Я слышал, что убийство человека ¾ не самый страшный грех. Почему?

- Есть разные виды грехов: против себя самого, против Бога и против ближнего. Вообще-то любой грех содержит в себе все три яда, но в разных пропорциях. Человек, убивая другого человека, несомненно грешит против ближнего своего. Этот грех сугубо страшен потому, что его последствия необратимы. Здесь и грех против Бога: человек, убивая другого человека, забывает о Боге, даже если он верующий. Есть тут и грех против себя самого.

В двух последних компонентах человек в будущем может кое-что изменить. Конечно, убийца не воскресит убитого, но может сам стать другим. Каким бы страшным ни было убийство, для убийцы всегда остается возможность перемениться.

Был такой светлый человек в советские времена, ныне покойный, Глеб Каледа. Доктор геолого-минералогических наук в миру & #190; и тайный священник, на квартире у которого был храм. Уже в 90-е годы он первым начал ходить в тюрьмы исповедовать приговоренных к смерти. Отец Глеб однажды сказал, что когда впервые шел к ним, думал, что, да, конечно, за преступлением должна последовать расплата, смертная казнь. Но когда он начал слушать исповеди этих людей, понял, что убивая их, мы делаем нечто страшное. Мы убиваем невинных. И дело тут не в в возможной судебной ошибке, а в том, что на казнь приводится уже совершенно другой человек, изменившийся за годы, проведенные им в ежедневном ожидании исполнения приговора. По сути, у него только паспортное тождество с убийцей, когда-то совершившим преступление.

Грех же более тяжкий, чем убийство & #190; это отчаяние. Потому что отчаявшийся человек уже не может быть творцом своего будущего. Отчаяние & #190; как фиксатор, удерживающий руки и ноги и мешающий выбраться из пропасти, в которую человек попал. Это & #190; самый страшный грех, который совмещает убийство и самоубийство.

Amp; #190; А зависть, равнодушие, гордыня?

& #190; Это тоже очень неприятные вещи, очень больно ранят, но их, как занозы, можно вынуть из своей души. А вот отчаяние тем и страшно, что если человек ему отдался, уже не может оперировать свою душу.

Нужно понять, что грех и преступление не одно и то же. Грех не сводится только к сфере наших межличностных отношений. Это не только некое негативное социальное действие в отношениях с другими людьми. Грех & #190; это то, что в первую очередь происходит во мне самом.

В этом & #190; отличие церковной этики от гражданского права. Очень верно это передал Ницше: «И если друг причинит тебе зло, скажи так: «Я прощаю тебе то, что сделал ты мне; но как простить зло, которое этим поступком ты причинил себе?»[131][131].