направление бега, мокрый снег и порывистый ветер помогали ему скрываться. Но что-то в нем уже изменилось, словно бы щелкнул переключатель. Страх и растерянность пропали, сменились гневом, яростным и безудержным. Этот ублюдок схватил его дочь, связал ее, а теперь собирается убить. И конечно, при первой же возможности убьет и самого Джека.

Приступ гнева привел в порядок его разум. Он снова мог рассуждать. И его мысли были ужасны.

Фут шумно бежал позади него, но сбился со следа.

— Эй, Джек, я больше не буду стрелять. Мы просто поговорим. Решим наши дела, и ты получишь назад свою дочь. И сто тысяч в придачу.

Фут наверняка держит связанную Кори в машине. Джек вспомнил, как хлопнула дверца автомобиля после первых выстрелов. Это произошло где-то возле хижины. Но где именно?

Сориентировавшись, Джек быстро, но осторожно стал пробираться к хижине сквозь самую чащобу, обходя Фута по широкой дуге. Тот продолжал поиски, то обещая золотые горы, то угрожая. Наконец он выкрикнул:

— Все, считай, что она труп!

И побежал через заросли к машине.

Джек остановился, поднял с земли камень и запустил его здоровой рукой далеко назад и в сторону. Фут услышал шум упавшего в кусты булыжника и бросился на звук.

— Джек, я нашел тебя! Выходи, считаю до трех. Раз… два… три!

Он так расшумелся, что не услышал, как Джек снова рванулся вперед, на этот раз в другом направлении — предположительно туда же, куда двигался и сам Фут. Тот крикнул еще пару раз, а потом быстро побежал назад к машине.

Джек снова бросил камень, но не очень удачно: снаряд угодил в ствол дерева.

— Пытаешься попасть в меня камнем? Ничего не выйдет, придурок!

«Главное, продолжай орать», — подумал Джек и воспользовался возможностью пересечь открытый участок между двумя рядами кустов. Мокрый снег повалил гуще, и Джек успел промокнуть до костей.

Прислушавшись, он понял, что отстает от Фута. Нужно бежать быстрее. Он бросил еще один камень. Фут тут же выстрелил на звук и снова направился к хижине, продолжая выкрикивать угрозы и в красках расписывать, что он собирается сделать с Кори:

— Сначала я как следует вжарю ей — слышишь меня, Джек? А потом задушу, медленно-медленно.

Джек, пригнувшись, пробирался сквозь заросли. Сильные порывы ветра позволяли ему двигаться почти неслышно. А Фут кричал все громче. Нужно бежать быстрее, еще быстрее.

Вопли Фута неожиданно стихли. Впереди показался просвет в темной холодной лесной чаще — дорога. Джек крался по кустам вдоль обочины, пока не увидел слабый отблеск фар. Машина стояла почти в том самом месте, где он и ожидал ее найти.

Но Фут оказался ближе к автомобилю, намного ближе. Держа пистолет в окровавленной руке, он открыл дверцу машины и усмехнулся:

— Ну, сучка, приготовься!

У Джека подкосились ноги, и он рухнул на землю. Он опоздал. Все кончено.

В этот момент что-то коричневое метнулось с заднего сиденья навстречу Футу. Это Кори со всей силы приложила Фута ботинком в промежность. Тот взвыл от боли и отшатнулся, выронив пистолет.

В ту же секунду Джек вскочил и бросился вперед. Еще через мгновение он оседлал Фута и, не обращая внимания на лежащий в траве пистолет, быстрым плавным движением ткнул ножом в лицо Чарли. Лезвие вошло в глазное яблоко, так что брызнула внутриглазная жидкость, и уперлось в кость глазницы. Фут отчаянно завизжал, задергался и схватился за лицо обеими руками. Джек откатился в сторону, поднял пистолет и навел его на Фута. Тот бился в конвульсиях, катался по земле, между прижатых к лицу ладоней сочилась кровь. Джек прицелился ему в голову.

— Нет! — раздался позади пронзительный крик.

Джек обернулся. Кори лежала на заднем сиденье со связанными за спиной руками.

— Он нужен нам живой, — напомнила она. — Он должен дать показания.

Несколько мгновений Джек молчал, потом медленно опустил пистолет. Он посмотрел на лодыжки дочери — они были свободны. Перерезанные пластиковые наручники валялись под сиденьем.

Кори перехватила его взгляд.

— Там, на направляющих водительского кресла, был небольшой заусенец, — объяснила она.

Джек подошел к ней, обтер кровь с ножа и перерезал наручники на запястьях дочери. Затем молча обнял ее, так крепко, как никогда и никого в своей жизни не обнимал. По щекам у обоих неудержимо потекли слезы.

Дождливая ночь сменилась холодным утром, и над рекой еще стоял густой туман, когда биолог с проводником отправились в путь по Риу-Итажаи-ду-Сул, самому южному из притоков Риу-Итажаи.

Мендонса, мучимый похмельем, в отвратительном настроении вел лодку вверх по течению. Биолог Фосетт снова занял место на носу, но уже не читал книгу, а внимательно наблюдал за берегом. Заметив очередную порхающую возле реки бабочку, он тут же просил Мендонсу остановиться, а за одной из них и вовсе устроил настоящую погоню, перегнувшись через борт лодки и размахивая сачком до тех пор, пока не поймал ее.

В последнем поселении на Риу-Итажаи — маленьком, грязном и унылом городишке под названием Колонья-Маримбонду — Мендонса попытался осторожно разузнать что-нибудь про Нова-Годой: где он находится, в каком месте удобнее там пристать к берегу. Информацию он в основном собирал в местной пивной, где потратил большую часть с таким трудом заработанных денег, угощая малообщительных крестьян в тщетной надежде их разговорить. То немногое, что все-таки удалось из них вытрясти, проводника совсем не порадовало. Разумеется, это было чистой воды суеверие, но Мендонса все равно расстроился.

На рассвете они различили звук мотора, отражающийся эхом от стены прибрежных араукарий, еще мокрых после ночного дождя. Мендонса почувствовал, как от росы намокли волосы и борода, противная влага начала заползать под рубашку.

Отец небесный, когда же это путешествие закончится?

Около полудня они достигли широкого изгиба реки и увидели на отмели плавучий док с трапом, ведущим к хрупкому деревянному причалу. На высоком правом берегу реки, на освобожденной от леса поляне стояли несколько проржавевших сборных металлических ангаров и ветхий деревянный склад. В точности так, как рассказывали Мендонсе.

— Приехали, — объявил проводник, присматриваясь, нет ли кого-нибудь на причале.

К его большому облегчению, берег выглядел пустынным.

Мендонса сбавил ход и развернулся, затем выключил двигатель и завел лодку в док. Он забрался на причал, принял у неуклюжего биолога рюкзак, затащил наверх и его самого. Фосетт огляделся по сторонам.

— Приехали, — повторил Мендонса, изобразив счастливую улыбку, и протянул к биологу руку: — Как насчет оставшейся части денег, сеньор?

— Подождите минуту, — произнес Фосетт, раздраженно мотая бородкой. — Мы договаривались на две тысячи задатка и…

— И тысячу по прибытии, — закончил за него Мендонса. — Неужели вы не помните?

— О-о, — удивился биолог. — Разве мы так договаривались?

— Именно так.

— Вы должны ждать меня здесь, пока я не вернусь, — ворчливо продолжил ученый. — Мы говорили о путешествии туда и обратно. В общей сложности шесть дней.

— Никаких проблем, — согласился Мендонса. — Я буду ждать. Только заплатите мне сейчас.

— А откуда мне знать, что вы не сбежите?

Мендонса гордо выпрямился:

— Я честный человек.

Его слова, кажется, убедили Фосетта. Покопавшись в рюкзаке, биолог достал смятую пачку денег и вытащил из нее две пятисотенные банкноты. Мендонса жадно схватил их и тут же сунул в карман.

Биолог поднял рюкзак:

— В какой стороне находится Нова-Годой?

Мендонса показал на след от колес, пересекающий поляну между ангарами и теряющийся в лесной чаще. За зеленым пологом уступами возвышались горы, увенчанные конусом вулкана, вершина которого скрывалась в облаках.

— По этой дороге. Приблизительно в трех милях отсюда. Другого пути нет.

— Три мили? — нахмурился Фосетт. — Почему вы мне раньше об этом не сказали?

— Я думал, что вы знаете, — пожал плечами Мендонса.

Фосетт подозрительно посмотрел на него:

— Вы должны дождаться меня. Я вернусь через три дня — через семьдесят два часа — к полудню.

— Я буду спать прямо в лодке. У меня с собой все необходимое. — Проводник усмехнулся и раскурил сигару.

— Превосходно.

Биолог с трудом забросил рюкзак на плечи, подтянул ремни и отправился в путь по грязной дороге. Его фигура то исчезала в тумане, то появлялась вновь. Как только он зашел в лес и окончательно пропал из виду, Мендонса спрыгнул в лодку, запустил двигатель и отчалил, двигаясь по течению в сторону Альсдорфа с максимальной скоростью, на какую был способен мотор.

На самом пороге слышимости Пендергаст различил шум лодочного мотора, удаляющийся вниз по течению. По его губам скользнула тень улыбки, и он продолжил путь по оставшейся после джипа колее сквозь мокрую хвою остроконечных араукарий, то и дело роняющих на землю тяжелые капли. Как и прежде, время от времени он останавливался, чтобы рассмотреть очередную бабочку. Дорога вела все выше и выше, пока не исчезла под завесой низких облаков.

Через полчаса колея пропала, достигнув кромки вулканического кратера. Оттуда поднимался туман, и граница видимости уменьшилась до нескольких сотен ярдов.

Пендергаст попытался рассмотреть что-нибудь внизу, затем достал из кармана свернутый листок бумаги — рисунок Тристрама, изображающий горы возле Нова-Годой, вид которых мальчик не сумел объяснить на словах. Рисунок был очень похож на то, что сейчас видел перед собой Пендергаст.

Он начал спускаться, и, когда колея снова стала заметна, впереди возникли два столба, высеченные из застывшей вулканической лавы. Массивные решетчатые ворота закрывали проход, а по обеим сторонам от них в лес уходила высокая каменная стена. За воротами виднелась сторожка. Когда Пендергаст подошел ближе, из нее выскочили два охранника, вскинули винтовки и окликнули его на немецком языке.

— Я говорю только по-английски, — прокричал в ответ Пендергаст, поднимая руки. — Я биолог. Разыскиваю редких бабочек.

Один из охранников, вероятно старший, выступил вперед и заговорил на отличном английском:

— Кто вы такой? Как попали сюда?

— Меня зовут Персиваль Фосетт, — сказал Пендергаст, выискивая в рюкзаке британский паспорт. — Я — член Королевского энтомологического общества. Приплыл сюда по реке на моторной лодке. И должен вам сказать, что это было мало похоже на увеселительную прогулку.

Охранники немного расслабились и опустили винтовки.

— Это частная территория, — объявил старший. — Вам нельзя идти дальше.

— Я проехал полмира, чтобы найти Королеву Беатрис, — ответил Пендергаст умоляюще и в то же время настойчиво. — И не могу повернуть назад. — Он протянул охраннику аккуратно сложенный листок. — У меня есть рекомендательные письма от губернаторов Санта-Катарины и соседнего штата. — Затем он вытащил другие бумаги на государственных бланках, скрепленные печатью и заверенные нотариусом. — А вот письмо из Королевского энтомологического общества с просьбой помочь моим исследованиям, и другое — из отдела лепидоптерологии Британского музея, поддержанное Sociedade Entomoló gica do Brasil [86]. — Еще один документ показался на свет. — Как видите, мои исследования имеют огромную научную ценность.

Он говорил все громче и громче.

Старший охранник взял пачку бумаг, хмуро осмотрел их, и недовольная гримаса исказила черты его точеного нордического лица.

— Мы не разрешаем проход никому, ни при каких обстоятельствах, — отрезал он. — Я вам уже объяснил, что это частная территория.

— Если вы не пропустите меня, — пронзительно выкрикнул Пендергаст, — будет грандиозный скандал. Это я вам гарантирую. Международный скандал!

На лице охранника появилось обеспокоенное выражение. Он отошел на пару шагов и посовещался с товарищем. Потом зашел в караулку и запросил инструкции по радио. Выслушав ответ, он вернулся к воротам и произнес:

— Подождите здесь.

Через несколько минут к воротам подъехал джип с водителем в военной форме и сидящим позади него мужчиной в сером мундире. Автомобиль остановился, пассажир открыл дверцу и направился к воротам. Хотя на плечах у него не было погон, армейская выправка выдавала в нем офицера.

— Откройте ворота, — приказал он.

Охранники раздвинули створки. Мужчина в сером подошел к Пендергасту.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.026 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал