Лидеры направления – Тайлор и Лаббок.

Джон Лаббок (1834 – 1913)

В существовавшее ранее деление археологического материала на три века – каменный, бронзовый и железный Лаббок разделил каменный век на две эпохи – грубо оббитого камня и шлифованного камня и дал им греческие имена – палеолит и неолит (“древний камень”, “новый камень”). Названия эти привились и употребляются до сих пор.

“Первобытные времена, иллюстрированные древними остатками и обычаями современных дикарей” (1865). Современные " дикари" отстали в развитии, но все движутся по пути прогресса.

“Начало цивилизации” (1870). Построена целиком на этнографическом материале, Лаббок писал: “ Естественный отбор работал многие тысячи лет, чтобы вознести европейцев на вершины прогресса, и теперь разница в способностях не может быть быстро устранена. То же касается и классовых различий: у верхних классов наследственные способности лучше".

Самой ранней формой он считал “коммунальный (общинный) брак” – все мужчины и женщины общины находились сообща в супружеских отношениях друг с другом. Затем женщин стали похищать и развилась экзогамия.

О развитии религии; 1. атеизм (многие народы еще и сейчас не имеют никакой религии), 2. (фетишизм – человек ухаживал за божеством и верил, что может принудить его к нужным действиям), 3. тотемизм (поклонение природе – животным, растениям), 4. Ш аманизм (только шаманы имеют доступ к божествам), 5. антропоморфизм или идолопоклонство (люди представляют себе богов по своему образу и подобию, эти боги считаются творцами мира и блюстителями норм нравственности), 6. М онотеизм.

Эдвард Бёрнет Тайлор (1832 – 1917).

Тайлор прослеживает на этнографическом материале единый прогресс человечества от дикого состояния к цивилизации. Для происхождения того или иного элемента культуры он видит три возможных объяснения: независимое изобретение, унаследование и передача из другого источника. Он считает, что “широкие различия в цивилизованности и умственном состоянии разных рас человечества являются скорее различиями в развитии, чем в происхождении и скорее в степени, чем в роде”.

Основной труд “Первобытная культура” (1871). Здесь на огромном этнографическом материале развертывалась эволюция культуры, и в основном именно духовной культуры, особенно верований.

Тайлор решительно отверг богословскую доктрину “деградации”: “И в настоящее время, – писал Тайлор, – вопрос о происхождении цивилизации еще часто рассматривается как предмет догматического богословия. Мне не раз приходилось выслушивать заявления ex cathedra (без доказательств), что теории этнологов, согласно которым человек постепенно поднялся от совершенно дикого состояния, есть обманчивая фантазия, так как известно из Откровения, что состояние человека в первобытные времена было высоким”.

Тайлор изложил основы общего убеждения эволюционистов, что разные стадии эволюции представлены в современных народах, в том числе давние стадии. “ Немногие могли бы оспаривать правильность размещения обществ по культурному развитию в таком ряде: австралийцы, таитяне, ацтеки, китайцы, итальянцы”. Не напрашивается ли следующая и последняя ступень? Подобный ряд он называет “шкалой цивилизации”.

Различия достигнутого на пути прогресса объясняются отставанием из-за неблагоприятных природных условий. Он отвергал биологические, расовые объяснения разных уровней развитости и разных особенностей культуры. Отвергал расизм, считал человечество однородным по природе, хотя и находящимся на различных ступенях культуры… Фазисы культуры мы вправе сравнивать, не принимая в расчет, насколько племена, пользующиеся одинаковыми орудиями, следующие одинаковым обычаям или верующие в одинаковые мифы, различаются между собой физическим строением и цветом своей кожи и волос”.

Последнее важное произведение – большая статья “О методе исследования развития учреждений” (1888), в которой Тайлор применил статистику.

4. Анимистическая концепция происхождения религии. Религиозные верования и обряды дикарей, рассуждал Тайлор, “далеко не являются жалким смешением различных нелепостей, напротив, они по-своему последовательны и весьма логичны”. В основе всякой религии – “вера в духовные существа”, в души и духи. Богов может и не быть, но духи или души – непременно быть должны, без них нет религии. Этот " минимум религии", ее основа, и называется у Тайлора “анимизм” (от лат. Слов “анима” – душа, “анимус” – дух).

Корни этих верований – в “философствовании” первобытного человека на предмет сновидений, обмороков, смерти. Сопоставляя, они пришли к выводу, что сознание и жизнь связаны с неким призраком – душой, который может покидать тело либо временно (сон, болезнь, обморок), либо навсегда (смерть).

Из идеи души в дальнейшем развились более сложные представления – о загробной жизни, о духах животных и растений, о богах, о верховном божестве. А первоначально у дикарей еще не было бога. У них была религия без бога. А это значит, что нет изначальной веры в единого Бога, которую отстаивали в соответствии с Библией теологи и все клерикальные мыслители. “Анимизм составляет, в самом деле, основу философии религии как у дикарей, так и у цивилизованных народов”.

Анимизм Тайлор связывал с фетишизмом – верой в сверхъестественные свойства некоторых неодушевленных предметов, и с тотемизмом – верой в тесную мистическую связь людей с некоторыми видами животных и растений, каждой общности людей – с каким-то определенным видом, который объявляется предком этой общности.

Это была целостная концепция происхождения религии, трезвая, логичная, опирающаяся на этнографический материал и независимая от религиозных догм. В ней не было места для первобытного атеизма - с Лаббоком здесь Тайлор не был согласен.

5. Методология Тайлора. У Тайлора наиболее полно изложена методология эволюционистского подхода, применявшаяся всеми эволюционистами.

Тайлору принадлежит первое научное определение культуры, которая для него равнозначна цивилизации: «Культура, или цивилизация, … представляет собой сложное целое, включающее познание, верования, искусство, мораль, право, обычаи и некоторые другие способности и привычки, приобретаемые человеком как членом общества» (Prim. Cult. 1). Это определение принято считать дескриптивным, но на деле суть определения выражена не в перечислении признаков, а в конечной формулировке «привычки и способности, приобретаемые человеком как членом общества». Акцент впервые перенесен с воспитанности индивида на источник воспитания, на связь культуры с обществом.

Позитивистские принципы опоры на факты и единого подхода к природным и социальным явлениям сказывались в систематике фактов, их группировке. Единицы изучения для Тайлора – отдельные категории предметов материальной культуры (луки и стрелы, ткани и пр.) и духовной культуры (мифы, жертвоприношения, очистительные обряды и т. п.). Все они уподобляются “видам растений и животных, изучаемых натуралистами”. “Для антрополога лук и стрела составляют вид, так же как и обычай сплющивания детских черепов или обычай счета десятками”. Исследовать распространение их надо так же, “как натуралист изучает географическое размещение своих ботанических и зоологических видов”. Позднее для обозначения этих соответствий зоологическим видам привился термин “тип”.

Как и в природе, в обществе действуют определенные законы, определяющие зависимость одних событий и процессов от других (принцип детерминизма). “

Законы эти для всего человечества одни и те же (принцип униформизма – uniformitarianism). С другой стороны, мир не остается неизменным. Он эволюционирует. Человечество развивается в сторону прогресса. Бывал и регресс, но “вообще прогресс далеко преобладал над регрессом”. В психику людей заложено стремление к совершенствованию, и, хотя везде человечество проходит одни и те же стадии развития, каждая стадия отличается от других. То есть, охватывая разные народы и регионы, сходства группируются по стадиям.

Соединение позитивистских принципов (опора на факты и их обобщение) с униформизмом (верой в единство психики) родило типичный для эволюционистов сравнительный (или сравнительно-исторический) метод. Это был метод типологического сравнения в рамках морфологического анализа. Исследовались формы вещей, структура и облик явлений. Почему типологическое сравнение? Потому что развивается не вещь, не миф, не обряд, они лишь переживают свой жизненный цикл. Развивается идея вещи, ее идеал. Развивается норма обряда, содержание мифа. Это и фиксируется типом. К типу тяготеют все морфологически схожие вещи (обряды, мифы и т. п.) одной категории, т. е. схожие по функции. Ножи одной формы, обряды одного вида и т. п.

Отсюда требование предварительной разбивки вещей и обрядов по категориям, структурного деления самого предмета на части и классификации.

Метод должен был прежде всего обнаружить аналогии. Это имело многообразное значение.

Во-первых, их обнаружение устраняло сомнения относительно доброкачественности наблюдений. Как доверять фактам, если многие наблюдатели явно некомпетентны, а сами обычаи зачастую странные? Для этого служит “тест на повторяемость (recurrence)”. “Если два независимых посетителя разных стран … согласны в описании некоторых аналогий обряда или мифа…, становится трудным или невозможным списывать это соответствие на случай или сознательную фальсификацию”. То есть сходство в деталях при разнообразии источников сведений является свидетельством достоверности фактов.

Во-вторых, схожие факты при полном разнообразии сопутствующих условий подкрепляли убежденность в единстве человечества.

В-третьих, если при схожих формах схожи и некоторые показатели уровня развитости, а географические условия различаются, то это основа для формирования стадии развития. Схожие явления при таких обстоятельствах толковались как принадлежащие к одной стадии развития. Их стали называть параллелями, говорить о паралеллизмах в культуре (специальную работу о них написал немец Андре в 1878 г.).

Наконец, в-четвертых, - и тут сравнительный метод становится сравнительно-историческим - схожие формы при охвате разных, преимущественно смежных стадий развития, очевидно, говорят о последовательности и преемствености. Так можно строить линии эволюции некой категории вещей или обрядов, эволюционные ряды. Такие ряды строил Лэйн Фокс (Питт Риверс), и Тайлор на него опирался.

На основе этого последнего аспекта сравнительного метода Тайлор разработал метод “пережитков” (survivals). Пережиток – это “живое свидетельство или памятник прошлого” в культуре, т. е. явление, которое было свойственно более ранней стадии культуры и в силу привычки перенесено в другую, более позднюю стадию. Суть метода – используется инерция формы (точнее, инерция мышления): форма предмета (или организация явления) первоначально соответствовала его функции, затем в новых условиях функция отмерла, отпала или изменилась, а форма осталась прежней. Пережиток Тайлор сравнивает с рудиментом в живом организме. Пример: пожелание здоровья при чихании – первоначально имело смысл оберегающий (дабы через отверстый рот не вошли злые духи или не вышла душа), а затем осталось уже как акт вежливости. С помощью пережитков эволюционисты устанавливали преемственность, а также направленность развития (какая стадия древнее).

В своей поздней статье 1888 г. “О методе исследования учреждений” Тайлор применил и статистику. Подсчитывая совпадения между этнографическими явлениями, отсеивая случайные и подчеркивая вероятность неслучайных, антрополог выявляет закономерные связи явлений. А это уже материал для размышления о причинах явлений: причины должны быть среди тех явлений, что закономерно связаны с исследуемыми.

Разработанная Тайлором методика произвела огромное впечатление на современников и еще долго использовалась в антропологии. Однако с самого начала возникли и предостережения. Фрэнсис Гэлтон (у нас раньше писали Гальтон) отметил очень существенную слабость методики Тайлора. Сопоставляя схожие культурные явления, Тайлор всякий раз толкует их как аналогии и свидетельства конвергенции – схождения, проявления одного закона в разных условиях. Между тем, это могут быть и просто факты родства, когда одно явление размножилось в результате переселения носителей или заимствования в ходе контактов. Вот и появились в разных местах одна форма топора, один обряд жертвоприношения коня, один миф о двойниках – детях Солнца. Тайлор их сопоставляет как разные формы, а это по сути одна форма. Это не аналогия, а гомология, тождество. Никакого закона здесь нет. А способов отличения аналогии от гомологии Тайлор не указал. Это возражение вошло в науку как “проблема Гэлтона” и породило долгую дискуссию в науке.

Еще дольше вызывала (и вызывает) возражения неразборчивость эволюционистов в подборе аналогий. Она органически присуща методологии Тайлора и всех эволюционистов. Поскольку они не придают значения ни расовым различиям, ни географическим, они не считаются с этими различиями и при подборе аналогий. Более того, разнородность источников даже требуется для вывода о конвергенции. Получается, что аналогии для анализа надергиваются откуда угодно, а это чревато увязкой по внешнему сходству совершенно несопоставимых явлений (например, американских пирамид-храмов и египетских пирамид-могил). То есть совершенно игнорируется роль культурного наследия – традиций, этнических особенностей.

6. Люис Морган и родо-племенной строй. Американский эволюционист Люис Генри Морган (1818 – 1881) в 1846 г. был принят в ирокезское племя сенека под именем Таядаовуку (" Лежащий поперек" - имелось в виду поперек границ между белыми и краснокожими).

В 1851 г. вышел его двухтомный труд “Лига ирокезов”. В нем он описал их общественный строй, в основе которого он увидел родо-племенную организацию. Они называли братьев отца отцами, сестер матери матерями. Терминология тогда еще не устоялась.

“Системы родства и свойства в человеческой семье” (1871). В ней он собрал и систематизировал номенклатуру родства и свойства у разных народностей, преимущественно индейцев и других колониальных народов. Наряду с индейцами особенно его интересовали азиатские народы, потому что, в соответствии с популярной тогда книгой Хейвена “Археология США”, индейцев он считал выходцами из Азии.

Суть работы Моргана в следующем. Термины родства. Выявил две системы номенклатуры: описательную и классификаторскую. Классификаторскую систему Морган разбил на две подсистемы. В одной, которую он обозначил как малайскую, все сестры матери и отца называются тоже матерями, все братья матери и отца - отцами. Вторую он назвал турано-ганованской (по наименованию двух групп языков: евразийской, включающей тюрков, финнов и др., и американских индейцев). В этой все сестры матери называются матерями, все братья отца – отцами. Ирокез называет своими сыновьями и дочерьми не только своих детей, но и детей своих братьев, а детей своих сестер называет племянниками. Ирокезка же называет своими детьми не только собственных детей, но и детей своих сестер, а детей своих братьев называет племянниками.

Моргану пришла в голову важная идея: названия даны не спроста - каждая система номенклатуры отражает некоторую давнюю реальность, определенную форму брака и семьи. Затем реальность изменилась, а названия удержались. Турано-ганованская система обозначений могла сложиться только при такой семье, в которой брачные отношения действительно ей соответствовали, то есть все братья имели общих жен, в число которых не входили их сестры, а те имели общих мужей, в число которых не входили их братья. Если ныне система не соответствует реальности, значит, в прошлом у данного народа была другая форма семьи и брака. Номенклатура часто оказывается своего рода пережитком.

Стало быть, формы семьи и брака изменялись с течением времени. Из своей идеи соответствия номенклатуры реалиям он сделал важный вывод: для каждого случая, когда тип номенклатуры не отвечает современным реалиям, можно установить ту форму семьи, которая ему соответствовала в прошлом и, значит, предшествовала. А найдя в нынешнем мире эту форму семьи в реальном обиходе, можно посмотреть, какая у этого народа номенклатура. Может оказаться, что она снова другая. Затем восстановить ту форму семьи, которая отвечает этой номенклатуре, и поискать реалии, соответствующие ей. Так ступенька за ступенькой построить всю шкалу. Это Морган и сделал. Он выстроил формы семьи цепочкой, связав их пережиточными системами номенклатуры. Где оказывались пробелы, заполнил интерполяцией, предположительно.

Получилась такая цепочка:

1) промискуитет, беспорядочные половые сношения.

2) кровнородственная (consanguine) семья – брачные отношения между братьями и сестрами, но не между людьми разных поколений. На основе этой семьи образуется малайская (или гавайская) система номенклатуры.

3) семья “пуналуа” – несколько братьев имеют общих жен, но их сестры сюда не входят; несколько сестер имеют общих мужей, но их братья сюда не входят. Такую семью Морган отыскал в литературе – еще в первой половине XIX века такая семья вроде встречалась на Гаваях под названием семьи пуналуа (пуналуа – на их языке значило “товарищ”). Но соответствующая этой семье номенклатура сохранялась у индейцев – это турано-ганованская система.

4) парная (pairing) или синдиасмическая (syndiasmic) семья – люди живут уже парами, “но без исключительного сожительства”, т. е. половые сношения вне пары не запретны. Так жили индейцы.

5) патриархальная семья – глава семьи мужчина, он обладает несколькими женами (полигамия), а молодые и зависимые мужчины имеют по одной жене или вовсе их не имеют. Эта семья описана в Библии и господствует у арабов.

6) моногамная семья – люди живут парами “при исключительном сожительстве” и господстве мужчины. Эта семья господствует у европейцев. Ей соответствует описательная номенклатура.

Сейчас накопилось немало фактов, разрушительных для концепции. Промискуитета у высших обезьян – они живут гаремами. Кровно-родственная семья и по Моргану не сохранилась в реальности, это его гипотеза – форма семьи выведена из системы родства. Малайская (гавайская) система, из которой она выведена, бытует у семьи не ранней, не примитивной, как надо бы по месту на шкале, а у очень поздней, которая знаменует уже распад первобытных отношений. Пуналуа – тоже домысел, из неправильной трактовки наблюдений. Словом, вся ранняя часть схемы рушится. Но поздняя остается и сейчас. А для того времени гипотеза была просто великолепной.

Главная суть книги была в другом. На сравнительном анализе огромного материала со всего мира автор показывал, что в основе раннего общества лежит не государство, а родоплеменная организация. Он прослеживал развитие этой организации и строил периодизацию первобытного общества.

Основу всей первобытной социальной структуры он увидел в роде. На сей раз он установил соответствие греческого, римского и европейского варварского рода (gens, clan) американским индейским общинам с теми же функциями, а также соответствие более широкого греческого и римского объединения родов – племени (tribe) – индейским племенам.

На примере ирокезов он выделил характерные признаки родовой организации:

выборность властей,

экзогамия рода, сопряженная с эндогамией племени,

взаимное право наследования,

и т. д.

У Бахофена и МакЛеннана Морган взял также идею матриархата, пережитки которого обнаруживал у индейцев (матрилинейность, мужчины отдают добычу женщинам, при избрании вождя большой вес имеет мнение старейших женщин). Морган воспринимал идею матриархата в контексте более широкой борьбы за эмансипацию женщин – он призывал открыть для женщин двери университетов и даже завещал на женское высшее образование свое имущество! Это был несомненный провозвестник феминизма.

Морган считал, что материнский род предшествовал отцовскому, и у нас принято воспринимать это как общую черту всех ранних эволюционистов. Это не так, с самого начала это не все эволюционисты принимали, да и лидеры не все: Морган принял, а Тайлор не одобрял.

Три периода эволюции – как и у Тайлора: дикость, варварство, цивилизация. Каждый этап у Моргана начинался с перемен в материальном производстве – с “изобретений и открытий”: введения огня, скотоводства, земледелия. Это, конечно, стихийный материализм. Каждому народу теперь было указано четкое место на шкале эволюции и введена объективная мера уровня цивилизованности.

По этим ступеням были распределены также социальные и экономические явления. “Развитие частной собственности идет … рядом с прогрессом изобретений и открытий”. Первоначальным было коллективное владение землей.