И. М. Сеченов – основатель науки о поведении

В начале 60-х годов XIX века в книжке журнала для врачей " Медицинский вестник" появилась статья, слух о которой распространился " по всей Руси великой". Один ссыльный вспоминал, что встретил в далекой Сибири купчиху, которая сообщила ему: в Петербурге профессор Сеченов учит, что " души нет, а есть только рефлексы" (вроде тех, что Базаров и другие тургеневские герои изучают у лягушек). Статья принадлежала Сеченову и называлась " Рефлексы головного мозга". По свидетельству современников, в то время не считался образованным человек, на прочитавший этого трактата. Что же в нем доказывалось? Почему трактат вызвал среди читающей публики такую бурю? Даже герои Льва Толстого употребляли это выражение: " рефлексы головного мозга".

Применив хорошо известное слово " рефлекс", Сеченов придал ему совершенно новый смысл. Он сохранил восходящую к Декарту идею о том, что рефлекс происходит объективно, машинообразно, наподобие того, как машинообразно работают различные автоматизмы в нашем теле (например, сердце). Слово " машина" было метафорой. Оно указывало на то, что наши действия совершаются по строгим законам, которые не зависят от вмешательства какой-то внешней, бестелесной силы. Они должны быть безостаточно поняты из устройства и работы " машины – тела".

В свое время много шума наделал трактат французского философа XVIII века Ламетри " Человек машина". Автор из страха перед властями опубликовал его под именем какого-то безвестного англичанина. И когда вышел из печати сеченовский трактат, враги материализма стали обвинять Сеченова в том, что он пытается реанимировать идеи этого безбожного француза. Но русская интеллигенция была достаточно образованна, чтобы понять сеченовский вызов. Употребляя термин " рефлекс", он наполнил его таким содержанием, которое сохраняло высокое достоинство человеческой личности и вместе с тем показывало возможность строго научного объяснения высших проявлений личности.

Кратко рассмотрим, во что превратилась старинная модель рефлекса под руками Сеченова. Рефлекс, как было признано всеми, состоит из трех главных звеньев. Первое, начальное звено – внешний толчок – раздражение центростремительного нерва, которое передается в мозг (второе звено), а оттуда отражается (слово " рефлекс" и означает " отражение") по другому нерву (центробежному) к мышцам (это, как считалось, – третье, завершающее звено). Все три звена (блока) были Сеченовым переосмыслены и к ним добавлен четвертый, о котором мы расскажем дальше.

Итак – первый блок. Им, согласно новой сеченевской схеме, является не просто физическое внешнее раздражение, но такое раздражение, которое становится-чувствованием – сигналом. Иначе говоря, рефлекс начинается с различения (благодаря органам ощущений) тех внешних условий, в которых совершается ответное действие. Поэтому оно изначально не является " слепым" толчком. Организм, говоря современным языком, получает информацию о среде, в которой он будет действовать. Сеченов назвал этот принцип " началом согласования движения с чувствованием – сигналом". Это и есть тот первичный акт поведения, который отличает открытое Сеченовым неклассическое понимание рефлекса от всех прежних трактовок этого понятия. Здесь перед нами наяву выступает идея неразлучной связи организма со средой. Это движение – не простое отражение наподобие того, как луч отражается от зеркальной поверхности. Оно совершается только потому, что сообразуется с условиями внешней среды благодаря сигналам, идущим от нее к органам восприятия и различения этих сигналов. Но и этим дело не ограничивается.

Сеченов выдвинул оригинальный взгляд на работу мышцы, отвечающей на толчки из внешней среды. Мышца, по Сеченову, это не только рабочая машина, выполняющая команды мозга. Задолго до Сеченова было открыто, что мышцы обладают чувствительностью. Но не только в том смысле, что мы ощущаем в них боль или усталость. Мышца – такова важнейшая мысль Сеченова – служит также органом познания. В ней имеются нервные (сенсорные, чувствительные) окончания, которые сигнализируют о том, в каких внешних пространственно-временных условиях совершается действие. Более того, дальнейшие исследования привели Сеченова к гипотезе, согласно которой именно работающая мышца производит операции анализа, синтеза, сравнения объектов и способна, как это доказывалось еще Гельмгольцем, производить бессознательные умозаключения (иначе говоря мыслить).

Из этого явствует, что лишь по видимости рефлекторная работа завершается сокращением мышцы. Познавательные эффекты ее работы передаются " обратно" в центры головного мозга и на этом основании изменяется картина (образ) воспринимаемой среды. Поэтому в механизме поведения, реализуемом по типу рефлекса, в отличие от рефлекторной дуги, действует рефлекторное кольцо. Не прерывно происходит кольцевое управление поведением организма в среде. Оно образует тот фундамент, на котором складывается другой, более высокий уровень отношений организма со средой. Последний отличается тем, что поведение становится психически регулируемым. Если раньше главным началом служило, как сказано, " согласование движения с чувствованием – сигналом", то теперь возникает новый уровень ориентации организма в окружающем мире. Происходит переход от поведенческого уровня к психическому. На базе рефлекторно организованного поведения возникают психические процессы.

Сигнал преобразуется в образ восприятия предмета, т.е. в психический образ. Но тогда и действие становится уже другим. Оно – не простая реакция на сигнал (как это было на поведенческом уровне). Оно сообразуется с " картиной" среды, которую осваивает организм. Из движения оно превращается в психическое действие. До-психическое поведение становится психически регулируемым. Соответственно изменяется и характер умственной работы. Если раньше она являлась бессознательной (когда, например, работа мышечной системы глаза позволяла определять расстояние между предметами, их величину и т.д. чисто " автоматически", без вмешательства сознания), то теперь, как было аргументированно показано Сеченовым в трактате " Элементы мысли" (первое издание опубликовано в 1878 году), из элементарных операций мысли преобразуются в самые сложные.

Но здесь мы уже перешли из области науки о поведении в другую область, оперирующую другими категориями, – в область психологии. Напомним, что это было в тот период, когда назрело время отделения психологии от философии. И Сеченов, опираясь на разработанное им. учение о поведении, предлагает свой проект создания новой, объективной психологии.

Он пишет трактат " Кому и как разрабатывать психологию? " (187-3). Сеченов взялся за него, поскольку решил ответить на обвинения, выдвинутые против рефлекторной теории К.Д.Кавелиным в книге " Задачи психологии". По существу же это был ответ не только Кавелину, но всем, кто считал Сеченова отрицателем психологии, апологетом версии, что психика сводится к рефлексам, изучаемым на лягушке. Он доказал, что не отрицает психологию, которую назвал " родной сестрой физиологии".

Он убежден, что ее передовые тенденции, уже возникшие в этой науке в трудах таких ученых, как Гельмгольц, Дондерс и др., и обещающие ей прогресс в будущем, бесспорно свидетельствуют в пользу объективного метода в противовес субъективному (интроспективному), который был тогда господствующим во вновь возникающих лабораториях. Это был первый в истории план построения психологии как объективной науки, которая не может ограничиваться тем, что " нашептывает обманчивый голос самосознания". И дальнейший ход развития психологического познания доказал правоту Сеченова.

Рассмотрев преобразования, внесенные Сеченовьем в различные звенья рефлекторной схемы, мы не коснулись одного из важнейших, а именно, относящегося к центральному звену этой схемы – головному мозгу. Работая в Париже, в лаборатории Клада Бернара, Сеченов открыл так называемое центральное торможение. С этим открытием были связаны крупные преобразования и в физиологии, и в учении о поведении, и в психологии. До Сеченова, объясняя деятельность высших нервных центров, физиологи оперировали одним понятием – понятием о возбуждении. Открытие Сеченова показало, что раздражением центров можно не только вызывать ответные действия организма (рефлексы), но и задерживать их. Это открытие ярко показывает, как порой тесно связаны научные решения с социальными задачами, за которые берется ученый.

Напомним, что после великой реформы 1861 года русское общество сотрясали острейшие идейные столкновения. Центром споров стал антропологический принцип (именно этим термином Чернышевский обозначил свою знаменитую статью в журнале " Современник"). Иначе говоря – принцип, позволяющий объяснить природу человека как целостного телесно-духовного существа. Дискуссии о душе и теле приобрели остроту, какой русские интеллектуалы прежде не знали. Но вопрос осмысливался не только как чисто научный. Речь шла о таком поведении организма, которое не только приспосабливается к среде, но и обладает внутренней силой сопротивления непосредственно действующим раздражителям, способностью не идти у них на поводу, а противостоять им и следовать собственной внутренней программе. Открытие торможения доказывало, что организм обладает такой способностью.

Объектом экспериментов Сеченова были высшие нервные центры лягушки. Но ставя эти эксперименты, он имел в виду человека и его поведение. Об этом говорит, в частности, и его попытка изучить торможение не только на животном, но и на самом себе. Конечно, он не рисковал здоровьем других. В качестве подопытного он избрал самого себя, поставив на себе мучительный и небезопасный эксперимент.

Открытие центрального торможения использовалось Сеченовым не только для объяснения того, как формируется волевая личность. Когда рефлекс обрывается, не перейдя в движение, то это, по Сеченову, вовсе не означает, что первые две трети рефлекса оказались зряшними. Не получив внешнего выражения, завершающая часть рефлекса (а она, как отмечалось, несет в качестве движения познавательную нагрузку) " уходит вовнутрь", превращается в мысль, хотя и незримую, но продолжающую служить организатором поведения. Этот процесс преобразования внешнего во внутреннее получил имя интериоризации.

Понятие об интериоризации оказалось весьма продуктивным и было использовано в дальнейшем многими психологами, в том числе Жане и Фрейдом.

Сеченовым была создана научная школа – сперва как небольшой коллектив, который под руководством лидера, в прямом общении с ним, разрабатывал конкретную научную программу. Такая школа у него была в течение нескольких лет, когда совместно с группой учеников он экспериментально доказал, вопреки критикам, что существует феномен центрального торможения. Программа была исчерпана. Убедительные доказательства гипотезы получены. Его вчерашние сотрудники занялись другими темами.

Около Сеченова не было больше исследовательского коллектива. Но под научной школой следует понимать не только подобное малое объединение, которое распадается, когда решена научная задача и вчерашние ученики берутся за другие вопросы, сулящие им укрепление своего авторитета в научном мире, где железно действует " запрет на повтор". Ибо наука – не только " научение" (о чем говорит сам корень этого слова), но и – непременно – производство нового знания.

В разработке науки о поведении и объективной психологии Сеченов пошел дальше своим путем, в одиночку. Но семя им было брошено. И из этого идейного семени выросла особая школа. Чтобы отличить ее от малого научного коллектива, назовем ее школой – исследовательским направлением. Это направление превратилось на почве русской науки в могучее разветвленное древо, со множеством линий развития в различных направлениях физиологии, психологии, медицины, педагогики, других ветвей знания. Самой величественной и знаменитой из этих линий развития стало учение И.П.Павлова о высшей нервной деятельности (поведении).