Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Этнические конфликты: как они протекают






Кроме поисков причин конфликтов психология межгруп­повых отношений пытается ответить еще на один вопрос: как протекает конфликт, как изменяются в его ходе конфликту­ющие стороны. Социального психолога интересуют прежде всего не временные и преходящие изменения в эмоциональ­ной сфере – гнев, страх и т.п., охватывающие индивидов, вовлеченных в конфликт. Больше внимания исследователи уделяют продолжительным, носящим базовый характер из­менениям в когнитивной сфере.

Начать рассмотрение когнитивных процессов, влияющих на протекание этнических конфликтов, следует с социальной категоризации, которая, как уже отмечалось, обеспечивает индивидов системой ориентации в мире, определяет их ме­сто в обществе. В ходе конфликта возрастает значение двух важных последствий социальной категоризации:

1. Члены одной группы воспринимаются как более похо­жие друг на друга, чем они есть на самом деле. Акцент на внутригрупповом сходстве приводит к деиндивидуализации, выражающейся в чувстве собственной анонимности и недиф­ференцированном отношении к отдельным представителям чужой группы. А деиндивидуализация облегчает осуществле­ние агрессивных действий по отношению к «врагам». При исследовании традиционных культур было обнаружено, что чем больше сходных элементов оформления внешности (одеж­да, прически, раскраска лица и тела), способствующих деин­дивидуализации, у членов племени, тем более оно агрессивно.

Форма как элемент, увеличивающий деиндивидуализацию, безусловно, облегчает проявления агрессивности и во враж­дующих армиях.

2. Члены двух групп воспринимаются как более отличаю­щиеся друг от формой, чем они есть на самом деле. Часто куль­турные и даже языковые границы между этническими общностями неопределенны и трудно уловимы. Но в конф­ликтной ситуации субъективно они воспринимаются как яркие и четкие. Показательный пример этой тенденции – подчеркивание и преувеличение различий между народами тутси и хуту в Руанде, что способствует многолетней траге­дии руандийского народа – резне и «чисткам» по этни­ческому признаку, унесшим миллионы жизней как хуту, так и тутси. А задолго до начала конфликтного взаимодействия между Арменией и Азербайджаном по поводу Нагорного Карабаха в средствах массовой коммуникации обеих респуб­лик стал планомерно формироваться образ врага как геогра­фически близкого, но культурно далекого народа.

Итак, в ходе этнических конфликтов межгрупповая диф­ференциация протекает в форме противопоставления своей и чужой групп: большинство противопоставляется меньшинст­ву, христиане – евреям, коренное население – чужакам. Во время конфликта единство в негативных оценках чужой группы не только выполняет полезную для общности функцию, но часто является необходимым условием для победы в конф­ликте. Чем шире оценочное в пользу своей группы сравнение используется в организованных акциях, тем значительнее будет успех. При этом группа должна оставаться лишь с соб­ственной системой взглядов, убеждений и верований, а ин­формации о врагах нет необходимости быть реалистичной[95]. Это сопровождается частичным или полным отсутствием внешней информации. Например, в XX веке беспощадная борьба во всех «горячих» и «холодных» войнах велась с радио – от изъятия радиоприемников до глушения «вражеских голосов». А в бывшей ГДР борьба была «более мягкой» – в продаже просто отсутствовали радиоприемники с диапазо­ном коротких волн.

Еще одним когнитивным феноменом, а точнее – акцен­том в принятии социальной информации (см. Андреева, 1997), влияющим на протекание этнических конфликтов, является иллюзорная корреляция. Последняя означает, что два класса явлений воспринимаются как тесно связанные между собой, хотя на самом деле связь между ними либо вообще отсутству­ет, либо она намного слабее, чем воспринимается.

Феномен иллюзорной корреляции помогает понять меха­низм формирования и причину устойчивости социальных стереотипов. Так, этнические стереотипы могут интерпрети­роваться как иллюзорная корреляция между групповым членством и негативными групповыми свойствами или по­ведением: негры – ленивы, турки – грязны, немцы – ми­литаристы.

Используя понятие иллюзорной корреляции при рассмот­рении подобных утверждений, можно предсказать, что в ходе этнического конфликта существующие негативные стерео­типы о группе меньшинства могут быть усилены особостью двух классов явлений, их отличием от остальных. С одной стороны, эта группа рассматривается как отличающаяся, так как взаимодействие с ее членами статистически относитель­но редкое событие. Кроме того, члены группы меньшинства часто имеют явные отличительные особенности, например цвет кожи. С другой стороны, с негативно оцениваемым по­ведением, например криминальным, человек встречается реже, чем с позитивно оцениваемым, поэтому оно тоже рас­сматривается как отличающееся. В результате совпадение этих двух явлений в принимаемой информации приводит к фор­мированию иллюзорной корреляции и усилению негатив­ных стереотипов типа «все чеченцы' – преступники».

Поиск «козлов отпущения» в ходе этнических конфлик­тов осуществляется с помощью механизма социальной кау­зальной атрибуции. В мировой истории мы встречаемся с бесчисленным количеством примеров агрессивного поведе­ния, прямо направленного на членов чужой группы, кото­рые воспринимаются ответственными за негативные события – эпидемии, голод и другие несчастья. Например, в средне­вековой Англии резня шотландцев объяснялась злодейства­ми последних, якобы отравлявших колодцы. Т.е. именно с помощью атрибуций группы большинства оправдывают со­вершаемые или планируемые действия против чужих групп. Но это уже не просто поиск причин, а поиск ответствен­ных, попытка ответить не на вопрос «Почему произошло то или иное событие?», а на вопрос «Кто виноват?».

«Когда мы сталкиваемся с социально нежелательным или опас­ным положением дел, для нас характерна тенденция «воспри­нимать» несчастья как результат чьих-то действий и найти кого-то ответственного за них. Во многих документально под­твержденных исторических случаях эти «кто-то» известны, т.е. всегда обнаруживаются вредители или враги моральных устоев и политического порядка. «Социальное знание» общества всегда обеспечивало большой выбор «козлов оглушения», преступни­ков, злодеев, темных личностей и т.п.» (Graumann, 1987, р.247).

Во всех этих случаях мы имеем дело с особой формой каузальной атрибуции – атрибуцией заговора, обеспечиваю­щей простые объяснения для сложных событий. На основе атрибуций заговора строятся отличающиеся большим разно­образием концепции заговора. Они встречаются и в так на­зываемых примитивных, и в цивилизованных обществах, различаются степенью «наукообразности», могут затрагивать все сферы общественной жизни, описывать заговорщицкую деятельность в местном и вселенском масштабе.

Но можно выделить и общие для всех концепций заго­вора черты. Обычно они возникают в ситуации экономи­ческого, социального, политического кризиса или бедствий типа эпидемии. Подчеркивается групповой характер заго­вора – вредителями объявляются группы меньшинств (реального – масоны; правдоподобного – агенты зару­бежных разведок в московских процессах 30-х г.г.; фантасти­ческого – ведьмы). Очень часто в качестве «заговорщиков» выступают группы этнических меньшинств, которые «осу­ществляют тайную деятельность и поддерживаются тем­ными дьявольскими силами».

Приемы для превращения членов тех или иных групп в злонамеренных вредителей просты и незамысловаты, но по­следствия для преследуемых вполне реальны: во все времена «заговорщиков изгоняли из страны, сжигали на кострах, четвертовали и колесовали, умерщвляли в газовых камерах. Но прежде чем лишить жизни, им отказывали в наличии человеческих свойств – относили к категории «нелюдей», т.е. применяли механизм делегитимизации.

Яркий и страшный пример концепции заговора – «ев­рейская объяснительная модель» эпидемии чумы в позднем Средневековье:

«В поисках причин этой ужасной эпидемии современники были готовы возложить ответственность за нее на кого угодно....Поис­ки виновных вывели на группу, не принадлежащую христиан­скому миру – евреев, которых и раньше обвиняли в «дьявольском заговоре» против христианства... Реакция на первую большую вспышку чумы в Европе в 1347/48 гг. полностью соответствовала этой модели Утверждалось, что евреи, являясь слугами дьяво­ла, сговорились с ним истребить христианский мир, наслав на него губительную чуму. Тот факт, что сами евреи в той же мере гибли от чумы... не помог им. Погромы начались в 1348 г., и последующие годы можно назвать абсолютным пиком средневе­ковых преследований евреев... К концу Средневековья евреев в Европе почти не осталось» (Groh, 1987, р. 16).

Но почему возникает страх перед группами меньшинства, почему на них возлагается ответственность за все беды и несчастья какой-либо группы или всего общества? На этот вопрос попытался ответить французский социальный пси­холог С.Московичи. По его мнению, это происходит пото­му, что любое меньшинство, даже не подозревая об этом, нарушает запреты, обязательные для каждого в том или ином обществе. Своим стилем жизни, взглядами, действи­ями оно бросает вызов тому, что свято для людей, среди которых живет.

Таким образом, в глазах большинства членам группы мень­шинства, несмотря на слабость и незащищенность, «позво­лено делать то, что они хотят». Но чтобы нарушать табу, они должны обладать какими-то таинственными силами, какой-то тайной властью. Этой верой во всемогущество меньшинств, их способность контролировать весь мир, действовать нео­быкновенным образом проникнуты все концепции заговора. Кроме ненависти и презрения к меньшинству, большинство испытывает чувства подчиненности, страха и скрытой зави­сти (см. Moscovici, 1987).

Люди говорят, что они запуганы, потеряли свои права, что их лишили их собственной страны маленькие группы «чужаков». Вот и в России в последние годы – в ситуации социального и экономического кризиса – постоянно разда­ются голоса о геноциде русского народа, заговоре против русских со стороны международного сионизма и кавказской мафии, формируются общества'защиты русских в России.

Даже Эти немногочисленные примеры влияния последст­вий категоризации, межгрупповой дифференциации, атри­буции заговора на межэтнические отношения позволяют сделать вывод, что когнитивные процессы поддерживают напряженность между группами и способствуют эскалации конфликтов.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.005 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал