Русская национальная государственность

В Земле Русской в первом тысячелетии н.э. господствовало народоправство, всё решал народ на вече и советах. Никто из князей — ни Рюрик, ни Аскольд — не мог приглашаться для " правления" народом: это была функция народного собрания — веча, а князь был лишь наемным воеводой и сборщиком налогов. Игорь подписывал договор с Константинополем титулом " великий князь Русский, и от всех князей, и от всех людей Русской Земли", что демократичнее древней формулы " именем сената и народа Рима". Двор наемного князя-воеводы был за городской оградой, вече собиралось жрецами на священной территории — погосте, где находились могилы родичей, что символически выражало необходимость соблюдения преемственности поколений. Народ был сувереном или, говоря по-русски, господином, государем: официальными были титулы: " господин Великий Новгород", " господин Псков" и т.п. Земля Русская была тогда лидером в Европе, так что князь Святослав грозил Византии, осмелившейся вовремя не заплатить ему дань, тем, что он выбросит ее из Европы в Азию. Столицей Русской империи стал Переяславец-на-Дунае, который Святославу спустя некоторое время пришлось покинуть из-за военной неудачи. Вскоре он трагически погиб вследствие предательства византийцев, нарушивших мирный договор и организовавших ему засаду руками печенегов.

Его сын Владимир, убив братьев, тиранически захватил власть в Киеве в 980 году и стал, фактически, самодержцем-тираном. Он предал главное дело своего отца — создание Русской империи, превратив Русь в колонию восточных римлян. Он предал и память отца, взяв в свой гарем родственницу его убийц гречанку Анну. Породнившись с азиатскими деспотами, он уничтожил в 988 году исконно русское народовластие, превратил свой дом в " священный дворец" по образу диктаторских режимов и провозгласил себя устами Церкви " причастником Царствия Божия", который неподотчетен народу.

Владимир силой поставил над русским народом первосвященника-инородца, присланного враждебным государством и подчинявшегося главе этого государства — константинопольскому василевсу. Тем самым он лишил Русскую Землю не только духовного, но и политического суверенитета, сам ставшее вассалом восточно-римского императора. Государство, являвшее собой до этого общерусскую конфедерацию с развитой национальной демократией, собиравшее дань с Византии, ослабло, погрязло на два века в кровавых междоусобицах и окончательно развалилось. На его месте остались Великий Новгород и княжества, вошедшие в русский улус империи Великих Монголов.

До вхождения Руси в Золотую Орду христианская мифология не имела успеха в народных массах, находя приверженцев в основном в городах, при дружинах князей. В христианском постулате: " Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены" (Рим. 13: 1) монголы увидели возможность уничтожения русского народовластия и легитимизацию колониальной власти хана-князя. Поэтому именно они способствовали тотальной христианизации русского населения: за годы их " ига" количество монастырей удвоилось, Церковь была освобождена от всех налогов.

Печать Чингисхана гласила: " Бог — на небе, хан — Могущество Бога на земле. Печать владыки человечества". Требовалось лишь в текстах молитв вместо монгольского слова " богдыхан" или " хан" читать римское " царь", и вот в монашеских летописях ханы Орды стали именоваться " царями", а Церковь стала молиться не о византийском василевсе, а о хане как о данной от Бога власти (любопытно, что и в XX веке, в период жестоких гонений на верующих, Церковь так же молилась и о большевиках). И князь, и православный митрополит обрели статус наместников " владыки человечества”.

Москва, входившая во Владимирско-Суздальский улус (Белое ханство), была возвышена ханом за особые заслуги московских князей в деле массового истребления русского народа, восстававшего против монголов. В верноподданническом усердии князь избивал не только жителей других удельных княжеств, например Тверского, но и своего собственного. Ханский ярлык был платой за геноцид своего народа, и именно поэтому у московской власти в период становления ее собственной государственности сформировался, закрепился на века, сохранился и доныне архетип жестокого, не семейного, не родственного, а колониального отношения к своему народу: тысячами, миллионами русских людей можно было легко пожертвовать ради любой утопической идеи или просто самодержавной прихоти.

Тем самым, в Московии изначально отсутствовало национальное самосознание — место нации заняла колониальная " богоносная" власть и " святое" государство — " святая Русь". Это может быть подтверждено простым сравнением понимания первыми лицами Русской Земли и Московии своих национальных интересов. В Х веке Князь Русский (это официальный титул главы государства — Земли Русской), победив войско восточных римлян и прибив свой щит на ворота Константинополя, повелел византийцам платить дань и закрепил для русских купцов право беспошлинной торговли на Босфоре. А в XIV веке второе должностное лицо в Московии православный митрополит грек Киприан (сподвижник и близкий друг игумена Сергия Радонежского, ныне — православный святой) для своего поставления Константинополем в митрополиты всея Руси, помимо обычной взятки патриарху, " совместно с архиепископом Ростовским Феодором дал греческим купцам заемный документ (кабалу) на тысячу новгородских старых рублей, по тому времени громадную сумму. <...> Киприан обещал греческим купцам заботиться об их путешествии и оплачивать все их расходы и даже прокормление во время путешествия до реки Буга. Киприан разрешил брать по кабале долг со всякого русского, который окажется в Кафе, в греческой земле и в татарской " ¹. Таким образом присланные из Византии первосвятители понимали национальные интересы Руси!

Московия не имеет никакой духовной, национально-мифологической и политической преемственности с Русской Землей. Вполне понятно, почему монастырские летописи ордынского периода всячески осуждают русский народ за любую попытку воссоздания народовластия. Даже когда в отчаянных условиях осады Москвы Тохтамышем в 1382 году, в отсутствие в столице князя митрополит Московский и всея Руси Киприан и игумен Сергий Радонежский, бросив народ на произвол судьбы, бежали к предателю — князю Тверскому, летопись осуждает не их, а простых москвичей за то, что они собрали вече, на котором прокляли предателя-митрополита. (Вернувшийся на московское пепелище светлый князь Димитрий вторично изгнал за это Киприана, так что тот сумел вернуться в столицу лишь после смерти князя.)

Но даже Московия — " Белое ханство" — вышла из распавшейся Орды поначалу как демократическое государство: налицо было национально-освободительное движение при народоводительстве Иоанна III. Однако Иоанн, подражая Владимиру, решил насадить русскому народу чужеродную византийскую политическую мифологию и идеологию, для чего породнился с Палеологами и изменил свое политическое завещание в пользу последней, греческой жены.

Закономерным плодом брака с Софьей Палеолог — и духовным, и политическим — стал Иоанн Грозный, самый истинный византиец на российском троне, первый " божественный цезарь-август" в границах бывшей Русской Земли. Иоанн Грозный в письме Андрею Курбскому провозгласил себя непогрешимым в вопросах государственного управления: " жаловать своих холопов мы всегда были вольны, вольны были и казнить".

Тем самым, царь вытеснил собой образ Всемогущего Бога, став " земным богом", воля которого не может быть проверена на истинность никем из людей. Страна погрязла в поисках измены царю, в кровавой вакханалии, разорившей и разделившей народ, что закономерно привело через несколько лет к полной гибели Московской государственности.

Из пепла человеко-божеской Московии народ воскрес через демократию земского Собора 1613 года, сохранив на полвека двоевластие монарха и народа. Однако на Большом Московском соборе 1666 года царь был уже официально признан " земным богом" по образу Константина Великого.

Петр Великий и Екатерина Великая пришли к власти через переворот и были, фактически, не династическими монархами, а народоводителями. Немало сил они прилагали к тому, чтобы народ сам ощутил себя политическим субъектом. Аристократы Муравьев и Пестель пошли еще дальше и попытались восстановить " Народное Вече" и " Русскую Правду", однако были уничтожены военной диктатурой.

Начиная с Николая I цари подменили собой сообщество свободных граждан, нацию, — " народностью", государство — " самодержавием", а государственную идеологию — “православием", что стало возвратом к инородным языческим мифологиям, сфокусировавшимся в византийской абсолютистской идее " земного бога". Страна все более походила на огромный концлагерь с миллионами бесправных и безгласных рабов и с десятками тысяч военных и религиозных надсмотрщиков: " страна рабов, страна господ" — этот образ при Александре III и Николае II стал расхожим в русской литературе. Практически вся национальная элита поневоле стала оппозиционной православной монархии, а ее социально активная часть — революционной. На переписи 1897 года Николай II в графе " основное занятие" официально указал: " Хозяин Земли Русской". Но когда он попытался и фактически вести себя в соответствии с этим титулом, следуя советам " маленького Христа" Распутина и боготворившей его царицы, такая государственность потеряла последние шансы на существование.

Циклическую триаду развития прошли и большевики: придя к власти на волне исконно русского народоправства — возрожденных вече и советов, воссоздав представительную монархию при Сталине, они рухнули под бременем президентского самодержавия Михаила Горбачева.

Удивительным образом этот же путь всего за 9 лет прошел один и тот же человек, радикально менявший свои ипостаси — Борис Ельцин. В одном из официальных кабинетов Президента в Кремле были поставлены четыре скульптуры: Петра Великого, Екатерины Великой, Николая I и Александра III. Данный подбор в своей символике и исторической последовательности адекватно характеризует духовную и политическую деградацию и самого хозяина кабинета: от народоводительства Петра через просвещенную представительную монархию Екатерины к военному деспотизму самодура Николая I, грозе народов Кавказа (" Николая Палкина", как его называли в народе), и к тюремно-каторжному и воровскому беспределу хронического алкоголика Александра III. Пройдя этот путь, Ельцин завершил свою мифологическую эволюцию символическим вхождением в образ Николая II, перезахоронив его (предположительно) останки по государственному ритуалу 17 июля 1998 года. Неудивительно, что государство, утвердившее через своего всенародно избранного самодержца такую политическую мифологию, внутренне погибло уже через месяц — 17 августа 1998 года, когда объявило себя банкротом и утеряло экономическую независимость. Политический суверенитет без экономического суверенитета — лишь успокоительное средство на тот срок, пока дадут взаймы на новую порцию долларового наркотика. Следуя логике своего мифа, 31 декабря 1999 года Борис Ельцин, как и его " отец" Николай II, сам отрекся от престола.

¹ Тихомиров Н.Н. Средневековая Россия на международных путях (XIV — ХV вв.). — М., 1966. С. 90 — 92.