Картина девятая

Дождливый день. Входная дверь открывается, и входит МОРИН. Она в траурном одеянии. Снимает жакет и медленно прохаживается по комнате, ни на чем не концентрируя внимания. Зажигает камин, включает негромко радио и садится в кресло-качалку. Через секунду с смешком достает с кухонной полки пачку «Комплана», пакет с крупой и высыпает содержимое в огонь. Выходит в холл и возвращается со старым чемоданом. Кладет на стол, стирает с него толстый слой пыли. Открывает его, на секунду задумывается и возвращается холл.

Раздается стук в дверь. МОРИН возвращается, ненадолго задумывается, убирает чемодан с стола и ставит его рядом с ним. Слегка поправляет прическу и подходит к двери.

МОРИН. А, Рэй, привет.
РЭЙ (из-за двери). Привет, уважаемая.
МОРИН. Заходи.
РЭЙ. Я вас заметил, когда вы шли домой. (Входит и закрывает за собой дверь.)

МОРИН не спеша проходит на кухню и готовит себе чай.

Я не ожидал, что вы вернетесь так рано. А вы на прием не пойдете? Или как это называется. Ну, в общем, то что в «Рори» намечается.
МОРИН. Нет. У меня есть кое-какие дела и поприятней.
РЭЙ. Понятно, понятно. А сестры ваши пошли?
МОРИН. Конечно, само собой.
РЭЙ. А потом придут сюда, да?
МОРИН. Да нет, прямо домой пойдут, насколько я поняла.
РЭЙ. Ну да, конечно. Пока сюда доберешься. Целая история. (Пауза.) Все прошло нормально?
МОРИН. Ну конечно.
РЭЙ. Несмотря на дождь.
МОРИН. Несмотря на дождь.
РЭЙ. Да, денек для похорон еще тот.
МОРИН. Это точно. Лучше б месяц назад померла, хоть последним солнышком полюбовалась. А тут еще эта полиция со своими дурацкими расспросами. Все равно ничего не докажут.
РЭЙ. Вы наверняка рады, что все неприятное позади и больше к вам приставать не будут.
МОРИН. Ужасно рада.
РЭЙ. Просто у них работа такая. (Пауза.) Сам-то я полицейских небольшой поклонник. Они мне тут два пальца на ноге сломали ни за что ни про что. Правда, я пьяный был в стельку и слегка подебоширил.
МОРИН. Пальцы на ногах, говоришь?
РЭЙ. Ну да.
МОРИН. А мне Том Хенлон сказал, что ты разбил их, когда ногами в дверь стучал. В одних носках.
РЭЙ. Так и сказал? Есть же полицейский протокол. А про бирмингемскую шестерку вы слышали?
МОРИН. Конечно. Нашел с кем себя сравнить. Ладно, Рэй, перестань.
РЭЙ. Да Бог с ними. (Пауза.) Так на чем я остановился?
МОРИН. Что-то про легавых там нес.
РЭЙ. Легавых? Да нет. Насчет похорон вашей мамы.
МОРИН. Ну и я так и говорю.
РЭЙ (после паузы). А народу много было?
МОРИН. Мои сестры, одна из них с мужем, какая-то Мэри Рафферти и отец Уолш-Уэлш – как его там. И больше никого. Святой отец прощальное слово сказал.
РЭЙ. Отец Уэлш треснул по голове Мартина Хенлона ни за что ни про что. (Пауза.) А вы телевизор смотрите?
МОРИН. Нет. Одно австралийское дерьмо каждый день крутят.
РЭЙ (слегка озадаченный). А мне австралийские сериалы нравятся. Кто будет Ирландию по телику смотреть?
МОРИН. Я.
РЭЙ. Открой окно, да смотри. Вот тебе и Ирландия. Быстро наскучит. «А вот идет теленок». (Пауза.) Мне уже все наскучило и опротивело. (Пауза.) Подамся-ка я в Лондон. В общем, подумываю об этом. Работать там буду. Уеду прямо на днях. А может, в Манчестер подамся. Там наркотиков больше выбор. Так говорят.
МОРИН. Ни в коем случае не связывайся с наркотиками. Ужасно опасная штука.
РЭЙ. Ужасно опасная штука? Наркотики? В наше-то время?
МОРИН. Ты сам прекрасно об этом знаешь. РЭЙ. Возможно, возможно. Но много и других не менее опасных вещей. Отдашь концы только так. Да еще и быстрее.
МОРИН (равнодушно). Каких, например?
РЭЙ (после паузы. Передергивая плечами). Хотя бы этот дурацкий городишко.
МОРИН (после паузы. Печально). Что верно, то верно.
РЭЙ. Семьдесят лет придется здесь мучиться. Меня на столько не хватит. Это не для меня. Ну уж нет. (Пауза.) А вашей маме сколько было, когда она умерла?
МОРИН. Семьдесят. Ровно.
РЭЙ. Но она пожила в свое удовольствие. (Пауза.) Или просто пожила. (Принюхивается.) Что там горит?
МОРИН. Да вот «Комплан» и крупу сжигаю.
РЭЙ. Зачем?
МОРИН. Потому что не ем ни то ни другое. От матери еда осталась. Решила полки почистить.
РЭЙ. Перевод продуктов.
МОРИН. Будешь меня учить жить?
РЭЙ. Лучше б мне отдали.
МОРИН (тихо). Хватит выступать.
РЭЙ. Ну хоть кашу. Кашу я люблю. «Комплан» мне не нравится. Хоть бы его вообще не было.
МОРИН. А еще я хотела сжечь остатки печенья «Кимберлиз». Угощайся, если хочешь. Раз оно тебе так нравится.
РЭЙ. Обожаю «Кимберлиз». Ужасно.
МОРИН. Похоже на то.
РЭЙ (ест печенье). Залежалось немного. (Жует.) Свежее намного вкуснее. (Пауза.) По-моему, «Кимберлиз» самое вкусное печенье. Самое мое любимое. Лучше, чем «Яффа». (Пауза.) Или «Вэгон Виллз» (Пауза.) «Вэгон Виллз» вообще-то и печеньем не назовешь. Больше на шоколад смахивает…
МОРИН (прерывает его). Некогда мне. У тебя дело или насчет печенья пришел поболтать?
РЭЙ. А, ну да, конечно же. Получил я от Пато тут на днях письмо. Написал, чтоб я зашел к вам.
МОРИН (садится в кресло-качалку и с интересом его слушает). Да ну? И что он просил передать?
РЭЙ. Написал, что очень сожалеет по поводу кончины вашей матери и передает искренние соболезнования.
МОРИН. Так, так, так. А еще что?
РЭЙ. Самое главное это.
МОРИН. Он не упоминал время или какие-то детали?
РЭЙ. Время и детали? Нет…
МОРИН. По-моему…
РЭЙ. А?
МОРИН. А?
РЭЙ. Да, он также просил передать, что очень сожалеет, что не мог проститься с вами в день отъезда. Он очень этого хотел. Но как вышло, так вышло. По-моему, не очень красиво.
МОРИН (встает, смущенно). Так мы же с ним виделись в день отъезда. На станции.
РЭЙ. На какой еще станции? Он уехал на такси. О чем это вы?
МОРИН (садится). Ничего не понимаю.
РЭЙ. Пато уехал на такси. Он так сожалел, что не смог попрощаться с вами. (Пауза.) Знаете что, Морин, дело это конечно не мое, но воздух в вашем доме стал намного чище после смерти вашей матери. Намного.
МОРИН. А, может, это, к лучшему? Я его провожаю, поезд медленно отходит. Красивая фантазия.
РЭЙ (смотрит на нее как на сумасшедшую). Ну да, ну да. (Мямлит, с сарказмом.) Вам надо передохнуть. (Пауза.) А, кстати, вы помните девушку по имени, э-э-э… Долорес Хооли, не то Хили? Она была на прощальном банкете, когда америкашек провожали?
МОРИН. Знакомое имя.
РЭЙ. Она все время танцевала с моим братом. Помните?
МОРИН. Танцевала? Повисла у него на шее, если уж честно. Как дешевая проститутка.
РЭЙ. Ну, это вы уж слишком.
МОРИН. Как дешевая проститутка. И где он ее только откопал?
РЭЙ. А мне она понравилась. Глаза такие большие, карие. Люблю я карие глаза. Похожа на героиню из фильма «Боско». По-моему, у нее тоже были карие глаза. Телевизоры тогда черно-белые были. (Пауза.) Так на чем я остановился?
МОРИН. На Долорес Хооли или как ее еще там, черт ее дери.
РЭЙ. А, ну да. На прошлой неделе они с Пато были помолвлены.
МОРИН (в шоке). Помолвлены? Зачем?
РЭЙ. Чтобы пожениться. Зачем же еще? Главное «зачем»? Чтоб чаи распивать.

МОРИН лишается дара речи.

Староват он для нее, а, может, это и к лучшему. Суматошное дело. Планируют на будущий июль. Только вот собираюсь написать ему, чтоб перенес свадьбу или вперед или, наоборот, назад, а то может совпасть с Европейским чемпионатом. Интересно, в Америке его будут по телику показывать? Скорее всего нет, эти америкашки дурацкие. Им футбол до лампочки. (Пауза.) А этим Хооли или Дооли все без разницы. Тут загвоздка с одной буквой. Буквой «X». (Пауза.) А может, Хили, я точно не помню. (Пауза.) Если Хили, то это четыре буквы: «X», «И», «Л» и «И». (Пауза.) Письмо писать я буду завтра. Что-нибудь передать от вас, уважаемая?
МОРИН. Я что-то… Что-то не в себе. Долорес Хооли? …
РЭЙ (после паузы. Раздраженно). Ну, так передать что-нибудь, еще раз повторяю.
МОРИН (после паузы). Долорес Хооли? …
РЭЙ (вздыхая). Черт… В этом доме все с приветом! Сколько можно повторять?
МОРИН. Кто с приветом?
РЭЙ. И она еще спрашивает! (Ухмыляясь, отворачивается и смотрит в окно.)

МОРИН тихо достает из-за каминной решетки кочергу и, прижимая ее к боку, медленно приближается к Рэю со спины.

МОРИН (грозно). Так кто с приветом?

РЭЙ неожиданно замечает что-то за коробками в проеме окна.

РЭЙ (вне себя). Черт, да это же, это же!.. (Достает из-за коробок выцветший теннисный мячик на проволоке, поворачивается и начинает яростно вращать его, при этом он настолько зол, что не замечает даже кочерги в руках МОРИН.)

МОРИН замирает на месте.

Лежал на этом дурацком окошке столько лет и ради чего? Папочка и мамочка купили мне его еще в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Большие деньги тогда стоил. Самый дорогой подарок за всю мою жизнь. А поиграл-то всего два месяца. А потом раз, и конфисковали его у меня. По какому такому праву? Я вас спрашиваю. Ни по какому. Засунули его туда, и он пролежал и весь вид потерял. Но хоть бы сами им поиграли, ну хоть об стенку. Так нет же. Просто из вредности забросили его за окошко прямо у меня под носом. А потом еще спрашиваете кто «с приветом». Да вы с приветом. Да еще с каким!
МОРИН (с грохотом бросает кочергу на пол и садится в кресло. Смотрит в одну точку). И зачем я запрятала этот мячик от тебя? Не помню, ей-Богу. Голова была тогда совсем другая.
РЭЙ (поднимает кочергу и ставит ее на место). Хорошая кочерга. Только не швыряйте ее так больше, ладно?
МОРИН. Ладно.
РЭЙ. Кочерга высший класс. (Пауза.) Продайте мне ее, тогда я зла против вас держать не буду из-за этого теннисного мячика.
МОРИН. Нет, Рэй, не продам.
РЭЙ. Ладно. Шесть фунтов!
МОРИН. Нет. У меня с ней слишком много приятных воспоминаний связано.
РЭЙ. Тогда я вас не прощаю!
МОРИН. Да ладно, Рэй, перестань…
РЭЙ. Нет, не прощаю. Ни за что… (Подходит к входной двери и открывает ее.)
МОРИН. Рэй! Так ты будешь писать брату?
РЭЙ (вздыхая). Буду. А что?
МОРИН. Хочу, чтобы ты передал от меня кое-что.
РЭЙ (вздыхая). Все передаю, передаю, передаю. Ну, что там у вас? Только коротко.
МОРИН. Просто передай… (На секунду задумывается.)
РЭЙ. Ну, я жду!
МОРИН. Просто напиши… Просто напиши: «Королева красоты из Линейна передает тебе привет». Вот и все.
РЭЙ. «Королева красоты из Линейна передает тебе привет».
МОРИН. Нет, не так?

РЭЙ снова вздыхает.

До свидания. До свидания. «Ко=ролева красоты из Линейна говорит «до свидания».
РЭЙ. «Королева красоты из Линейла говорит до свиданья». Передам. «Королева красоты из Линейна говорит «до свидания». Хотя после всей этой истории с теннисным мячиком, может, и не стоило бы. До свидания, уважаемая…
МОРИН. Сделай радио погромче перед уходом. Ладно, Пато, то есть, Рэй, я хотела сказать…
РЭЙ (вне себя). Черт… (Включает радио.) Вы в этом кресле ну точно как ваша покойная мамаша. Сидит, командует и имена путает. Прощайте!
МОРИН. И дверь за собой закрой…
РЭЙ (кричит во все горло). Да закрою, закрою, черт! (Выходит и хлопает дверью.)

Пауза.

МОРИН потихоньку качается в кресле и слушает песню в исполнении «Чифтейнс». Доносится мягкий, вкрадчивый голос Диктора.

ДИКТОР. Какая нежная мелодия. А следующая песня передается по заявке Анетт и Марго Фолан. Они передают музыкальный привет своей маме Мэгги, которая живет в горах Линейна, в красивейшем местечке, второго такого на всем свете не найдешь. И привет свой они передают по случаю дня рождения мамы, которой ровно месяц назад исполнилось семьдесят лет. Ну что ж, надеемся, вы весело отметили эту дату, Мэгги, и мы желаем вам всего наилучшего и много-много лет жизни. А вот и сама песня, которая звучит для вас.

Звучит «Веретено» в исполнении Дейлы Мэрфи.

МОРИН мягко покачивается в кресле. Во время четвертого куплета тихо встает, поднимает покрытый пылью чемодан, поглаживает его, медленно идет к холлу, оглядывается на пустое кресло-качалку. Кресло еще слегка раскачивается. Небольшая пауза.

Затем МОРИН проходит в холл и закрывает за собой дверь. Мы слушаем песню до самого конца. Кресло останавливается, свет на сцене постепенно гаснет.

Занавес

МАРТИН МАКДОНАХ

КАЛЕКА С ОСТРОВА ИНИШМААН

Перевод: Курбакова Юлия, Просунцова Наталья, Качковский Олег

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

КЕЙТ, ЗА ШЕСТЬДЕСЯТ

ЭЙЛИН, ЗА ШЕСТЬДЕСЯТ

ДЖОННИПАТИНМАЙК, ЗА ШЕСТЬДЕСЯТ

БИЛЛИ, ЛЕТ СЕМНАДЦАТЬ-ВОСЕМНАДЦАТЬ. КАЛЕКА

БАРТЛИ, ЛЕТ ШЕСТНАДЦАТЬ

ХЕЛЕН, СЕМНАДЦАТЬ-ВОСЕМНАДЦАТЬ. МИЛОВИДНАЯ

МАЛЫШ БОББИ, ТРИДЦАТЬ С НЕБОЛЬШИМ. КРАСИВЫЙ, КРЕПКИЙ

ДОКТОР, СОРОК С НЕБОЛЬШИМ

МАМАША, ЗА ДЕВЯНОСТО

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: ОСТРОВ ИНИШМААН, 1934.