О молитве Иисусовой

В наше время молитва Именем Иисуса становится широко распространенной на всех материках. Многое, написанное о ней, заслуживает серьезного внимания; но параллельно сему было высказано немало нелепых идей. Ввиду этого я решил написать краткий трактат о ней, чтобы, с одной стороны, предупредить благочестивых делателей ее о непроторенных дорогах, и с другой — утвердить основные богословские и аскетические положения этой великой духовной культуры.

Теория сей молитвы может быть изложена на нескольких страницах, но практическое применение ее в христианской аскетике связано с такими трудностями, что с давних времен отцы и учители Церкви всячески убеждали искателей этого образа соединения с Богом приступать к ней со страхом, искать руководителя, прошедшего сей подвиг. Я вовсе не надеюсь исчерпать этот исключительно важный вопрос, но поставил себе ограниченную задачу: представить здесь нечто из того, чему я был научен во. время моей жизни на Святой Горе, в монастыре и в пустыне. Совершенно избежать в этой попытке повторений того, о чем уже было написано другими авторами — невозможно. Но, полагаю, подобные повторения не только могут быть не лишними, а даже и необходимыми для освещения предмета в иных контекстах.

Господь в последние часы Своей жизни с нами сказал: " Доныне вы ничего не просили во Имя Мое; просите и получите, чтобы радость ваша была совершенна... Истинно говорю вам: о чем ни попросите Отца во Имя Мое, даст вам" (Ин. 16: 24, 23). Эти слова Христа являются и догматическим, и аскетическим основанием для молитвы Его Именем.

Нет сомнений, что ученики Христа соблюдали эту заповедь. Тем более это достоверно, что они уже познали силу Его Имени, когда были посланы, как " агнцы среди волков", нести людям мир, исцелять больных, возвещать приближение Царствия Божия: " Семьдесят учеников возвратились с радостью, и говорили: " Господи, и бесы повинуются нам о Имени Твоем", и другой случай: "...мы видели человека, Именем Твоим изгоняющего бесов..." (Лк. 10, 17; 9, 49). Таким образом, история молитвы Именем Иисуса начинается с апостольских времен. Не сохранились словесные формулы их молений личных, но весь Новый Завет полон свидетельств, что они совершали многие поразительные чудеса сим Именем.

" Но что значит Имя Божие? Чтобы молиться " во Имя" — нужно ли понимать его значение, его свойства, его природу? Да, необходимо даже, чтобы " радость наша была совершенна".

Глубины жизни во Христе — неисчерпаемы; усваиваются они в длительном процессе с великим напряжением всех наших сил. И постижение содержания и смысла Имени Божьего стяжевается лишь постепенно. Обрадовать наше сердце может и мимолетное призывание его; и это ценно. Но не должно останавливаться на полпути. Коротко наше пребывание здесь, и должно использовать каждый час так, чтобы созревало наше познание Бога. Когда же сольются воедино и радость сердца, и свет ума, тогда мы приближаемся к совершенству.

С великой культурой этой молитвы я встретился на Святой Горе. Естественно, я желал учиться у отцов — как они понимают сей важнейший аспект христианской аскетики. Приехал я на Афон в 1925 году. Незадолго перед тем там произошли бурные споры о природе Имени Божьего. В напряжении самих споров, подобных богословской полемике XIV века о природе Фаворского Света, было допущено с обеих сторон немало поступков, которых не должно было бы быть среди людей, предавших свои души в руки Святого Вседержителя. Есть в этой полемике некая аналогия с вековыми распрями между номиналистами и реалистами, идеалистами и рационалистами. По временам они затихают, чтобы затем снова вспыхнуть в иной форме. Наблюдается наличие двух различных естественных расположении: с одной стороны — пророки и поэты” с другой — ученые и технократы. Я не предполагаю останавливаться на внешней стороне происходивших в то время событий, но предпочитаю внимательно всмотреться в существо проблемы, чтобы воспринять нетленное познание, свыше сходящее, которого удостоились святые подвижники, любители умного делания.

Жизнь каждого из нас находится в теснейшей связи с нашими представлениями о мире, о нас самих и о Боге. Молитва в своих конечных степенях требует возможно ближайшего познания о подлинном образе Божественного Бытия. " Возлюбленные! мы теперь дети Божий: но еще не открылось (вполне), что будем. Знаем (по опыту), что, когда откроется, будем подобны Ему, потому, что увидим, КАК ОН ЕСТЬ" (1 Ин. 3, 2). И мы также знаем из тысячелетнего опыта всего нашего рода, что наш естественный ум, предоставленный самому себе в нашем данном состоянии, не может в своем мышлении о Боге пойти далее некоторых догадок. Необходимо, чтобы Бог Сам явился человеку, дав ему познание о Себе. Подобно тому, как в жизни каждого из нас Бог открывается постепенно, так и в истории человечества, как она представлена в Библии, " многократно и многообразно" (Евр. 1, 1) являлся Он отцам и пророкам с возрастающей силой и глубиной.

Первое упоминание о еще неясном призывании Бога: " У Сифа... родился сын, и он нарек ему имя: нос; тогда начали призывать Имя Господа" (Быт. 4, 26). Затем открывается Бог Аврааму, Исааку и Иакову со все расширяющимся горизонтом: " Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем " Бог Всемогущий", а с именем Моим ЯХВЕ — не открылся им" (Исх. 3, 14). Восполнил Бог откровение о Себе: И сошел Господь в облаке, и остановился близ него (Моисея) и провозгласил Имя ЯХВЕ. И прошел Господь пред лицом его и возгласил: Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий (правду и являющий) милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода" (Исх. 34: 5, 7). Итак, сначала Бог открылся Моисею как ПЕРСОНАЛЬНЫЙ и единственно воистину СУЩИЙ, с неведомыми еще атрибутами. Последующее откровение раскрывало свойства сего АЗ ЕСМЬ как Бога милостивого и человеколюбивого. Но и это было неясным, и Моисей сознавал неполноту усвоенного им познания.

Пророки также не достигали искомой полноты; но из слов Исаии: " Так говорит Господь, Искупитель... Святый Израилев... Я — Господь первый, и в последних Я — тот же... чтобы вы знали... что это Я: прежде Меня не было Бога, и после Меня не будет" (Ис. 43: 14, 41, 4; 43, 10). Сей Бог - " Первый и Последний" — открылся как Абсолют Персональный, живой; не как некое отвлеченное " Все-Бытие" или трансперсональное Всеединство и подобное сему. Итак, очевидно, что дух израильских пророков был направлен к Перво-Бытию, к Тому, Кто от Начала. Именно эта установка характерна человеку — образу Абсолюта. Он не останавливается ни на чем, что бы то ни было, промежуточном. Из библейского повествования мы видим, что всякое новое откровение воспринималось, как Богоявление, как Его непосредственное действие. В связи с этим и самое Имя переживалось как Присутствие Бога. В Имени заключена двойная сила: с одной стороны, ощущение Живого Бога, с другой — познание о Нем. Откуда страх призывать Имя всуе (Исх. 20, 7). По мере обогащения откровения о свойствах Божиих, о действиях Его — углублялось и боговедение вообще. Но, несмотря на уверенность израильтян, что они избранный народ, что Всевышний открывается им, не прекращался до явления Христа стон пророков в молитве к Богу — придти на землю и дать о Себе воистину полное познание, жажда которого неотъемлема от духа человека.

Открывался Бог и как Промыслитель, Избавитель, Спаситель и многое иное, но все в умах людей оставалось покрыто вуалью. Иаков в трагический момент своей жизни, возвращаясь от Лавана в родные места, где еще жил брат его Исав, встречи с которым он боялся, ночью, оставшись один вдали от общего стана, боролся с Богом: нелегко прошли годы в дому Лавана; страшна встреча с Исавом. Искал он благословения и защиты, но в напряженной борьбе: состязаясь с Ним, обвиняя Его (Быт. 32, 24).

Так же борьба в жизни пророков Илии и Ионы. Первый молился: " Довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих... возревновал я о Господе Саваофе, ибо сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники и пророков Твоих убили мечом; остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее" (3 Цар. 19: 4 и 10). Иона же говорил: " Господи, Ты послал меня с таким насилием пророчествовать ниневитянам о грядущей на них гибели за их нечестие, зная, что Ты не сделаешь сего с ними, ибо Ты Бог благий и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый, и сожалеешь о бедствии. И ныне, Господи, (когда мое пророчество не сбылось и я посрамлен) возьми душу мою от меня, ибо лучше мне умереть, нежели жить" (Иона, 4: 23).

Еще разительнее случай с Иовом: " Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: " зачался человек"... да омрачит его тьма и сень смертная... да страшатся его, как палящего зноя... Ночь та, да не сочтется она в днях года... да будет она безлюдна; да не войдет в нее веселие. Да проклянут ее проклинающие день... пусть ждет она света, и он не приходит, и да не увидит она ресниц денницы за то, что не затворила дверей чрева матери моей и сокрыла горести от очей моих. Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева?... Теперь бы лежал я и почивал (в великом покое небытия)... там беззаконные перестают наводить страх... малый и великий там равны (в своем ничтожестве) и раб свободен от господина своего. Там узники наслаждаются покоем... На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душою, которые ждут смерти, и нет ее, которые... обрадовались бы до восторга... что нашли гроб? НА ЧТО ДАН СВЕТ ЧЕЛОВЕКУ, ПУТЬ КОТОРОГО (к познанию Бога) ЗАКРЫТ, И КОТОРОГО БОГ ОКРУЖИЛ МРАКОМ? " (Иов, гл. 3).

В судьбах наших всегда есть нечто общее с каждым из них. Боролся Израиль с Богом; а кто из нас не борется? Весь мир даже доселе погружен в отчаяние, нигде не находя исхода. В томительном борении вся земля обвиняет Его в страданиях своих. Жизнь — непростая вещь, и нелегко проникнуть в глубинный смысл Бытия.

Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал, Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал?

Так в глубокой горести писал поэт, выражая, по существу, то же, что многострадальный Иов.

Оставаться всегда подавленным мраком неведения — и унизительно, и отвратительно скучно. Дух наш ищет непосредственной беседы с НИМ, Тем, " Кто меня... из ничтожества воззвал"; Кто нарушил мой покой не-быть и бросил в эту бессмысленную и даже гнусную трагикомедию. Мы хотим знать: в ком неправда? В нас ли самих, или в Нем, Творце? Нам кажется, что мы пришли в сей мир помимо нашей воли, быть может, против нашего согласия. Помнит ли кто из нас такой момент, когда он был спрошен: хочешь ли родиться в эту жизнь? Открывая, конечно, заранее — какова она. Имели ли мы возможность отказаться от дара сего? Правы ли мы, приписывая " безумие Богу"? (ср.: Нов. 1, 22).

Вот, я слышу иной голос: " Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни" (Ин. 8, 12). " Кто жаждет, иди ко Мне, и пей. Кто верует в Меня, у того... из чрева потекут реки воды живой" (Ин. 7: 37, 38). Не принять ли мне с верою этот призыв Христа и действительно бороться за достижение Царства непреложной любви Отца; идти путем, который Он, Христос, указал нам? Если нам не дано сотворить ничего из " ничто", то и сама идея о вечности не может родиться в нас. Ее присутствие в нас было бы онтологически невозможным. Внимательно наблюдая за ходом окружающей нас действительности, мы замечаем, что всякая реальная нужда имеет в космическом бытии возможность удовлетворения, только нужно найти доступ к сему средству. В истории научного прогресса многие казавшиеся чрезмерно дерзновенными идеи — осуществились ныне на наших глазах. Почему бы мне усомниться, что и моя жажда блаженного бессмертия и вечного единения с Творцом также осуществима?

Как радикально меняется все, когда вдруг раскроется сердце принять призыв Христа. Каждый момент становится драгоценным, исполненным глубокого смысла. И страдания, и радости — чудно сливаются с новым подвигом. Лестница до небес — пред нашими глазами. " Отныне имя тебе будет... Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков будешь одолевать" (Быт. 28, 12; 32: 28-29). А об Имени Моем не спрашивай, ибо оно чудно, и ты еще не способен воспринять Его. И все же ты благословен. " И взошло солнце... и хромал он на одно бедро": путь к познанию совершенному еще не открылся, но предвидение было уже дано. Оно будет углубляться в сознании пророков, и будут сказаны многие пламенные глаголы о долженствующем придти Предвечном Слове Отца; и совершенный Свет, в котором нет ни единой тьмы, явится нам во всей силе Своей.

Рискованна борьба с Богом: она может привести к погибели, но она же может сделать нас могущими побеждать " ветхого человека", изуродованного люциферической гордостью. Побеждать смирением: "...и человеков будешь одолевать". Как? Смирением. " И сказал Иаков: Боже отца моего Авраама и Боже отца моего Исаака... Избавь меня от руки брата моего Исава, чтобы он, пришедши, не убил меня и матери с детьми" (Быт. 27, 41)... " Взглянул Иаков, и увидел, и вот, идет Исав, и с ним четыреста человек... и пошел (Иаков)... и поклонился до земли семь раз, подходя к брату своему. И побежал Исав к нему навстречу, и обнял его, и пал на шею его, и целовал его, и плакали" (Быт. 33). Смягчился Исав, ненавидевший Иакова, обманом похитившего принадлежавшее ему благословение отца их Исаака. В Иакове-Израиле нам дан образ смиренного покаяния.

Переживаемый во всем мире духовный кризис не есть ли приготовление к новому великому возрождению? Ведь то, что совершается ныне в душах отдельных людей, может произойти и во множестве душ. И это может придти, как мощный потоп; как ослепительная молния в полуночной тьме. Данный нам отрезок истории может и должен был бы стать периодом усвоения нами бытия во всех его измерениях. Самые страдания наши становятся во свете этой надежды развертыванием пред нами величественной картины: " День дню передает глагол, и ночь ночи открывает разум" (Пс. 18, 3), если проведены в молитве, которая достигает " пределов вселенной"... " от края небес исход ее (молитвы), и движение ее до края их, и ничто не укрывается от теплоты ее" (молитвы). Она и нас согревает и веселит. Она есть канал, по которому сообщается откровение Свыше. " Да будет Имя Бога нашего благословенно отныне и до века".

Последовательность откровения о Боге, представленная в Священном Писании, в значительной мере совпадает с процессом нашего личного прогресса — возрастаем мы в познании подобно праотцам и отцам нашим: сначала люди схватывают понятие о Высшем Существе. Затем все новые и новые атрибуты Его становятся познаваемыми для человеческого духа; и так приходит час страшного синайского " АЗ ЕСМЬ" (Быт. 22, 14). В последующие века углубляется опыт и разумение, хотя и не достигает еще совершенства, доколе не придет Ожидаемый.

Тот, Кто превыше всякого Имени в своей Сущности, раскрывается сотворенным " по образу" разумным существам во множестве имен: Вечный, Всеведущий, Всемогущий, Вседержитель; Свет, Жизнь, Красота, Мудрость, Благость, Истина, Любовь, Праведный, Спасающий, Святый, Освящение и другие. В каждом из них и чрез каждое из них мы испытываем прикосновение к нам Единого Бога, и в силу Его неделимости мы имеем Его всего. Так достойно мыслить, но вместе с тем ни одно из них не дает нам полноты постижения, " как Он есть". Его Бытие в своей сущности превосходит все Имена. И все же Он продолжает открываться в Именах.

Двадцать веков тому назад по нашему счислению пришел Он, ТОТ, Кого ожидали народы, Логос Отца. Надмирный в Своей Сущности Творец нашего естества — воспринял " образ раба, сделавшись подобным (нам) человекам, и по виду став, как человек" (Фил. 2, 7). Безначальное Слово Отца " стало плотью и обитало с нами" (Ин. 1, 14). Вечный проявил Себя во времени. Откровение принесло нам новое Имя: ИИСУС, Спаситель, или БОГ-СПАСИТЕЛЬ. Великий Свет вошел в жизнь мира. Наступила новая эпоха. Священною была история от Адама до Моисея; священна она с момента синайского богоявления; тем более священна с момента пришествия Христа.

Были и ранее того идеи о Боге-Спасителе, но с иным содержанием, в ином измерении, с несравненно меньшей конкретностью. " Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет" (Мф. 4, 16).

Имя Иисус прежде всего открывает нам смысл или цель прихода Бога во плоти: " нашего ради спасения". Восприятие Богом нашего естества указывает на возможность и для нас стать сынами Бога. Наше сыноположение заключается в сообщении нам божественной формы бытия: " В Нем обитает вся полнота Божества телесно" (2 Кол. 2, 9). По вознесении Он воссел одесную Отца и уже и как Сын Человеческий. Вот как говорит Он сам: " Славу, которую Ты дал Мне, Я дал им, да будут едино, как мы едино. Я в них, и Ты во Мне: да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня, и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде сложения мира... Я открыл им Имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них" (Ин. 17: 22-26).

Ум наш в удивлении замолкает пред этой тайной: Творец облекся в тварное; Вечный и Невидимый воспринял на Себя временную и изменчивую форму бытия; Дух, стоящий далее всякой мысли — соделался плотью и дал нам возможность осязать Его руками, взирать на Него телесными очами; Бесстрастный подвергся страданиям; Жизнь безначальная связала Себя с умиранием.

Философствующий ум, предоставленный самому себе, не может согласиться с евангельской проповедью: для него это безумие. Абсолют философов от своих творцов не получил разрешения истощать себя даже до рабьего зрака (ср.: Фил. 2, 7). Воображаемый ими Абсолют, по существу, есть небытие (в полном смысле этого слова). До пришествия Христа были умы, создававшие весьма увлекательные теории о таковом отвлеченном Абсолюте; и для нас не ново появление в наши дни тех же тенденций. К сожалению, многие становятся жертвой этой духовной аберрации. Великий Павел воспел в связи с этим гениальный гимн: "...написано: погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну... ибо... благоугодно было Богу безумием проповеди спасти верующих. Ибо и иудеи требуют чудес, и еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для иудеев соблазн, а для еллинов безумие... Для самих же призванных... Христа, Божию силу и Божию Премудрость. Потому что безумное Божие мудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков" (1 Кор. 1: 19-25).

" Слово стало плотию и обитало с нами" (Ин. 1, 14). Мы не постигаем, как это возможно, но не исключаем, что Тот, Кто сотворил наше естество, мог воспринять сие в Свою Ипостась. Он не воспринял новую, иную ипостась, человеческую; пребывая в Своей извечной Ипостаси Бога, Он соединил в Ней Божескую природу с природой тварной. Во плоти явил нам совершенство Отца, с исключительной силой показал совместимость Бога и Человека. Христос принес нам познание Святой Троицы: Отца и Сына и Святого Духа. Моисей под Именем ЯХВЕ — АЗ ЕСМЬ разумел единую Персону. Слово и Дух для него являлись энергиями Единого Сущего. Нам же открыто, что и Логос, и Дух — суть Ипостаси, равнодостойные Отцу: Единый в своей сущности — множествен в Ипостасях. Образ сего Бога: Единая природа Человека во множестве ипостасей.

Имя " АЗ ЕСМЬ" в силу единства Бога приложимо и ко всей Троице и к каждой Ипостаси отдельно. Как и многие другие Имена, и сие может и должно быть понимаемо и как общее (нарицательное) Имя, и как собственное каждому Лицу. Подобно тому, как Имя " Господь" относится ко всем трем Лицам и вместе служит как собственное Имя каждого из трех Лиц. То же возможно сказать и о Имени ИИСУС — т. е. Бог Спаситель. Но в опыте молитвы мы употребляем сие Имя ИИСУС исключительно как собственное Имя Христа, Второго Лица Святой Троицы.

В древности познание о Божестве давалось человеческому духу чрез Имена, открывавшие главным образом свойства Божий, атрибуты: могущество, вездеприсутствие, всеведение, промысл, славу и подобное. Моисею же Имя ЯХВЕ было дано как собственное Имя. Чрез воплощение Логоса Отца мы соприкасаемся с Богом в такой форме, в такой полноте, что не ждем уже дальнейших восполнении, но нуждаемся только в подвиге жизни по заповедям, чтобы воспринять дар в его подлинных измерениях: Он жил с нами, в условиях нашего падения; Он говорил нам на нашем языке; Он снизошел до нас в такой степени, что мы Его осязали; Он в видимом зраке явил нам Невидимого Отца в совершенстве; Он открыл нам все, что касается отношений между Богом и человеком. Принесенное Им спасение имеет исключительно конкретный характер. Свою проповедь Он начал с призыва: " Покайтесь, ибо приблизилось Царство небесное" (Мф. 4, 17). В этой проповеди мы усматриваем продолжение Его беседы с Адамом в раю (Быт. 3: 8 и далее).

Велико Имя АЗ ЕСМЬ; велико Имя Святой Троицы; так же велико и имя ИИСУС. О Его Имени возможно сказать многое: оно неисчерпаемо в своем содержании; оно принадлежит Тому, Кому все сущее обязано своим бытием: " Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем жизнь, и жизнь была свет человеков". Он — " в начале"; т. е. Он есть принцип всего мироздания. Во внутритроичной жизни Он обращен к Отцу; в акте же творения тот же Логос обратился к сотворенным по образу Его.

Имя Иисус и как смысл-познание, и как " энергия" Бога по отношению к миру, и как собственное Имя Его — онтологически связано с Ним. Оно есть духовная реальность; Его звуковая сторона может сливаться с его реальностью, но не обязательно. По звуку оно давалось многим смертным, но когда мы молимся, мы произносим его с иным содержанием, с иной установкой духа нашего. Оно для нас — мост между нами и Им; оно канал, по которому к нам приходят потоки божественной силы. Как исшедшее от Святого Бога — оно свято и освящает нас чрез призывание его. С этим Именем и чрез него молитва принимает некую осязаемость: оно соединяет нас с Богом. В нем, этом Имени, присутствует Бог, как в некоем сосуде-драгоценной вазе, полной благоухания. Чрез него Надмирный становится ощутимо имманентным. Как божественная энергия — оно исходит от Сущности Божества и божественно само по себе.

Когда мы молимся с сознанием изложенного выше, молитва становится и страшным, и в то же время торжественным актом. В древности была дана заповедь — не призывать Имени Бога всуе; Господь же дал заповедь и обетование " просить Отца во Имя Его". Все Имена Божий раскрылись нам чрез пришествие Христа в их более глубоком значении, и мы должны были бы трепетать, как это происходит со многими подвижниками, среди которых мне довелось жить, произнося Святое Имя Иисуса. Дерзко сказать, что и я мог бы быть свидетелем живым, что достойное призывание сего Имени делает присутствие Вечного Бога заполняющим все наше существо; уносящим ум в иные сферы; сообщающим нам особую энергию новой жизни. Свет Божественный, о котором нелегко говорить, приходит с этим Именем.

Мы знаем, что не только Имя Иисус, но и все другие Имена, открытые нам Свыше, онтологически связаны с Ним — Богом. Мы знаем сие из опыта Церкви. Все таинства в Церкви нашей совершаются чрез призывание Имен Божиих, и прежде всего святой Троицы: Отца и Сына и Святого Духа. Все наше богослужение основано на призывании Имен Божиих. Мы не приписываем им, как звуковым явлениям, магической силы, но произносимые в истине исповедания веры и в состоянии страха Божия, благоговения и любви — мы воистину имеем Бога совместно с Его Именами. Многие поколения священнослужителей сохранили познание о силе Имени Бога и совершали таинства с глубоким ощущением присутствия Живого Бога. Им открылась тайна священнодействия Божественной Литургии. Для них не было сомнений, что Кровь и Тело Христа пред нами в своей подлинной реальности. Над ними было призвано Имя Того, Который когда произносит слово, то слово становится " фактом". " И сказал Бог: да будет свет. И стал свет".

Забвение об онтологическом характере Имен Божиих, отсутствие опыта сего в молитвах и тайносовершениях — опустошило жизнь многих. Для них молитва и самые таинства теряют свою вечную реальность. Литургия становится из Божественного акта простым воспоминанием, психологическим или ментальным. Многие дошли до того, что считают молитву бесполезной потерей времени, особенно, если по молитве их о наших житейских нуждах не совершилось того, о чем они просили... А соединение с Богом нашего существа — не есть ли самое важное чудо нашего бытия? Это есть та " благая часть", которая не отнимается от нас смертью. Факт воскресения нашего в Боге — вот что стоит в центре нашего внимания, как последний смысл нашего явления в мир. Любовь ко Христу, заполняющая всего человека, радикальным образом изменяет нашу жизнь. Он — Богочеловек — соединил в Самом Себе сии два, и чрез Него мы имеем доступ к Отцу. Есть ли что большее, что возможно желать?

Те, что возлюбили Христа и Имя Его, наслаждаются чтением Евангелия и вообще Священного Писания. Имена Божий, исходящий от них Смысл и Свет, влекут к себе дух человека, и он ничем другим не может увлечься. С каким высоким вдохновением говорит Петр: " Нет другого Имени под небесем, данного человекам, которым належало бы спастись". Или: " сребра и золота нет у меня; а что имею, то даю тебе: во Имя Иисуса Христа Назорея встань и ходи" (Деян. 4, 12; 3, 6). В другом случае апостолы " возвысили голос к Богу и сказали: Владыко Боже, сотворивый небо и землю и все, что в них... воззри на угрозы их (царей и властителей мира сего: Иродов и Пилатов с язычниками и народом израильским), и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое, тогда как Ты простираешь руку Твою на исцеление и на соделание знамений и чудес Именем Святого Сына Твоего Иисуса. И по молитве их поколебалось место, где они были собраны, и исполнились все Духа Святого и говорили слово Божие со дерзновением"... " и великая благодать была на всех их" (Д. А. 4: 24—33).

И так все Священное Писание от начала до конца полно свидетельством о Боге чрез Имена Его. И не престает наслаждаться дух наш при встрече со святыми словами, и благословляет душа Бога, давшего нам сей бесценный дар.

Медлительно развивается человек в сфере познания о Боге. Пройдут годы и годы, прежде чем раскроется в сознании нашем величественная картина Бытия: творение мира с его космическими силами и явлениями, и человека, когда " Господь Бог... вдунул в лице его дыхание жизни" (Быт. 2, 7). Человек является связующим принципом между Богом и прочей тварью, так как в нем происходит сложение тварных космических энергий с Нетварною. Всякая энергия, исходящая от Бога, из Сущности Божества, и сама богословами именуется " божеством". Сущность, однако, несообщима человеку, но жизнь Божественная соединяется с человеком силою Божественного действия. Акт обожения совершается чрез нетварную благодать. Наиболее ярким примером в Новом Завете является Фаворское откровение: в зримом апостолами Свете они услышали голос Отца: " Сей есть Сын Мой возлюбленный". И Свет, и Голос (то и другое неизъяснимы) — все было " божеством".

Всем нам необходимо учиться различать энергии по их происхождению; неспособность разобраться в этом вопросе замедлит процесс нашего роста в духе.

Нелишне подчеркнуть, что в молитве Именем Иисуса мы не имеем ничего автоматического или магического. Если мы не подвизаемся соблюдать заповеди Его, то напрасным будет и призывание Имени.

" Сам Он сказал: " Многие скажут Мне в тот день: Господи, Господи! не от Твоего ли Имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли Именем многие чудеса творили? " И тогда объявлю им: " Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие" (Мф. 7: 22-23). Очень важно, чтобы мы уподобились Моисею, который терпеливо нес подвиг, как бы видя Того, Кто невидим (ср.: Евр. 11, 27), и призывать Его с сознанием онтологической связи Имени с Именуемым, с Персоной Христа. Любовь к Нему будет возрастать и совершенствоваться по мере того, как умножается и углубляется наше познание о жизни возлюбленного Бога. Когда мы по-человечески любим кого-либо, то с приятным чувством произносим имя любимой персоны и не утомляемся повторением. Так и еще безмерно больше с именем Господа. Когда любимое нами лицо все более и более раскрывается пред нами в своих дарованиях, то возрастает и ценность его для нас, и мы с радостью усматриваем в нем новые черты. Так происходит с именем Иисуса Христа. Мы с захватывающим интересом открываем в Его Имени новые тайны путей Божиих, и сами становимся носителями той реальности, которая заключена в имени. Чрез это живое познание в самом опыте жизни нашей причащаемся вечности:

" Сия есть вечная жизнь, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа" (Ин. 17, 3).

Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас и мир Твой.

Имя Иисус было дано по откровению Свыше. Оно исходит из вечной Божественной сферы, и никак не является измышлением земного разума, хотя и выражено тварным словом. Откровение есть акт — энергия Божества, и, как таковая, принадлежит иному плану и транс цендирует космические энергии. В своей надмирной славе Имя Иисус — метакосмично. Когда мы произносим сие Имя Христа, призывая Его к общению с нами, то Он, все наполняющий, внимает нам и мы входим в живой контакт с Ним. Как предвечный Логос Отца, Он пребывает в нераздельном единстве с Ним, и Бог-Отец чрез Слово Свое вступает в общение с нами. Христос Единородный совечный Сын Отца, и потому говорит, что " никто не приходит к Отцу, как только чрез Него" (ср.: Ин. 14, 6). Имя Иисус — значит Бог-Спаситель; как таковое, оно может быть отнесено ко Святой Троице; возможно отнесение его к каждой Ипостаси отдельно. Но в молитве нашей Имя Иисус употребляется исключительно как собственное Имя Богочеловека, и ум наш обращен при этом вниманием к Нему. В Нем обитает вся полнота Божества телесно, говорит апостол Павел (Кол. 2, 9). В Нем не только Бог, но и весь род человеческий. Молясь Именем Иисуса Христа, мы ставим себя пред абсолютной полнотой и Нетварного Перво-Бытия, и бытия тварного. Чтобы войти в область сей полноты Бытия, мы должны вселить Его в нас так, чтобы Его жизнь стала и нашей, чрез призывание Имени Его, согласно заповеди: Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного. " Соединяющийся с Господом есть один дух с Господом" (1 Кор. 6, 17).

Я остановился на догматическом понимании молитвы Именем ИИСУСА в значительной мере потому, что за последние десятилетия много раз пришлось мне встречаться с извращенным взглядом на практику этой молитвы. Наиболее недопустимым являются смешения ее с йогой, с буддизмом и даже с " трансцендентальной медитацией", и подобное сему. Радикальное различие всех этих уклонений с христианством состоит в том, что в основе нашей жизни лежит Откровение о Боге ЛИЧНОМ: АЗ ЕСМЬ. Все другие пути отводят ум человека от личных взаимоотношений между Богом и молящимся в область отвлеченного трансперсонального Абсолюта, в имперсональную аскетику.

Медитация, как отвлечение нашего ума от всяких образов, может давать нам ощущение успокоения, мира, исхода из условий времени и пространства, но в ней отсутствует сознательное предстояние Богу личному; в ней нет действительной молитвы, т. е. лицом к Лицу. Это может привести к тому, что увлеченный медитацией удовлетворится психическими результатами подобных экспериментов, и, что хуже всего, восприятие Живого Бога, Абсолюта Персонального станет для него чуждым. Нередки безумные попытки за короткий срок достигнуть " космического сознания" и даже иметь опыт непосредственного общения с Сверх-Личным Абсолютом. По существу же этого рода аскетика становится уходом от Бога Истинного, от воистину Сущего.

Евангельское учение говорит не только о Боге Личном, но и о личном бессмертии спасаемых. Достигается сие чрез победу над миром страстей. Великая, грандиозная задача; но Господь сказал: " Дерзайте, Я победил мир"; и мы знаем, что нелегка была сия победа. И опять Христос учит: " Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их. Берегитесь лжепророков..." (Мф. 7: 13—15). В чем погибель? В том, что люди покидают открывшегося нам Живого Бога, устремляясь в то " ничто", из которого вызваны к бытию ради сообщения им бессмертного блаженства в форме богосыновства, чрез вселение в них Бога святой Троицы.

Чтобы поверить Христу, нужно: или иметь детскую простоту: " если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство небесное" (Мф. 18, 3); или уподобиться в безумном дерзновении Павлу, который говорит: " Мы. безумны Христа ради... мы немощны... мы в бесчестии... мы как сор для мира, как прах, попираемый всеми доныне" (1 Кор. 4: 10—13); и однако: " никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос" (1 Кор. 3, 11). " Умоляю вас: подражайте мне, как я Христу" (1 Кор. 4, 16).

Космическое сознание в христианском опыте дается в молитве, подобной Гефсиманской молитве Господа, а не в философском трансцензусе. " И сказал им:...так надлежало... проповедану быть во ИМЯ ЕГО покаянию и прощению грехов во всех народах... Вы же свидетели сему, и се Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же (пребывайте в молитве) пока не облечетесь силою Свыше" (Лк. 24: 46-49).