Слова благодарности

Заканчивая работу над книгой, хочу поблагодарить всех друзей и коллег, помогавших мне поддержкой и советами. Особую признательность я выражаю Карлосу Леви и Франсуа Сермье, с которыми по многу раз обсуждала проблемы, встававшие передо мной во время написания этого опуса. Кроме того, они вместе с Жаном Метейе взяли на себя неблагодарный труд перечитать рукопись, тем самым дав мне возможность исправить и улучшить текст. Жак Жуана, любезно согласившийся быть научным руководителем моей диссертации, проявил к книге благожелательное внимание и сделал ряд ценных замечаний. Я признательна ему в том числе и за это.

Коммуникация — концепт современный. Появившееся в XIV в. французское communication подразумевало просто-напросто общение; смысл «сообщение» слово обрело в XVI в., а значение «обмен информацией» сложилось только в XX столетии. Своей значимостью данное понятие отчасти обязано широкомасштабному качественному и количественному развитию так называемых средств массовой информации вроде радио или телевидения.

Когда речь заходит о Древней Греции, сразу же возникают два вопроса. Возможно ли употреблять по отношению к античности современное понятие, и если да, то следует ли принимать во внимание существующие теории коммуникации?

Отправной точкой последних неизменно служат проблемы распространения некоего сообщения, функционирования «групп» индивидов, социальных отношений, которые они объясняют при помощи разнотипных подходов, например: математической теории информации, психологии «групп», культурной антропологии. Такого рода анализ сочетается с собственно лингвистическими исследованиями, такими, как прагматика, занимающаяся словом в контексте, или с более специфическими, подобными Хабермасовым, взглядами на развитие и преображение социального пространства.

Тем самым понятие коммуникации стало ключевым для постижения современных обществ. Но точно также оно способно стать орудием анализа более древних цивилизаций, — орудием, о котором прежде не смели и думать, поскольку его не существовало. Теперь же множество исследователей пытается понять историческое развитие различных обществ через их способ коммуникации. Предтечами их были Ризман, затем Маклюэн; по мнению последнего, именно средства коммуникации формируют основные черты того или иного общества. Гутенберговой галактике пришел на смену век массовых коммуникаций. Позднее Р. Дебре предложил сходное членение истории идей, которую он рассматривал с точки зрения систем и средств передачи мысли1: по его теории, с момента появления письменности сменяли друг друга логосфера, графосфера, где царило письменное слово, и, наконец, видеосфера, когда происходит переход от печатного к аудиовизуальному. Отдавая предпочтение изображению, XX век, согласно автору, отучается читать, возвращаясь к устной традиции.

Именно так и можно воспринимать применение современной концепции к цивилизации вроде греческой, не имевшей об этой концепции ни малейшего понятия, не придумавшей обобщающего термина для обозначения феноменов, которые мы объединяем понятием «коммуникация», но, конечно же, знавшей передачу информации. Выше упоминались теоретические исследования, дающие глобальное объяснение различным обществам в зависимости от их способа коммуникации, преобладающего внутри них средства информации. Мы же скромно ограничимся описательным подходом.

Прежде всего, что мы понимаем под коммуникацией в Греции? Это обмен словами, писаниями, людьми, их передвижение из одного места в другое или внутри одного места, например на агоре, площади общественных собраний. Мы возьмемся за решение сугубо практических вопросов: как в полисе узнавали новости? Устно? Посредством письменных текстов? На каких носителях? При помощи каких средств распространения? Легко ли греки общались с чужеземцами? На каком языке? Нам интересно человеческое общение в широком смысле — перемещение людей, передача знаков. Сразу же подчеркнем, что на многие из этих вопросов — например, о том, способны ли были греки в целом воспринимать письменную информацию, — нет однозначного ответа, и нам всякий раз приходилось составлять то или иное мнение, не вдаваясь в научные споры.

Сразу же становится ясно, что здесь переплетается множество тем: письменное и устное слово, распространение книги, вестники... Как же упорядочить с виду столь несхожие углы зрения? Мы сочли, что было бы неуместно, во всяком случае в рамках данной серии, исходить из современных подходов к коммуникации, которые отчасти затушевали бы специфику греческого опыта, сведя его лишь к одной из его многочисленных сторон. Скажем, прагматика помогла бы нам понять слово в контексте, но как совместить с этой теорией проблему распространения книг или идей? Теории Хабермаса дали бы нам возможность понять функционирование общественного пространства, но как перейти от них к вопросам, которые мы только что упомянули2? Путеводной нитью, на наш взгляд, могла явиться только характернейшая черта греческого общества — полис. Эти небольшие общины, зародившиеся в IX—VIII вв. до н.э., определили уклад жизни и особенности коммуникации древних греков. Вот почему нашей отправной точкой станет греческий полис. Используя принцип концентрических окружностей, мы вначале постараемся понять, как строилась коммуникация внутри этого ядра, затем между полисами и, наконец, между греческими обществами и негреческим миром. В рамках дескриптивного подхода, строящегося вокруг полиса, мы не ставим себе целью предложить общую теорию коммуникации в Древней Греции.

Один из этих полисов — Афины — нетипичен, и потому заслуживает особого отношения. Афинская демократия и ее функционирование и в самом деле уникальны. В то же время мы старались не впасть в афиноцентризм и говорить не только об Афинах — задача непростая, поскольку часто на тот или иной предмет имеются только афинские документы и только афинские точки зрения, да и вообще большая часть дошедшей до нас литературы происходит из этого города.

Теперь о хронологии работы. Заранее ограниченные рамки исследования, рамки полиса, заставили нас сосредоточиться на архаическом и классическом периодах, к которым мы подошли через микенскую и гомеровскую эпохи. Экскурсы в эллинистическое время — не более чем экскурсы. И в самом деле, после завоеваний Александра меняется масштаб коммуникации: она измеряется уже не полисным, а межгосударственным аршином, хотя многие полисы продолжают активную деятельность, и для ее анализа потребовалась бы другая книга.