Фатализм, переходящий в нигилизм.

Еще одной особенностью российской культуры является глубокий фатализм. Фаталист - это человек, полагающий, что существует некий самодействующий механизм (будь то механизм счастья, социального устройства, судьбы и т.д.), который так или иначе, но обязательно “вмешивается” в его жизнь. Человек, думающий о своем месте в мире и личном достоинстве, напротив, исходит из того, что всегда есть возможность самореализации, что она зависит только от него, от его собственного труда и духовного усилия, направленных на освобождение и развитие его личности.

Этот фатализм проявляется в ставших нарицательными русской безответственности и непрактичности.

Есть и другие социально-психологические способы защиты от фрустрации, вызванной нашествием чужеродных культур.

.

Это большое отступление мне понадобилось для того, чтобы еще раз заявить о необходимости развертывания исследований не только в области «языка вражды», но и в области «образов вражды», то есть тех смысловых конструктов, которые предопределяют то или иное журналистское и аудиторное видение мира.

Исследования, проведенные Независимым институтом коммуникативистики, показали, что российские журналисты вполне осведомлены о существовании категории «толерантность» и о тех смыслах, которые вкладывают в это понятие официальные документы ООН, а именно как признание, уважение и соблюдение прав и свобод всех людей без различения социальных, классовых, религиозных, этнических и иных особенностей. С этой формулировкой согласны 45 процентов опрошенных журналистов из Екатеринбурга, 54 процента из Воронежа, 61 процент из Самары, 62 процента из Санкт-Петербурга, 66 процентов из Новосибирска. Примерно такое же количество журналистов считают, что толерантность – это терпимое отношение к чужому мнению, чужим убеждениям.

Однако те же журналисты с легкостью утверждают, что для наведения порядка в наших городах целесообразно ввести жесткое лимитирование проживания приезжих, можно и даже нужно задерживать и допрашивать так называемых подозрительных лиц и т.д. и т.п. Большинство журналистов, как и их читатели, искренне верят в то, что существуют народы агрессивные и народы мирные. Что американцы, если бы у них была такая возможность, непременно постарались бы нас покорить. Что ислам - агрессивное вероучение. Устойчиво отрицательное отношение складывается к таким национальностям, как азербайджанцы, армяне, грузины и китайцы.

Исследование, о котором шла речь выше, показало, что большая часть журналистов ориентированы не на изменения, не на развитие культуры, а на ее сохранение, консервацию, а иногда и реставрацию отживших культурных кодов. Значительная часть опрошенных журналистов считает, что государство должно поддерживать лишь ту культуру, которая ориентирована на воспитание граждан (и особенно молодежи) в духе патриотизма, державности, национального достоинства. Идея придания государственной культурной политике сознательно мультикультурного звучания пока не находит в душах опрошенных журналистов горячего отклика. Ни один из опрошенных не отметил, что государство должно каким-либо образом стимулировать взаимодействие культур или защищать право граждан на право выбора модели культурного развития. Максимум, о чем иногда говорилось, о поддержке этнических культур.

Анализ производимых этими журналистами текстов[32] показал, что отчетливо выраженные интолерантные, иногда весьма агрессивные высказывания содержатся примерно в 40 процентах текстов, опубликованных в СМИ.

Проведенное исследование продемонстрировало, что наиболее толерантное отношение в СМИ наблюдается к объектам, которые воспринимаются как наименее агрессивные. Интолерантными признаются объекты, несущие в себе какую-либо опасность, какое-то поглощение (экономическое, демографическое, территориальное, идеологическое) либо способные на непосредственную или воображаемую агрессию (наркоманы, бомжи, алкоголики, преступные группы, мигранты, люди, исповедующие иные религии и т.п.).

Другим фактором, влияющим на степень толерантности изданий, является идеологическая парадигма, которой придерживаются редакционные коллективы. Выполненный анализ позволил выделить три основных парадигмы: социального неприятия, социального выживания, социального успеха.

Для изданий, ориентированных на парадигму социального неприятия, характерно выделение большого числа интолерантных объектов (поиск образа врага), неприятие любого инакомыслия, объяснение внутренних трудностей действием внешних факторов. Тут действует схема: МЫ (русские, националисты) замечательные, добрые, высокодуховные люди плохо живем из-за злокозненности наших врагов. В то время как ОНИ (евреи, «лица кавказской национальности», олигархи, иудеи, католики, мусульмане) разрушают наше общество.

Издания, ориентированные на идеологию социального выживания, более толерантны к национальным группам и менее интолерантны к некоторым социальным группам, которые, по мнению носителей данной идеологии, мешают выживанию. Данное отношение выстраивается по схеме: МЫ - хорошие люди, которым мешают жить достойно. В то время как ОНИ (олигархи, руководители) создали такие условия, из-за которых мы вынуждены выживать. ОНИ (молодежь, наркоманы, алкоголики, бомжи) создают нам сложные бытовые условия, мешая спокойному существованию.

В изданиях, ориентированных на идеологию социального выживания, хорошо относятся к тем группам населения, которые вынуждены страдать из-за чьей-то воли или неблагоприятного стечения обстоятельств: это «дети», «рядовые работники», «инвалиды», «беспризорные дети», «женщины», которые рассматриваются в контексте социальной помощи.

Для СМИ, ориентированных на идеологию социального успеха, характерен высокий уровень толерантности по отношению как к социальным, так и к национальным группам. Представители, исповедующие эту парадигму, менее всего склонны обвинять в своих проблемах какие-либо внешние силы.

Оценивая свою сегодняшнюю роль, большинство опрошенных журналистов категорически не согласны с обвинениями, что именно СМИ являются пропагандистом экстремизма и насилия, о чем много и часто пишут и говорят некоторые эксперты и политики. Однако в еще меньшей мере они видят в современной российской прессе пропагандиста установок толерантного сознания. Большинство опрошенных журналистов считают, что СМИ прежде всего являются трибуной для высказывания различных взглядов. Этого мнения придерживаются от 75 процентов опрошенных журналистов Санкт-Петербурга до 57 процентов опрошенных журналистов Самары.

Признавая, что отдельные журналисты действительно распространяют в СМИ экстремистские настроения, примерно половина опрошенных журналистов объясняют такое поведение прежде всего материальными соображениями. Как было написано в одной из анкет: «Некоторые журналисты делают то, за что им платят больше. Следовательно, надо не на журналистов «бочки катить», а искать заказчика». От 20 процентов (Самара) до 38 процентов (Новосибирск) опрошенных журналистов полагают, что те, кто так поступают, просто не понимают, что делают. Вместе с тем опрошенные журналисты полагают, что есть и такие коллеги, которые сознательно используют трибуну СМИ для продвижения в массы своих интолерантных убеждений.

Заключение

Главный вывод из всего вышесказанного может быть сформулирован следующим образом: проблема толерантности СМИ есть часть более широкой проблемы культурных матриц взаимодействия людей. Поэтому расширение сферы толерантного взаимодействия предполагает решение ряда взаимосвязанных задач: изменение самой социально-экономической реальности с целью сделать ее более ясной, прозрачной, умопостигаемой индивидуальным сознанием; обеспечение перехода от репрессивной культуры коммуникации к диалогической[33]; формирование рефлексивной, рациональной личности[34].

Другой вывод из выполненных НИКом исследований может быть сформулирован следующим образом: уровень агрессии в СМИ определяется несколькими группами факторов: социальными, экономическими, политическими, культурными.

Социальные факторы:

· Повышенная социальная мобильность по горизонтали и вертикали.

· Высокий уровень социальных рисков.

· Слабое гражданское общество. Структуры Третьего сектора, пытающиеся противостоять дискриминации и ксенофобии, не обладают достаточными ресурсами и не умеют взаимодействовать и координировать свою деятельность.

Экономические факторы:

· Структурные диспропорции в экономике.

· Резкая нелегитимная диспропорция в доходах. Низкий уровень жизни большинства населения на фоне вызывающей роскоши немногих.

Политические факторы:

· Государство заигрывает с националистически ориентированными силами. Представители власти попустительски относятся к открытой демонстрации расизма и национальной дискриминации. Влиятельные государственные деятели не только не призывают к осуждению нетерпимости, но и нередко сами выступают с дискриминационными высказываниями. Федеральная власть открыто поддерживает некоторых губернаторов, высказывающих откровенно расистские дискриминационные призывы.

· Возникают и успешно развиваются политические группировки, эксплуатирующие ненависть к инородцам, мигрантам.

Культурные факторы

· Расхожесть и укорененность расистских и националистических настроений – синдром радикального авторитаризма.

· Отсутствие толерантности к «иным», «другим» культурам, обычаям, религиям, группам.

· Формирование национальной идеологии «осажденной крепости» - «все против нас».

· Часть академического сообщества не только не способствует преодолению ксенофобии, но иногда прямо способствует созданию дискриминационных концепций и оправданию расистских практик.

· Активная эксплуатация националистических, расистских и дискриминационных тем в массовой культуре и СМИ.

Что касается средств массовой информации, то их интерес к насилию и агрессии объясняется следующими факторами:

· Общая экономическая, политическая и социокультурная ситуация, делающая СМИ заложником борьбы кланов и олигархических групп.

· Искаженная структура массовой аудитории с преобладанием бедного населения, не имеющего возможности платить за качественную информацию.

· Невозможность обеспечить нормальное финансирование СМИ посредством продажи информации и рекламы.

· Отсутствие у журналистов навыков работы в условиях рынка.

· Заинтересованность сил, контролирующих СМИ, в использовании их в качестве инструмента информационных и психологических войн.

· Отсутствие надежных и действенных механизмов обеспечения свободы слова и свободы СМИ.

Следствием влияния этих факторов являются:

· Зависимость СМИ от власти и крупного капитала.

· Подверженность влиянию социальных, политических, экономических групп, заинтересованных в разжигании вражды.

· Ангажированность, необъективность, мифологичность.

· Подмена информации PR-ом и рекламой.

· Концентрация на интересах невзыскательной части аудитории, являющейся основным потребителем «образов вражды», и пренебрежительное отношение к интересам подготовленной аудитории.

· Невысокий профессиональный уровень работников СМИ.

Следовательно, для того, чтобы способствовать понижению агрессивного потенциала СМИ, необходимо реализовать комплекс общесоциальных мер:

· Развитие среднего класса, заинтересованного в качественной независимой прессе.

· Продвижение в практику доктрины мультикультурализма.

· Консолидация общественных сил, противостоящих экстремизму и дискриминационным практикам.

· Активизация политиков, партий и государственных действий в деле противостояния агрессивности и радикализму.

· Становление и развитие влиятельных местных сообществ и структур гражданского общества.

· Развитие и реализация (особенно на местном уровне) концепций общественного договора, общественного диалога, социального партнерства.

· Формирование атмосферы информационной открытости, как важнейшего условия социального диалога и партнерства.

· Активное использование уже имеющихся в российском законодательстве административных и уголовных запретов на возбуждение расовой, национальной, религиозной и социальной розни.

Что касается условий деятельности СМИ, то здесь необходимо:

· Снижение влияния государства на деятельность СМИ.

· Принятие законов о коммерческой и служебной тайне и защите персональных данных и частной жизни человека.

· Соблюдение Россией международных конвенций и деклараций, регулирующих деятельность СМИ.

· Создание правовой базы, обязывающей владельцев общественно значимой информации предоставлять ее общественности бесплатно или за разумную цену.

· Создание Федерального и региональных каналов общественного телевидения.

· Формирование эффективного профессионального медиа-сообщества, способного влиять на поведение работников СМИ и обеспечивать контроль за соблюдением высоких этических и профессиональных стандартов.

· Создание эффективной системы немедийного информирования населения через библиотеки, информационные центры, университеты. Разработка и реализация обязательного информационного стандарта.

Очень важна в данном случае позиция экспертного, академического сообществ и общественных организаций, от которых зависит:

· Разработка модели интерактивной, социально-ответственной журналистики. Формирование идеологии СМИ как коллективного переговорщика, модератора, способствующего поиску общественного компромисса.

· Разработка и реализация соответствующих учебных программ на факультетах журналистики и в системе повышения квалификации работников СМИ.

· Формирование института квалифицированной медиа-критики.

· Создание широких гражданских коалиций, способных повлиять на деятельность СМИ.

· Проведение общественных дискуссий, образовательных и просветительских мероприятий с целью широкого общественного диалога по проблемам агрессии и экстремизма.

· Развитие на местном и федеральном уровнях механизмов социального партнерства, включающих структуры гражданского общества, бизнес и местные СМИ.

Разумеется, многое зависит и от медиа-сообщества:

· Расширение тематического поля.

· Изменение стиля подачи материалов и комментирования.

· Использование политкорректной лексики и стилистики.

· Разработка и реализация масштабных информационных кампаний по разъяснению населению эффективности толерантных технологий жизни.

· Предоставление права голоса в информационном пространстве представителям дискриминируемых групп населения.

· Разработка профессиональных стандартов, этических норм и механизмов саморегулирования в журналистском сообществе по освещению этнических, расовых и религиозных тем.

В заключение хотелось бы привести ряд рекомендаций Судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ по сдерживанию проявлений языка вражды:
1. Не переводить характер вооруженного противостояния в плоскость межнациональной вражды, не допускать формирования устойчивого негатив­ного стереотипа в отношении целого этноса.
2. Не формировать целенаправленно чувства превосходства одного этноса над другими.
3. Не апеллировать во время предвыборной кампании к национальным предрассудкам.
4. Не привлекать заинтересованное лицо в качестве независимого коммен­татора.
5. В публикациях о преступлениях не акцентировать внимание на национальности преступников либо их жертв.
6. Не публиковать списки государ­ственных или общественных деятелей, группируя их по принципу этнической однородности.
7. Обеспечивать информационный паритет при освещении конфликтов.

При этом, ставя задачу использования СМИ для противодействия экстремизму и ксенофобии, необходимо удержаться от соблазна ввести ограничения свободы слова и свободы СМИ и помнить, что лобовая пропаганда толерантности и пролиткорректности вряд ли может быть эффективной.

Повторюсь, воздействия с помощью средств массовой информации будут иметь какой-то смысл только при условии синхронных процессов в сфере экономики, политики, культуры и образования. Понадобится долгий и трудный путь пересмотра многих казавшихся незыблемыми представлений и культурных установок. Готовы ли мы к таким изменениям?

Общий вывод из сказанного выше может быть сформулирован следующим образом. Не стоит уповать на то, что критикой «языка вражды» и демонстрацией образцов толерантного поведения можно изменить общую атмосферу в обществе и стране. Понадобится долгий и трудный путь пересмотра многих казавшихся незыблемыми представлений и культурных установок. Какую-то роль в этом процессе могут сыграть и средства массовой информации. При условии, что сами журналисты будут овладевать новой профессиональной культурой, которая отвечала бы нынешнему этапу развития России. Вероятно, можно воспользоваться американской концепцией гражданской журналистики, которая хорошо ложится на российские традиции, связанные с журналистикой народничества, качественной журналистикой эпохи Анатолия Аграновского и т.п. А может быть, мы сумеем выработать какую-то свою концепцию новой журналистики. Но ясно одно: нынешняя журналистика, не имеющая отчетливого представления о новых смыслах профессии, - плохой помощник в деле формирования толерантности.

[1] Цит. по: М.А.Федотов. Правовые основы журналистики. М.: ИМПЭ им.А.С.Грибоедова, 2002. С.288.

[2] Телевизионное насилие формирует жизненные стратегии зрителей.

Источник: https://www.i-news.org/viewnews/religion/16658

[3] Разумеется, насилие пропагандируется не только средствами массовой информации. 23 июня 2006 года Радио «Свобода» опубликовало интервью политолога Тимура Музаева, посвященное формированию этнически и религиозно окрашенного образа врага в продукции современного российского масскульта.
Т.Музаев убежден, что именно телесериалы, привлекающие многомиллионную аудиторию и бульварные издания, имеющие массовые тиражи являются наиболее эффективным механизмом формирования «образа врага» в сознании обывателя. В своих рассуждениях он, в частности, опирается на исследования исследователя Вирджинского университета Анны Бродски, опубликовавшей свои заметки о современной российской детективной литературе («Кровник» Л. Пучкова, «Крестом и булатом. Атака» Д. Черкасова, «Панкрат» А. Воронина, «Охота Бешеного» В. Доценко, «Я был на этой войне» - беллетризованные воспоминания В. Миронова, «Чеченский блюз» А. Проханова). Кроме того, Т.Музаев отмечает такие сериалы как «Грозовые ворота» и «Спецназ», которые, будучи посвящены чеченской войне, формируют негативный образ целого народа. (См.: Кусов Олег. Масскульт на службе у ксенофобии // Радио " Свобода". 2006. 23 июня).

[4] Конечно, нельзя преувеличивать значение СМИ в продвижении норм агрессивного поведения людей. Многие исследователи считают, что «высокий уровень насилия, характерный для современной кино- и телепродукции, предположительно, наряду с другими факторами, может оказывать свое влияние на осуществление некоторых видов агрессивного поведения, но не следует переоценивать важность этой зависимости.»(См. об этом: Бэрон Р., Ричардсон Д. Агрессия. - СПб., 1998, с. 117.) Проще говоря, экранное насилие не является первичной мотивацией агрессивного поведения (в свое время аналогичный вывод на обширном исследовательском материале делал И.С. Кон в отношении порнографии). Другие исследователи полагают, что реакция на прочитанное, услышанное или увиденное зависит от интерпретации полученного сообщения. По существу, воздействие масс-медиа объясняется праймингом - активизацией воспоминаний. Другими словами, насилие в СМИ может вызвать соответствующие мысли и идеи. В свою очередь, эти мысли могут вызвать конкретные эмоции и поведенческие реакции. Причем, все это происходит почти автоматически.

[5] Вот лишь некоторые из работ, вышедших в последние годы:

Гельман М. Русский способ. Терроризм и масс-медиа в третьем тысяелении. - М., 2003.

Диагностика толерантности в средствах массовой информации. - М., 2002.

Кожевникова Г. Язык вражды в предвыборной агитации и вне ее. - М., 2004.

Малькова В., Тишков В. Этничность и толерантность в средствах массовой информации. - М., 2002.

Мы – сограждане. (СМИ и общество). - М., 2002.

Предотвращение разжигания национальной и религиозной нетерпимости в средствах массовой информации Центрально-Черноземного региона. - Воронеж, 2002.

Роль СМИ в достижении социальной толерантности и общественного согласия. – Екатеринбург, 2002.

Российская пресса в поликультурном обществе: толерантность и мультикультурализм как ориентиры профессионального поведения. - М., 2002.

Социальное насилие и толерантность: реальность и медиаобразы. - М., 2004.

Толерантность. Журналистика, политика, культура. - СПб, 2003.

Язык мой… Проблемы этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. - М., 2002.

«Язык вражды» и свобода слова. Часть 1 и часть 2. - М., 2003.

[6] Язык мой… Проблема этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. – М.: РОО «Центр «Панорама», 2002. – 200с.

[7] Например, ст.10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, пункт 1 которой в частности гласит: «Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ…» // https://www.echr.ru/documents/doc/2440800/2440800-001.htm#9999

[8] В частности, пункт 2 ст.10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод предусматривает такие основания для ограничения свободы слова как сопряжение: «с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия». // https://www.echr.ru/documents/doc/2440800/2440800-001.htm#9999

[9] См.: Коливер С. Законы о Языке Вражды // https://www.memo.ru/hr/referats/hatespch/

[10] Г-н Форрисон, профессор литературы, в ходе интервью одному из французских журналов заявил, что газовые камеры нацистских лагерей – миф, придуманный державами-победительницами. И он, и редактор журнала, разместившего это интервью, были обвинены в правонарушении и оштрафованы на сумму порядка 400 000 франков.

[11]Дело Форрисон против Франции // Российское издание бюллетеня ИНТЕРАЙТС – 2000. - №4. – с. 45.

[12] См. также: Методические рекомендации «Об использовании специальных познаний по делам и материалам о возбуждении национальной, расовой или религиозной вражды» Отдела юридической психологии научно-исследовательского института проблем укрепления законности и правопорядка и Отдела по надзору за исполнением законов о межнациональных отношениях Генеральной прокуратуры Российской Федерации // www.panorama.ru/works/patr/govpol/genproc_instr.html

[13] Коливер С. Законы о Языке Вражды // https://www.memo.ru/hr/referats/hatespch/

[14] В деле Форрисона против Франции (рассмотренном Комитетом ООН по правам человека) заявитель был признан виновным в нарушении прав и нанесении ущерба репутации других лиц только за высказывание мнения о том, что газовые камеры в концентрационных лагерях Германии времен Второй мировой войны – это миф, однако в другом деле Йерсилд против Дании (рассмотренном Европейским Судом по Правам Человека) журналист, передавший в эфир интервью с представителями экстремистски настроенной молодежи, в котором «зеленые куртки» высказывали заявления типа «ниггер не человек, это животное», «у людей должно быть право держать рабов» и т.д., был оправдан. (См. Дело Йерсилд против Дании на сайте www.medialaw.ru.)

[15] Правозащитники отмечают, что в настоящее время большинство журналистов избегают употреблять в своих материалах оскорбительное словосочетание «лицо кавказской национальности». В то же время одна московская газета отличилась тем, что в криминальной хронике традиционно называет национальность нерусских преступников. «Армянин вел себя крайне агрессивно» и «злодеи избили милиционера» – вот фразы из соседних заметок. Во втором случае преступники были русскими, но их национальность в статье напрямую нигде не упоминается. Правозащитники называют это явление «раздвоением журналистского сознания».
По поводу вступления в НАТО прибалтийских государств одно из изданий заявляет, что в Прибалтике «мы потеряем миллионы русских, руками которых за 50 лет и была там построена какая-то цивилизация». А другой печатный орган пророчит, что поселившиеся на Дальнем Востоке китайцы потребуют автономию, когда их численность «превысит численность коренного населения». Это приведет к войне, которую «придется вести при наличии в тылу «пятой колонны» – китайской диаспоры и сторонников коммунистической идеи».

[16]То есть если законодательно запрещено распространение выражения «Иванов – козел», а кто-то ярый приверженец того, что этот самый Иванов – плохой человек, то ничто не помешает ему сообщить о том, что «Иванов – баран» и так до бесконечности менять словарную форму своего соображения относительно Иванова. Однако если с утверждением о том, что «Иванов – козел» могло согласиться, скажем, три человека из окружения оратора, то с выражением «Иванов – нехороший человек» - не три, а например, пятнадцать.

[17] Трибунская Е.Саморегулирование СМИ в области языка вражды.

https://www.medialaw.ru/selfregulation/6/n1.htm

[18] Там же.

[19] Трибунская Е.Саморегулирование СМИ в области языка вражды.

https://www.medialaw.ru/selfregulation/6/n1.htm

[20] Памятка журналиста телекомпании НТВ // Профессиональная этика журналиста/Документы и справочные материалы. – М.: Галерия, 2002. – 472с. – с.243.

[21] Особенностью России является то, что в российской культуре журналист выступает не транслятором сведений, не информатором, а соответчиком перед населением за все, что делается в мире. Западный читатель, получив информацию, сам принимает решение, что ему думать и что ему делать, потому что столетия самостоятельного принятия решений приучили его к тому, что никто за него на его вопросы не ответит. В России не так. У нас людей приучили к тому, что кто-то должен им сказать, в чем смысл описанных событий и фактов и что же они должны сделать, прочитав этот материал.

[22] В маркетинге хорошо известно, что есть «товар», а есть «образ товара». Образ товара – это обобщенное представление, абстракция; в то время как товар – конкретная материальная сущность, вещность, материализованный продукт человеческой деятельности, произведенный для продаж. Образ, представление товара в сознании потребителя является бесконечным набором форм, отвечающим, в определенной степени, конкретному содержанию. Так, к примеру, потребность приобретения стула вначале порождает в сознании потенциального покупателя представление обобщенной формы данного предмета, впоследствии - обобщенный образ, приобретая те либо иные черты конкретной вещи, в своем представлении приближается к желаемому материальному предмету. Как бы детально ни был представлен в сознании потребителя желаемый товар, образ его и вещное воплощение в деталях всегда будут иметь определенные различия. Степень этих различий в некотором роде характеризует степень удовлетворения конкретной потребности.

[23] Большая Советская Энциклопедия / Третье издание. – М.: Издательство «Советская энциклопедия», 1972.

[24] Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, исследования и применение). – СПб.: Питер Пресс, 1997. – С.438.

[25] Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, исследования и применение). – СПб.: Питер Пресс, 1997. – С.450.

[26] Под культурой в данном случае понимается внутренняя основа некоей технологии, совокупность эталонов, критериев и процедур, задающих направления и алгоритмы социально одобряемого поведения и эффективной деятельности. Или, по-другому, культура – это совокупность знаний, ценностей, норм, обеспечивающих приспособление человека к окружающей среде или преобразование этой среды в соответствии со своими нуждами, целями и представлениями. Сложившиеся на сей момент культуры отражают ту действительность, в которой ранее жили этносы и социальные группы и к которым они ранее достаточно эффективно приспосабливались. Понятно, что так понимаемая культура всегда привязана к определенному социальному или географическому ареалу, то есть имеет свое пространство, в рамках которого действуют определенные культурные императивы.

[27] Мюнх Р.Роль журналистики в коммуникационном обществе. https://www.academy-go.ru/Site/JournalPR/Publications/RMunch.html

[28] Там же.

[29] Другое дело, что так относится к медиа только человек, который реально принимает решения. А большая часть наших сограждан - по моим подсчетам, до 70 процентов - никаких решений не принимает. Они живут, реагируя на те решения, которые принимает кто-то. Тогда медиа превращается в развлечение. Можно сто раз пересмотреть американские фильмы, где пропагандируется активность, самостоятельность и прочее, но ты при этом ничего не будешь делать. Ты не будешь принимать никаких решений. И никакие идеи в твое сознание не проникнут до тех пор, пока ты не станешь действующим субъектом.

[30] Заведующий отделом социально-политических исследований Аналитической службы Юрия Левады Лев Гудков говорит, что сейчас в стране происходит изменение массовой самоидентификации, самоосознания. «Так как особых достижений нет, люди и выражают себя, через неприятие других, непохожих. Это типичная реакция неудачников на неуспех реформ, на рост пессимизма». К тому же, по мнению социолога, огромная волна агрессии поднята второй чеченской войной, и о неприязни к выходцам с Кавказа говорят вдвое чаще, чем о том же сильном чувстве к представителям других народов. Еще одной особенностью российского массового сознания является то, что оно не различает мигрантов внутренних и мигрантов, приехавших из других стран, относясь ко всем им с примерно одинаковой неприязнью. А значительная часть журналистов, по словам г-на Гудкова, вместо того, чтобы относиться к этим проявлениям критически, подыгрывает «самым темным настроениям толпы».

[31] Как пишет по этому поводу Татьяна Толстая «В России все хотят разбогатеть, но не любят разбогатевших. Причем не только запредельно и вызывающе богатых, не только очевидно живущих на неправедные средства, но любого, кто, у всех на глазах тяжко трудясь на незавидной работе, накопил себе денежек и покупает, ест или строит… Деньги в сознании русского человека – это зло, но зло вожделенное; сознавая, что мы вожделеем дурного, мы стыдимся, убеждаем себя и других, что вовсе мы этих денег не хотим, что это просто так, деваться некуда, а так мы ни-ни». Аргументы и факты, № 5 январь 2002 г.

[32] С целью выявления толерантных и интолерантных установок, транслируемых на аудиторию средствами массовой информации, в ходе реализации проекта был проведен анализ самых тиражных общефедеральных и местных изданий, выходящих в 29 регионах России.

Отбор изданий для анализа основывался на показателях рейтинга – средней величины аудитории одного номера, полученных медиаметрической фирмой Gallup Media.

В каждом регионе в выборку попали местные издания, занимающие 1-3 места по величине рейтинга. Исключались те издания, которые являются региональными модификациями (выпусками) общероссийских изданий – «Аргументы и факты», «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», а также собственно общероссийские издания (не имеющие региональных выпусков).

В выборку включались только издания газетного типа с универсальной (общественно-политической) тематикой, имеющие электронную версию.

Для отбора номеров ежедневных газет использовалась «пошаговая» методика: отбирались номера, выходящие по средам, для газет, выходящих чаще 1 раза в неделю, и все номера еженедельных газет. В каждом номере в выборку включались все материалы, за исключением рекламы, погодных и астрологических прогнозов, игр и т.п. При этом в выборку попали анекдоты, сказки, рассказы, притчи, басни, стихи, мифы.

[33] Существуют разные подходы к изучению диалога, что объясняется многообразием форм диалоговых отношений. В середине XX в. идея диалога вошла в проблемное поле философского мышления и неуклонно расширяет сферу своего влияния — от первых подступов к ее осмыслению в 20-е годы в работах Бубера и Бахтина на ограниченном пространстве этических и эстетических проблем до определения М. Бубером самого человеческого бытия “как диалогической жизни”, определения последователем М. Бахтина В. Библером законов мышления как “диалогики”, описания психологами процессов, протекающих в нашем сознании как “внутреннего диалога”, выявления лингвистами диалогической природы человеческой речи, трактовки М.С. Каганом диалога как оптимальной формы духовного общения людей — в реальной жизни. Как указывал С.Л.Рубинштейн в работе “Проблемы общей психологии”, общение может быть и спором идейных противников, но при том непременном условии, что целью спора является не обмен информацией и не подчинение одного оппонента другому, а совместный поиск некой общей позиции, отчего столкновение и борьба мнений становится диалогом, а его участники — партнерами. “Общение — это процесс выработки новой информации, общей для общающихся людей и рождающий их общность”.

[34] В теоретической работе «Мышление в образовании» (1991) Липман так определил цель рефлексивного образования: «Научение молодых людей навыкам разумности, с тем, чтобы в дальнейшем они стали разумными гражданами, разумными партнерами, разумными родителями». В этом определении акцент сделан на развитии навыков разумного мышления и поведения, а не на накоплении знания (информации), как это присуще традиционной парадигме образования. Конечно, традиционное школьное образование тоже тренирует мыслительные навыки, необходимые для чтения, письма, говорения, слушания, математических операций, эксперимента. Однако оно практически ничего не делает для развития навыков обоснованного, аргументативного, логически корректного рассуждения, умения мыслить самостоятельно и критично, т.е. рефлексивно и саморефлексивно, творчески и контекстуально. В результате в мышлении получается перекос: учащиеся на практике не в состоянии пользоваться полученным знанием. Хуже того, у них неразвитыми остаются способности решения моральных проблем, межличностных конфликтов, социального общения.