П. Я. Гальперин лекции по психологии. Разных сторон. Если бы вы взяли одно такое ложное решение и поняли его непригодность в принципиальном плане

разных сторон. Если бы вы взяли одно такое ложное решение и поняли его непригодность в принципиальном плане, то вы бы не делали других попыток. А если это не делается, то от одной частной попытки переходят к другой — вовсе не лучшей, и так все время — от одной попытки к другой без анализа причин неудачи.

Другое важное направление в исследовании мышления — это учение о так называемой антиципирующей схеме и связанное с этим учением признание необходимости «случаев» в творческом решении, так называемой «подсказки».

Теория антиципирующей схемы была выдвинута в 1922 году крупным немецким ученым Отто Зельцем. Она заключается в следующем: в процессе решения задачи, даже при неудачных попытках решения, у человека складывается безотчетное отображение системы истинных условий этой задачи. Человек пытается решить задачу, но она не решается. Но в этих попытках он сталкивается с какой-то системой объективных условий, и эта система получает неосознанное отображение в его психике. И вот эта система истинных объективных отношений, которая складывается в результате попыток решить задачу, остается незамкнутой, — ведь решение задачи не закончено. Она заканчивается, замыкается лишь тогда, когда находится решение. Эта система требований, условий будущего решения ведет к тому, что перед настоящим решением после бесплодных попыток обычно наблюдается пустой промежуток, самый тяжелый в процессе творчества, потому что человек как бы исчерпал все свои возможности решения задачи и не знает, где искать это решение и что оно из себя может представлять. Он находится в полной растерянности. Парадокс в том, что именно в это время он наиболее подготовлен к тому, чтобы решить эту задачу Так как он не знает, что и где искать, то нуждается в подсказке Она может быть внешней (какое-то ничтожное обстоятельство наводит на мысль) или внутренней, возникающей из случайного хода мыслей, посторонних по отношению к этой задаче. Тогда вдруг замыкается система условий и возникает это особое психологическое образование — «ага-реакция», т. е. складывается такая схема, которая как бы предвосхищает будущее решение, но не указывает, в чем оно должно состоять и где его можно искать. Человек сам это решение найти не может. Тем не менее он может искать, но не прицельно, а приблизительно, зная только одно: там, где ему в обычных условиях вероятнее всего надо бы искать, там ее искать не нужно. Надо искать где-нибудь далеко. Поэтому идут такие со-

Е1П

веты конструкторам, изобретателям: если вы в решении какой-либо специальной задачи зашли в тупик, то бросайте прямое решение, возьмите каталоги из самой далекой, казалось бы, неподходящей области и перелистывайте их, не пытаясь сразу найти решение, а просто так. Подсказка сама придет, если вы случайно натолкнетесь на какую-то конструкцию, которая окажется отвечающей вашей задаче.

Интересно, что такие же схемы срабатывают и у художников. Есть рассказ о том, как Леонардо писал картину «Тайная вечеря». Это одна из его замечательных картин. На ней изображен большой стол, в центре сидит Христос, по бокам — апостолы. И Христос говорит (согласно преданию), что «один из вас предаст меня». И среди учеников возникает смятение. Ученики изображены все по-разному: каждое лицо очень индивидуально, очень индивидуальны руки.

Рассказывают, что писал он эту картину свободно, последовательно, пока не дошел до образа Иуды. И вот образ Иуды составил для Леонардо большую трудность. На нем он остановился и долгое время (1 год) не заканчивал картину. У настоятеля монастыря, который содержал Леонардо и платил ему деньги, родилось подозрение, что он просто не хочет заканчивать картину, а хочет пожить на монастырских хлебах. В ответ Леонардо ему сказал: «Вот уже около года я хожу в один квартал, где гнездится вся сволочь столицы, хожу туда и ищу лицо предателя. Как только найду — очень быстро закончу». Леонардо был странным человеком. Недаром он был объектом многочисленных психоаналитических исследований. Он был странным человеком. От него осталась масса рисунков с изображением лиц очень уродливых, но подчеркивающих какие-то качества людей. Он великолепно рисовал, много упражнялся в изображении отрицательных страстей и персонажей. И вот человек с такими возможностями не мог выдумать лица главного действующего персонажа в изображаемой им трагедии. Он чувствовал, что ничего придумать не может, а должен найти нечто готовое, т. е. получить подсказку извне.

То же самое рассказывают про Сурикова, когда он писал боярыню Морозову Боярыню Морозову везут на санях на тройке. Над центральной лошадью — расписная дуга. Это ничтожная деталь в такой картине — роспись дуги. Никто, видимо, на это и не обратит внимания. Но Суриков считал, что придумать эту роспись сам он не может, она должна быть характерной для того времени и обстоятельств. И вот он две недели ходил в Каретный ряд в Москве, где продавали дуги Две недели искал. Однажды, перебирая дуги, нашел нужную и так обрадовался,