Современные этап развитии теоретической биологии.

Десятилетия спустя после большого пика в 1960-ых и 70-ых годах было отмечено явное снижение интереса к теоретической биологии, только ближе к 90-ым можно говорить о новой волне в теоретической биологии. К этому времени накопилось множество данных, свидетельствующих о необходимости пересмотра основных программ построения теоретической биологии. Прежде всего, утратила свои лидирующие позиции физико-химическая парадигма. Многие биологические феномены оказались принципиально не объяснимы в рамках механистической картины мира. Применение физических и химических методов в молекулярной биологии, не принесло ожидаемого результата в объяснении сложности организации и развития живых существ. Например, при исследовании временной и пространственной организации живых объектов.

Вопрос о том, является ли физическая интерпретация времени парадигмальной для всего естествознания, в истории науки ставился неоднократно и до сих пор остается дискуссионным (Бергсон А.[77]; Вернадский В.И.[78]; Мейен С.В.[79]; Пригожин И.[80]). Левич А.П. обращает внимание на то, что «естествоиспытателей не всегда устраивает физический контекст представлений о времени, которое измеряется физическими часами и мыслится точками действительной оси. Физика «опространствливает» время, исключая становление — свойство времени, описываемое не в терминах «раньше – позже», а посредством представлений о прошлом, настоящем и будущем. В естествознании, где любые объекты бренны, где так существенно неизбежны начала и концы всех реалий, где необратимость явлений — правило, а не исключение, опространствленное видение времени может резко сузить возможности экстраполяции физических представлений о времени за рамки специальной теории относительности»[81]. Напротив, с позиций органицизма, движение понимается как развитие, как изменение самих объектов, а этот процесс собственно временной, а не пространственный. Время здесь связанно с самой реальностью, а не с пространством как в физике. Живые объекты изменяются непрерывно. Поэтому время как бы создается самим живым, точнее, оно совсем по-другому переживается живыми существами – время есть длительность, дление[82]. И такая интерпретация времени предоставляет исследователям возможность более адекватно описывать явления, наблюдаемые в мире живого, в том числе и эволюционные изменения.

Неудовлетворенность естествоиспытателей в физических экспликациях феномена времени привела в XX веке к попыткам ввести представления о специфических научных временах. Исходя из этой позиции, интерпретация времени в биологии отличается от интерпретации времени в физике[83]. По этому поводу Левич А.П. замечает, что в некоторых областях знания время становится не фоновым, а сущностным фактором функционирования природных объектов. В первую очередь таковы, конечно, объекты биологии[84]. Специфическое время биологии возникало под именем органического или физиологического времени и продолжает фокусировать внимание исследователей[85].

В исследованиях пространственной организации живого также обнаружились сложности в реализации физико-химического подхода. Было выявлено, что уже на молекулярном уровне физическая организация пространственных характеристик живых объектов отличается степенью сложности от неживых. Один из примеров, так называемый «парадокс Левинталя», имеющий отношение к фолдингу - процессу пространственной укладки белковой полимерной структуры. Этот парадокс впервые был сформулирован С. Левинталем в 1968 году и заключается в следующем: как, почему, каким путем за небольшое время белковая полимерная цепь находит нужный способ укладки среди гигантского числа возможных вариантов (выясняется, что число таких вариантов, примерно, 10 в степени 100). В биологических структурах нет той симметрии, какая есть в кристаллических, и именно отсутствие симметрии (апериодичность) делает биомолекулярные структуры «неупорядоченными» и сложными. В наблюдаемом биоорганическом мире нарушена зеркальная (хиральная) симметрия: в противоположность неживой природе в биосфере используются только левые молекулы аминокислот и только правые молекулы сахаров, то есть речь идет о хиральной специфичности биологических структур и функций[86].

Возможно, как следствие, того, что мощный теоретический аппарат физической науки оказывается явно недостаточным для преодоления тех трудностей, которые возникают при вторжении в мир биологических процессов, все чаще появляются идеи построения новых физических теорий, нового инструментария, отвечающего специфике биологической реальности, т.е. пересмотра самого физико-химического подхода. Напомним, что на необходимость совершенствования теоретических моделей физики, применяемых в биологии, указывали в 70-ых годах в своих работах Уоддингтон К., Майр Э., Том Р., Патти Г. и др. Еще раньше об этом писал Эрвин Шредингер, который в своей книге «Что такое жизнь: физический аспект живой клетки», писал: «Из общей картины наследственного вещества, нарисованной Дельбрюком, следует, что деятельность живой материи, хотя и основана на законах физики, установленных к настоящему времени, но, по видимому, подчиняется до сих пор неизвестным другим законам физики, которые, однако, как только они будут открыты, должны будут составить такую же неотъемлемую часть этой науки, как и первые»[87].

Следует констатировать, что к концу XX века физико-химический подход постепенно утратил доминирующие позиции в биологии, и причиной этого во многом явилось, как ни парадоксально, выявленная с помощью физико-химического подхода сложность организации биологических объектов, неадекватность механицизма и недостаточность формального аппарата физических теорий для описания и объяснения биологических феноменов.

Если нарастание физических теорий и их углубление происходило через использование все более глубоких математических теорий, то теоретизация биологии через обращение к математике не пошла дальше появления частных математических моделей. Многие исследователи отмечают, что математика сама по себе не внесла чего-либо нового в понимание природы живого, не дала нового подхода к пониманию того, как и почему существуют биологические системы. Налимов В.В. проанализировал несколько главных направлений математизации биологических знаний[88]. Первое из них – это эмпирико-математическое направление. Математика здесь выступает как новый язык или инструмент, позволяющий редуцировать многообразие экспериментальных данных к простой и компактной форме, представляющую собой математическую модель. Математическое моделирование в биологии сталкивается с целым рядом проблем, например, проблемы аксиоматизации и получения прогнозов[89], связанные с разнообразием и изменчивостью живых объектов. Второе направление математизации биологии – это параматематическое моделирование, развитие новой, порождаемой математикой, но лежащей уже вне ее дисциплины (пример, теория размытых множеств Заде, теория катастроф Тома). Параматематическое моделирование характеризуется всеобщностью своих построений, например, теория катастроф может быть применена как в биологии, так и в кораблестроении. Из чего можно сделать вывод, что подход, обладающий столь широким охватом, может обрести ту специфичность, которая необходима для того, чтобы он мог стать основой развития теории живого. Третье направление – мифо-математическое, в этом случае, как отмечает Наливом В.В., исследователь не придумывает новых математических построений, а берет уже существующую математическую структуру и дает ей новую – неожиданную экспликацию в системе тех или иных представлений эмпирического мира. Этот третий путь в биологии пока только разрабатывается.

Ожидания, связанные с тем, что системный подход станет центральным направлением в теоретической биологии и даст новые методологические подходы, глубоко отличающиеся от эпистемологии логического позитивизма и эмпиризма, также оказались в определенной мере оптимистичными. Обнаружили свою ограниченность в качестве средств построения общей теории систем, как принцип изоморфизма и аппарат телеологических уравнений Л. Берталанфи, так и метод «черного ящика» У. Росса Эшби[90]. Конечно, опираясь на теорию управления и кибернетику, теория систем оказалась наполненной новым содержанием, но стала более инструментальной и при этом она нарушила свой статус нейтральности, равноудаленности от любой конкретно-научной дисциплины, концептуально приблизившись к физикалистской картине мира. Это позволило Моровицу Г. утверждать, что теория систем «представляет собой специальный случай формального подхода к биологическим проблемам»[91].

Таким образом, стратегия системного подхода, ориентированная на физику, к концу XX-ого века не привела к общей теории в биологии. Неудивительно, замечает Садовский В.Н., что такое состояние дел породило в последние десятилетия множество иных вариантов построения общей теории систем (М. Месарович, Л. Заде, О. Ланге, А.И. Уемов, Ю.А. Урманцев и др.)[92]. Как отмечает Мирзоян Э.Н., большего успеха в теории биологии достигла стратегия системного подхода, ориентированная на биоценологию и биосферологию (Вернадский В.И., Беклемишев В.Н., Сукачев В.Н.)[93].

Развитие теоретической биологии на основе СТЭ, также обнаружило ряд принципиальных проблем, прежде всего, связанных с попытками аксиоматизации эволюционных теоретических построений или приближением их к методам построения теоретического знания в физике. Синтетическая теория носила фактически редукционистский характер, пытаясь свести проблемы макроэволюции к изменениям частоты генов. Притязания генетики популяций объяснить возникновение видов и их эволюцию подверглись критики со стороны таких крупных генетиков, как Карсон, Айала, Левонтин. В своей книге «Генетические основы эволюции» (1978) Левонтин Р. обратил внимание на то, что существующие математические модели популяционно-генетических процессов представляют собой слишком упрощенное описание микроэволюции, что сами популяционно-генетические исследования в отрыве от данных, получаемых экологами, морфологами, физиологами, эмбриологами, не могут раскрыть механизма микроэволюции и видообразования[94]. Японский биохимик и популяционный генетик, автор теории нейтральности Кимура М. считал необоснованными претензии СТЭ на статус общей и универсальной теории, так как его исследования показали, что возникновение многих подвидов и видов не связано с селективными процессами в популяциях[95]. Критика СТЭ и дискуссии велись по таким вопросам, как градуализм или сальтационизм, случайность или направленность изменчивости и эволюции, самостоятельность макроэволюции или ее зависимость от микроэволюции, монофилия или полифилия и пр.

Последние десятилетия XX века ознаменовались формированием целого ряда недарвинских концепций эволюций, в западной литературе они получили название «постдарвинизм», к ним можно отнести концепцию неономогенеза, теорию нейтральности, теорию прерывистого равновесия и др. Главный акцент постдарвинистского объяснения развития ставится на интерес к роли формы и деятельности организма. Неодарвинистский механизм естественного отбора представляет собой особый случай в рамках постдарвинистской картины эволюции. В этом контексте стоит упомянуть возникшие тенденции в эволюционной биологии, которые подчеркивают роль деятельности организма. Одна из них – всплеск интереса к эффекту Балдуина (Baldwin’s effect), то есть к феномену влияния на биологическую эволюцию и тем самым изменения ее направлений, посредством индивидуального научения без наследования таким приобретенных признаков. Другая тенденция представлена работами, в которых говорится о том, что эпигенетические изменения (через механизмы эпигенетического наследования) являются первичными факторами изменения в процессе эволюции.

Итак, к началу XXI века стало ясным, что на базе какой-то одной из намеченных еще в 30 – 40-ые года прошлого века программ, а именно, физико-химической, системной и эволюционной идея теоретизации биологического знания не реализуется.

Следующий важный момент современного этапа, на который необходимо указать, связан с тем, что теоретические проблемы биологии начинают рассматривать в философско-методологическом ключе, исследования акцентируются на проблеме человека. В биологических концепциях, все чаще встречается реализация неклассических подходов[96], необходимость учитывать познавательную позицию исследователя, оценивать характер воздействия на жизненные процессы, т.е. возникают познавательные ситуации, требующие сочетания естественнонаучного и гуманитарного подходов. Живые организмы все чаще рассматриваются в антропоморфных и социоморфных категориях, что позволило Олескину А.В. назвать современные изменения в области познания живого, «периодом гуманитаризации биологии»[97]. Разрыв между исследователем и объектом исследования, который не существовал в период натурфилософии и возник в результате прогресса физико-химической биологии, начинает преодолеваться на современном этапе. Синергетика (Пригожин И., Хакен Г., Стенгерс И.) предлагает рассматривать живой объект как сложную самоорганизующуюся систему. Изменяется организация самого биологического знания.

Несколько последних десятилетий в биологии наблюдается тенденция к методологическому синтезу, то есть к связыванию, стыковке отдельных подходов (биолого-социальных, биолого-гуманитарных), разных познавательных моделей и парадигм. По мнению некоторых исследователей, следует говорить не о синтезе, а о диалоге, что «означает последовательное принятие принципа глубокой и неустранимой гетерогенности биологического знания»[98]. Но этот диалог все же несет синтетический, интегративный характер. На дисциплинарном уровне методологический синтез в биологии выразился появлением междисциплинарных направлений исследований, например, биоэтики, биоэстетики, эволюционной эпистемологии, биополитики, биосемиотики. Философско-методологический анализ междисциплинарных исследований демонтрирует (см. работы Огурцова А.П.[99], Степина В.С.[100], Мирского Э.М.[101], Кедрова Б.М.[102]), что их возникновение, с одной стороны, обусловлено изменениями, происходящими в обществе, которые оказывают непосредственное влияние на выбор приоритетных направлений научного развития и способов организации познания, а с другой стороны наличием внутринаучных интегративных тенденций. На современном «гуманитарном» этапе развития биологического познания междисциплинарность выступает и как способ представления биологической реальности, и как форма методологической коммуникации[103]. Поэтому многие исследователи отмечают возросшую роль методологической работы в формировании теоретической биологии.[104]

[1] Борзенков В.Г. Л. Фон Берталанфи и развитие идеи теоретической биологии в XX веке // Системный подход в современной науке. – М.: Прогресс-Традиция, 2004, с. 427.

[2] Подробное рассмотрение разных подходов к определению предмета теоретической биологии можно найти в книге Заренкова Н.А. Теоретическая биология. Введение. М.: Изд-во МГУ, 1988.

[3] Необходимо заметить, что тема истоков теоретической биологии еще только требует всестороннего и детального рассмотрения, как со стороны биологов, так и со стороны философов науки. Хотя по некоторым направлениям, например, эволюционизму, существует много работ историков и философов биологии см., например, Воронцов Н.Н. Развитие эволюционных идей в биологии. М.: Издат. Отдел УНЦ ДО МГУ, Прогресс-Традиция, АБФ, 1999.

[4] Моровиц Г. Исторический очерк // Теоретическая и математическая биология. М.: Мир, 1970, стр. 37-38

[5] Там же, стр. 39.

[6] Erenberg R. Theoretische Biologie. Berlin, 1928; Uexkull J. Theoretische Biologie. Berlin, 1928; Bertalanffy L. Theoretische Biologie. Berlin, 1932; Бауэр Э. Теоретическая биология. М.-Л., 1935.

[7] Цит. по Югай Г.А. Философские проблемы теоретической биологии. М.: Мысль, 1976, С. 42.

[8] О развитии системных исследований и взглядов Берталанфи см. далее в настоящей работе.

[9] Бауэр Р. Теоретическая биология. Москва-Ижевск, 2001, С. 37.

[10] Там же, С. 39.

[11] Вернадский В. И. Биосфера: Избр. труды по биогеохимии. М., 1967, С. 350

[12] Вернадский В. И. Размышления натуралиста: Науч­ная мысль как планетарное явление. М., 1977. Кн.2, С. 32

[13] Там же, С. 15.

[14] Вернадский В.И. Живое вещество. М., 1978, с. 13.

[15] Более подробно см. Kull K., Biosemiotics in twentieth century: a view from biology. // Semiotica vol. 127 (1/4), pp. 385 – 414.

[16] Friederichs, Karl. Ö kologie als Wissenschaft von der Natur oder biologische Raumforschung (= BIOS Bd. 7). Leipzig: J.A.Barth, 1937

[17] Meyer-Abich, Adolf. Ideen und Ideale der biologischen Erkenntnis. Leipzig: J.A: Barth, 1934

[18] Моровиц Г. Исторический очерк // Теоретическая и математическая биология. М.: Мир, 1970, стр. 39

[19] Там же, стр. 40.

[20] Там же, стр. 41.

[21] Цит. по Моровиц Г. Исторический очерк // Теоретическая и математическая биология. М.: Мир, 1970, с. 42

[22] Timofeeff-Ressovsky N. V., Zimmer K.G., Delbrü ck M. // Nachr. Gess. Wiss. Gottingen. 1935. V. 1. P. 189 – 245.

[23] См. Schrö dinger E. What is life? And Mind and Matter. Cambridge University Press, London, 1944; рус. пер.: Шредингер Э. Что такое жизнь? С точки зрения физики. М., 1947.

[24] См. Уотсон Дж. Молекулярная биология гена. М.: Мир, 1967; Уотсон Дж. Двойная спираль. М.: Мир, 1969

[25] См. Энгельгардт В.А. ст. Молекулярная биология // Большая Советская Энциклопедия

[26] Теоретическая и математическая биология. М.: Мир, 1970

[27] Там же стр. 7.

[28] Там же.

[29] Уотермэн Т. Проблема // Теоретическая и математическая биология. М.: Мир, 1970, стр. 13.

[30] См. там же.

[31] Моровиц Г. Исторический очерк // Теоретическая и математическая биология. М.: Мир, 1970, стр. 36.

[32] Там же.

[33] О вкладе Кастлера Г. в развитие теоретической биологии см. ниже.

[34] Берталанфи Л. История и статус общей теории систем // Системные исследования. Ежегодник. 1973. М., 1973, С. 24.

[35] Там же, С. 24

[36] R.V.L.Hartley. Transmission of Information. BSTJ, 7, 3. 1928, P. 535-563. [Цитируется по «Теория информации и ее приложения». М., 1959. Сб. пер. под ред. А.А.Харкевича, с. 5-35].

[37] Shannon C. The Mathematical Theory of Communication // The Bell System Technical Journal. 1948, Vol. XXVII, №3; Шеннон К.Э. Работы по теории информации и кибернетики, пер. с англ., М., 1963

[38] См. Колмогоров А. Н. Три подхода к определению понятия количества информации. //Проблемы передачи информации. 1965. Вып. 1. Т.1, С. 3.

[39] Wiener N. Cybernetics. Paris, 1948; русское издание Винер Н. Кибернетика, или управление и связь в животном и машине. – М., Советское радио, 1963

[40] Корогодин В.И., Корогодина В.Л. Информация как основа жизни. Дубна, 2000, стр. 33 – 71.

[41] См. Шрейдер Ю.А. О семантических аспектах теории информации. М., 1967.

[42] Моровиц Г.Исторический очерк // Теоретическая и математическая биология. Москва, Изд-во МИР, 1970, стр. 44

[43] Information theory in biology. /Ed. by H. Quastler. – Urbana: University of Illinois Press, 1953.; Теория информации в биологии. (Материалы конференции 1956 г. в Гатлинбурге, США. Пер. с англ., под ред. и с предисл. Л.А. Блюменфельда). М.: Изд. ин. лит., 1960.

[44] См. Кастлер Г. Место теории информации в биологии // Теория информации в биологии. (Материалы конференции 1956 г. в Гатлинбурге, США. Пер. с англ., под ред. и с предисл. Л.А. Блюменфельда). М.: Изд. ин. лит., 1960, стр. 184

[45] См. Концепция информации и биологические системы. (Материалы конференции 1963 г. в Хьюстоне, США. Пер. с англ., под ред. и с предисл. В.С.Гурфинкеля). М.: Мир, 1966.

[46] Towards a Theoretical Biology 1-4 (C.H. Waddington, ed.). Edinburgh: Edinburgh Univ..Press, 1969 – 1972; рус. пер. 1-ого тома: На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М., 1970.

[47] Уоддингтон К.Х. Предисловие к английскому изданию // На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М., 1970, стр. 10.

[48] Уоддингтон К.Х. Теоретическая биология и молекулярная биология // На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М., 1970, стр. 100.

[49] Там же.

[50] См. Патти Г. Физическая основа кодирования и надежность биологической эволюции // На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М., 1970

[51] Там же, стр. 76

[52] Там же, стр. 73.

[53] Майр Э. Причина и следствие в биологии // На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М., 1970, стр. 49

[54] Там же.

[55] Отметим, что эпистемологические рассуждения Уоддингтона, не нашли отражения в классической работе по эволюционной эпистемологии Г. Фоллмера «Эволюционная теория познания» (1975), хотя могли бы служить примером вклада биологии в развитие идеи эволюционной эпистемологии.

[56] Уоддингтон К.Х. Основные биологические концепции // На пути к теоретической биологии. Пролегомены. М., 1970, стр. 34

[57] Там же стр. 36

[58] См. Towards a Theoretical Biology 1-4 (C.H. Waddington, ed.). Edinburgh: Edinburgh Univ..Press, 1972

[59] Том Р. Структурная устойчивость и морфогенез. М.: Логос, 2002, стр. 122.

[60] Там же, стр. 123.

[61] Уоддингтон К. Предисловие // Том Р. Структурная устойчивость и морфогенез. М.: Логос, 2002, стр. 6

[62] Там же.

[63] Там же.

[64] По Смарту, «настоящий закон» должен удовлетворять двум условиям: 1) условие – «неограниченной всеобщности», т.е. закон справедлив для любой точки Вселенной в любое время; 2) закон не должен ни явно, ни неявно относиться к какой-либо определенной вещи или месту.

[65] Рьюз М. Философия биологии. М.: Прогресс, 1977, стр. 55-56.

[66] Более подробно по этой проблеме см. Борзенков В.Г. Философия биологии: современное прочтение // Философия естественных наук. Под ред. Лебедева С.А., М.: Академический проект, 2006, стр. 239 – 256.

[67] Hull D. Philosophy of Biological Science. Englewood Cliffs. New Jersey, 1974.

[68] Рьюз М. Философия биологии. М.: «Прогресс», 1977, стр. 13.

[69] см. Седов А.Е. Школа по теоретической биологии «Теоретическая биология и теоретическая экономика» // Вопросы истории естествознания и техники. 1996. №3 стр. 165 – 167; Чебанов С.В. История одного семинара // Пчела. 1998. №12, стр. 33 – 38; Lectures in Theoretical Biology / Eds. K. Kull, T. Tiivel. Tallin: Estonian Academy of Sciences, 1993.

[70] См. Малиновский А.А. Тектология. Теория систем. Теоретическая биология. М.: Эдиториал УРСС, 2000, стр. 360.

[71] Там же, стр. 353.

[72] Там же стр. 359

[73] Астауров Б.Л. Теоретическая биология и некоторые ее очередные задачи //Вопросы философии, 1972, № 2, стр. 62.

[74] Лойт Т.В. Теоретическая биология как метатеория биологической науки. // Вопросы философии, 1974, № 6, стр. 89.

[75] Смирнов И.Н. Материалистическая диалектика и современная теория эволюции. М., 1978, стр. 224.

[76] Например, заслуживают внимания интерпретации проблем теоретической биологии с позиции диалектического материализма.

[77] Бергсон А. Длительность и одновременность(по поводу теории Эйнштейна). СПб., 1923

[78] Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Пространство и время в живой и неживой природе. М., 1975

[79] Мейен С.В. Понятия времени и типология объектов (на примере геологии и биологии) // Диалектика в науках о природе и человеке. М., 1983. С.311 — 317.

[80] Пригожин И. От существующего к возникающему. М., 1985

[81] Левич А.П. Введение // Конструкции времени в естествознании: на пути к пониманию феномена времени. Часть 1. Междисциплинарное исследование. М.: Изд-во Моск. ун-та. 1996.

[82] см. Бергсон А., указ. соч., С.154

[83] Обратим внимание, что в науке XX века, начиная, примерно, с 50-60-ых годов, все больше и больше появляется работ о специфических временах (физическом, биологическом, геологическом и т.д.). О временной организации объектов биологической реальности см. работы Бакмана Г., Мейна С.В., Левича А.П., Михайловского Г.Е. и д.р..

[84] Левич А.П., указ. соч.

[85] Только в 70-е годы нашего столетия опубликовано около 25 книг и 11 тысяч журнальных работ по тематике, связанной с проблемами времени в биологии см. Study of Time IV. Proc. 4th Conference of the International Society for the Study of Time. N.Y., 1981.

[86] Диссимметрия биоорганических соединений была открыта еще Луи Пастером. Молекулы, в которых имеется асимметрический центр, например, атом углерода, связанный с четырьмя разными соседями, могут существовать в виде двух зеркально-антиподных, диссимметричных конфигураций, схожих и вместе с тем отличных друг от друга, как левая и правая перчатки, левая и правая ладони. Свойство зеркальной асимметрии, т.е. несовместимость в пространстве предмета и его зеркального отображения получило название хиральности от греческого слова «хирос» - рука. По этому вопросу более подробно см. Аветисов В. А., Гольданский В. И. Физические аспекты нарушения зеркальной симметрии биоорганического мира// Успехи физ. наук. 1996. Т.166.

[87] См. Шредингер Э. Что такое жизнь?: Физический аспект живой клетки. Ижевск, 1999.

[88] См. Наливом В.В. Является ли знание научным в той степени, в какой оно математизировано? Биологический аспект проблемы.

[89] По вопросам математического моделирования смотрите работы Рашевского Н., Розена Р.

[90] О развитии системных исследований в XX веке см. более подробно Системный подход в современной науке. – М.: Прогресс-Традиция, 2004.

[91] Моровиц Г.Исторический очерк // Теоретическая и математическая биология. Москва, Изд-во МИР, 1970, стр. 36

[92] Садовский В.Н. Людвиг фон Берталанфи и развитие системных исследований в XX веке // Системный подход в современной науке. – М.: Прогресс-Традиция, 2004, стр. 22.

[93] Мирзоян Э.Н. Стратегия системного подхода в теоретической биологии // Системный подход в современной науке. – М.: Прогресс-Традиция, 2004, стр. 423.

[94] Левонтин Р. Генетические основы эволюции. М.: Мир, 1978.

[95] Кимура М. Молекулярная эволюция: теория нейтральности. М.: Мир, 1985.

[96] Формирование неклассических подходов в биологии носило отчасти имманентный характер. Например, разработка неклассических представлений и подходов самими биологами в области проблемы вида оказала существенное влияние на направление пути неклассического биологического развития об этом более подробно см. Моргун Д.В. Эпистемологические основания проблемы вида в биологии. М.: Изд. МГУ, 2002

[97] См. кратко о периодах в истории биологии в работе Олескина А.В. Биополитика М., 2001.

[98] Алешин А.И. Междисциплинарные связи биологии как пространство возможностей теоретического поиска. // Природа биологического познания, М., 1991, стр. 168

[99] Огурцов А.П. Дисциплинарная структура науки., М., 1988

[100] Степин В.С., Теоретическое знание., М., 2000

[101] Мирский Э.М. Междисциплинарные исследования и дисциплинарная организация науки., М., 1980

[102] Кедров Б.М. О современной классификации наук // Единство и многообразие мира, дифференциация и интеграция научного знания., М., 1983, стр. 5 – 45.

[103] О междисциплинарности как форме методологической коммуникации см. Касавин И.Т. Философия познания и идея междисциплинарности, стр. 5 - 12

[104] См. Методология биологии: новые идеи (синергетика, семиотика, коэволюция) / отв. ред. О.Е. Баксанский. Москва: Эдиториал УРСС, 2001