Глава 10 - пять разных видов духовных существ

Живущим внутренней жизнью приходится принимать определенные внешние формы жизни в миру среди людей самых разных типов. Есть пять основных видов образа жизни, которые принимают духовные существа, чтобы жить в миру, хотя, вообще говоря, этих видов значительно больше. Очень часто эти души обретаются в таких формах жизни, что невозможно даже на мгновение представить, что эти существа живут внутренней жизнью. Именно по этой причине мудрые люди всех эпох учат уважать каждое человеческое существо, как бы ни проявлялся его внешний характер, и советуют человеку задуматься, кто скрывается под этим обликом и что он собой представляет.

Из пяти основных характеров духовного существа первый – религиозный характер. Он живет религиозной жизнью, жизнью ортодокса, как любой другой человек, внешне не проявляя ни следа более глубокого знания или более широкого кругозора, хотя осознает все это в себе самом. Внешне он ходит в свой храм или церковь, как и все другие. Он воссылает молитвы Божеству так же, как и все, читает религиозные книги тем же самым образом, что и все другие, подходит к причастию и просит благословения в церкви точно так же, как любой другой прихожанин. Он не показывает никакого отличия, никаких особых свойств, внешне демонстрирующих, что он духовно развит, и тем не менее тогда как другие производят все упомянутые действия чисто внешне, он осуществляет их в своей жизни реально. Каждое религиозное действо для него представляет собой символическое откровение, молитва для него – медитация, Писание – меморандум, ибо Святая Книга соотносит его с тем, что он читает в жизни и в природе. И поэтому, будучи внешне всего лишь религиозным человеком, как любой другой в мире, внутренне он является духовным человеком.

Другой аспект духовного человека мы находим среди философских умов. Он может не выказывать никаких следов ортодоксальности или даже пиетета, он может казаться человеком мирским, бизнесменом, погруженным в дела мирской жизни. Он принимает все дела ровно, он терпим, что бы ни случилось, он выдерживает все. Он принимает жизнь легко, с пониманием. Он понимает все внутренне, а внешне действует согласно требованиям жизни. Никто не может даже подумать, что он живет внутренней жизнью. Он может устраивать дела и в то же время иметь осуществление Бога и истины. Он может вовсе не показывать, что занимается медитацией или созерцанием, и все же каждый миг своей жизни посвящать созерцанию. Он может относиться к своей каждодневной работе как к средству духовного осуществления. Никто, наблюдая с внешней стороны, не может ни на мгновение представить, что духовно он так развит, единственное, что те, кто с ним соприкасаются, смогут в свое время убедиться, что он честный человек, что он справедлив и в своих принципах, и в жизни, что он искренний человек. Это вся религия, которая ему нужна. Таким образом, его внешняя жизнь становится его религией и внутренним осуществлением духовности.

Третья форма духовного существа – это служитель, это человек, который делает другим людям добро. В этой форме могут скрываться святые. Они никогда не говорят о духовности, немного говорят они и о философии жизни. Их философия и религия проявляются в действии. Любовь излучается из самого сердца этих людей в каждое мгновение их жизни, они заняты тем, что делают добро людям. Они считают каждого, кто подходит к ним, своим братом или сестрой, своим ребенком, им интересны радости и печали всех людей, они делают все, что в их силах, чтобы направить их, наставить их, дать им совет на протяжении всей своей жизни. В этой форме духовный человек может быть учителем, проповедником или филантропом, но в какой бы форме он ни появлялся, главное в его жизни – это служить человечеству, делать добро ближнему, приносить кому-нибудь счастье в той или иной форме. И та радость, которая от этого возникает, является высшим духовным экстазом, ведь каждое доброе деяние окрашено особой радостью, которая вносит райскую атмосферу. Когда человек все время занят тем, что делает людям добро, в нем постоянно поднимается радость, и эта радость создает райскую атмосферу, сотворяя в нем самом рай, который и составляет его внутреннюю жизнь. Наш мир наполнен терниями, бедами, болями и скорбями, а ведь это тот же самый мир, в котором живет и такой человек, но самим своим старанием убрать тернии с пути другого, пусть те и расцарапают его собственные руки, он возвышается, это дает ему внутреннюю радость, которая и является его духовным осуществлением.

Есть четвертая форма духовного человека – форма мистическая, такая форма трудна для понимания, потому что мистиком рождаются. Мистицизму нельзя научиться, это некий темперамент. Лицо мистика может быть обращено на север, тогда как сам он смотрит на юг, мистик может низко склонить голову и в то же время смотреть в небеса, глаза его могут быть открыты вовне, тогда как смотреть он может вглубь, глаза его могут быть закрыты, но он тем не менее может смотреть вовне. Средний человек не способен понять мистика, поэтому люди всегда теряются, общаясь с ним. Его «да» – не то же «да», что у всех, его «нет» имеет не такой смысл, как тот, что понятен всем. Почти в каждой фразе, которую он произносит, есть какое-то символическое значение. Каждое его внешнее действие имеет некую внутреннюю значимость. Человек, не понимающий символического смысла, может прийти в полное изумление, услышав фразу, которая, по его мнению, не несет ничего, но повергает в смятение.

Внешне мистик может сделать один шаг, а внутренне пройти тысячу, он может находиться в одном городе и одновременно работать в другом месте. Мистик представляет собой феномен в себе и смущение для тех, кто рядом с ним. Сам он не может им сказать, что он делает, они и не поймут истинную тайну мистика. Ибо он – тот, кто живет внутренней жизнью и в то же время прикрывает эту внутреннюю жизнь внешним действием: его слово или движение представляют собой не что иное, как покров некоего внутреннего действия. Поэтому те, кто понимают мистика, никогда не спорят с ним. Когда он говорит: «Идите», – они идут, когда он говорит: «Приходите», – они приходят. Когда он приходит к ним, они не говорят ему: «Не приходи», – они понимают, что это то самое время, когда он должен прийти. И когда он уходит, они не просят его остаться, потому что знают, что пришло время, когда он должен уйти.

Ни смех мистика, ни его слезы нельзя трактовать как какое-то внешнее выражение, которое что-то означает. Его слезы могут быть покровом великой радости, его улыбка, смех – покровом очень сильного чувства. Его открытые глаза, его закрытые глаза, поворот лица, его взгляд, его молчание, его разговор – ничто из перечисленного не имеет того значения, которое привычно придается этим проявлениям. И все же это не значит, что мистик поступает так намеренно, нет, он просто создан таким: никто не смог бы намеренно себя так вести, даже если бы и захотел, ни у кого нет такой силы. Правда в том, что душа мистика – это танцующая душа. Она осознала этот внутренний закон, проникла в глубины этой тайны, о которой тоскуют все души, и в радости этой тайны вся жизнь мистика становится тайной. Вы можете встретить мистика двадцать раз на дню, и все двадцать раз у него будет иное выражение лица. Каждый раз его настроение будет иным, и все-таки его внешнее настроение может вовсе не быть его внутренним настроением. Мистик являет собой пример тайны Бога в форме человека.

Пятая форма, в которой предстает перед нами человек, живущий внутренней жизнью, странная форма – это форма, которую могут понять очень немногие люди. Такой человек во внешнем мире носит маску невинности, и она кажется до такой степени неотъемлемой от него, что непонимающие легко сочтут его неуравновешенным, особенным или странным. Его это не заботит по той причине, что это только его щит. Если бы он перед всем человечеством признался в том, какой силой он обладает, тысячи людей ходили бы за ним, и у него не осталось бы времени на собственную внутреннюю жизнь. Громадная сила, которой он обладает, правит на внутреннем плане странами и континентами, осуществляя над ними контроль и уберегая от несчастий, таких, как наводнения и эпидемии, а также от войн, храня гармонию в стране или том месте, где он живет, – и все это делается посредством его безмолвия, посредством постоянного осуществления его внутренней жизни. Человеку, которому недостает прозорливости, он покажется странным существом. На языке Востока его называют Мадзуб. Та же идея была известна древним грекам, ее следы еще существуют в некоторых местах, по большей части на Востоке. Есть сегодня на Востоке такие души, живущие в обличье человека, достигшего самоосуществления, не проявляющие никаких внешних признаков философии, или мистицизма, или религии, или какой-то особенной морали, и однако само присутствие которых подобно заряженной батарее, – его взгляд вдохновляет, в нем прослеживается повелительное выражение, и если он когда-нибудь говорит, то его слово – это обещание Бога. То, что он говорит, – истина, но он крайне редко произносит хотя бы слово, от него трудно добиться слов. Но если он что-то сказал – это всегда исполняется.

Нет предела разнообразию внешних форм, которые принимают духовные существа в жизни, и тем не менее нет лучшего способа жить в этом мире и одновременно вести внутреннюю жизнь, чем быть самим собой, и внешне и внутренне. Какова бы ни была профессия, работа, роль человека во внешней жизни, главное – выполнять все честно и искренне, неся свою миссию во внешней жизни с тщанием и в то же время храня внутреннее осознание того, что внешняя жизнь – независимо от рода деятельности – должна отражать внутреннее осознание истины.