Четыре звезды

https://ficbook.net/readfic/3667956

Автор: Difficult_child (https://ficbook.net/authors/830163)
Фэндом: EXO - K/M, Wu Yi Fan (кроссовер)
Персонажи: 2lead
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Повседневность, AU

Размер: Мини, 21 страница
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
Ифань пробегает взглядом по строчкам, улавливая знакомые имена и названия, и уже на втором предложении скрипит зубами от злости.
- Один наш общий знакомый критик сообщает миру, что твой ресторан дерьмо. Еда в нем – дерьмо, выпивка - дерьмо. И ты - хотя тут он вроде бы не ошибся - тоже дерьмо. Представляешь?

Посвящение:
Автору скетча; шипперам 2lead

Публикация на других ресурсах:
Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.

Примечания автора:
написано специально для text porn (https://vk.com/text_porn) и 아 파 트 apart. (https://vk.com/asianflashbacks) на фест 'записки на коленках; ' по данной зарисовке (https://vk.com/topic-79076131_32475636? post=31)

В качестве приза получила волшебный арт от волшебного артера - https://imgur.com/u90jkmA, и счастлива ^^

Я скучаю по тулидам. Хочу сказать спасибо всем шипперам этого пейринга, которые любят их и помнят; не пытаются разобраться в том, кто виноват и почему все так вышло, не спорят о том, кто сколько делал для группы.
Отдельное спасибо группе вк 2lead, KrisHo: Kris ans Suho from EXOPLANET | EXO; вы большие молодцы, люблю вас~

P.S. У автора временно очень плохо с интернетом, поэтому работа выложена с телефона; возможны опечатки/ошибки/ трудночитаемости и прочие неприятности. Будет исправлено позже, не стесняйтесь указать на подобные вещи.

Ву Ифань никогда не жаловался на жизнь. На погоду иногда, на курсы акций, имеющие привычку скакать туда и обратно, подобно пикам кардиограммы, на собственного финансового консультанта, который никак не может придумать, куда вложить его растущий как на дрожжах капитал. На стилиста, притаскивающего иной раз такие наряды, что хочется скинуть их друг за другом – сперва наряды, потом стилиста – из самого большого окна. На идиота секретаря и не меньшую, как выяснилось, идиотку секретаршу. На собственную мать, когда ее ум в очередной раз заходит за разум, являя миру и ему идеи одну бредовее другой, тоже. А вот на жизнь – нет. У него скромные апартаменты с открытой террасой и собственным бассейном на последнем этаже элитного небоскреба в самом центре Нью-Йорка, машина на подземной стоянке, стоимость которой вслух лучше не произносить, чтобы не вызвать изжогу у особенно чувствительных натур, подружка с ногами от ушей, которые отстукивают каблуками по лучшим подиумам мира и необыкновенно популярный у селебрити ресторан на Манхэттене с видом на Таймс Сквер, позволяющий всю эту роскошь оплачивать. Идеально.
- На, прочти.
Ифань снимает с лица газету, неаккуратно уложенную туда лучшим другом, и смотрит с большим вниманием, мол, что, где, зачем и почему это что-где-зачем должно меня волновать?
- Вторая страница, - с удовольствием подсказывает Лу Хань, усаживается на кресло напротив и замирает в ожидании. Ифань пробегает взглядом по строчкам, улавливая знакомые имена и названия, и уже на втором предложении скрипит зубами от злости.
- Один наш общий знакомый критик сообщает миру, что твой ресторан дерьмо. Еда в нем – дерьмо, выпивка - дерьмо. И ты - хотя тут он вроде бы не ошибся - тоже дерьмо. Представляешь?

И да, жизнь Ву Ифаня была бы на порядок прекраснее, если бы в ней никогда не появлялся человек по имени Ким Джунмён.

- Некоторые люди меня поражают, - цедит Ифань, безуспешно пытаясь сказать это как можно более равнодушно. Он аккуратно складывает газету, держа ее на вытянутой руке и подчеркнуто брезгливым жестом отправляет на пол.
- Ты их тоже поражаешь, - хмыкает Хань, довольно разглядывает морщинку, прорезавшую лоб Ифаня. - И заметь, нехило так поражаешь - аж на целую страницу. Знаешь, сколько стоит страница в «Нью-Йорк Таймс»? Прошлая статья была раза в два меньше. Ким Джунмен проникается к тебе чувствами, чувак. Правда, не самыми радужными.
- Лу, с этим надо что-то делать, - Ифань задумчиво смотрит в потолок, ерзает, поправляя диванную подушку над головой. - Я не хочу сгущать краски, но это становится проблемой.
- Я не хочу сгущать краски, но это уже проблема, - поправляет его Хань, отпивая из бокала с белым полусухим. - Минсок жалуется, что ты даже отчет за последние месяцы не смотрел, а зря, между прочим.
Ифань морщится.
- Многие критики поют хвалебные оды твоему раю для гурманов, каждая пятая статья поднимает доходы на пять процентов, но при этом каждая статья Ким Джунмена роняет их на десять. И плевать если бы дело только в деньгах было, но это репутация вообще-то. Не то, что можно спустить на тормозах, Ифань.
- Да от меня-то ему чего надо? - тяжелый вздох человека, которому не дают спокойно жить. - Ты же с ним в одном издании работаешь, будь проклят весь ваш снобистский «Нью-Йорк Таймс». Чего он хочет? Денег? Славы? Что надо-то? И почему в стране, битком набитой американцами, этому чертовому корейцу терроризировать нужно именно такого китайца, как я? Мне пожаловаться в ООН на обострение национального вопроса?
- В этом все и дело, - Лу Хань потирает руки так, словно все это доставляет ему особое удовлетворение. - Ким Джунмен - редкий случай. Видишь ли, он принципиален, строг и придирчив, причем как по отношению к другим людям, так и к себе самому.
- А, вымирающий вид, - вяло кивает Ифань, которого тоска берет от одного только упоминания о принципах и строгости.
- Вид, может, и вымирающий, но этот отдельно взятый экземпляр весьма живуч и успешен, - Хань пожимает плечами. - И во многом именно благодаря своей принципиальности. Все устали от продажных журналюг, которые паразитируют на количестве мишленовских звезд. А тут он. Не боится резких выражений в статьях, да и в глаза может сказать тоже, а еще вроде бы честен и умеет быть объективным. Знаешь, он в прошлом году написал разгромную статью в адрес «Аква» - любимого ресторана их шефа. Ресторана, в котором тот обедал в течение десяти с лишним лет подряд и боготворил как райские кущи. Вся редакция была в ужасе, боялась, что вышвырнут не только Кима. И знаешь, что сделал начальник, когда прочел?
- Уволил эту сволочь? - с надеждой предполагает Ифань.
- Перестал там обедать, - безжалостно отвечает друг. - Так что даже не надейся обойтись малой кровью.
- Значит, надо не пускать его в ресторан, - Ифаню кажется, что этот вывод вполне логичен, но Хань смотрит на него как-то странно.
- Сам догадался или подсказали?
- Сам, - гордо отвечает Ифань, и лишь потом, по тому, с какой нескрываемой жалостью смотрит на него Хань, осознает, что где-то тут был сарказм.
- Ну так ты не первый такой умный, - не меняя тона, отвечают ему. - Ресторанные критики левела «Ким Джунмен» никогда не ходят в ресторан под своим собственным именем и со своей собственной внешностью. Ким Джунмена, веришь ли, каждая собака на Манхэттене знает, и я не ошибусь, если скажу, что примерно половина поваров, работающих в этом же районе, просыпается в холодном поту от кошмаров, где Джунмен садится за столик в их заведении и с улыбкой истинного ангела просит принести меню.
Ифань кривится.
- Один ты как всегда не в курсе происходящего. Скажи спасибо, что у тебя есть Минсок. Такого управляющего еще поискать надо.
- Минсок отлично справляется без моих ценных указаний. К тому же, я не люблю вдаваться во все это, - он тянется к журнальному столику за стаканом минеральной воды, делает глоток. - Меня абсолютно не привлекает священное таинство приготовления еды и уж тем более ее постоянного поглощения. Это даже раздражает в общем-то - когда из питания делают целый культ.
- То есть, тебя бесит, что весь мир постоянно готовит и жрет, - заключает Хань. - Ну ты и сукин сын. Если бы не это, ты бы себе вряд ли новую игрушку купил.
- Есть такое, - соглашается Ифань, возвращаясь мыслями к купленной вчера машине - дорогой, сияющей и прекрасной. - Однако с этим нахальным выскочкой и вправду надо что-то делать. Устрой-ка мне рандеву.
- Судьба к тебе благоволит, - Лу Хань ерошит светло-каштановые волосы и зевает. - Через неделю у модельера Z.TAO показ новой весенней мужской коллекции. Джунмен по долгу дружбы туда непременно придет. Советую и тебе явиться.
- Это тот, что сочинил леопардовый костюм? - Ифань вспоминает последний кошмар, после которого его стилист вышел за дверь, опасаясь угрозы быть вышвырнутым в окно. - У него еще рекламная компания с Гуччи была.
- Версаче, - поправляет его Хань, - а в остальном ты прав.
- Если Ким Джунмен носит такие тряпки, не удивлен, что его не узнают в ресторанах. В том жутком костюме я сам себя в зеркале не узнал.
- Я бы с удовольствием тебе поддакнул, но вот чувство стиля у этого выскочки лучше твоего, уж извини.
- И ты туда же, - Ифань недовольно смотрит на друга. - Все вы одинаковы, хамоватая журналистская братия.
Лу Хань только улыбается и разводит руками.

Насчет чувства стиля Лу не врет. Ифань скрипит зубами, глядя на безукоризненный черный костюм и белую рубашку Ким Джунмена. Аккуратная каштановая челка, спокойный взгляд и вежливая улыбка. Черная лаковая бабочка вместо галстука - отличный способ избежать скучного официоза, показать, что ты в тренде и вместе с тем остаться в рамках торжественности. Но главное вовсе не это, а не покидающее Ифаня ощущение того, что будь Джунмен в лохмотьях, он бы и их носил с поистине королевским достоинством.
Сам Ифань чувствует себя слегка неуютно в темно-синем костюме и рубашке цвета экрю, вместо галстука или бабочки - несколько сережек в ухе, татуировки на шее и на руках. Он бы предпочел кожаную куртку и удобные джинсы, но его стилист получает зарплату не только за дикие безумные наряды, но и за то, что умеет в нужные моменты силой впихнуть Ифаня в нужные вещи.

- Джунмен, познакомься - это Ву Ифань. Ифань, это Ким Джунмен.
Ифань пожимает протянутую ему руку, пытаясь понять, каким образом этот парень умудряется смотреть на него сверху вниз, будучи намного ниже ростом.
- Составьте-ка друг другу компанию, пока я схожу за попкорном. В смысле, за шампанским, - издевательски уточняет Хань, а потом исчезает в толпе приглашенных на афтепати и Ифань одним местом чует - эта оленья морда действительно будет жевать попкорн в окопах, предоставив лучшему другу отбиваться в одиночку, а завтра будет слушать рассказ, ржать и утешать фразой «ну ты и лууузер».

- Как вам моя последняя статья о вашем ресторане? Простите, если разочаровал, но «Гэлакси» не слишком меня вдохновил.
Ифань, мысленно приготовивший десяток вступительных фраз о погоде и новой коллекции леопардовых дизайнерских носков, теряется. Очевидно, насчет прямоты Джунмена Лу Хань тоже не соврал.
- Она...эээ...очень искренне написана, - уклончиво отвечает он. - Весьма, я бы сказал.
- По-вашему, я слишком резко отозвался о вашей лавандовой утке с яблоками и брюквой?
Взгляд у Джунмена дико невинный, а Ифань в это время думает о том, что по-хорошему следовало бы изучить меню собственного ресторана, прежде чем спорить о нем.
- Не возьмусь подвергать сомнению истинность ваших слов, как знатока своего дела, - сухо отвечает он. - Но в Нью-Йорке двух одинаковых мнений по одному вопросу никогда не найти, вы так не считаете?
- Именно поэтому я и работаю, - лучезарно улыбается ему собеседник. - Мой долг - предупредить лишние и бесполезные траты денег на скверно приготовленную еду и плохое обслуживание.
- И поэтому вы охаяли мой ресторан целиком и полностью, начиная с плохо подобранного цвета льняных салфеток и заканчивая убогим, по вашему мнению, парковочным местом, куда не втиснется даже инвалидная коляска, не то, что ваш Хайлэндер?
- Вы оказались таким внимательным читателем, - Джунмен вскидывает глаза, притворяясь удивленным. – Я польщен.
- Жаль, не могу ответить тем же, - отрезает Ифань. – Ваш редактор слишком лоялен, если позволяет вам писать такие статейки о ресторане, получившем четыре звезды от Форбс и две от Мишлена.
- Значит, в сумме шесть, - выскочка пожимает плечами. – В таком случае, так ли вам важно то, что я дал вам всего две? Может, стоило обойтись одной? Семь - счастливое число.
Ифань осторожно ставит бокал с розовым шампанским на поднос пробегающего мимо официанта. Еще не дай бог, сломает вдребезги – руки так и сжимаются в кулаки от злости.
- И заметьте, я был самим собой, не утруждаясь анонимностью, - продолжает Джунмен, - и ваш прелестный шеф-повар старался, как мог, официанты подлетали на первой космической. А мне еще предстоит не менее трех анонимных визитов в вашу обитель вкуса…а может и больше… и я не думаю, что впечатления от них окажутся лучше.
- Да что вы ко мне-то пристали? – Ифань смотрит уже с откровенной неприязнью. Его раздражает этот безупречный тон с безупречной долей иронии в интонациях, тщательно выверенная улыбка и поклоны, которыми Джунмен обменивается со знакомыми, не прерывая разговора.
- Это я к вам пристал? Ваш ресторан входит в список самых дорогих и популярных ресторанов Нью-Йорка. Это мне приходится его посещать, хотя я бы с удовольствием отказался от такой чести.
- Так давайте мирно разойдемся. Напишите положительный отзыв о ресторане и дело с концом, а дальше я позабочусь о том, чтобы вы туда больше никогда не попали, даже если у вас появится такое желание.
- Вы слишком наивны, Ву Ифань, - Джунмен смеется, поправляет челку, которая лезет в глаза. – А давайте так. Если в течение следующих трех месяцев вы сумеете найти меня среди посетителей вашего ресторана и разоблачить мою анонимность – хотя бы один раз из трех! – мы с вами договоримся. Не обещаю четыре звезды, но посмотрим, что можно будет сделать.
- В такие детские игры не играю, - фырчит Ифань.
- Прекрасно, - радостно кивают ему. – Ждите мою новую статью, обещаю передать вам персональный привет. Останетесь довольны.
- Стойте, стойте! Хорошо, - сдается китаец. – Я согласен.

- Ты видел его раз в жизни, ты уверен, что сможешь его узнать? – Хань цепляет на вилку кусок рыбы и с аппетитом жует.
- Это мой шанс, - Ифань тоскливо ковыряет свой салат, заставляя нервно дергаться официанта, издалека наблюдающего за хозяином заведения. – Возможно, единственный. У меня три месяца и три попытки. Он что, азартный человек? Игрок?
- Впервые слышу о такой выходке, - Лу качает головой. – Обычно он абсолютно нормален. Не пьет, не курит, не зависает в казино или клубах. Ничего предосудительного. Репутация чиста как стеклышко.
- Можно подумать, что его призвание – заставлять других чувствовать себя ничтожеством, – ворчит Ифань. – Достань-ка мне его фотографии и чем больше, тем лучше. Я распечатаю их, развешу по кухне и в свободное время разрешу персоналу метать дротики в эту чванливую мишень. Они у меня скоро с закрытыми глазами портрет его по памяти рисовать будут. Левой ногой.
Лу Хань смеется.

Управляющий рестораном Ким Минсок тоже смеется. Первые минуты три, пока не понимает, что Ву Ифань, которого сам он привык называть Крисом, абсолютно серьезен.
- Крис, ты рехнулся, да? Если ты проиграешь, он же нас закопает! Какого черта ты вообще в это ввязался? Ким Джунмен ОБЯЗАН осуждать все, связанное со словом «еда», работа у него такая, понимаешь? Ну и пусть себе пишет, ты-то чего встрял?
- Я защищаю честь своего ресторана, Мин! – вяло отбивается Ифань. – Он очернил «Гэлакси», я этого не прощу.
- А я тебе не прощу, если ты вконец угробишь этим наши шансы на выживание в десятке лучших ресторанов Нью-Йорка, - шипит Минсок. - Да, его статьи сказываются на нас не лучшим образом, но это херня по сравнению с тем, сколько еще ресторанов получают от него таких пенделей, после которых превращаются в забегаловку а-ля Сабвэй. Только попробуй не выиграть, Крис. Только. Попробуй.
Ифань оттягивает ворот футболки, потому что воздуха как-то не хватает. Кажется, эта жизнь, на которую он прежде никогда не жаловался, хочет его придушить.

От всего этого, по мнению Мина, только один плюс – хозяин ресторана увольняет кучу секретарей, арт-директоров и бизнес-менеджеров, которые бесполезными курьерами болтались туда-сюда и играли в сломанный телефон, затрудняя ведение дел, и наконец-то проводит здесь некоторое время. Да что там некоторое – почти все свое время!

Из ресторана «Гэлакси», занимающего сорок седьмой этаж современного офисного здания на Западной 41-ой, открывается прекрасный вид на Таймс-сквер и весь Манхэттен.
Мебель в стиле хай-тек, просторный зал оформлен в нейтральные тона: серебристый, белый, смягченные оттенки серого и немного благородного синего, на столах ежедневно свежие букеты пармских фиалок и темно-лиловых тюльпанов, расставляющие цветовые акценты в неброском интерьере.
Но главная фишка ресторана в другом: ежедневно с 22.30 и до 4.00 утра посетители могут наслаждаться созерцанием звездного неба в реальном времени и в самом высоком качестве изображения, передаваемого с Пекинского планетария. Ифань в шутку называет свое детище гастрономическим филиалом планетария под эгидой Пекина. Огромные деньги ушли на то, чтобы возвести необходимые конструкции, разработать специальные лампы, позволяющие освещать столики без ущерба для любования созданной проекцией и вместить новейший оптический проектор, с помощью которого можно увидеть не менее двухсот тысяч звезд. В дневное время купол зала украшают изображения, созданные при помощи лазеров под ненавязчивый музыкальный аккомпанемент.
Откровенно говоря, ресторан достался Ифаню от отца, который решил, что женитьба на американке была ошибкой всей его жизни, развелся и уехал. Мать развлекала себя путешествиями, а Ифань с момента окончания университета был предоставлен сам себе, и примерно в это же время решил, что классический обычный ресторан со скучным названием «Блюменталь» и контингентом от 40 до 60 лет необходимо реанимировать. В то время он увлекался спейс-роком, так что за идеей для обновления ходить долго не пришлось. Так появился «Гэлакси», который за короткое время набрал большую популярность среди золотой молодежи и многочисленных селебрити.
В поварском искусстве Ифань совершенно не разбирался, а потому мудро оставил на месте шеф-повара, удачно миксующего американскую и европейскую кухни.

- Как ты собираешься вычислить Джунмена? - Минсок усаживается рядом с Ифанем, сосредоточенно изучающим меню. - Какие-то зацепки?
- У нас есть лавандовая утка с яблоками и брюквой? - вместо ответа спрашивает Ифань.
- Что это? - Минсок морщится. - Нет. А нужна?
- Так и думал, - кивает Ифань. - Забудь о ней. Зацепок у меня нет, но ведь он ресторанный критик, а не лауреат премии «Оскар». Не думаю, что узнать его такая уж невыполнимая задача.
Минсок хмыкает.

- И что дальше? - Мин скептически вздергивает бровь тем же вечером.
- Поживем - увидим, - Ифань мрачно выдыхает сигаретный дым, делая вид, что не заметил серьезного взгляда. - Будем действовать по обстоятельствам.
- Крис, у меня ни одного доказательства. Ты предлагаешь произвести личный осмотр каждого клиента? - Минсок щурится, глядя на сияющий неоном Манхэттен, расстилающийся под балконом. - Уже полночь, свет сейчас выключат. Если и сейчас не разглядели, дальше это сделать будет еще труднее. Наши официанты опытны, но отличить критика от обычного человека могут далеко не все и не всегда. По заказам, по разговорам, по реакции на блюда - да, возможно. Только не в случае Ким Джунмена.
- Возможно, его сегодня и нет в зале, - размышляет Ифань, снова затягиваясь. - Три месяца. День первый.
Минсок усмехается, давая ему время на осознание этого факта.
- Мать твою...день первый! Еще целых три месяца?!
- Добро пожаловать на подводную лодку, - Мин хлопает его по плечу, пока Ифань бессильно облокачивается о перила, бормоча ругательства.

Через две недели это уже кажется смешным - бродить по залу, здороваться со знакомыми, вглядываться в каждого посетителя, упорно гипнотизировать взглядом списки клиентов и тоскливо вспоминать о мирных вечерах за бильярдным столом. Теперь по вечерам Ифань торчит тут, персонал перешептывается за спиной (их, конечно, обо всем предупредили, но как не посплетничать) и смотрит с сочувствием. Шеф-повар на нервах, Минсок тоже. Новый сомелье Бен Бэкхен, нанятый пару месяцев назад, нервически вспоминает, подходит ли «Шато Тур де Фез» урожая восемьдесят четвертого к баранине и какие из розовых вин следует предлагать к телятине в устричном соусе.

- Как тебе вот тот?
- В светло-зеленой рубашке? - Ифань кидает беглый взгляд из-за барной стойки. - Не знаю...не похож. Комплекция не та. Погляди на закатанные рукава - у него запястья как шея бегемота. Точно не он.
- Ну а тип за третьим столиком слева? Шевелюра смахивает на парик, - Минсок одергивает манжеты рубашки.
- Просто жертва неудачного парикмахера, как по мне. К тому же, посмотри на его нос. Нет, не он.
- Будь ты проклят, Крис. У меня паранойя из-за тебя скоро разовьется.
- Идите работать, господин Ким Минсок, пока хозяин не вздумал вычесть у вас из зарплаты за крамольные мысли и бунтарский дух.
Минсок бурчит себе под нос, но цепляет на лицо улыбку и скользит между столиков к очередному посетителю.
Ифань сдавливает виски пальцами, на мгновение поддаваясь панике. Спокойствие, только спокойствие.

В четыре с лишним утра мобильник радостно тренькает – как раз тогда, когда Ифань отодвигает от себя четвертую чашку кофе и проклинает раскинувшуюся над его головой галактику, мечтая добраться до дома и рухнуть на постель.
Номер Ифаню незнаком, но сообщение заставляет его подскочить на стуле.

Лу Хань был очень любезен, снабдив меня Вашим номером по моей просьбе. Спасибо за ужин – было неплохо, если так можно выразиться в отношении рыбы, приготовленной по меньшей мере вчера, и недостаточно сочных роллов из кролика. Омар напоминал суп из-за огромного количества соуса. Однако, у Вас еще две попытки, Ву Ифань. Не забудьте выспаться и пейте меньше кофе, вид у вас уставший.

Ифань готов убить всех вокруг. И себя, в том числе.
- Список заказов, - он тычет мобильником в лицо подошедшему Минсоку. – Немедленно.
Минсок матерится уже в открытую – ресторан закрыт, официанты негромко переговариваются, убирая со столов, а повара собираются домой. Список является в ту же секунду, вместе с перепуганным шеф-поваром.
Роллы из кролика, омар и морской окунь со спаржей, луком и красной смородиной находятся моментально – шестой столик.
- Китаянка лет пятидесяти, деловой костюм, короткая стрижка, заказала Пино Шардоне, - тут же отчитывается Мин. – С ней был парень…вот же хрень!
Ифань в упор смотрит на него.
- На вид лет двадцати, не больше…Я предположил, что это ее сын, студент. Невысокий, кудрявые волосы красноватого оттенка, круглые очки. В клетчатой рубашке и пиджаке со значком Колумбийского университета…
Ифань выуживает обоих из нагруженной кофеином памяти. Черт. ЧЕРТ, ЧЕРТ, ЧЕРТ!

- Что с рыбой? – он переводит взгляд на повара.
- А что с ней? – брови француза удивленно ползут вверх.
- Анри, рыба была несвежей.
- Только вчера привезли! – недовольно ворчит шеф-повар. – Не выкидывать же ее! Морозильный контейнер самого высокого качества, я вытащил ее за несколько часов до приготовления. Это же редкий вид морского окуня, полкило двести долларов…
- Рыба.должна.быть.свежей, - с расстановкой произносит Ифань. – Свежей – это значит, что она должна быть живой за несколько часов до приготовления. Ты пытаешься экономить мои деньги за счет моей репутации? Пересмотри рецепты кролика и омара.
Непереводимые французские ругательства в спину Ифаня не волнуют. Сейчас его беспокоят только желание добраться до кровати и осознание того, что он нехило лажанулся. 1: 0 в пользу Джунмена.

Когда в десять вечера следующего дня он входит в ресторан с черного хода и тоскливо зевает при мысли об очередной бессонной ночи, его встречает взволнованный Минсок.
- Ким Джунмен здесь!
- Ты его раскрыл? – глаза Ифаня радостно блестят.
- Нет, - криво улыбается управляющий, ерошит рыжие волосы. – Он пришел под своим именем. Заказал бутылку Эдельцвикера, просил тебя подойти к его столику, если не затруднит, как он выразился.
Ифань очень не хочет идти. Он придумывает себе десять разных причин на то, чтобы развернуться и уйти, но Минсок беспощадно отрезает ему все пути к отступлению, а потом выталкивает в зал со словами «сам нас в это впутал, вот сам и разбирайся».

- Что-то забыли тут вчера, Ким Джунмен? – Ифань демонстративно не вынимает руки из карманов брюк, подходя к столику, за которым Джунмен скромно пьет вино. – Или хотите еще пару фокусов с переодеванием показать?
- Они будут в следующий раз, не сегодня, - кореец жестом приглашает его присесть напротив. – Хочу показать, каким бывает настоящий ужин. Я имею в виду такой, какой я жду от вашего ресторана. «Гэлакси» способен на большее, Ву Ифань. А знаете, что нужно для этого сделать? Нужно понять, что главное в ресторане.
- Еда, - закатывает глаза Ифань. – Это мне и так известно.
- Именно, - кивает Джунмен. – Это вам известно. Но вы этого еще не осознали. Чувствуете разницу?
Ифаню хочется садануть этого зазнайку винной бутылкой по голове. Но вино дорогое и вкусное, и оно вовсе не достойно того, чтобы быть разлитым на такую сволочь.
- Возможно, моя компания вам не нравится, но ужином вы останетесь довольны, это я гарантирую, - Джунмен смотрит открыто и серьезно, в глазах ни смешинок, ни ехидного блеска. – Ну? Согласны?
Ифань оглядывает зал и вздыхает. Где-то на периферии маячит озабоченное лицо Минсока, зал постепенно наполняется людьми, и в общем-то терять ведь нечего, так? Лучше не отказываться - кто знает, не угробит ли он тем самым окончательно свои шансы на победу.
- Согласен, - говорит он. Второй раз.

- Вы знаете, я просто хотел сказать, - начинает Ифань, когда выходит следом за Джунменом на парковку.
- Если можно, давайте на «ты». Мне трудно говорить «вы» людям, с которыми я ем вместе, а нам еще ужинать предстоит, - говорит Джунмен, и кивает на белый Хайлэндер. – Садись.
Это сбивает Ифаня с толку. Он послушно садится в машину.
- Куда едем?
- Сейчас узнаешь, - загадочно отвечают ему.
Не то, чтобы Ифаню было не по себе, ведь Джунмен меньше его по всем параметрам и вряд ли изучал какие-нибудь боевые искусства, да и зачем ему лишние проблемы, но все равно как-то слегка тревожно. Наверное, потому, что он не очень хорошо понимает, к чему Джунмену возиться с ним, что-то объяснять и показывать.

Машина останавливается в каком-то крохотном дворике уже далеко за пределами Манхэттена. Ифань с сомнением осматривает парковку всего на три места и самый обычный деревянный особнячок за самым обычным забором - серый, скучный, ничем не примечательный. Прямо как из детективов - те самые сцены, где жертву убивают, а труп потом по частям кладут в пластиковые мешки и разбрасывают по окрестным свалкам.
Внутри дома обнаруживается небольшой абсолютно пустой зал - всего шесть столиков, ни скатертей, ни салфеток. Убранство самое простое, в духе минимализма, но в помещении чисто и аккуратно. Официантка кивает Джунмену как хорошему знакомому, приветливо улыбается Ифаню и молча уходит.
- Нам не предложат меню?
- Нет, - Джунмен улыбается. - Господин Такаяма готовит каждую неделю новое меню, состоящее из пяти-шести блюд, которые и подаются клиентам в неизменном порядке. Вопреки ожиданиям, он предпочитает европейскую кухню, но вот в гастрономии руководствуется азиатскими приниципами. Ты знаешь, что такое shibui?
- Это...что-то вроде философии, насколько я помню, - пытается вспомнить Ифань. - Что-то про то, что все должно быть гармонично и сбалансировано.
- Точно, - кивает Джунмен. - Еда должна влиять на все рецепторы организма. Вкус, цвет, запах - все в еде должно быть гармонично и только тогда она может принести истинное удовольствие. Ты когда-нибудь получал истинное удовольствие от еды?
- Смотря что понимать под этим, - Ифань задумывается. - Не знаю. Даже не знаю, но...нет, наверное. Я не гурман. Для меня чаще всего это просто процесс насыщения организма. Я не всегда наслаждаюсь пищей, которую ем.
- Как ты можешь быть владельцем ресторана и не понимать этого? - Джунмен вздыхает. - Будем надеяться, что еще не все потеряно.
Закуски подают очень быстро, почти мгновенно, на белоснежных тарелках. Сервировано изящно, но без вычурности, с той долей напускной небрежности, которая считается высшим шиком.
- Креветки и шпинатный соус, - поясняет Джунмен, с удовольствием принимаясь за еду. - Только попробуй!
Ифань осторожно кладет в рот кусочек, ощущая, как сочная мякоть растворяется на языке тончайшим слоем. Пряный острый соус оттеняет привычный вкус креветки. Хотя он даже не уверен в том, что это креветка, такого он никогда не пробовал.
Вместо вина подают минеральную воду. Вино тут лишнее, по уверению Джунмена. Вкус должен быть абсолютно чистым, без оттенков. Ифань молчаливо соглашается.
- Разве это не восхитительно? - Джунмен отправляет в рот еще кусочек и жмурится от удовольствия.
- Впервые вижу, чтобы кто-то ел так эмоционально, - Ифаня забавляет его реакция.
- Съешь еще пару креветок и сам будешь вести себя так же. Это же просто объедение!

После креветок приносят окуня под мисо-соусом с хрустящими устрицами. Корочка тонкая и поджаристая, а облаченная в нее рыба по консистенции напоминает сливочный крем - нежная и густая, безумно вкусная. Рот наполняется соком, пропитанным травами и специями, Ифань неожиданно для себя самого издает странный звук, пока смакует очередной кусок.
Джунмен растягивает губы в улыбке, понимающе кивает.

Потом подают лобстера в хрустящей картофельной корочке с соусом кобайба и красным перцем. Официантка двигается почти бесшумно, название блюда произносит с благоговением.
- Это рецепт по меньшей мере тысячу восьмисот сороковых годов, - торжествующе говорит Джунмен. - Историческая вещь! И вряд ли кто-то кроме господина Такаямы может воплотить его так точно. Ты только представь: впервые это блюдо было...
Ифань почти ничего не понимает из его болтовни, только слушает и кивает, время от времени ест, в то время как Джунмен успевает есть и говорить одновременно и все это с таким почти детским восторгом в голосе, какого у Ифаня никогда не было в отношении еды. Это очень трогательно и мило, если честно.
К концу ужина приносят целую гору десертов, среди названий которых Ифань запоминает только самые короткие: какое-то тоже очень историческое шоколадное пирожное и холодный миндальный крем с лесной земляникой. Ифань не любитель сладкого, но ест с удовольствием. Миндальный крем напоминает собой розовые облака, подсвеченные заходящим солнцем, хрустящие кусочки фруктов в пышном шоколадном тесте пирожного кажутся чем-то поистине нереальным.
Ифаня замыкает. Ему кажется, что в еду подмешали наркотик: слишком хорошо, слишком спокойно и абсолютно ничего не хочется, разве что сидеть вот так, слушать совершенно непонятный треп о лесных грибах, имбире и бруснике и при этом чувствовать себя на своем месте. Пожалуй, это самое точное сравнение, которое только можно было подобрать - вот здесь и сейчас то самое место, где он должен быть - в этом городе, на этой улице, в этом старом доме, таящем в себе такую сокровищницу гастрономии, на этом самом стуле, придвинутом вот к этому столу и рядом с этим самым человеком.
Последняя деталь ужасает его своим неожиданным появлением, но мысль чрезвычайно хитрая вещь - если она появилась на свет, вам уже не отрезать от нее кусок, не стереть лишнее и не выкинуть из головы при всем своем желании.

Счет подают Джунмену. Ифаня это слегка оскорбляет, он торопливо лезет в карман за бумажником, но его останавливают.
- Я бы хотел заплатить сам, если ты позволишь, - Джунмен улыбается осторожно, слегка даже виновато, но ни в коем случае не с ухмылкой или излишней гордостью, чего Ифань точно бы не стерпел. - В конце концов, это я тебя пригласил.
Ифань медлит, но потом думает, что глупо было бы строить из себя обиженного или слишком педантичного и кивает.
- Просто из любопытства: сколько примерно стоит такой ужин на одного человека в этом месте?
- Триста долларов, - не моргнув глазом, отвечает Джунмен.
- И это без вина! - Ифань очень старается не выглядеть удивленным, но слова вырываются сами.
- Без. Но разве это того не стоило?
Приходиться согласиться.

- Я знаю, ты думаешь о том, зачем я это сделал, - говорит Джунмен, когда машина останавливается у дома, в котором находятся апартаменты Ифаня. - Но у меня были на то причины, правда.
Ифань выжидающе смотрит на него, не торопится выходить.
- Говорят, что идеальная еда - та, которая пробуждает воспоминания. Когда я был маленький, мы с родителями ходили в Блюменталь. Нечасто, по большим праздникам. Я любил эти вечера. Родители пили вино, разговаривали друг с другом, улыбались, отец держал мать за руку. Не было разговоров о проблемах, ссор, споров. Я знал каждого официанта в ресторане. Если заказов было немного, они брали меня с собой на кухню - я ел мороженое с яблоками и горячей карамелью, помогал измельчать специи - мне нравились звуки, которые производила ручная мельница для перца, наблюдал за тем, как в духовке поднимается ванильный пирог. С тех пор прошло много лет, и от того Блюменталя, который я знал когда-то, уже почти ничего не осталось, но дело не в этом, а в том, что тогда у ресторана была душа. В нем готовили еду, вкус которой хочется вспоминать снова и снова, сделать ее впечатлением, остающимся на всю жизнь. Я хочу, чтобы у твоего ресторана это тоже было, Ифань. Для тебя «Гэлакси» просто способ получения прибыли, верно? А для меня это было целой детской сказкой, ощущением праздника. Возможно, я совершаю ошибку, рассказывая тебе об этом, но так уж вышло. Я вовсе не собирался на самом деле...
- Все в порядке, - перебивает его Ифань. - Спасибо. За ужин и за рассказ тоже.
Джунмен заметно расслабляется, но потом предупреждает: «Только не думай, что это отменяет нашу договоренность. У меня еще куча времени и два неожиданных визита. Этот ужин не дает тебе никаких преференций или бонусов».
- Я и не рассчитывал, - фыркает Ифань, выходя из машины, и мысленно чертыхается про себя.
- Вот и прекрасно, - по голосу слышно, что Джунмен улыбается. - Доброй ночи.

Не то, чтобы этот месяц Ифань провел бездарно и бесполезно, но он все равно волнуется. Минсок уверяет, что это настоящий прогресс, хотя Ифаню кажется, что он просто жалеет его из-за темных кругов под глазами и вечного недосыпа.
Лайфхак всей его жизни - месяц вполне успешно отмазываться от разговоров по телефону с собственной матерью и переписки со своей девушкой, занятой вечными фотосессиями, дефиле и показами, одной и той же причиной - «работа».
- Я бы посоветовал тебе отдохнуть, - Минсок заглядывает через плечо, ставит на стол чашку зеленого чая и блюдце с каким-то странным пирожным. - Ты слишком серьезно подошел к выбору нового кондитера, погляди, что он выдает.
- Но ведь вкусно, - Ифань улыбается, снимает пальцем кремовое облако пены с куска слоеного теста, и слизывает его целиком, а потом довольно кивает. - И вправду вкусно!
Минсок только усмехается.

Ифань узнает очень много нового. Он понимает, что рыбу и морепродукты нужно покупать во Флашинге, а зелень только на Кэрролл Гарденз, понимает, чем маленькие пекарни, в которых тесто замешивают вручную и гордятся каждым испеченным пирожком, лучше больших заводов, продающих хлеб десятками буханок в пластиковых контейнерах.
Меню собственного ресторана он подвергает препарированию и разделывает на мельчайшие кусочки, мужественно отстаивая свои нововведения в битвах с шеф-поваром Анри. Когда Ифань решительно вычеркивает надоевшую всем пасту с омарами, француз протестует против цыпленка с шоколадным суфле, и тут же отвергает консоме из говядины. В отместку напротив апельсинового мороженого с корицей и белыми персиками появляется злорадная пометка «банально! заменить», сделанная рукой хозяина заведения.
По признанию Минсока, это скорее напоминает деловые переговоры на миллион долларов, чем составление меню - спорят до хрипоты, исчерканные заметками листы разлетаются по полу десятками, пепельница в кабинете Криса переполнена окурками, а количество выпитого кофе и вовсе никто не считает. Переговоры, впрочем, проходят вполне успешно - окончательным вариантом меню остаются довольны оба.

- «Кло-де-Вужо», восемьдесят девятый, - Бэкхен наливает немного вина в бокал прямо из дегустационной чашки. - Оно довольно молодое, поэтому не стоит закупать его в большом количестве.
Ифань делает маленький глоток с видом старательного ученика. Вино золотится на свету.
- Нужно что-то постарше?
- Думаю, да, - Бэкхен оглядывает винный склад, задумчиво жует нижнюю губу, пробегаясь пальцами по горлышкам бутылок, бережно уложенных в деревянные ячейки. - Как насчет «Стоуни Хиллз»? Подойдет к блюдам из телятины, отлично сочетается с рыбой. В меню будет еще баранина, к ней можно взять бордоские красные вина урожая 2001 года - они молодые, но мы их декантируем. На будущее можно прикупить Бароло Конка, сейчас его подавать рано, зато лет через пять оно войдет в силу и будет очень кстати к фуа-гра.
Ифань послушно записывает названия в блокнот.
- Я бы хотел, чтобы мы подобрали к каждому блюду нечто, что сделает его еще более вкусным, - он ловит взгляд сомелье, - понимаешь? Я хочу, чтобы те, кто придут к нам, убеждались в том, что мы разбираемся в этом лучше них.
- Звучит как вызов, - Бэкхен азартно потирает руки. - Мне нравится!
Ифань усмехается и чокается с ним бокалом. Кажется, с сомелье он не прогадал.

Вникать приходится буквально во все и работы столько, что голова идет кругом, зато больше не нужно чувствовать себя чужим в своем собственном заведении. Минсок даже начинает ворчать, что зря получает свою зарплату и у него отбирают последний хлебушек. В любом случае, караулить Джунмена им просто некогда, поэтому Ифань вовсе не удивляется, получая в один прекрасный вечер очередное сообщение.

Не заметил тебя в зале. Ты по-прежнему пьешь много кофе и мало спишь? Чесночные каннелони, фаршированные уткой, были превосходны, но вот суп отвратителен, честно. Как будто ты готовил его лично (я почему-то уверен, что готовить ты не умеешь). Зато твой сомелье очень мил - предложил мне вино на сто долларов дешевле того, что я собирался купить. Если я соберусь открыть свой ресторан - заберу его себе.

Ифань усмехается, а потом набирает ответное сообщение.

Я бы с удовольствием перекинулся с тобой парой саркастических замечаний, но некогда, прости. Занят подготовкой банкета для важных лиц, так что в следующий раз. А сомелье я тебе не отдам. У меня еще одна попытка, так что не расслабляйся.

- Мне кажется, что он здесь.
Проходит еще почти месяц, прежде чем именно так начинает свой разговор Минсок, входя в кабинет. Крис в этот момент изучает мишленовский гид.

- Он?
- Я про Ким Джунмена, - поясняет управляющий. - Я думаю, что за шестым столиком, в компании семейной пары находится именно он.
- Похож? - Крис включает плазменную панель на стене, заинтересованно ждет, пока появится изображение с камер, расположенных в зале.
- Вроде бы, - уклончиво отвечает Минсок. - Блондин, в очках. Видишь?
Видно не слишком хорошо, но Крис думает, что да, почти наверняка это Джунмен. И он не очень-то и прячется.
- Только... - колеблется Мин. - Ты ведь не выйдешь, да? Даже для того, чтобы проверить, так ли это. Я прав?
Ифань кивает. Минсок знает его как облупленного и ему даже объяснять ничего не надо.
- Крис.... - огорченный вздох. - Ну да ладно. Принесу тебе кофе. Узнать, что он заказал?
- Да, - кивает Ифань. - Да, было бы неплохо.
Не то, чтобы он ждет, но когда телефон вибрирует, достает его из кармана брюк с некоторым волнением. Однако это Лу Хань.

- Может, подышим свежим воздухом?
- Чуть позже, - Крис забирает у Минсока принесенный листок и кивает. - Спасибо, Мин.
- Ты снова торчишь в ресторане? Дай трубку Минсоку, я попрошу его больше не пускать тебя туда как минимум неделю. Ты даже не жрешь толком эти свои деликатесы! Чем ты там занимаешься?
- В данный момент мне есть чем заняться - я просматриваю заказ Джунмена. Почти уверен в том, что это он сейчас заказал охлажденный овощной суп с креветками и папоротником и фуа-гра с миндалем, - Крис улыбается, разглядывая ровный почерк Минсока.
- Ты пытаешься уверить меня в том, что не проиграешь? Кажется, я тебя недооценил, друг мой. Надо было поставить на тебя пару сотен, но кто ж знал.
- Если ты поставил на Кима, тоже можешь радоваться. Я не собираюсь выигрывать. Пусть ужинает и катится на все четыре стороны, я и пальцем не пошевельну.
- В каком смысле? - не понимает Хань.
- В прямом. Хочу посмотреть, что он напишет обо мне, не пытаясь приукрасить суровую действительность.
- Минсок будет плакать, - предупреждает Лу. - А потом швырять в тебя остро заточенное столовое серебро и самые драгоценные экземпляры из содержимого винотеки. Если завещаешь мне машину, обещаю рискнуть и приехать за твоим трупом, так и быть.
- Минсок уже смирился, - парирует Крис. - Знаешь, я понял, что беспокоился абсолютно не о том. Плевать мне на любые статьи. Пусть хоть все редакции мира вопят. Гораздо важнее мнение тех, кто сейчас сидит в зале и пробует еду. И еще мнение тех, кто эту еду готовит. И все.
- Где ты этой философии нахватался? - Лу Хань вздыхает после долгого молчания. - Знаешь, твой дзен и нирвана это, конечно, супер, но третью звезду Мишлена ты такими темпами никогда не получишь.
- Получу, - отвечают ему. - А не дадут, ну и хрен с ней. Стреляться не собираюсь из-за этого.
- Ты странный, - констатирует Хань. - В смысле, намного более странный, чем обычно.
- Приходи завтра, - вместо ответа приглашает Ифань. - Пообедаем вместе.

Джунмен уходит после полуночи, без звонков и сообщений.

- Привет.
- Привет, - автоматически отвечает Ифань, потому что спросонья ему трудно разглядеть что-то и он нажал на «принять вызов» абсолютно машинально, только потому что сонный мозг выбрал это действие как способ выключить громкое «Колл ми бэйби, колл ми бэйби». Это все Лу Хань, подлец. Не забыть избавиться от «Колл ми бэйби». Не забыть избавиться от Лу Ханя.
- Ты...спишь?
- Эээ... - он заторможенно сопоставляет голос в трубке с Ханевским, потом еще с тремя-четырьмя потенциальными абонентами и не обнаруживает сходства. Мозг не выдает нужных «99, 9% совпадения» и «идентификация завершена».
- Это Ким Джунмен.
- А! - Ифаня подбрасывает на кровати так, словно через постельное белье пустили 220 вольт. - Нет, я не сплю. Я... эээ.. пью кофе.
- Судя по голосу, ты только начал. Ты еще не в курсе, но твои три попытки истекли вчера. Звоню сказать тебе об этом.
- Серьезно? Жаль, - Ифань надеется, что это вышло достаточно удивленно и вместе с тем разочарованно, а потом слезает с кровати и плетется в ванную. - Мне закупаться валерьянкой и успокоительным?
- Если думаешь, что это поможет. Однако, у меня есть предложение получше. Я бы хотел еще кое с кем тебя познакомить. Это знакомство может оказаться полезным и тебе и ему. Что скажешь?
- Это повар?
- Ну...не в том смысле, в каком принято считать повара поваром.
- Заинтриговал, - сдается Ифань, у которого на самом деле на донельзя сонной физиономии, маячащей в зеркале, довольная улыбка. - Когда?

Район, в который они приезжают на этот раз, еще более угрюмый, обшарпанный и хулиганский на вид. В полдень тут в общем-то ничего, но Крис понимает, почему Джунмен посоветовал припарковать машину в соседнем квартале.

- Почему все великие повара живут в таких трущобах? - он вздыхает, пробираясь по грязному узкому переулку следом за Джунменом. - Это элемент статуса или что?
- Следствие недооцененности таланта, в данном случае, - отвечает Джунмен. - Не наступи, пожалуйста, в лужу. Мне кажется, это совсем не кетчуп.
Ифань брезгливо думает о том, что после этого похода любимые лимитированные Эйр Джорданы можно будет выкинуть на помойку.

Маленькая лестничная площадка вмещает в себя две квартиры, Джунмен нажимает кнопку звонка у той двери, что выглядит почище. Им открывает невысокий кореец, который приветственно обнимает Джунмена, потом окидывает взглядом Ифаня, и машет рукой, приглашая их войти.
Комнат всего две. В той, что поменьше, Ифань замечает кровать и книжные полки, но хозяин ведет их в другую.

- Это Ву Ифань, - радостно представляет его Джунмен, - а это повар, о котором я тебе говорил - До Кенсу, и его кухня.
Ифаню представляется, что его пытаются разыграть, потому что и повар и кухня менее всего похожи на повара и кухню.

Кенсу довольно низенький, в обтрепанных джинсах и клетчатой рубашке с закатанными рукавами, но миловидный и с чрезвычайно серьезным выражением лица. Он был бы похож на студента-ботаника, если бы не десяток сережек в левом ухе и красные встрепанные волосы, торчащие над выбритыми висками. На нем прозрачные очки, какие обычно бывают в химических лабораториях, и они делают его глаза пугающе огромными.
Ифань решает умолчать о том, что в его видении повар должен быть благообразным упитанным мужчиной средних лет в белом колпаке и накрахмаленном до хруста переднике.

Следующий пункт разочарования - кухня. Именно ее Ифань решительно не видит. Точнее, видит что угодно, но только не кухню. Все кухонные панели, столешницы и столы заставлены различными непонятными приборами и пробирками, Ифань замечает в углу конвекционную плиту, а напротив нее контейнер с жидким азотом, и еще какие-то плошки и сосуды, в которых булькает, кипит и пенится бог знает что такое, и при всем этом ни одной нормальной кастрюли, сковородки или хотя бы сотейника.

- Кенсу занимается молекулярной кухней, - поясняет Джунмен, выдвигая два колченогих табурета рядом с относительно свободным столом. - Садись.
- Слышал что-нибудь раньше о молекулярке? - Кенсу ставит перед ними две фарфоровых чашки, наполненных какой-то жидкостью. Смахивает на чай.
- Не очень много, - осторожно отвечает Ифань.
- Молекулярная гастрономия - это приготовление пищи особым способом, с применением специальных технологий и техник, разных приборов. Ее цель - не накормить, а удивить новым вкусом, подарить такие ощущения, которые отличались бы от всего, что ты ощущал раньше. Вот, попробуй. - Кенсу кивает на чашку.
Ифань осторожно наклоняется и нюхает. Пахнет чаем.
- Пробуй, пробуй, - Кенсу улыбается.
Ифань делает маленький глоток. Чай. Обычный черный чай. Крепкий и сладкий. Он вопросительно смотрит на Кенсу, улыбка на лице которого приобретает оттенок загадочности.
- Еще глоток, - велят ему.
Ифань отпивает еще и вздрагивает. В чашке все тот же чай, но теперь уже холодный.
- Как... ты это сделал? Невероятно! Это же...а как же физика?
- Я с ней договорился, - Кенсу довольно щурится. - Конечно, разделить горячую и холодную жидкости в одной емкости невозможно. Но это и не жидкости вовсе. Это гелеобразные субстанции, плотность которых равно плотности чая. Плюс вытяжка из чайных листьев. Вот и все.
- Поразительно, - ошеломленно говорит Ифань.
Кенсу обещает накормить их таким обедом, которого они еще никогда не пробовали, и успевает рассказать свою историю, пока колдует у многочисленных приборов и приборчиков.
Два года назад Кенсу с отличием закончил химический факультет. В список его хобби входили физика и кулинария, поэтому молекулярная кухня стала логичным продолжением этих увлечений. Он подошел к делу серьезно: купил оборудование и стал экспериментировать.
- Это влетело в копеечку, конечно, особенно покупка сепаратора и дессикатора, - Кенсу небрежно машет рукой в дальний угол комнаты, - а потом надо было найти место для водяной бани с термостатом и выпаривателя, и еще кучи всего…но ничего, пока что жить можно.
Ифань теряется в терминах, потому что дальше ему рассказывают что-то об оксидах азота, стабильных коллоидах, хлоридах натрия и составе летучих молекул в запахе корицы. Джунмен, судя по его спокойствию, все это слышит не впервые.
Впрочем, термины себя оправдывают. Кенсу ставит перед ними металлические ложечки странной формы, размером чуть больше обычных столовых - стандартный размер блюда в молекулярной гастрономии. Ифань долго разглядывает нечто, напоминающее жидкий яичный желток бледно-розового цвета с вкраплениями белого и красного, прежде чем попробовать.
Мороженое со вкусом яичницы с беконом.
Тончайшая стружка салатового цвета толщиной с паутинку, скрученная в крохотный клубок и украшенная ягодой смородины, оказывается шпинатом со вкусом макарон.
За всем этим следует миниатюрный кусочек морковного чизкейка со вкусом лаванды.
Объяснение Кенсу о том, что такое возможно благодаря инкапсулированной моркови, экстракту лаванды, дисахаридам и сурфактантам, звучит не очень аппетитно, но на самом деле чизкейк получается ужасно вкусным.
Последним пунктом в меню оказывается пирожное с запахом Chanel N°5. Ифань наклоняется над кусочком пышного бисквита и явственно ощущает тонкий аромат парфюма.
- С ума сойти, - подводит он итог.
Кенсу небрежно пожимает плечами, и улыбается подчеркнуто скромно, явно довольный произведенным на гостей эффектом.
- А обычную еду ты умеешь готовить? - интересуется Ифань.
- Что значит обычную? - оскорбленно фыркают в ответ. - А это что? Не обычная еда? Здесь ни одного искуственного химиката! Все ингредиенты те же самые, что в обычных макаронах, пирожных и яичнице. Любое приготовление еды - это всегда физика и химия. Все дело в том, как готовить и с помощью чего.
Ифань разводит руками, показывая, что вопрос исчерпан.
- Но если ты так хочешь знать, - Кенсу выкладывает на стол пару блестящих прекрасно заточенных ножей, - я работал пару лет поваром в одном ресторане и главную заповедь поварского искусства постиг там в совершенстве.
- Это какую же? – Ифань отодвигается от нацеленных на него кончиков острых лезвий. - Главное – готовить с душой?
Джунмен давится чаем и отфыркивается, прежде чем расхохотаться, пока Кенсу хладнокровно отвечает: «Нет. Хочешь готовить – учись убивать».
Ифань очень надеется, что это просто шутка, но 55 кухонных ножей в коллекции До пока что убеждают его в обратном.

- Это действительно здорово, - говорит он на обратном пути, засовывая стикер с телефонным номером Кенсу в бумажник.
- Я тоже так считаю, - откликается Джунмен, выруливая с парковки. – Он фанат своего дела. Только у людей, способных увлечься по-настоящему, получается нечто действительно выдающееся.
- Ты познакомил меня с ним, потому что хочешь устроить его в мой ресторан? – на лицо Ифаня против воли вылезает дурацкая улыбка. – Что мне будет, если я его возьму к себе?
- Я познакомил тебя с ним, потому что твоему ресторану нужна помощь, идиот, - отрезает Джунмен. – Молекулярная кухня может оказаться тем, чего не хватает этому заведению. А ты можешь дать Кенсу те возможности, которые он себе обеспечить не в состоянии. Он гордый, просить никого не хочет и предлагать себя всем подряд не намерен, а то, что он делает, сам видишь, не везде придется к месту. А если ты о моей статье, так она уже у редактора, так что не переживай. Самое позднее через неделю ты сможешь ею насладиться.
- Вот как, - Ифаня это откровенно веселит. - Не порадуешь цитатами? Я бы с удовольствием послушал.
- Обойдешься, - Джунмен бросает на него взгляд, явно не понимая, что в этом такого веселого. - Почему ты смеешься? Это истерика?
- Позитивный взгляд на жизненные трудности, - объясняют ему. - Раз уж со статьей все решено - не хочешь перекусить? Не в обиду гениальности Кенсу, но наесться этим проблематично.
- Ты только что съел по меньшей мере двести евро, - Джунмен вздергивает бровь. - Это не поможет твоему желудку обрести чувство наполненности?
- Только в совокупности с чем-то более аппетитным, - нагло отвечает Ифань. - Я приглашаю, если что. Где можно вкусно поесть неподалеку?
- Есть одно место, - Джунмен кивает. - Совсем рядом. Тебе понравится.

Ифань думает, что готов ко всему. К какому-нибудь маленькому милому ресторанчику, где круглогодично подают одно и то же меню, а добродушная хозяйка знает всех своих клиентов не первый год. К дорогому пафосному ресторану, в котором Джунмен будет есть пасту с трюфельным маслом и только что выловленных из аквариума жирных креветок с выражением лица «вот так нужно готовить, чтобы быть первоклассным рестораном». К уютному заведению средней руки, где можно в общем-то неплохо пообедать, а испорченного ризотто не жаль, потому что какие претензии за такие-то деньги?
Ифань не был готов только к тому, что Джунмен тормознет машину, нажмет кнопку, опускающую автомобильное стекло, и произнесет: «Добрый вечер! Мне, пожалуйста, Роял Чизбургер, большую картошку, пакет яблочных долек и латте».

Ифань даже подается вперед, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают - это действительно МакАвто и улыбчивая смуглая девушка в окошке формирует заказ Джунмена, хрустя бумажным пакетом.
- А ты что будешь? - Джунмен оборачивается к нему с таким лицом, словно всю жизнь проверяет Макдональдсы вместо дорогих элитных ресторанов.
- Эээ..- растерянно тянет Ифань. - Нуу...
- Не любишь фаст-фуд? Можем заехать в...
- Люблю! - неожиданно для самого себя перебивает Ифань. - Мне этот...Фиш Ролл и картошку тоже. И колу. И наггетсы. У них же есть наггетсы?
- Для тебя может и найдутся, - усмехается Джунмен. - Ты вроде угостить меня обещал? Деньги давай.

Они оставляют машину на подземной стоянке и идут в парк, разбитый прямо за домом Ифаня.
За то время, пока Ифань успевает прожевать половину ролла, Джунмен уминает пакет картошки и почти все яблочные дольки.
- И хватит на меня так глазеть, - невозмутимо говорит он, распаковывая чизбургер.
- Как ты можешь есть фаст-фуд? – шоковое состояние у Ифаня вроде прошло, но аппетит, с которым лучший ресторанный критик Нью-Йорка поглощает то, что теоретически должен выбрасывать, не раздумывая, вводит все мыслительные процессы в ступор.
- Я что, не человек? Нравится – ем, – беззаботно отвечают ему, под шумок воруя ифаневский стакан колы и делая огромный глоток.
- В смысле… - Ифань смотрит в одну точку перед собой, пытаясь правильно сформулировать. – Ты способен различить множество оттенков вкуса, оценить блюдо премиум-класса в мельчайших деталях, и при всем этом гамбургер из не-пойми-чего и картошка из не-пойми-откуда нравятся тебе больше??
Джунмен смотрит на него, как на ненормального и открывает рот, явно собираясь пуститься в долгие и нудные объяснения, но потом просто машет рукой и кивает, доедая остатки купленного кощунства.
Ифань оставляет попытки понять это и просто пододвигает к нему коробочку с несъеденными наггетсами. Джунмен довольно урчит, облизывая пальцы.

- У тебя за ухом татуировка. Что означают эти две звездочки?
- А, это, - Ифань издает смешок. - Подарил себе в тот же день, когда ресторану подарили две мишленовские звезды.
- Серьезно? - Джунмен поднимает брови. - А если третью когда-нибудь получишь?
- Сделаю третью. Почему бы и нет.
- Понятно, - Джунмен переводит взгляд на его руки. - У тебя так много татуировок. Я еще в первую встречу заметил.

Внутри у Ифаня что-то нетерпеливо ерзает, нашептывает ему всякие глупости вроде того, что это похоже на свидание, и Джунмену очень идет этот тонкий зеленый джемпер, и стоит пригласить его куда-нибудь еще. Инспектировать другой ресторан. Или какой-нибудь кинотеатр. Или ночной клуб.
Это все весна виновата. И отсутствие рядом девушки, которая только через неделю прикатит с очередным вагоном барахла. И Лу Хань виноват, который недавно бессердечно ржал над тем, что у Ким Джунмена из отношений был только Чжан Исин, с которым Хань вместе учился в университете.

- Ты любишь кофе? - спрашивает он, глядя на пустой стаканчик латте. - Я варю отличный кофе по особому рецепту с секретным ингредиентом.
Джунмен кидает на него заинтересованный взгляд.
- Расскажи.
- Это же секретный ингредиент! - Ифань строит удивленную гримасу. - Могу только угостить.
Джунмен смотрит на него довольно долго, а потом произносит: «Если бы я не знал, что ты на такое не способен, я бы подумал, что ты меня клеишь».
- Почему не способен? - оскорбляется Ифань.
- То есть, клеишь? - уточняет Джунмен.
Ифань чувствует, как краснеет до кончиков ушей. Весьма чревато сейчас ответить и «да» и «нет», поэтому он выбирает наименее болезненное «да я... ну почему не способен-то сразу...».
- Просто ты не тот, за кого себя выдаешь, - Джунмен слегка улыбается. - Издалека ты кажешься холодным, высокомерным и донельзя крутым. Но на самом деле ты обычный нормальный человек. Честный, принципиальный. Понимающий. Не испорченный деньгами, хотя ты делаешь все, чтобы окружающие думали, что это так.
- Ты тоже не такой, как я думал, - Ифань произносит это довольно уныло, потому что логическая цепочка между словами «донельзя крутым» и «не такой» его печалит. Он так сильно рефлексирует, что пропускает момент, когда Джунмен говорит ему что-то еще, пока аккуратно собирает весь их мусор и выкидывает в стоящую рядом урну.
- Прости, что? - он поднимает глаза.
- Ты, кажется, кофе мне предлагал, - Джунмен складывает руки на груди. - Уже передумал?
Ифань вскакивает со скамейки так поспешно, что путается в собственных длинных ногах и едва ли не падает.

Пока они поднимаются в лифте, Ифань украдкой рассматривает отражение Джунмена в зеркальной стене и несет совершенную чушь, перескакивая с одной темы на другую, и что самое странное - Джунмен его не одергивает. Не язвит, не пропускает мимо ушей, а слушает, что-то отвечает и на лице у него даже мелькает какое-то подобие застенчивой улыбки, а потом он и вовсе опускает глаза, и Ифаню в затылок нехило так прилетает железобетонным пониманием того, что он сейчас действительно клеит стоящего рядом человека (и на троечку клеит, надо сказать, не слишком умело), и ему позволяют это делать без особого сопротивления.

- Заходи. Если увидишь беспорядок - не пугайся, миссис Золушка, которая у меня тут убирает, сегодня взяла выходной.
Ифань открывает дверь, но вместо ожидаемой темноты в коридоре горит свет, неразобранные чемоданы и пакеты с одеждой свалены в кучу у огромного зеркала, а из глубины квартиры тянет горячей пиццей и фруктовым чаем.
Ифань даже не знает, что сказать, он просто стоит в оцепенении пару минут, пока Джунмен разглядывает брошенные у зеркала лабутены и женский плащ малинового цвета.
- Милый, это ты? Сюрприииз! О, ты с гостем.
Ифань совершенно механически наклоняется, когда к нему тянутся за поцелуем.
- Дорогой, прости, я без предупреждения и с вещами, мне тут удалось вырваться пораньше, а Кристин как раз сегодня устроила вечеринку, так что я сразу к тебе. Проходите, пожалуйста. Мы еще не знакомы, правда?
- Это...Эми. Эми, это...
- Ким Джунмен, рад познакомиться. - Джунмен вежливо дотрагивается до протянутой руки, голубоглазая блондинка кокетливо улыбается. – Я его коллега, если можно так выразиться.
- А я его девушка и мне совсем не нравится, что вы столько работаете! Ужинали? Давайте закажем что-нибудь, я знаю один милый итальянский ресторанчик неподалеку.
- Я, пожалуй, пойду. Просто зашел, чтобы Ифаню не было так одиноко, - Джунмен едва заметно подчеркивает интонацией последнее слово, но на взгляд отвечает с усмешкой.
- Вы непременно должны прийти к нам на ужин. Скажем, в пятницу. Он так редко знакомит меня со своими друзьями. Придете?
- Обязательно.
Джунмен произносит это уже в дверях, склоняясь в легком поклоне, и по его жестам и лицу Ифань прекрасно понимает, что он сюда больше никогда не придет. Ни за какой кофе в мире.

- Ифань, ты что, в прошлой жизни спас родной Китай? Продал душу дьяволу? Обменял машину и квартиру на печатные знаки?
- Какие знаки? – сонно переспрашивает Ифань, прижимая мобильник к уху плечом и не осознавая ничего, кроме того обстоятельства, что Хань почему-то говорит на китайском.
- Только не говори мне, что ты еще не читал! – в ликующем голосе друга прорезается дикий олений восторг оттого, что Ифань действительно не в курсе того, что Ханю уже известно.
- Лу Хань, - угрожающе произносит Ифань, - если ты прямо сейчас…
- На то, чтобы ужин в ресторане можно было назвать великолепным, уходит не один год существования каждого подобного заведения. Это как серфинг – поймать свою волну сразу не удается почти никому. Лишь с течением времени самые упорные и талантливые находят свое место и время, занимают определенную нишу и становятся тем, чем являются на самом деле.
- Вышла? Когда? – Ифаню кажется, что у него телефон сейчас из рук вывалится, когда он слышит шорох газеты. – Стой! Я сам!
Он натягивает на себя первые попавшиеся джинсы и футболку, выскакивает из квартиры в коридор и чертыхается – свежую прессу еще не принесли, журнальный столик пуст. Приходится самому нетерпеливо притопывать в лифте целую вечность, а потом идти через весь холл – босиком, неумытым и заспанным - и хрипло требовать у консьержа свежий «Нью-Йорк Таймс».

Ифаню кажется, что у него даже руки дрожат. А может, и не кажется, потому что на то, чтобы развернуть газету, у него уходит целая вечность.
Взгляд прыгает по строчкам, торопливо проглатывая содержимое, слова скачут перед глазами.

…Лишь с течением времени самые упорные и талантливые находят свое место и время, занимают определенную нишу и становятся тем, чем являются на самом деле. Однако на то, чтобы ужин можно было назвать запоминающимся, времени уходит куда больше. Иногда даже самый идеальный ресторан, в котором вас не заставят ждать больше минуты, а повара будут творить чудеса своего искусства, не сможет удержаться в вашей памяти дольше одного вечера. Да, ужин будет великолепен и восхитителен – все то время, пока вы им наслаждаетесь. Но сможете ли вы вспомнить его на следующее утро? Через неделю? Через месяц?
«Гэлакси» не безупречен. Порой вы будете ожидать свой столик дольше пятнадцати минут, вам могут пересолить тыквенный суп или подать абсолютно дикий в таком месте рубец гратен, однако этот ресторан способен вдохновлять. Секрет превосходного ресторана не в идеальности, а в том, чтобы подарить вам такие ощущения, которые останутся с вами навсегда, и которые вам захочется испытывать снова и снова.

Четыре звезды. Четыре гребаных звезды «Нью-Йорк Таймс» прожигают Ифаню душу насквозь. Отчего-то он чувствует себя так, словно заплатил за них по меньшей мере миллиард долларов.

На обратном пути из зеркала лифтовой кабины на Ифаня укоризненно смотрит всклокоченное хмурое несчастное и босое существо, и даже то, что в руках оно держит заслуженный приз, свидетельствующий о выигрыше, совсем не радует.

- Хань? Ты сегодня не видел Джунмена случаем? Он не в редакции? – Ифань вытаскивает из шкафа чистую рубашку.
- Что, гонорар перегнать надо? Шучу, шучу. Не, не видел. Так как это тебе удалось? Раскрой мне секрет, мы будем зашибать на нем нехилые деньги!
- Он сегодня будет там?
- Да его уже неделю тут не видно. Заболел, говорят. Ты его что, особыми пирожками кормил? Мы его больше никогда не увидим, да?
- Идиот, - беззлобно отвечает Ифань. – Адрес его мне найди. Срочно.

После звонка Ханю он отправляет два текстовых сообщения.

Кому: Эми
Прости, нам, кажется, надо расстаться. В смысле, точно надо расстаться. В общем, я тебе потом объясню. Если обещаешь не скандалить, оплачу очередной счет из Милана.

Кому: До Кенсу
Привет! Я тут подумал и решил, что твои 55 ножей отлично смотрелись бы на кухне в моем ресторане. Вместе с тобой. В общем, ты же понимаешь? Позвони, если согласен.

Джунмен всклокоченный, вялый и действительно простывший. У него хмурый взгляд, красный распухший нос и горло, обмотанное шарфом с надписью «Гриффиндор». Он не кажется удивленным неожиданным появлением Ифаня, но и радости тоже не выказывает – просто открывает дверь и молча стоит, равнодушно глядя на гостя.
Это странно, но Ифань ощущает радость оттого, что такой Джунмен – настоящий и домашний, уютный и такой милый - нравится ему больше, чем затянутый в костюм с иголочки ресторанный критик.

- Что надо-то? – немного гнусаво интересуются у него.
- А… - теряется Ифань. – Войти можно?
- Ну, заходи, - Джунмен думает целых десять секунд, но все-таки разрешает.
Ифань тоже думает целых десять секунд, прежде чем наклониться и притянуть его к себе за шарф, а потом поцеловать.
Джунмен сначала не сопротивляется, немного погодя отвечает на поцелуй, а затем упирается ладонями в грудь и пытается вырваться. На самом интересном месте поцелуя, к величайшему огорчению Ифа