Превентивные меры. Поставленные перед проблемой растущего числа самоубийств среди подростков, власти решили дей­ствовать

Поставленные перед проблемой растущего числа самоубийств среди подростков, власти решили дей­ствовать. Они пошли по нескольким направлениям:

· Создание центров превентивных мер.

В США создано более 200 центров под разными названиями: Национальное спасение — лига жизни, Центр предупреждения суицида, Суицид — кризис-центр, Хелилайн... Цели у них одинаковые — пред­ложить квалифицированную и немедленную помощь людям, которым грозит такая опасность (звонить кру­глосуточно).

Эти центры координирует Американская ассоциа­ция суицидологии.

· Создание центров по изучению самоубийств.

Центры контроля за здоровьем анализируют раз­личные случаи и пытаются найти средства для пред­отвращения катастрофы.

С той же целью Национальный институт умствен­ного здоровья создал департамент по исследованиям суицида.

· Создание школьных превентивных программ.

Они обращены одновременно к родителям учени­ков, учителям и учащимся, содержат советы и инфор­мацию о проблеме: как распознать человека, склон­ного к самоубийству, как помочь ему, в какие учреж­дения можно посоветовать ему обратиться...

ПРОФИЛАКТИКА: ГОВОРИТЬ О СМЕРТИ

Число детей в состоянии депрессии, которые хотят умереть, куда больше, чем обычно думают: у них про­сто нет возможности проговорить то, что их волнует. Они могут выявить свое состояние только при усло­вии потери уважения к себе: субъект презирает себя и презирает человека, который занимается им, пото­му что сам он достоин только презрения. «Я дерьмо, навоз, зачем вы возитесь со мной?» Взрослые говорят так: «Я самый распоследний человек», «Я виноват», «Что я наделала! Мой бедный муж, мои бедные дети, я погубила их». Мать думает, что она погубила своих детей. Но вырастают прекрасные дети, и выясняет­ся, что ничего подобного не было и в помине. Просто сама мать находится в депрессии, ее мучает чувство собственной неполноценности и самоуничижения, она во всем винит себя. Возможно, это чувство само­уничижения возникает из-за причин, восходящих к ее собственному детству: когда она родилась, ее мать не хотела ребенка. Став матерью в свою оче­редь, эта женщина решает, что она зря этого хотела. Она хочет спасти своих детей, не зная, как это сде­лать. В понимании же маленького ребенка спасти свою мать — значит начать презирать себя самого: раз она его не хотела, не нужно, чтобы он жил. Если же он выжил, он становится мерзавцем, который не­сет матери зло. Но мать ничего не понимает и жалу­ется: «Ах, этот ребенок, что он творит, что творит!» А ребенок пытается сохранить мать, которой она бы­ла когда-то, теперешнюю мать он даже не знает. Это и есть тот внутренний язык, который надо понимать, но все зависит от психотерапевта и от его манеры под­ступиться к ребенку. И если удается совсем малень­кого ребенка вызвать на разговор о смерти, все сразу меняется. Контакт может быть установлен после не­скольких сеансов: «Мы виделись с тобой два или три раза, но я думаю, что ты мне не сказал одну вещь только потому, что не знаешь, как это выразить, — ведь ты хочешь умереть...» Он тут же внимательно смотрит вам в глаза, и губы начинают шевелиться. Я продолжаю: «Если ты еще хочешь приходить ко мне, я не буду мешать тебе умереть, но ты находишь­ся в доме, где это невозможно, — на окнах решетки, ты не сможешь выпрыгнуть». Он бросает взгляд на окно. «Ты даже пытался, ты кидался с лестницы, но все решили, что это несчастный случай, и никто не понял, что ты хотел умереть, но теперь я понимаю, что ты хотел броситься вниз...» Появляется чуть за­метная улыбка: наконец его поняли. «Это совсем не плохо — хотеть умереть, ведь все умирают; но раз уж ты жив и у тебя все равно ничего не получилось, луч­ше уж вырасти, перестать ходить в детский садик, и тогда уж можно себя убить, потому что ты будешь свободен...» Благодаря тому что кто-то другой их по­нял, эти дети больше не одиноки, они больше не пре­зирают себя.