Припадают к стопам принца

В эту ночь душа Гитлера подверглась гораздо большей опасности, чем со стороны полицейских карабинов. Гитлер обратился за защитой к принцу Рупрехту.

Он прибег к посредничеству друга Рема – отставного лейтенанта Нейнцерта, пользовавшегося расположением принца. Нейнцерт должен был просить принца воздействовать на Кара в том смысле, чтобы тот не допустил столкновения между рейхсвером и «Боевым союзом».

Кроме того, Гитлер и его друзья не должны были подвергнуться преследованию.

Нейнцерт рано утром отправился курьерским поездом в Берхтесгаден. Принц поставил ему условия: Гитлер должен извиниться перед Каром, он должен сказать, что действовал под давлением масс, – надо сказать, что это не было лишено доли истины. Кроме того, он должен покориться законной власти. Принц был очень недоволен словами Кара, что тот считает себя наместником короля, но велел передать своему «наместнику», что стрелять ни в коем случае не следует; кроме того, он предлагал ему употребить все усилия, чтобы против организаторов путча не было возбуждено преследования по обвинению в государственной измене.

До сих пор принц защищал свои права на престол все же без фанатизма. Генеральному государственному комиссару он до сих пор покровительствовал и однажды публично выступил в его пользу. Трудно сказать, надеялся ли он получить из его рук корону. Теперь он немедленно воспользовался случаем, чтобы выступить в роли третейского судьи между сторонами. 11 ноября он выпустил манифест, в котором отмежевывался от Кара и призывал противников подать друг другу руки над открытыми могилами. Но манифест не был обнародован, так как Кар грозил в таком случае уйти в отставку.

Таким образом этот эпизод не сыграл роли в истории Германии. Но для истории национал-социализма он в высшей степени замечателен. Уже в сентябре Гитлер сделал попытку приблизиться к принцу, и Шейбнер-Рихтер даже предлагал Рупрехту роль протектора над национальным движением. Предложение Шейбнера звучало тогда еще очень гордо, как предложение одной великой державы – другой.

Но на рассвете кровавого 9 ноября, когда надо было в самом деле отправляться под пули, Гитлер и Шейбнер обратились к принцу как просители. Им не хотелось идти в огонь.

Но Людендорф хотел этого. Для него было вдвойне важно показать, что он и без баварского принца может заставить склониться перед собой ружья правительственных войск. Людендорф присутствовал при том, как Гитлер посылал Нейнцерта с поручением к принцу, но сам не промолвил при этом ни слова.

Тот самый Гитлер, который капитулировал перед вительсбахским принцем, через несколько часов кричит баварским полицейским: «Сдавайтесь!» Так великолепно, с такой непосредственностью этот человек может играть роль и пускать пыль в глаза.