Крупнейшие российские купцы

· Второв, Александр Фёдорович

· Морозовы (династия)

· Рябушинские

· Сибиряков, Александр Михайлович

· Солодовников, Гаврила Гаврилович

· Шелихов, Григорий Иванович

· Губонин, Пётр Ионович

· Медведников Иван Логгинович

·

· В золотопромышленности крупнейшими предпринимателями были в основном иркутские купцы: И. Базанов, Сибиряковы, Я. Немчинов, И. Трапезников, Бутины, красноярские купцы Кузнецовы. Самая мощная золотопромышленная компания Сибири «Лензото», основанная в 1861 г. иркутскими купцами П. Катышевцевым и П. Басниным, в 1882 г. перешла в руки петербургских капиталистов.

· В 1894 году крупнейшими золотопромышленными компаниями Сибири, с добычей свыше 100 пудов, были: «Лензото» — 178 пудов = 2 915, 64 кг. (1 пуд = 16, 38 кг), «Прибрежно-Витимская компания» (И. Базанов, М. Сибиряков, Я. Немчинов, И. Трапезников) — 177 пудов = 2 899, 26 кг., «Компания промышленности» — 125 пудов = 2 047, 5 кг.

· В 1894 году крупнейшими золотопромышленными компаниями Сибири, с добычей свыше 100 пудов, были: «Лензото» — 178 пудов = 2 915, 64 кг. (1 пуд = 16, 38 кг), «Прибрежно-Витимская компания» (И. Базанов, М. Сибиряков, Я. Немчинов, И. Трапезников) — 177 пудов = 2 899, 26 кг., «Компания промышленности» — 125 пудов = 2 047, 5 кг.

· Сибиряковы одновременно являлись крупными пароходчиками по рекам Ангаре, Амуру. Александр Сибиряков владел «Александро-Невским стекольным заводом» и писчебумажной фабрикой.

· Известный нерчинский купец Михаил Бутин был не только золотопромышленником, но и владельцем крупнейшего в Сибири Николаевского железоделательного завода (в районе Байкала). На заводе выплавляли металл, строили пароходы и баржи.

· Бутин в 1872 году побывал в США и применил новинки техники на золотых приисках и металлургическом заводе. В 1878 г. ему была вручена большая серебряная медаль Парижской всемирной выставки за изделия Николаевского завода, в 1879 г. — золотая медаль Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии на Московской политехнической выставке. Иркутские и красноярские предприниматели вкладывали средства в исследование Северного морского пути.

· К концу 19 века после перехода на акцизную продажу вина в Сибири действовало 40 винокуренных заводов. Прибыль заводчика с одного ведра вина составляла 3 рубля, в год на винокуренных заводах производилось 1, 1 млн.ведер вина, что приносило 3, 3 млн.рублей дохода.

· Огромную прибыль приносили ярмарки: в 1864 году оборот Ирбитской ярмарки составил 19, 5 млн.рублей, в 1885 году – 69, 8 млн.рублей.

· Удаленность от центра России способствовала оптовой торговле в Сибири. Своей известностью гремели оптовики Громов, Глотов, Пушкарев, Некрасов, Тонконогов, Гадалов, Бутин, Голдобин и другие.

· В Иркутске крупнейшим представителем текстильной торговли были купцы Второвы. Первый Второв – двадцатилетний А.Ф. Второв – мещанин Костромской губернии прибыл в Иркутск в 1862 году. В 1871 году он купец 2-й гильдии, в 1876 году – 1-й гильдии, в 1895 году А.Ф. Второв стал потомственным почетным гражданином Иркутска. Фирма Второвых была крупнейшей в Иркутской губернии и Забайкалье. В 1900-1905 годах Второвы открывают отделения по всей Сибири, а затем переносят правление фирмы в Москву.

· Развитие предпринимательства привело к организации банковской системы в Сибири. Первый частный банк принадлежал купчихе Медведниковой (Иркутск). Банк выдавал ссуды иркутским купцам и мещанам под 6% годовых. В 1874 г. общая сумма его оборотов выросла до 6, 8 млн. руб.

· К концу 19 века общественные банки действовали в 14 сибирских городах. Самыми крупными из них были Иркутский, Тюменский (оборот более 4 млн. руб.) и Томский (более 3 млн.). Активно открывались в это время отделения Государственного банка (Томск, Красноярск, Иркутск).

Купцы в Сибири: динамика численности. В Сибири купечество начало формироваться на рубеже XVII–XVIII вв., но термин «купец» вошел в употребление гораздо позднее. Сначала торговцев из числа горожан называли посадскими, только в 1730-х гг. стало применяться слово «купец», получившее распространение в 1740–1760-е гг.[34]

Долгое время доминирующие позиции на сибирском рынке занимали гости и торговые люди из Европейской России. По данным В.Н. Разгона, в начале XVIII в. насчитывалось около 30 гостей и членов гостиной сотни, проживавших в различных городах Сибири. Среди них: переехавшие в Иркутск из Енисейска братья Ушаковы, занимавшиеся пушным и соляным промыслами, хлебными подрядами, откупами, иркутский таможенный голова Юринский, тобольский таможенный голова С. Третьяков, владевший самым крупным в Сибири кожевенным предприятием, члены гостиной сотни в Верхотурье М. Маслов и И. Ентыльцов[35]. В.А. Александров упоминает крупных российских купцах последней четверти XVII в. Остафия Филатьева, Семена Лузина и Гаврилу Никитина, занимавшихся скупкой пушнины и связанных со всеми значительными рынками от Туруханска до Приамурья[36].

В середине 1760-х гг. в сибирском купечестве состояло уже 13 835 чел. муж. п., в том числе в Енисейске – 3013, Тобольске – 2827, Томске – 2804, Красноярске – 1767, Тюмени – 1579, Иркутске – 1546, Селенгинске – 1215[37]. Всего в Сибири в то время насчитывалось около 20 городов с большим числом купцов, занимавшихся крупной торговлей[38]. Однако, как и в европейской части страны, число людей, действительно занимавшихся торговлей, было значительно меньше: 4923 чел. (35, 6 % от общего числа находившихся в трудоспособном возрасте лиц, записанных в купечество)[39]. Остальные работали по найму, занимались ремеслами, сельским хозяйством. Наиболее высокая доля «настоящих» купцов была характерна для Иркутска, Енисейска, Тары, Тобольска. Наиболее состоятельных сибирских купцов насчитывалось 470 чел.^[40]

После реформы 1775 г. численность сибирского купечества сократилась в целом по региону в 13, 8 раз: с 17 685 до 1279 чел. муж. п. В некоторых городах произошло сокращение купцов в несколько десятков раз. Через несколько лет после реформы, в 1780-х гг. в наиболее крупных сибирских городах насчитывалось: в Иркутске – 386, Тобольске – 347, Верхнеудинске – 341, Томске – 214, Енисейске – 229, Бийске – 107, Тюмени – 104 купца^[41].

В дальнейшем на динамику численности гильдейского купечества в Сибири оказывали влияние такие факторы, как уже упоминавшееся выше неоднократное повышение необходимой для записи в купечество минимальной суммы и рост величины гильдейского сбора, конкуренция со стороны торгующих крестьян, которым в 1812 г. предоставили право заниматься торговлей по торговым свидетельствам[42], открытие в Сибири золотых россыпей. Сильно сказалась на численности сибирского купечества реформа 1824 г., согласно которой гильдейские пошлины сократились, и налогообложение вернулось к уровню 1812 г. В результате реформы в 1825–1826 гг. произошло кратковременное увеличение количества объявляемых по третьей гильдии капиталов практически во всех уездных городах Сибири, в наименьшей степени затронув губернские центры, в которых были установлены более высокие, по сравнению с уездами, ставки налогообложения предпринимателей. Очень быстро, однако, рост сибирского купечества во многих местах сменился сокращением его численности^[43].

Рост купечества в 1830–1840-х гг. во многом был связан с начавшейся золотодобычей. В.Н. Разгон отмечает также, что в это время происходило увеличение численности купцов в городах по Сибирской таможенной линии (Семипалатинск, Петропавловск, Усть-Каменогорск). Это было вызвано ограничением в 1834 г. торговых привилегий бухарцев, которые стали теперь записываться в купечество^[44]. По мнению А.В. Старцева и Ю.М. Гончарова, необходимо учитывать и повышение товарности крестьянского хозяйства, и увеличение численности потребительских слоев городского населения[45].

Постановление 1863 г. (отмена 3-й гильдии) и закон о промысловом налоге 1898 г. (для занятия торговой и предпринимательской деятельностью запись в купечество являлась уже необязательной) привели к сокращению численности сибирских купцов.

В целом динамика численности сибирских купцов выглядит следующим образом: в 1780-х гг. в Сибири их было 2801 чел. муж. пола, в 1800 г. – 2440, в 1808 г. – 3073, в 1824 г. – 792, в 1826 г. – 1208, в 1830 г. – 1199, в 1854 г. – 3922, в 1867 г. – 2973, в 1897 г. – 7948, в 1912 г. – 1104 чел. муж. п. При этом, в составе всего российского купечества на долю сибиряков приходилось: в 1782 – 2, в 1816 – 5, 3, в 1835 – 1, 7, в 1850-х гг. – 2 %[46].

По числу купцов в 1830-х гг. 1-е место занимала Иркутская губерния (1453 купца), за ней следовали Тобольская губерния (1129), Омская область (453), Енисейская губерния (379), Томская губерния (373), Якутская область (110), Камчатская область (44), Охотская область (27). В середине XIX в. впереди оказалась Тобольская губ. (2232), а затем Томская губерния (1750), Иркутская губерния (1740), Енисейская губерния (766), Якутская, Охотская и Камчатская области (всего 206 купцов). В 1897 г. в Тобольской губернии числилось 1352, в Томской губернии – 2232, в Енисейской губернии – 975, в Иркутской губернии – 1450, в Забайкальской области – 1285, в Якутской области – 182, в Акмолинской области – 472 купца[47].

На протяжении всего XIX в. самым крупным по числу купцов городом оставался Иркутск, в купечестве которого числилось: в 1820-х гг. 200 купцов муж. п., в 1850-х гг. – 713, в 1897 – 1089 чел. обоего пола. Затем лидировали: в 1820-е гг. – Тюмень (131 купец), Тобольск (65), Томск (65), в 1850-е – Семипалатинск (651), Верхнеудинск (528), Тюмень (486), Томск (352), Нерчинск (335), Енисейск (265), Курган (257), Красноярск (189), в конце XIX в. – Томск (886), Омск (472)[48].

Получить подробное представление о составе, профессиональной деятельности, благотворительности, семейных отношениях и повседневной жизни сибирских купцов позволяют материалы опубликованной в 1990-х гг. в Новосибирске «Краткой энциклопедии по истории купечества и коммерции Сибири»[49], а также подготовленного к настоящему времени расширенного и переработанного второго варианта этого издания и недавно вышедшей «Исторической энциклопедии Сибири»[50]. Еще одна интересная и перспективная форма подачи материала о видных сибирских купцах использована коллективом авторов в научно-популярном издании «Деловая элита старой Сибири»[51].

Социальная мобильность сибирского купечества. Для сибирского купечества характерна высокая социальная мобильность, когда лишь незначительной части купцов удавалось продержаться в составе той или иной гильдии на протяжении нескольких десятилетий подряд. Велик был риск разориться и перейти в разряд мещанства. В разное время объявлялись несостоятельными должниками такие известнейшие сибирские купцы, как: кяхтинский И.А. Корнаков, красноярские В.Н. Латкин, М.К. Сидоров, иркутские Е.Г. Малых, И.П. Катышевцев, С.К. Трапезников, Мыльниковы, томские Е.П. Исаев, И.И. Колосов, П.Ф. Шумилов, Хотимские, забайкальские Кандинские, барнаульский И.Ф. Смирнов и др. Купеческого звания можно было лишиться и из-за «дурного» поведения. Примером может служить случай с представителем крупной и влиятельной купеческой фамилии Сибири М.В. Сибиряковым, который в 1809 г. был лишен купеческого звания и сослан в Нерчинск из-за того, что конфликтовал с властями, возглавлял оппозиционную им купеческую партию[52]. Кроме возможности обанкротиться и попасть в немилость к властям, определенный риск был связан и с самой, подчас далеко не безопасной, профессиональной деятельностью купцов. Трагически оборвалась жизнь иркутского золотопромышленника Д.В. Плетюхина, убитого в 1895 г. грабителями во время переезда с одного прииска на другой[53]. Верхотурский купец Ф.И. Попов провалился под лед во время одной из золоторазведывательных экспедиций, заболел чахоткой и умер[54].

Объяснение неустойчивости социального статуса купцов следует искать прежде всего в социально-экономической ситуации в стране. Замедленный оборот торговых капиталов из-за огромной территории и плохих коммуникаций, неустойчивость денежного обращения в России, конкуренция со стороны торгующих крестьян, большая доля риска в предпринимательстве, узость рынка, наличие массы регламентаций и правительственного контроля за предпринимательской деятельностью[55] – все это все это далеко не способствовало успешному функционированию и процветанию не только сибирского, но и российского купечества в целом. Кроме того, у многих записавшихся в гильдии не было твердой материальной базы, достаточного исходного капитала, способного обеспечить определенную стабильность положения. Е.А. Зуева видит причину неустойчивости социального статуса купцов в отсутствии «крепкой экономической основы – постоянного источника доходов (как, например, у дворян – земли)», что «приводило к систематическому вымыванию из купеческих рядов наиболее неустойчивых элементов и к ежегодному обновлению состава»[56]. В.Н. Разгон указывает еще на несколько причин нестабильности сибирского купечества: стихийные бедствия, разделы семейного капитала и действие «социального механизма регулярного обновления состава предпринимателей, имевшего всеобщий характер»[57]. Принимая во внимание такого рода нестабильность социального статуса купцов, а отсуда – их тесную связь с остальными горожанами, некоторые исследователи считают возможным говорить о существовании единого «городского гражданства», в которое входили и купцы, и мещане, и цеховые^[58].

Впрочем, кроме опасности выбыть в состав мещанства, у купцов имелась возможность и продвинуться вверх по социальной лестнице: получить звание именитого, степенного, почетного гражданина, а также коммерции советника или даже перейти во дворянство. Последнее, впрочем, случалось достаточно редко: известно лишь несколько случаев, когда за особые заслуги сибирских купцов жаловали дворянским званием. Например, в 1767 г. дворянином стал забайкальский купец М.А. Сибиряков, открывший серебросодержащие прииски в Нерчинском округе[59]; через сто лет за щедрую благотворительную деятельность дворянства удостоился красноярский купец 1-й гильдии С.Г. Щеголев[60]; как получивший высшее образование личным дворянином стал енисейский купец А.А. Баландин[61]. Большее число купцов подпало под действие законов, согласно которым вводилось сначала именитое (с 1785 по 1807 г.), а затем почетное (с 1832 г.) гражданство. Именитое гражданство, введенное Жалованной грамотой городам в 1785 г., образовывало первый разряд городских обывателей, включавший владельцев более 50 тыс. р. капитала. Звание именитого гражданина обеспечивало возможность заниматься торгово-промышленной деятельностью наравне с членами 1-й купеческой гильдии. Именитые граждане не подлежали телесным наказаниям, а их внуки могли ходатайствовать о присвоении им дворянства, если их предки на протяжении двух поколений состояли в числе именитых граждан^[62]. Однако в 1807 г. купцы лишились права получать звание именитых граждан, которое было оставлено только для ученых и художников^[63]. В апреле 1832 г. было введено почетное гражданство: звание почетного гражданина обеспечивало освобождение от подушного оклада, рекрутской повинности, телесных наказаний, право быть избираемым на высокие общественные должности, именоваться во всех документах почетным гражданином и записываться не в ревизские сказки, а в городскую обывательскую книгу. Купец мог хлопотать о вступлении в почетное гражданство, если он состоял 20 лет подряд в 1-й гильдии и не привлекался в этот период к суду^[64]. Таким образом, рассматриваемая категория населения стала своего рода «промежуточной прослойкой между дворянством и купечеством»[65]. В Сибири почетное гражданство получило гораздо большее распространение, чем именитое: с конца 1830-х гг. среди сибирских купцов стали появляться первые почетные граждане, которых с каждым десятилетием становилось все больше. Еще одним «особым отличием» для купцов были звания коммерции- и мануфактур-советников, приравнивавшиеся к восьмому классу штатской службы и дававшие права на близкие к дворянским привилегии. Получить их можно было после 12-летнего непрерывного пребывания в 1-й гильдии^[66].

Состав купцов. Сибирское купечество пополнялось за счет выходцев из самых разных социальных слоев и регионов. Из более чем десятка социальных источников пополнения наиболее существенными были мещанство и крестьянство.

В отечественной историографии прочно утвердилось представление о тесной связи между купечеством и крестьянством. По данным практически всех исследователей истории сибирского купечества, именно крестьянство являлось одним из главных источников пополнения рядов местных гильдейцев. Однако купцов, имевших крестьянское происхождение в первом поколении, в составе сибирского купечества было не так уж и много. Так, в Приенисейском крае в конце XVIII – первой половине XIX в. крестьянство занимало лишь третью позицию в пополнении рядов местных гильдейцев; основными же источниками пополнения были само купечество и мещанство. Например, в Красноярске конце XVIII в. на обладателей капиталов из числа крестьян приходилось 12, 5 % (1783 г.) и 13, 8 % (1795 г.)[79]. В 1794 г. в Енисейске с округом насчитывалось 197 купцов муж. пола, в том числе 37 (18, 8 % от числа всех гильдейцев) – записавшихся в купечество из государственных и экономических крестьян, в Ачинске – 2 купца из государственных крестьян (и один иногородний купец), в Туруханске – 24 купца, 9 из которых (37, 5 %) пополнили купечество из государственных и экономических крестьян. В 1796 г. «полноправных» купцов и купцов из крестьян было: в Енисейске – 158 и 31 (19, 6 %), в Ачинске – 0 и 2 и в Туруханске – 11 и 6 (54, 5 %) чел.[80]. Во многих других сибирских городах число купцов-выходцев из крестьян было менее значительно: по сведениям В.П. Бойко, выходцы из крестьян вообще не встречались среди владельцев крупных и средних предприятий Барнаула[81]. Из крестьян происходили такие известные сибирские купцы, как Сибиряковы, Трапезниковы, Медведниковы, Пахолковы, Пуртовы, Бречаловы, Стрекаловские, Зеленцовы.

Что касается географии происхождения, то большинство сибирских гильдейцев являлись коренными сибиряками. Во второй половине XIX в. сибирское купечество испытало приток выходцев из Центральной России (Второвы, Н. Ассанов, А. Васенев, Гадаловы, Морозовы) и переселившихся евреев (Домбровские, Кальмееры, Ельдештейны, Зельмановичи, Израилевы, Ицексоны, Каймановичи, Каганы).

Что касается национального состава сибирского купечества, то абсолютное большинство местных гильдейцев были русскими по национальности и православными по вероисповеданию. Расширение национального состава и, как следствие, конфессиональной принадлежности сибирских купцов приходится на середину и вторую половину XIX в. До этого времени среди купцов некоторых городов встречались мусульмане-бухарцы, раскольники, скопцы. Ближе к середине XIX в. стали появляться купцы из иудеев, католиков и протестантов[86]. Данные В.Н. Разгона свидетельствуют о том, что в первой половине XIX в. русские продолжали сохранять «абсолютное преобладание, но при общем росте количества объявляемых этой основной национальной группой капиталов, ее удельный вес постепенно снижался, что было вызвано увеличением численности других национальных групп»^[87]. Еще быстрее этот процесс развивается в конце XIX – начале ХХ в., в результате чего к 1904 г. русские (православные) стали составлять лишь около 66 % от численности всего сибирского купечества^[88].

Помимо русских, в сибирское купечество входили представители по меньшей мере десятка народов: украинцы, белорусы, татары, немцы, датчане, англичане, французы, поляки, евреи, китайцы, хакасы. Интересную группу формировали выходцы из стран Западной Европы. Манифестом от 1 января 1807 г. все иностранцы были исключены из купеческих гильдий, а в мае того же года они получили право записываться в российское купечество, но с условием принятия «вечного России подданства». Только в середине XIX в. выходцы из других стран были уравнены в правах с российскими подданными относительно занятий торговой деятельностью^[89]. Национальному составу соответствовало и вероисповедание купцов: большинство из них были православными (в том числе старообрядцами), затем следовали иудеи, мусульмане, католики, протестанты. Среди русских встречались и сектанты: сыновья крупных томских купцов П.Ф. Шумилова[92] и М.А. Мыльникова[93] увлеклись скопчеством и были отправлены для исправления в Соловецкий монастырь (где и окончили свои дни).

Известны примеры, когда, наоборот, представители других национальностей переходили в православие. Например, крупный ачинский и енисейский подрядчик из евреев А.Д. Данилов (Израиль Лейбович Фактуров) принял православие под влиянием впоследствии канонизированного старца Даниила Ачинского[94]. А вот другой интересный случай: томский купец из евреев Г.И. Фуксман принял лютеранское вероисповедание[95].

Купеческие капиталы. Как отмечал известный исследователь сибирской буржуазии Г.Х. Рабинович, размеры капиталов «удается установить далеко не всегда, тем более с большой точностью»[96]. Однако по приблизительным оценкам состояния богатейших людей Сибири насчитывали сотни тысяч, а иногда и миллионы рублей: например, тарский и кяхтинский купец Я.А. Немчинов обладал капиталом в 17 млн. р.[97], представитель крупной купеческой фамилии Иркутска И.Л. Медведников – около 9 млн р.[98], барнаулец Д.Н. Сухов – 4 млн р.[99], иркутская купеческая вдова А.Н. Портнова – около 2 млн р.[100], каинский купец Н.В. Шкроев – 1, 2 млн р.[101], бийский купец М.С. Сычев – 1375, 5 р.[102] Валовые доходы томского купца Е.И. Королева, владевшего более 30 домами в городе, в 1880-х гг. превышали 1, 5 млн р.[103]

Как правило, первоначальный капитал формировался следующими способами: переходил по наследству, доставался при удачной женитьбе, наживался трудом (службой у других купцов, мелкой торговлей, участием в подрядах и поставках). Иногда встречались и экзотические способы накопления: благодаря игре в карты разбогател, например, томский купец Б.Л. Хотимский[115].

Однако большинству будущих обладателей многотысячных состояний приходилось начинать с нуля, нанимаясь на службу к богатым купцам. Зачастую родители без достатка отдавали своих сыновей в богатые купеческие дома, считая это большой удачей, поскольку из таких «мальчиков на побегушках» впоследствии выходили крепкие самостоятельные дельцы. О том, каково было жить у чужих людей, оставил прекрасные воспоминания уроженец Тюмени купеческий приказчик П.Ф. Кочнев[116].

Среди владельцев крупных капиталов встречались и женщины, занимавшиеся активной предпринимательской деятельностью после смерти своих мужей, а иногда и отдельно от них. По словам известного сначала тюменского, а затем московского купца из крестьян Н.М. Чукмалдина, «женщина в Сибири не раба мужчины; она ему товарищ. Умирает муж – не погибает дом и промысел, мужем заведенный. Жена-вдова ведет его дальше с тою же энергией и знанием, какие присущи были мужу»[126]. Среди наиболее активных купчих – продолжательниц торгово-промышленного дела мужей были: томская и мариинская купчиха Ф.С. Пастухова[127], кяхтинская, нерчинская и иркутская А.Я. Пахолкова[128], тобольская Ф.В. Корнилова[129], бийская Е.Г. Морозова[130], уже упоминавшаяся выше иркутская миллионерша А.Н. Портнова[131], кяхтинская купчиха С.Я. Синицына[132], омская М.А. Шанина[133], томская М.Г. Хотимская[134], иркутская М.Д. Лейбович, балаганская Р.Я. Лейбович[135], томская Ф.М. Цибульская[136], бийская купеческая дочь А.Я. Сахарова[137].

Дело жизни. Профессиональные занятия сибирских купцов были достаточно разнообразными: разных видов торговля, добывающая и обрабатывающая промышленность, промыслы, ростовщичество, сфера услуг, пароходство, откупа, подряды и пр.[138] Многие купцы занимались одновременно и торговлей, и промышленностью, и чем-то еще. Однако подавляющее большинство сибирских купцов всегда было связано с торговлей[139] – продуктами с. х., мануфактурой, пушниной, чаем, вином, ювелирными изделиями и др. Традиционным направлением торговли сибирских купцов была торговля с Китаем через Кяхту. Во второй половине XIX в. рынок расширился и на запад – в Центральную Россию и Европу – сюда стали сбывать продукты животноводства. Например, тарский и омский купец Н.Н. Машинский отправлял масло, кожи и волос в Данию и Швецию[140], курганский купец Д.И. Смолин первый в Сибири начал экспорт масла в Турцию[141]. Одним из крупнейших торговых предприятий Сибири стал организованный в 1890 г. троицкосавским купцом В.Н. Молчановым торговый дом – «Собенников и братья Молчановы», занимавшийся оптовой торговлей чаем, сахаром, хлебом, кожами по всей Сибири[142]. Основанная в 1867 г. иркутским купцом И.Я. Чуриным фирма «И.Я. Чурин и К^о» владела сетью универсальных магазинов в Восточной Сибири и Китае, где продавались товары более 500 русских и иностранных компаний[143].

Крупнейшими винными откупщиками были А. и С. Поповы, И. Куклин, К. Передовщиков, Е. Кузнецов, С. Сосулин. Многие купцы занимались подрядами (Шумиловы, И. Пуртов, И. Куклин, Поповы, Сибиряковы, Баснины, Коростелевы, Тельных, Дудоровские и др.). С 1830-х гг. активно стали вкладывать деньги в золотопромышленность В. Скарятин, Ф. Попов, Мясниковы, Филимоновы, Толкачевы, Серебренниковы, Греховы, Щеголевы, Кузнецовы, Трапезниковы, Мыльниковы, Баснины, М. Сидоров и др. Крупным горнозаводчиком в Сибири в первой половине XIX в. являлся семипалатинский купец С. Попов. В середине XIX в. начинает развиваться пароходство[144]. Купеческий капитал играл определяющую роль в развитии таких отраслей обрабатывающей промышленности в Сибири, как мыловаренное, кожевенное, салотопенное, свечное, стекольное, фаянсовое, писчебумажное и канатно-прядильное производства[145].

Некоторым купцам принадлежало одновременно несколько крупных предприятий. Например, в конце XIX в. иркутский купец И.Я. Чурин имел во Владивостоке папиросную, гильзовую фабрики, в Благовещенске – винокуренный, войлочный, мыловаренный заводы, спичечную фабрику, типолитографию, в этих же городах – фабрики тертых красок[146]. Красноярский купец П.И. Гадалов построил в городе кирпичный, канатно-веревочный заводы, мануфактурную и пимокатную фабрики[147].

Неоднократно высокое качество производимой в Сибири продукции бывало отмечено на различных выставках: в 1911 г. на Первой западносибирской выставке сельского хозяйства, промышленности и торговли Малую золотую медаль получило пиво с завода омского купца М.Я. Мариупольского[148],

Однако, подчеркивая роль купеческого предпринимательства в развитии региональной экономики, следует сказать и о стремлении многих купцов к быстрому обагащению любыми средствами, что отмечалось многими современниками. Это выражалось во всевозможных злоупотреблениях в торговле, в обмане работников, в беспощадности к конкурентам, сокрытии доходов от налогообложения и даже ложных банкротствах[153].

Домашнее воспитание или университет. Одной из основных характеристик социокультурного облика сибирского купечества является культурно-образовательный уровень купцов, который для конца XVIII – первой половины XIX в. традиционно принято оценивать как невысокий. По убеждению автора двух монографий по истории сибирского купечества В.П. Бойко, грамотность в то время «была присуща только некоторой части верхушки посада»[154]. Известный енисейский летописец А.И. Кытманов в доказательство низкого культурного уровня местных купцов в последней четверти XVIII в. приводил тот факт, что в 1785 г. только пятеро из них выписывали издававшуюся в Тобольске газету «Иртыш»[155]. Известно также, что введение систематического государственного народного образования в Сибири зачастую наталкивалось на негативное отношение со стороны горожан[156]. Даже в середине XIX в. многие гильдейцы по-прежнему продолжали избегать образования, «боясь в нем оторванности своих детей от той среды, где они сами выросли»[157]. В 1820-х гг. посетивший Сибирь М.М. Сперанский «был потрясен низким уровнем культурного и духовного развития, которое он обнаружил даже среди городской верхушки»^[158].

Вместе с тем приведенные примеры не отрицают возможности широкого распространения среди населения, по крайней мере, элементарной грамотности. Ее наличие у большинства купцов подтверждается данными по Енисейску и Красноярску за конец XVIII – первую половину XIX в. Так, в Енисейске в 1776 г. из 42 владельцев капиталов грамотными были 31 (т.е. они смогли написать свои имя и фамилию на важном общественном документе), или 73, 8 % от числа всех гильдейцев. Десять человек попросили расписаться вместо себя других присутствовавших^[159].

К середине XIX в. в сознании сибирских горожан и купцов в частности стали происходить заметные изменения: престиж образования постепенно повышался, хотя многие по-прежнему продолжали избегать образования, «боясь в нем оторванности своих детей от той среды, где они сами выросли», а на попытки некоторых гильдейцев «дать среднее образование своим детям смотрели… ужасно недоверчиво»[166]. Как отмечал Н.М. Чукмалдин, многие сибирские купцы «старой закалки» долго сопротивлялись всяким нововведениям в области воспитания и образования, не понимая, зачем их детям нужно получать какие-то новые знания, раз их деды и они сами вполне благополучно обходились и старыми сведениями и приемами ведения коммерции^[167].

Однако под влиянием таких факторов, как массовый приток политических ссыльных в Сибирь, начало «золотой лихорадки», вызвавшей, в свою очередь, большой наплыв разных людей и потребовавшей нового уровня знаний, наконец, развитие системы народного просвещения, все более явно происходит сдвиг в сторону повышения культурно-образовательного уровня местного купечества. Изменения затронули и сохранявшее доминирующие позиции домашнее образование: в 1850-е гг. в купеческой среде обычным становится наем домашних учителей и гувернанток для своих детей, благодаря чему некоторое развитие получило и женское образование[168].

Можно говорить, что во второй половине XIX в. среди сибирского купечества наметилась своего рода дифференциация по культурно-образовательному уровню: стали выделяться группы, приближавшиеся по своим жизненным ориентирам и социальному значению к интеллигенции: литераторы, журналисты, издатели; библиофилы; коллекционеры; краеведы; организаторы музеев; члены ИРГО, МОСХ; участники научно-исследовательских экспедиций; меценаты и жертвователи на нужды народного просвещения. В большинстве своем все это были люди с высшим или средним образованием, продолжавшие заниматься предпринимательской деятельностью, но не ради личного обогащения, а рассматривавшие ее как возможность получить средства для занятия интеллектуальным трудом.

Распространение в купеческой среде тяги к просвещению привело к тому, что во второй половине XIX в. часть купеческих детей, даже продолжая числиться в купечестве, переставала заниматься профессиональной деятельностью своих родителей и изменяла свой социальный статус, пополняя ряды учителей, медиков, педагогов высшей школы, литераторов и пр. Так, выходец из тарской купеческой семьи И.И. Щербаков стал агрономом

На пользу обществу. В Сибири, где дворян проживало совсем немного, именно купечество являлось наиболее значимым социальным слоем, привлекавшимся для управления городами. Купцы во многом определяли хозяйственную и культурную жизнь сибирского города, занимали видные должности в органах местного городского самоуправления. Несмотря на возросшее к концу XIX в. влияние в самоуправлении разночинских слоев (чиновников, учителей, врачей), «купечество по-прежнему составляло основную массу гласных городских дум и членов городских управ»[193]. Сам род занятий купцов располагал к проявлению активности, а наличие значительных денежных средств способствовало укреплению их авторитета.

Кроме органов городского самоуправления, многочисленные местные хозяйственные нужды требовали большое число самых различных служб по выбору: для XVIII в., помимо ратманов и бургомистров, – это депутаты для составления обывательских книг, депутаты квартирной комиссии, счетчики, таможенные целовальники, винные и соляные приставы, смотрители запрещенных товаров и др. (в «Доношении о уменьшении членов» Енисейского провинциального магистрата 1760 г. упоминалось 14 различных общественных служб[194]). После сокращения в последней четверти XVIII в. большого числа служб и ограничения сроков служения двумя-тремя годами, тем не менее, существовало множество выборных должностей: кроме городских голов, гласных городских дум и членов словесных судов, требовались участники многочисленных комиссий, обществ и попечительств. Например, во второй половине XIX в. при Омской городской думе работали врачебно-санитарная, по проверке отчета управы, театральная, садовая, по благоустройству, техническая комиссии. При каждой думе имелись попечительские комитеты о тюрьмах, позже стали создаваться пожарные общества, попечительства о народной трезвости, общества физического развития и пр. Развитие системы народного образования сопровождалось созданием попечительских советов учебных заведений, обществ попечения о развитии образования и др.

Для сибирского купечества в целом было характерно, с одной стороны, непременное участие практически всех гильдейцев в тех или иных структурах местного самоуправления. С другой стороны, многие купцы стремились уклониться от занятия должностей по выбору, считая общественную службу обременительной для себя. Властям приходилось принимать меры для обеспечения достаточной явки на выборы[195], иногда даже принуждать к исполнению должности[196].

Впрочем, видный пост в органах городского самоуправления обеспечивал и определенные выгоды: укреплял авторитет, создавал благоприятные возможности для заключения выгодных подрядов с казной, получения наград и почетных званий. Известны случаи, когда купцы стремились занять высокие посты[197].