Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Лекция третья, четвертая 1 страница






МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ НАУЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

 

1. Cамостоятельность международно-политической науки, которая и в наши дни нередко подвергается сомнению, как правило, ищет своего подтверждения в теории МО. Формально ее возникновение датируется 1919 г.: именно тогда в Эйберсвите (Великобритания) была образована первая кафедра по истории и теории международных отношений. Но это не значит, что люди раньше не задумывались о природе отношений между народами, странами и цивилизациями. Многочисленные попытки концептуализации явлений международной жизни, наблюдения, оценки международных отношений, равно как и фиксирующие их понятия в изобилии раскиданы по всей дошедшей до нас литературе – от Библии и трудов философов античности, средневековья до научных произведений ученых эпохи Возрождения, Просвещения и нового времени. В античности берет свое начало дошедшая до современности дихотомия “сила или порядок (и соответственно национальный, государственный эгоизм или всемирная организация; война или безопасность)”. Первая идея – сильнейший стремится приумножить свою силу и опирается на нее, а потому войны суть естественное состояние отношений между государствами-полисами, ставшая основой современных концепций политического реализма и неореализма, была изначально сформулирована Фукидидом. Противоположная идея космополиса, легшая в основу семейства научных концепций - от “всемирного правительства” до “универсальной организации” и “управляемого мирового развития”, - возникла в IV в. до н.э. и ее происхождение связывают с философской школой стоиков. Суть идеи – в необходимости жить по законам разума и равенства всех граждан перед его требованиями. Цицерон в первом веке до н.э. соединил идею космополиса с римским правом, развил ее до концепции “права народов” как естественного международного права, но только в пределах цивилизации, то есть римских владений.

2. В европейской духовной и политической традиции осмысление международных отношений было теснейшим образом связано с идеями и практикой христианства как идеологии и политической доктрины. Христианство первым выдвинуло идею универсальности жизненного пути всех смертных перед лицом единого и высшего Бога. Тем самым от привнесенного из биологического мира силового утверждения права данной особи и рода на жизнь был сделан шаг к становлению системы общественных отношений, в том числе отношений международных. Провозгласив заповедь “Богу – богово, кесарю - кесарево”, христианство сделало решающий шаг к последующему разделению идеологии (собственно религии и ее институтов) и светского политического уклада, включая международный порядок. На переходе (XIV – XV столетия) от церковной схоластики к светскому рационализму нового времени Возрождение вернуло из долгого забытья идеи “первобытного политического реализма” и идеалы мира, основанного на разуме и справедливом порядке. Эти идеалы вдохновили флорентийца Д. Алигьери на создание концепции “всемирной монархии” как идеальной и гармоничной организации мира для счастья человека. Спустя двести лет уже другой флорентиец, Н. Макиавелли, блестяще реанимирует и поднимает на теоретическую высоту силовую концепцию политики. Впоследствии политический реализм макиавеллиевского толка оказался весьма удобным для оправдания и анализа конкретной политики. Идеями же идеального общественного устройства, в том числе международного, питались политическая мысль, публичная мораль, дипломатические инициативы.

3. Христианское происхождение как европоцентристской системы международных отношений, господствовавшей в мире вплоть до второй половины XX в., так и изначальных теоретических представлений об этой системе и ее природе одним из следствий имело то, что практически до конца XIX века в изучении международной жизни всецело господствовали три теоретико-методологических постулата:

- под международными отношениями понимались только и исключительно отношения между государствами, при этом сами государства рассматривались как нечто целостное, без внимания к их внутреннему устройству и всем сложностям процессов формирования и осуществления их внешней политики;

- международные отношения рассматривались как бы в одной плоскости, одномерно: как некое взаимодействие, ходе и в результате которого происходит переплетение и взаимовлияние экономических, идеологических, политических и военных компонентов силы и могущества государства;

- в рассмотрении же процессов такого взаимодействия доминировал заимствованный у христианской социальной этики нормативный подход: отношения не столько описывались и изучались, сколько декларировалось, как, по мнению того или иного автора, должно быть, а не что происходит на самом деле и почему.

Становление и развитие науки о международных отношениях с конца XIX и вплоть до середины XX века шло по трем политически и идеологически противоборствовавшим направлениям: христианско-нормативному, христианско-позитивистскому и атеистическо-марксистскому.

4. Реалии “холодной войны” и особенно возникшей в ее ходе ракетно-ядерной конфронтации, как и порожденной ими весьма специфической системы международных отношений, заставили заняться глубоким пересмотром сложившихся в до-ядерном мире теоретических представлений о международных отношениях. В совокупности этот пересмотр объективно отбросил нормативный подход с прежних господствующих позиций и вывел на его место школы и направления исследования, методологически принадлежавшие к различным вариациям позитивизма. В это время произошли несколько крупных прорывов в сфере методологии научных исследований: были разработаны и получили признание общая теория систем и методы системного анализа, в гуманитарные и социальные исследования широко вошли количественные методы, деловые игры, имитации, сценарные исследования и экспертные оценки. Развитие компьютерной техники открыло не существовавшие ранее возможности моделирования, а главное, сбора, обработки, гибкого и быстрого использования небывалых массивов информации, что при изучении международных отношений имеет принципиальное значение. Сочетание широчайшего комплекса впервые вводимых средств научного исследования с глубочайшими переменами в объекте исследования и тоже впервые в истории сложившейся потребностью практической политики в серьезном научном обеспечении сделали неизбежной революцию в самой науке о международных отношениях. Начиная с рубежа 60-х годов XX в. сложившаяся ранее наука о МО обрела право именоваться собственно теорией международных отношений (ТМО), так как получила объективную возможность проверять свои построения практикой, делая это не от случая к случаю и не в отдельных вопросах, но постоянно и на системной основе.

Практика после второй мировой войны не только давала международно-политической науке такую возможность. Она требовала научных рекомендаций, так как вторая половина XX в. стала периодов возникновения и утверждения (1945-1960 гг.), а затем крушения (после 1988 г.) весьма специфической, на определенном этапе несшей в себе возможность уничтожения самой жизни на планете, системы международных отношений. Поэтому и значимость ответов на задававшиеся теорией международных отношений и обращенные к ней вопросы тоже оказывались исключительно высокой практически, а не только в академическом плане.

5. Международные отношения второй половины XX в. отличались от аналогичных отношений любого предшествующего исторического периода минимум в трех планах:

во-первых, никогда ранее, даже перед самым началом второй мировой войны, международные отношения в материальном выражении не были столь масштабными, разносторонними и повседневными, не втягивали в свою орбиту такое количество самых разных участников, не были столь значимыми для каждого из них;

во-вторых, впервые в истории МО осуществлялись в условиях глобальных коммуникационных и технологических возможностей. Это несло в себе принципиально новые риски (экология, ядерная война), но и открывало небывалые возможности развития. Это также ставило многие принципиально новые проблемы, особое место среди которых заняли вопросы рационального использования невозобновляемых ресурсов планеты и налаживание эффективной “вертикали” органов самоуправления, управления и координации;

в-третьих, до сих пор все эти перемены шли по нарастающей, аккумулируясь в качественных сдвигах, приведших не просто к целостности и взаимосвязанности мирового развития, но и превращению такой взаимозависимости в один из факторов повседневности и к осознанию этого фактора абсолютным большинством политиков и специалистов, что в существенной степени изменило их сознание. В итоге на протяжении последнего полувека впервые в истории сложился комплекс специализированных и прикладных наук и дисциплин, сделавших международные отношения объектом и предметом своих исследований. Под влиянием этого комплекса происходит заметное изменение взглядов на многие проблемы не только международной, но и внутренней жизни, что ведет к определенной эволюции политической практики.

6. Современное бурное развитие всех школ и направлений теории международных отношений можно разделить на три взаимосвязанных, но отчетливо разделяющихся между собой этапа. На первом из них, который условно можно датировать с конца второй мировой войны до кубинского ракетного кризиса в 1962 г., происходило главным образом приспособление ранее сформулированных идей и концепций к реалиям нового биполярного и обладающего ядерным оружием мира. Центр теоретической научной мысли в сфере международной жизни закрепляется в США. Интеллектуально и методологически начинает доминировать школа политического реализма, в рамках которой ускоренно развивается направление стратегического анализа – фактически теории широкомасштабной военно-политической конфронтации, опирающейся на наличие и активное политическое (с возможностью практического военного) использования ядерного оружия. Реалии послевоенного мира доказали, однако, что один только баланс сил, как бы его ни определять (ядерных, военных, военно-экономических, вообще всех факторов силы в совокупности), при всем его значении сам по себе не в состоянии ни изменить, ни объяснить многое из фактически происходящего в мире. Политическое использование баланса сил и его периодические проверки стали в условиях ядерного мира сопровождаться нарастающими рисками и опасностями.

В этих условиях в середине 50-х годов прошлого столетия начинается второй этап послевоенного развития теории международных отношений, продолжавшийся почти до середины 80-х годов. Главное его отличие – лавинообразное нарастание объемов и масштабов исследований, такое же расширение их диапазона и выдвижение на первый план нового (в дополнение к описанным выше) философского и методологического подхода, ставящего в центр внимания проблему изучения мирового сообщества как внутренне взаимозависимого или даже единого целого. Движущей силой становления нового подхода стала острая критика школ политического реализма и стратегического анализа, которая велась с позиций одновременно теории, методологии, этики и практической политики. Привнесение в теоретические исследование международных отношений категорий и методов социологии, например, сразу же показало всю ограниченность рассмотрения государства как чего-то единого, лишенного внутренней сложности. Так, попытки выявить структуру национальных интересов оказывались бесплодными, если не определялось, о чьих конкретно интересах идет речь – населения, элит, правящего режима и т.д. Кроме того, выведение внешней политики государств и международных отношений в целом только из категории национального эгоизма, силы, баланса сил априори обрекало бы мировую политику на силовые пути и методы решения спорных вопросов, что в век ядерного оружия и диктата социально-экономической проблематики вступает в слишком очевидное противоречие с действительностью. В рамках формировавшегося целостного взгляда на мировое сообщество стали развиваться исследования:

- системы международных отношений именно как системы;

- стратификации субъектов этих отношений;

- процессов интеграции и дезинтеграции и теория интеграции;

- закономерности формирования собственно мирового сообщества уже не просто как стихийного, но осознаваемого целого;

- мирового политического процесса;

- проблем международной взаимозависимости;

- мирового развития и преодоления отсталости и зависимого развития.

Примерно с конца 70-х годов начинает складываться очередной послевоенный этап теории международных отношений, который можно охарактеризовать и как этап становления зрелости ТМО. В это время ТМО окончательно сформировалась как совокупность специализированных направлений и школ, единых в объекте и общих познавательных целях исследований, опирающиеся в целом на общие философские и в особенности теоретико-методологические основания, но различающиеся по предмету и методам исследования. В этот период произошли два принципиально важных для ИМО как науки изменения: она получила небывалый по возможностям арсенал средств исследования и с его помощью двинулась не только вширь, но и в глубь своего предмета. Отличительной его чертой можно считать и появление уже четвертого в новейшее время теоретико-методологического подхода, который может быть назван этическим, так как признается и выдвигается на передний план значение нравственного аспекта как в изучении всех сторон международной жизни, так и в практической деятельности в этой сфере.

Со второй половины 70-х годов нормативность открыто возвращается в международно-политические исследования, но теперь уже в новом качестве: как этическое, а не познавательное начало, как нравственный ориентир, а не господствующий методологический принцип. Этическая нормативность 70-х – начала 80-х годов проявлялась, прежде всего, в нравственном отрицании и отвержении краеугольных принципов, на которых базировалась картина мира и мирового развития в интерпретации школы реальной политики и производной от нее практической политики. С конца 70-х годов меняется и видение самого предмета теоретических исследований. Окончательно утверждается представление, что международные отношения не являются чем-то полностью самостоятельным, открытым любому произволу, а составляют неотрывную часть более широкого процесса мирового развития, определяются и ограничиваются последним, хотя и сами влияют на его ход и результаты. Признание доминанты мирового развития имело своим следствием рождение концепции упорядоченных, то есть контролируемых, направляемых, подчиняющихся заранее установленному порядку, изменений. Эта последняя начинает заменять, теснить сохранившуюся еще с XIX века концепцию стабильности во всем, что касалось мирового развития.

Весьма значительными стали в период конца 70-х – 80-х годов перемены и достижения в области методологии теоретических исследований международных отношений, что можно проиллюстрировать следующими фактами:

- полностью, окончательно и уже без сомнений признаны сам принцип заимствования методов и подходов из других наук и правомерность его заимствования;

- стихийно складывается распределение научных и прикладных исследовательских задач по классам, решаемым и не решаемым с помощью тех или иных подходов. Это, в свою очередь, становится одним из факторов начавшегося разделения науки международных отношений на более фундаментальные (например, концепция системы МО) и более прикладные (теория переговорного процесса, анализ внешней политики, конфликтология);

- базы данных (общих и по отдельным направлениям) не просто получают широкое распространение и растут в значении как важный источник информации, но дают возможность сопоставлять огромнейшие (по фактологическому охвату, диапазону и взаимосвязанности проблем, по хронологической продолжительности процессов) ее объемы и массивы.

7. Распад СССР и основанной на итогах второй мировой войны системы международных отношений поставили ТМО в принципиально новые политико-идеологические и познавательные условия. Перемены в МО выдвинули также новые теоретико-методологические проблемы. Перспективы развития теории международных отношений в 90-е годы определялись теми главными познавательными переменами, которые долго вызревали исподволь и становились все более очевидными на протяжении всего этого десятилетия:

во-первых, речь может идти об определенной исчерпанности изначального потенциала методологических подходов, рожденных европоцентристскими международными реалиями и европейской научной мыслью;

во-вторых, рожденная евро-атлантическим культурно-мыслительным комплексом ТМО зачастую объясняет только свой собственный, региональный опыт, не будучи способной учитывать опыт развития и взаимодействия всех культур и цивилизаций, представляющих их народов и государств;

в-третьих, технологическая и политическая “освоенность” планеты, ее превращение в “глобальную деревню” выдвинула новые научно-практические проблемы:

охарактеризована перечислением следующих ее элементов: а) возможен ли глобальный переход к преимущественно интенсивным формам развития, и если да, то каких политических форм он потребует;

б) как отразятся ограниченность ресурсов планеты и необходимость соблюдать требования экологии на социальной мобильности, политической мотивации и стабильности крупных стран, регионов, системы МО в целом;

в) какими вообще будут функции и роль международных отношений в условиях целостного мира;

г) насколько и как фактически мировое развитие будет вписываться в концепции и представления формационного и/или цивилизационного подходов.

8. Архитектура современной науки о международных отношениях может быть представлена следующим образом:

- исследование МО в исторических масштабах времени и социального содержания, на стыке с философией и другими научными дисциплинами, которые так или иначе связаны с международными отношениями);

- изучение международных отношений в длительном, но все же реальном масштабе времени, соизмеримом с продолжительностью жизни одного человека и потребностями внешней политики государств;

- исследование ограниченных во времени и/или масштабах конкретных международных взаимодействий (теории конфликта, переговоров, посредничества, сценарные разработки и планирование внешнеполитических мероприятий, прикладные и учебные сценарии типа игр ситуационных анализов, а также описательные исследования);

- формирование новой социологии международных отношений, которая, в отличие от традиционной социологии, ставит в центр своего внимания не личность, а различные типы сложных социальных субъектов;

- процесс формирования и осуществления поведения субъектов МО (анализ структуры и содержания внешнеполитического процесса, процессов принятия политических решений, рекрутирования элит и руководящих групп, сравнение этих процессов в различных странах, политических системах и культурах, особенности формирования международных организаций).

9. В самом общем виде эти тенденции могут быть просуммированы следующим образом:

I. Важные перемены в развитии международно-политической науки. Изначально, на рубеже ХХ века, наука о международных отношениях поставила в центр своего внимания проблему войны и мира, определив свои высшие цель и задачу как поиск путей и средств предотвращения войн и/или их скорейшего окончания. Но проблема войны и мира оказалась неотделимой от межгосударственных отношений в целом, которые постепенно, примерно к началу 40-х годов, заняли центральное место в качестве объекта и предмета изучения.Дальнейшие исследования показали, что, с одной стороны, государство не является внутренне таким монолитом, каким оно казалось прежде, а с другой – и международные отношения не сводимы только к межгосударственным. Более того, оказалось, что именно негосударственные компоненты МО нарастали в послевоенный период особенно быстро. Соответственно, с начала 60-х гг. развитие науки о МО от анализа межгосударственных, преимущественно военно-политических, отношений пошло “в глубь” государства и в сторону значительного расширения круга изучаемых явлений и процессов международной сферы. От прежней узкой ее интерпретации (как объяснения взаимодействия государств на международной арене) ТМО в настоящее время все заметнее смещается к более широкому ее истолкованию. Она трактуется как науки о трансформации ограниченных по территории, пределам и возможностям деятельности, политическим формам, духовному миру социальных общностей и социально-территориальных систем в социумы и системы качественно и социально более высокого порядка - объединения родов в племена, племен – в народы и далее - в современные многонациональные страны и в мировое сообщество. Но такого рода объединения - не “плавильный котел”, в котором личности, народы, социально-экономические и политические системы, культуры усредняются до некоего аморфного состояния, теряя все особое, специфическое, что было присуще им раньше. Напротив, сами такие объединения процессы их становления и распада образуют в историческом масштабе времени все более сложные, многоуровневые формы общественной и политической жизни, объяснение которых, равно как и закономерностей их взаимодействия, требует привлечения теории мирового развития. В западной литературе по ТМО признано и ныне бесспорно, что невозможно понять международные отношения, не имея концепцию мирового развития; но выстроить последнюю можно, лишь заложив в нее в качестве одной их центральных опор какую-то макрогипотезу международных отношений.

II. С середины 80-х годов оживилась косвенная дискуссия сторонников формационного и цивилизационного подходов к мировому развитию. На первый взгляд, она носила скорее философско-методологический характер, однако в содержании ее за последние годы произошли несколько потрясений. Интерес к цивилизационным аспектам мирового развития возрос под совместным интеллектуальным воздействием того, что получило в свое время название конвергенции. Распад СССР снова выводит на первый план формационные аспекты проблемы. Открывшее 90-е годы всемирное торжество капитализма в свете его собственной истории лишь подчеркивает неизбежность каких-то перемен формационного порядка. Но капитализм не только успел стать глобальным явлением, но и продолжает активно развиваться. Следовательно, его грядущие перемены затронут весь мир, преломившись через цивилизационные особенности различных культур. Но как именно – на этот вопрос наука пока что ответить не может. Интуитивно угадывается и в целом признается, что истину надо искать где-то на стыках, взаимном оплодотворении формационного и цивилизационного подходов.

III. Поскольку ясности в сопряжении теорий мирового развития и международных отношений нет, как нет пока в строгом смысле слова и самих этих теорий, то в науке о МО можно выделить множество воззрений на реальную, желанную либо интуитивно определяемую архитектуру будущей ТМО. Сложились два принципиальных методологических взгляда на то, возможна ли некая единая метатеория МО. Сторонники одного из них на протяжении последних двух-трех десятилетий признают принципиальную возможность и говорят о необходимости создания общей теории международных отношений (в другом варианте – теории международных отношений и мирового развития), которая вобрала бы, соединив в нечто целое, все частные теории, школы и направления. Сторонники другой точки зрения, сомневаясь в выполнимости и даже целесообразности постановки такой задачи на современном этапе развития науки о МО, отдают приоритет конкретным исследованиям прикладным разработкам, полагая, что в конечно счете главное – практическая отдача. Два эти подхода объективно дополняют друг друга, и под их совместным воздействием положение в науке о международных отношениях начинает походить на ситуацию в политологии, психологии, физике, где за единым названием науки сосуществуют, спорят, сотрудничают и движут развитие друг друга ряд специализированных направлений.

IV. Возвращение исследователей к поиску причин и движущих сил мирового развития обусловило выдвижение на передний план примерно с рубежа 70-х годов в дискуссии по международным отношениям этических и нравственных вопросов. Ныне в целом признается, что такие крайне актуальные в современном мире и международных отношениях проблемы как права человека и социальных меньшинств, обеспечение справедливости, поддержание экологического равновесия могут найти свое разрешение лишь в рамках нормативных этических концепций.

V. В последней четверти ХХ века в мировом развитии и международных отношениях возникли новые явления, которые потребовали коренного пересмотра многих устоявшихся положений в ТМО. С распадом Ялтинско-Потсдамской системы МО, а потом и СССР новые задачи вышли на авансцену истории. Три наиболее существенные из них:

- как совместить радикальные перемены на всех уровнях МО с консервацией привилегированного положения ряда членов мирового сообщества;

- как перейти к управлению мирным ходом мирового развития, предельно увеличив внимание к проблемам обеспечения и развития мира на Земле;

- как обеспечить постепенный переход в международных отношениях от политики к управлению. Многие ученые прямо отмечают, что мировое развитие конца XX века поставило в повестку дня “вопросы структурной организации” международной системы. Действительно, трудно не согласить с самой постановкой проблемы постепенного смещения центра тяжести от политики к урегулированию и управлению, но здесь сразу же возникает вопрос: чем именно и как предстоит управлять, кто и как будет это делать в сфере международных отношений.

VI. Исследования МО в традициях описательного подхода сохраняют и даже несколько поднимают свое значение, обретая ряд новых качеств. Прежде всего, описательные исследования строятся теперь на основании устоявшихся категорий и концепций современной теории международных отношений. Еще одна специфическая черта фактологических и описательных исследований МО – нарастающее засилье в них своего рода “нового технократизма”. Если раньше социальные аспекты МО долгое время вытеснялись и подменялись военными, военно-экономическими и иными техническими проблемами, то теперь на место последних часто приходят проблемы экологии и энергетики, которые начинают рассматриваться как важнейшие на обозримую перспективу факторы международной стабильности и безопасности

VII. Одной из актуальнейших исследовательских проблем ТМО в наши дни является феномен взаимопроникновения внутренней и международной полит ики, проявившийся, например, в воссоединении Германии, или же получающий выражение в возрастающем влиянии внешнеполитических акций правительства того или иного государства на электоральное поведение его населения. Впрочем, внутренняя и внешняя политика всегда были едины по своим источникам и ресурсам, отражая более или менее удачно и эффективно присущими им средствами единую линию того или иного государства. Речь идет, в конечном счете, о двух сторонах, двух аспектах политики как сферы и процесса деятельности, в основе которой лежит борьба интересов. Представления о чисто количественном характере различий между внутренней и внешней политикой, а тем более – утверждения сторонников транснационализма о стирании всяких граней между ними в эпоху взаимозависимости отражают не только тенденции развития политического процесса, но и состояние самой науки о международных отношениях. Как отмечал М. Джирард, “интенсивная концептуальная и исследовательская деятельность может создать впечатление о том, что разработка теории международной политики находится на пути своего удачного завершения, как это стремятся внушить некоторые видные представители школы сравнительной международной политики. Однако подобный оптимизм является, увы, довольно преждевременным”.

VIII. В конце 1994 года по обе стороны Атлантики журнал “International Organization” в США и “Le Trimestre du monde” во Франции почти одновременно опубликовали специальные номера, полностью посвященные выяснению состояния международных исследований и предмету науки о международных отношениях. Традиционно объектом науки о международных отношениях считалось анархическое, неупорядоченное поле, характеризующееся отсутствием центральной или верховной власти и, соответственно, монополии на легитимное насилие и на безусловное принуждение. В этой связи Р. Арон считал специфической чертой международных отношений, “которая отличает их от всех других социальных отношений то, что они развертываются в тени войны, или, употребляя более строгое понятие, отношения между государствами в самой своей сути содержат альтернативу мира и войны”.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.012 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал