Эксперимент 6

Повторите несколько раз вариант первого эксперимента ориентированного на обращение. Представьте себе или притворитесь, что дела обстоят не так, как они обстоят, а наоборот. Сделайте (что бы это ни значило для вас) так, чтобы ваше чувство в определенной ситуации стало бы полностью противоположным. Побудьте с этим достаточно долго, чтобы посмотреть, что из этого получится.

Большинство конфликтов появляется в форме поляризованных позиций типа " я должен выполнять домашнее задание" и " мне этого не хочется". Гештальт-подход состоит в том, чтобы продвигаться от одного к другому, переживая ощущения каждой стороны так полно, как это возможно. Это делается вместо того, чтобы сидеть в напряженном, неудобном и смешном амбивалентном положении. Переход на каждую из сторон и полное переживание каждой стороны часто дает возможность осуществить новый синтез, который с большим удобством включает большую часть вас.

Есть еще один принцип Гештальта, который следует из вышесказанного. Если действительно пребывание с опытом – лучший способ использовать его наиболее плодотворно и пережить его наиболее полно, то почему бы не попробовать использовать в качестве целенаправленного приема преувеличение для ускорения процесса полного переживания. Разумеется, первые попытки преувеличения состояния могут быть искусственными, но часто они довольно быстро переходят в подлинный опыт.

Если человек жалуется на головную боль, то мы знаем, что он каким-то образом создает эту головную боль, но не знаем, каким именно. Мы просим человека увеличить ее, то есть сесть так, как для этого нужно, или думать о том, о чем нужно думать, или смотреть туда, куда для этого нужно. В общем, делать то, что пациент найдет нужным делать, чтобы усилить боль. Вместо того, чтобы пассивно наблюдать и ждать действий пациента, мы вмешиваемся и пробуем сделать боль сильнее. Часто человек может сделать это довольно быстро. Когда он демонстрирует способность изменять боль в одном направлении, он обычно спонтанно находит способность двигать ее и в другом, то есть заставить ее исчезнуть в большей или меньшей степени. Если человек говорит о некотором раздражении, мы предлагаем ему претвориться серьезно раздраженным и раздосадованным. Если потенциал существует – он проявится.

Далее. Большинство конфликтов или напряжений существует через полярности, и человек в данный момент проявляет одну из сторон. Произвольное обращение часто вводит полярность в непосредственное сознавание. Если человек говорит о том, что кто-то сводит его с ума, то можно быть почти уверенным, что существует довольно сильное притяжение к тому человеку, иначе гнев не был бы столь сильным. Человек не будет терять время на злость в отношении людей совершенно для него не важных. То есть помимо состояния гнева определенно существует какое-то позитивное чувство. Хорошим приемом может быть притворство на одну-две минуты, что эти позитивные чувства существуют и высказать одно-два предложения с позиции этих чувств.

Приемы преувеличения и обращения вместе называются " тяни-толкаем".Это основные приемы гештальт-подхода. Их действенность легко понять благодаря воспоминанию о способе сдвигания застрявшего автомобиля. Вы не тянете его в одну сторону, а скорее раскачиваете вперед и назад. Последний сильный толчок вперед может оказаться самым решающим. Человек, завязший в конфликте, или в двойственных чувствах, часто с помощью тяни-толкая может быть перемещен на новое место.

В этой главе мы уже намекали на гештальтистскую теорию изменения. Настало время выразить ее более четко. С точки зрения Гештальта все, что необходимо для изменения, это просто ситуация, в которой человек переживает то, что есть в наличии. В момент полного переживания изменение происходит мгновенно, спонтанно и неизбежно. Как только я осознаю процесс, который просится войти в сознание, ситуация проясняется и я перехожу к тому, что стоит на очереди. Это может быть не тем, что я предполагаю, и что я хотел бы изменить. Это движение всегда происходит в направлении большего равновесия и всегда сопровождается освобождением некоторого количества энергии, ощущением легкости, что бы не происходило.

Если человек старается измениться в течение некоторого времени, то основным препятствием к изменению может стать как раз это самое старание. Оно удерживает человека от возможности переживать основное событие.

Если я боюсь пережить свое одиночество, то я буду делать все для того, чтобы избежать его. Я буду встречаться с людьми, курить с ними, пить кофе, заведу ряд ничего для меня не значащих сексуальных знакомств, и так далее. Но парадоксальным для меня образом эти самые действия, которые я использовал для защиты от одиночества, более всего поддерживают ситуацию неизменной. Они создают мне условия, при которых я избегаю опыта, хотя только в полном переживании одиночества есть шанс, что оно пройдет и даст мне свободу пережить что-нибудь еще. И тогда возникает следующий парадокс. Как только я действительно начинаю переживать этот пугающий процесс, так он растворяется, становясь чем-то иным, нежели то, чего я ожидал и чего боялся. Иным, чем ранее представление о нем, то представление, которое я составил и носил с собой так долго.

По-другому это можно представить так, что мое поведение всегда определяется тем, что я отказываюсь пережить в реальности. Отсюда понятно, почему гештальттерапию называют парадоксальной методикой изменения. Мы просим людей, которые приходят, чтобы измениться, сделать труднейшую вещь в мире. Сделать то, что они больше всего не хотят делать – отказаться от представлений об изменении и просто переживать то, что есть. Люди избегают опыта, притворяются, что его нет, делают что-то еще и остаются теми же самыми, если только не более сложными. Это происходит до тех пор, пока они не сделают этого простого и трудного шага: переживать то, чего они избегали.

Нужно сделать еще одно дополнение, чтобы это утверждение могло быть полным. Часто может показаться, что человек переживает нечто полностью, но все же остается привязанным к этому, привязанным к попыткам избегать этого в дальнейшем. Он не обнаруживает облегчения или исчезновения неприятных симптомов.

Важным моментом является параллельное сознавание наряду с переживанием также своего выбора. Того, что я сам выбрал и создал это переживание, а не являюсь его жертвой. Если переживание одиночества сопровождается чувством, что на это одиночество меня обрекли мои родители, или кто-то меня оставил и этим сделал меня одиноким, – я еще не полностью переживаю происходящее. Необходимо в дополнение к этому мое сознавание того, что в каждой точке моей жизни я по собственной воле участвую в ситуации, создающей опыт, которого я пытаюсь избежать.

Гештальттерапию часто отождествляют с формами психотерапии, требующими драматических телесных действий и выражений в качестве необходимых элементов процедуры. Действительно в нашей культуре стремление к минимуму выражения создает серьезную проблему. Старание жить одним интеллектом вместо полной жизни всего организма, – может быть это основная проблема большинства людей.

Тотальное выражение того, что происходит, – естественный путь к полному переживанию. Многие приемы гештальттерапии используют процесс перевода словесных заявлений в телесные действия. Например, если муж и жена говорят о трудности быть близкими, терапевт может предложить им встать и попробовать, как близко они могут находиться друг к другу, и как они себя чувствуют на различных физических расстояниях друг от друга. Если человек в группе жалуется на комплекс неполноценности, терапевт может попросить его оглядеться и указать двух-трех человек, по отношению к которым он чувствует себя особенно неполноценно. Такие процедуры делают более конкретным и реальным то, что происходит. Они действительно способствуют более полному переживанию, чем это возможно при простых разговорах о чувствах.

Однако часто проблемой является смешивание драматического выражения с полным переживанием. Это необязательно одно и то же. Драматическое избивание подушек не гарантирует, что люди полно переживают то, что выражают. Переживание может быть тихим и все же очень значимым. А большая доля драматизма может быть проявлена и без ясно сознаваемого переживания.

Часто, когда пациент достигает точки противостояния опыту, которого он более всего боится и которого он обычно эффективно избегал, в случае, когда все привычные средства избегания уже не работают, он готов скорее покинуть ситуацию, чем встретиться с основой собственного страха. Перлз называл эти моменты тупиками. Они могут встречаться много раз в слабой форме, хотя в некоторых случаях происходят с большой интенсивностью. Это всегда одно и тоже. Человек приближается к опыту, подходит очень близко, а затем отказывается идти дальше. Поскольку для человека почти невыносимо принять, что он избегает проработки центральной проблемы, он отрицает свое избегание или, более вероятно, находит оправдание вовне. Что-то не так в группе, что-то не так в ведущем, и поэтому он не может идти дальше и оказывается в тупике.

Иногда присутствие лидера или группы, или просто некоторое давление может помочь человеку собрать силы и миновать тупик. Необходимо признать полно и ответственно свое избегание в этой точке, а не отрицать его. Это создаст для человека лучшие условия, чтобы справиться с тупиком в следующий раз, когда он снова встретится. Однако противостоять тупику так же нормально, как и не противостоять. Это так, коль скоро выбор осуществлен с полным осознанием своей ответственности. Делать же выбор в любую из этих сторон, думая, что меня вынудили обстоятельства, группа или ведущий – менее нормально и менее здорово.

Уже упоминалось представление об ответственности и было бы целесообразным поговорить об этом подробно. Быть ответственным означает просто признать действия своими собственными. Я сделал это и меня не принуждали ни обстоятельства, ни мое бессознательное, ни судьба, ни социальное давление, ни говоря уже о начальнике, жене и детях. Такого рода давление, разумеется, влияет на мое поведение, но я сам взвешиваю и выбираю, каким влияниям придать большее значение. В противном случае я выбираю не взвешивать и не выбирать, то есть выбираю не видеть, что у меня есть выбор.

Есть две распространенные ошибки в понимании ответственности. Одна состоит в смешивании ответственности и вины. Чтобы найти вину, нужно добавить моральную позицию к ситуации, которая сама по себе таковой не содержит. Важный шаг заключается в том, чтобы помочь людям принимать ответственность или просто увидеть, что они ответственны. Это происходит тогда, когда человек освобождается от предположения, что ответственность подразумевает вину.

Если я хорошо прицелился из винтовки, нажал курок и убил человека, я, вне всякого сомнения, ответственен за его смерть. Является ли это виной – зависит от того, кто он и кто я. Если я – полицейский, а он – убийца-маньяк, то я буду героем. Если я – убийца, а он – одна из моих жертв, то я виновен.

Другая ошибка заключена в соединении ответственности с долгом или обязанностью. По приведенному выше определению ответственность – это признание действия в качестве своего собственного. Дело в том, что можно исполнять долг и более и менее ответственно. Есть и солдат, который защищается утверждением, что действовал по приказу, и бюрократ, который говорит, что ему все это не нравится, но такова политика, и он ничего не может поделать. Они выполняют свой долг с разной степенью ответственности, точнее, с разной степенью безответственности.

Первый уровень ответственности, который прорабатывается в обучении гештальту, – это фундаментальный уровень использования своих чувств и своего ума. Если при обучении гештальту человек утверждает, что не слышал того, что я сказал, я вместо того, чтобы повторить прошу его сказать то, что он слышал. Приблизительно в 80 процентах случаев память точна. Он может точно повторить то, что я сказал. Обычно, когда он это делает, он может прийти в соприкосновение с природой своих возражений против того, чтобы слышать. Может быть ему не хочется этого слышать, или он хотел бы, чтобы я этого не говорил, или ему нужно время, чтобы сформулировать более точный ответ.

Точно так же, если человек утверждает, что он не понимает чего-то из того, что я сказал, мне кажется бесполезным повторять или пытаться выразить это другими словами. Человек все равно понял что-то. То, что он услышал или понял, является ключом к причине того, что он не слышит или не понимает полностью. В таких случаях я спрашиваю, что он понял из сказанного. Если человек утверждает, что он совершенно озадачен и не знает ничего о том, что произошло, я прошу его вернуться к последнему этапу нашего взаимодействия, который кажется ему ясным, и начать оттуда, точно выясняя, где началось непонимание. Кроме этого я ничего не делаю. Эту процедуру нужно применять очень мягко. Тогда она может сделать человека более ответственным за свое участие.