Глава двадцать пятая

Фест, прибыв в область, через три дня отправился из Кесарии в Иерусалим. Тогда первосвященник и знатнейшие из Иудеев явились к нему с жалобою на Павла и убеждали его, прося, чтобы он сделал милость, вызвал его в Иерусалим; и злоумышляли убить его на дороге. Но Фест отвечал, что Павел содержится в Кесарии под стражею и что он сам скоро отправится туда. Итак, сказал он, которые из вас могут, пусть пойдут со мною, и если есть что‑ нибудь за этим человеком, пусть обвиняют его. Пробыв же у них не больше восьми или десяти дней, возвратился в Кесарию, и на другой день, сев на судейское место, повелел привести Павла. Когда он явился, стали кругом пришедшие из Иерусалима Иудеи, принося на Павла многие и тяжкие обвинения, которых не могли доказать. Он же в оправдание свое сказал: я не сделал никакого преступления ни против закона Иудейского, ни против храма, ни против кесаря. Фест, желая сделать угождение Иудеям, сказал в ответ Павлу: хочешь ли идти в Иерусалим, чтобы я там судил тебя в этом? Павел сказал: я стою перед судом кесаревым, где мне и следует быть судиму. Иудеев я ничем не обидел, как и ты хорошо знаешь. Ибо, если я неправ и сделал что‑ нибудь, достойное смерти, то не отрекаюсь умереть; а если ничего того нет, в чем сии обвиняют меня, то никто не может выдать меня им. Требую суда кесарева. Тогда Фест, поговорив с советом, отвечал: ты потребовал суда кесарева, к кесарю и отправишься.

Вот ясное и открытое показание: я, говорит Павел, соблюл себя чистым во всем, не согрешил ни против Бога, ни против закона Иудейского, ни против человека, ни против храма, то есть я никогда не бесчестил храмов иудейских, построенных из камней, хотя знаю и проповедую, что Бог живет не в рукотворенных храмах; также никогда не оскорблял совести иудеев поношением их первосвященника, хотя более уже не внемлю и первосвященникам иудейским.

А выражение я стою перед судом кесаревым означает: хочу идти в Рим к кесарю и там принять суд. Требую, говорит, этого от тебя.

Через несколько дней царь Агриппа и Вереника прибыли в Кесарию поздравить Феста. И как они провели там много дней, то Фест предложил царю дело Павлово, говоря: здесь есть человек, оставленный Феликсом в узах, на которого, в бытность мою в Иерусалиме, с жалобою явились первосвященники и старейшины Иудейские, требуя осуждения его.

Агриппа был или наместником царя в восточных провинциях и потому назывался царем, или, быть может, он был и сам царем на востоке, тогда как Нерон владычествовал на западе и имел резиденцию в Риме. «Кесарь» по‑ римски означает «император», так как все римские императоры, пока были императорами, назывались кесарями; однако же названия эти не были собственными их именами. Я заметил это, чтобы кто‑ либо, на основании тождества этого общего названия с именем собственным, не подумал, что при одном и том же императоре и Господь наш родился, и Павел умер. Господь родился, как показывает хронология, при кесаре Августе, а умер через тридцать три года при Тиверии Августе. Павел же умер при Нероне, спустя тридцать четыре года после смерти Господа. Да и Ирод был наместником царя, поэтому и сам назывался царем.

Я отвечал им, что у Римлян нет обыкновения выдавать какого‑ нибудь человека на смерть, прежде нежели обвиняемый будет иметь обвинителей налицо и получит свободу защищаться против обвинения. Когда же они пришли сюда, то, без всякого отлагательства, на другой же день сел я на судейское место и повелел привести того человека. Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений, какие я предполагал.

Ясно, что Пилат, выдав Иисуса иудеям, сделал это со злодейской целью, так как он и суд Божий, и закон римский презрел для того, чтобы, предав кровь неповинную на смерть, угодить убийцам, хотя за такой противозаконный поступок и подвергался ответственности перед императором римским, который и послал его начальником в пределы Иерусалима.

Обступив его, обвинители не представили ни одного из обвинений. Клеветники возводили на него обвинение, но не доказали его, потому что их клевета и дерзость казались подозрительными, а разбирательство дела не подтвердило ничего.

Но они имели некоторые споры с ним об их Богопочитании и о каком‑ то Иисусе умершем, о Котором Павел утверждал, что Он Затрудняясь в решении этого вопроса, я сказал: хочет ли он идти в Иерусалим и там быть судимым в этом? Но как Павел потребовал, чтобы он оставлен был на рассмотрение Августово, то я велел содержать его под стражею до тех пор, как пошлю его к кесарю. Агриппа же сказал Фесту: хотел бы и я послушать этого человека. Завтра же, отвечал тот, услышишь его. На другой день, когда Агриппа и Вереника пришли с великою пышностью и вошли в судебную палату с тысяченачальниками и знатнейшими гражданами, по приказанию Феста приведен был Павел. И сказал Фест: царь Агриппа и все присутствующие с нами мужи! вы видите того, против которого всё множество Иудеев приступали ко мне в Иерусалиме и здесь и кричали, что ему не должно более жить.

Естественно говорит о каком‑ то Иисусе, так как был человек со властью и не обращал внимания на Господа.

Затрудняясь в решении этого вопроса. Разбор такого дела поставил в недоумение судью, так как дело было выше его понимания.

На рассмотрение Августово. Августом, равно как и кесарем, называет императора; его же называет и господином (государем).

Но я нашел, что он не сделал ничего, достойного смерти; и как он сам потребовал суда у Августа, то я решился послать его к нему. Я не имею ничего верного написать о нем государю; посему привел его пред вас, и особенно пред тебя, царь Агриппа, дабы, по рассмотрении, было мне что написать. Ибо, мне кажется, нерассудительно послать узника и не показать обвинений на него.

Наконец сам судья свидетельствует о Павле, что он был невинен; однако же он не освободил Павла. Господь устроил, что Павел упомянул кесаря (а назвавших кесаря необходимо было посылать в Рим), чтобы исполнилось предсказание самого Павла, именно: Я должен видеть и Рим (Деян. 19, 21). Наблюдай, как Павел, оставив все – и родителей, и воспитателей, – приходит в Рим чистым от всякого подозрения.