Незваные гости

Александр начал говорить по-сибирски спокойно, и всё же чувствовалось внутреннее волнение в душе седеющего молодого сибиряка.

— Когда читал твою книжку “Анастасия”, я был аспирантом в Московском университете. Увлекался философией и психологией. Изучал религии Востока. С увлечением изучал. И вдруг Анастасия... Hе за тридевять земель, а рядом с домом моим, в Сибири, где и родился я. И большую силу, логику и смысл почувствовал в её словах! Родное что-то почувствовал, значимое! Перед этим необычным ощущением, родившемся во мне, померкли ученья заморские. Бросил я всё и рванулся домой, как к свету из тьмы рванулся. Увидеть захотел Анастасию. Поговорить с ней. Домой вернулся и стал с Егорычем на катере ходить к месту на берегу, тобой в книге описанному. Вычислили мы его с Егорычем. Время от времени и другие стали пытаться встретиться с Анастасией. Выспрашивали об этом месте. Hо мы никого не привозили к нему. У местных жителей хватило ума сообразить и не поощрять паломников. Hо однажды мы, я, вернее, я один, без Егорыча, привёз на это место целую группу.

— Зачем ты это сделал?

— Тогда мне казалось, что поступаю правильно, для блага. Их было шесть человек. Двое крупных учёных, и, по всему видно, с большими возможностями они были. Или те, кто стоял за ними и послал их, имели большие возможности. Остальные четверо — охрана. Вооружены эти охранники были пистолетами. Hо и другое оружие в их арсенале имелось. И рации были у них. Меня пригласили в качестве проводника. Я согласился. Не из-за денег. Сначала долго говорил с ними. Они не скрывали, что цель их экспедиции — встреча с Анастасией. Их ру­ко­­водитель, седой благообразный человек, Борис Моисеевич, понимал, что Анастасия одна может сделать для науки больше многих научных институтов.

Они собирались вывезти её из тайги, создать ей условия для жизни в заповеднике. Обеспечить охрану. Борис Моисеевич говорил:

— Если этого не сделаем мы, сделает кто-нибудь другой. Да и всякое может случиться. Анастасия — необычное явление, мы обязаны беречь и изучать его.

Помощник Бориса Моисеевича, Станислав, интеллигентный молодой человек, вообще, хоть и заочно, был влюблён в Анастасию. Я согласился с их доводами. Они наняли небольшой теплоход у кооперативщиков. На машине доставили на теплоход бочки с авиационным топливом.

Когда мы прибыли на место, они на возвышенном берегу поставили палатки и вызвали по рации вертолёт.

Вертолёт был оборудован аппаратурой для аэрофотосъёмки, видеокамерой, и ещё какое-то необычное оборудование на нём было. Вертолёт каждый день летал низко над тайгой и квадрат за квадратом производил съёмки.

Двое учёных каждый день просматривали отснятый материал. Иногда и сами вылетали на вертолёте к заинтересовавшему их месту. Они искали поляну Анастасии, на которой и планировалось высадиться. Я представил, с каким грохотом будет садиться на полянку Ана­стасии вертолёт, распугивая всё живое. Вспомнил о маленьком ребёнке Анастасии и подумал, что ревущий вертолёт может напугать и его. Я стал предлагать учёным, чтобы они после определения местонахождения поляны не сажали на неё вертолёт. Я предлагал учёным после обнаружения поляны с вертолёта сделать карту и пойти к поляне пешком. Hо Станислав пояснил, что Борису Моисеевичу будет трудно проделать такой длинный путь по тайге. Станислав тоже разделял мои опасения, касающиеся нарушения покоя обитателей тайги, но уверял, что Борис Моисеевич сможет постепенно успокоить и Анастасию, и малыша. Hа четвёртый день всё и случилось.

— Что случилось?

— Когда вертолёт улетел делать очередную видеофотосъёмку, а мы занимались кто чем, один из охранников увидел приближающуюся к нашему лагерю со стороны тайги одинокую женскую фигурку. Он сообщил об этом Борису Моисеевичу. Вскоре весь лагерь смотрел на приближающуюся женщину. Она была в лёгкой кофточке, длинной юбке, на голове платок повязан так, что закрывал и лоб, и шею. Мы стояли группой. Впереди всех Борис Моисеевич и Станислав. Женщина подошла к нам. Hа её лице не было ни страха, ни смущения. Глаза... Её необыкновенные глаза с добром, ласково смотрели на людей. И теплее от этого взгляда становилось. Казалось, что она смотрит не на всех сразу, а на каждого в отдельности. Какое-то непонятное волнение охватило всех нас. Словно обо всём позабыв, каждый упивался, нежился в тепле, излучаемом из необыкновенных глаз. А ей самой никто даже просто присесть не предложил с дороги...

И заговорила она первой. Спокойным и необыкновенно добрым голосом произнесла:

— Добрый вам день, люди.

А мы стоим и молчим. Борис Моисеевич первым с ней заговорил.

— Здравствуйте, — ответил он за всех. — Представьтесь, пожалуйста, кто вы?

— Меня зовут Анастасия. Я к вам пришла с просьбой. Отзовите, пожалуйста, свой вертолёт. Он неблагоприятен для этих мест. Вы ищете меня. Вот я. Я отвечу на ваши вопросы, на которые смогу ответить.

— Да, конечно, мы вас искали. Спасибо, что пришли сами. Столько проблем отпало, — заговорил Борис Моисеевич. И он не предложил ей сесть, хотя у палатки стоял стол и раскладные кресла, не отозвал Анастасию в сторону от нас. Hаверное, от неожиданного появления он тоже растерялся. Он сразу стал говорить о цели нашего приезда: — Да, очень хорошо... Вы сами и пришли к нам, а мы, собственно, за вами прибыли. Вы не беспокойтесь, вертолёт сейчас отзовём.

Борис Моисеевич дал распоряжение старшему из охраны, чтобы он связался по рации с командиром вертолёта и вернул вертолёт в лагерь. Его распоряжение немедленно было принято к исполнению. Потом он повернулся к Анастасии и уже более спокойно и уверенно заговорил с ней:

— Анастасия, сейчас прилетит вертолёт. Вы сядете в него вместе с нашими сотрудниками. Вы покажете нашим сотрудникам поляну, на которой проживаете со своим сыном. Вертолёт приземлится там, где вы укажете, и вы заберёте своего сына. Мы доставим вас вместе с ним в подмосковный заповедник. В заповеднике всё будет обустроено так, как вы скажете. Так надо. Там вас никто не побеспокоит. Этот заповедник находится под постоянной охраной. После вашего поселения в нём будет усилена ­охрана. Лишь иногда, в удобное для вас время, с вами будут общаться учёные. Это будут достаточно подготовленные люди. Вам будет интересно с ними общаться. И им будут интересны ваши трактовки некоторых природных и со­циальных явлений, ваша философия. У вас, если пожелаете, будет достойнейший помощник. Это человек, который будет постоянно находиться рядом с вами, он сможет понимать вас с полуслова. Он, несмотря на молодость, уже крупный, талантливый учёный. К тому же он влюблён заочно в вас. И вы, как я думаю, достойны друг друга, могли бы стать хорошей, счастливой парой. Он достоин вас не только своей учёностью, но и образом жизни. Он здесь. — Борис Моисеевич повернулся в сторону Станислава, показал на него рукой, подозвал: — Подойди, Станислав, что же ты? Представься.

Станислав подошёл, встал напротив Анастасии и, немного смущаясь, заговорил:

— Прямо посватал меня Борис Моисеевич. Для вас, Анастасия, это может показаться неожиданным, но я действительно готов сделать вам предложение. Я готов усыновить вашего сына и относиться к нему как к своему ребёнку. Вам я готов помочь в разрешении многих проблем, прошу вас мной располагать как другом.

Станислав элегантно склонил перед Анастасией голову, взял её руку и поцеловал. Он был элегантен и красив собой. И если бы Анастасию переодеть в другую одежду... Они действительно могли бы выглядеть красивой и достойной парой.

Анастасия ответила Станиславу ласково и серьёзно:

— Спасибо вам за доброе отношение ко мне... Спасибо вам за беспокойство обо мне, — и добавила: — Если вы дей­с­тви­тельно ощущаете себя достаточно сильным, чтобы направлять свою любовь, делать жизнь другого человека ­более счастливой и заполненной, тогда вспомните, может быть, среди окружающих вас людей, знакомых женщин есть неудовлетворённая жизнью, в чём-то несчастная женщина. Обратите на неё внимание, полюбите, сделайте её счастливой.

— Hо я хочу любить вас, Анастасия.

— Я счастлива другим. Не тратьте на меня своих усилий. Есть женщины, которым вы нужней.

Борис Моисеевич решил помочь за­мол­ча­вшему Станиславу:

— Тот другой, с кем вам, Анастасия, довелось встречаться? Вы, конечно, ­Владимира имеете в виду, он да­ле­ко не самый лучший экземпляр нашего общества.

— Подобные оценки из ваших уст не изменят чувств моих. Я чувствами не в силах управлять.

— Hо почему вы всё же встретились именно с Владимиром? Человеком, далё­ким от духовности, науки, да и просто нормального образа жизни. Он же просто обычный предприниматель. Почему вы полюбили именно его?..

— В какой-то момент я вдруг стал понимать, — продолжил Александр, — Борис Моисеевич, Станислав и вся прибывшая с ними группа имеют чётко поставленную цель — забрать, захватить Анастасию любым способом и использовать её только в каких-то собственных интересах, использовать вопреки её воле. И не важно, чья это идея, их собственная или приказ кого-то, стоящего выше, они будут стараться осуществить задуманное. И никакие, даже самые веские доводы их не остановят. Может быть, и Анастасия это понимала. Hесом­ненно, она не могла не знать, не чувствовать их намерений. И тем не менее она до конца относилась к стоящим перед ней мужчинам как к добрым, близким ей людям. Она искренне и откровенно говорила с нами о самом сокровенном, и это её отношение, искренность сдерживали, или, вернее, оттягивали, насилие. Она так весомо парировала попытки Бориса Моисеевича и Станислава охладить её отношение к тебе, что сделала бессмысленными их рассуждения на эту тему.

Говорят, влюблённая женщина видит в том, кого любит, только хорошее, что бы он ни делал, кем бы ни являлся на самом деле. Hо её аргументы были иного рода. Когда прошло первое волнение после появления Анастасии, я смог тихонько включить диктофон. Потом я ­часто прослушивал и анализировал сказанное Анастасией. Я помню всё... И это “всё” переворачивает сознание.

— Что переворачивает сознание? — Мне было интересно знать, как Анастасия отзывается обо мне. И Александр продолжил:

— После вопроса Бориса Моисе­евича: “Почему вы полюбили именно его? ”— Анастасия ответила сначала просто:

— Такой вопрос бессмысленно задавать мне. Никто из влюблённых не сможет объяснить, почему он любит именно того, кого любит. Для каждой влюблённой женщины самым лучшим и значимым в мире будет только один, только её избранник. И мой любимый для меня — самый лучший.

— И всё же вы, Анастасия, не можете отрицать абсурдность вашего выбора. Пусть случайно произошедшую, но всё же абсурдность. Ваша воля, способности, аналитичность ума должны охладить первоначальный порыв, объяснить вам всю несостоятельность этого человека относительно других. Поразмыслите над этим.

— Размышления как раз и говорят об обратном. В данном случае на них бесполезно тратить время. Они лишь увеличивают загадочную необходимость произошедшего. Принять нужно всё как есть.

— Принять абсурдность? Парадокс?

— Это только на первый взгляд всё так выглядит. Вы проделали длинный путь из Москвы. С трудностями добрались до этого места на берегу. Задаёте вопрос о моей любви. Hо не подозреваете, что это и есть парадокс, что большую ясность относительно этой любви являют собой события, произошедшие в Москве. И вам лучше бы поразмышлять над ними там. Hе нужно было приезжать в такую даль.

— Что за события в Москве произошли?

— Они внешне просты. Hо лишь внешне. Владимир, как вы говорите, простой и ничем не примечательный, порочный человек, бросив всё, приехал в Москву из Сибири сразу после встречи со мной. Он приехал, чтобы сдержать данное мне слово — организовать сообщество предпринимателей с более чистыми помыслами. У него уже не было денег, но он действовал.

В Москве по адресу: Токмаков переулок, четырнадцать, стоит двухэтажное здание. Там раньше работали люди, возглавлявшие первое объединение предпринимателей. Потом лидеры объединения ушли. Умирало объединение.

Владимир вошёл в это здание, и в его пустующих больших и малых кабинетах началось оживление. Там он писал разные письма, обращался к предпринимателям. Он работал с раннего утра и до позднего вечера в своём кабинете и оставался там спать. К нему приходили, нашлись люди, которые стали ему помогать, поверили и в него, и в то, что он делал. Я просила его об этом, когда он был в тайге на моей полянке. Я рассказывала Владимиру, как это важно.

Я выстроила и изложила ему план действий. Цели можно было достичь, выполняя план в последовательностях, построенных моей мечтой. Но сначала нужно было книгу написать. С её помощью многое пояснить и распространить информацию. Книга должна была найти, объединить предпринимателей с чистыми помыслами. Дать ему средства на осуществление этого плана.

Но Владимир делал всё так, как сам понимал и считал правильным. Он почти не вспоминал обо мне. Он понял значимость задуманного и жил им. Он шёл своим путём, нарушив последовательность.

Таким образом цели достичь было невозможно. Но он этого не знал и действовал с неимоверным упорством, изобретательностью. Ему стали помогать другие люди, поверившие в идею. Медленно прорастали ростки нового объединения предпринимателей. Это было не­ве­роятным, но у него немножко получилось. Они ­собирались вместе. И это были предприниматели с более чистыми помыслами. Список их адресов существует, можете убедиться.

— Мы читали этот список. Он был опубликован в первом издании книги. Но я должен разочаровать вас, Анастасия. Разочаровать. В списке значились и такие предприятия, как, например, ­завод “Кристалл”, московский завод, выпускающий спиртные напитки. Его продукция несовместима с духовным понятием.

— Всё в мире относительно. И он, “Кристалл”, быть может, не самый худший относительно других. К тому же речь идёт о помыслах, способных всё менять. Материя сегодняшнего дня — плод помысла вчерашнего.

— Я могу согласиться с таким высказыванием. Однако ваш Владимир не смог организовать объединение предпринимателей с чистыми помыслами. Уверяю вас, Анастасия, вы сделали ставку не на того человека.

— Нарушив предначертанность событий, Владимир к цели и не мог прийти. У него не было элементарной возможности и средств распространить ­информацию даже за пределы Москвы. Сложились неблагоприятные обстоятельства, он лишился кабинетов для продолжения своей работы, средств связи и ночлега. Он вышел из здания, что в Токмаковом переулке в Москве. Вышел с небольшой группой людей — москвичей, ему помогавших. Вышел без средств к существованию. Не в состоянии оплатить работу своих помощников, не имея никакого жилья и даже зимней одежды. Оставивший семью и оставленный семьёй. И знаете, о чём он говорил с небольшой группой москвичей, направившись к метро по улице морозной? Он обсуждал, как всё начать сначала. Он и в таком состоянии строил план, пытаясь что-то предпринять. Он — предприниматель. Они, москвичи, шли за ним, слушали его и верили ему. Они его любили.

— За что — позвольте вас спросить?

— Вот вы и спросите у них, этих москвичей, — за что, что они в нём нашли. Пойдите в здание, что в Токмаковом ­переулке, и спросите у охраны здания, почему они, сменяя друг друга на своих дежурствах, приносили в баночках и разных свёртках еду и каждый раз старались покормить его ужином. Старались сделать это так, чтоб не обидеть подношением своим. Они, эти мужчины-охранники, ему не подчинённые, варили дома разные супы, борщи и приносили их, чтобы он поел домашнего немножко. Они любили его. Почему?

Ещё поговорите, когда придёте в это здание, с красивой женщиной, что там работала секретарём, бывшей актрисой, она сыграла главную роль в фильме “Через тернии к звёздам”, сыграла добрую девушку-инопланетянку. Хорошо очень сыграла. В очень хорошем фильме, призывающем беречь и любить Землю. Спро­сите её, почему она, работая в другой фирме, находящейся в этом же здании, старалась незаметно и Владимиру помочь и помогала. Она не была его секретарём, но помогала ему. Почему она старалась принести моему любимому кофе или чай в обед? Она обставляла всё так, как будто это фирма её снабжает сахаром, печеньем, чаем. На ­самом деле она приносила всё это из дома своего. Она богатой не была. Она его ­любила. Почему?

А он, Владимир, силы всё равно терял и умирал. Физические силы в нём кончались. Но и в предсмертном состоянии пытался цели достичь. Да, он предприниматель. И Дух его силён.

— Анастасия, вы говорите аллегорией, что значат слова “все равно умирал”? Это в переносном смысле?

— Это в прямом смысле. Несколько дней, когда он был в Москве, его плоть была почти мёртвой. Обычно в таком состоянии люди лежат без движения. А он ходил и действовал.

— Возможно, благодаря вам, Анастасия?

— Все эти сорок два часа ужасных ни на одну секундочку, ни на одно мгновение я не переставала обогревать его своим ­Лучом. Но этого было недостаточно. Мой Лучик не мог бы удержать жизнь в теле, где слабеет Дух. Но Дух Владимира бо­ролся. В стремлениях своих дух смерть пришедшую не замечал. Он Лучику помог. Потом ещё на помощь моему Лучики ­другие появились. Совсем, совсем слабенькие и неосознанные, но они были. Это Лучики тех, кто окружал его в Москве и любил.

Почти мёртвая плоть стала заполняться жизнью. Перед искренней Любовью, если она достаточна, смерть отступает. В любви — бессмертье человека, в способности воспламенять к себе любовь.

— Мёртвая плоть не может ходить. Вы всё же говорите иносказательно, не научно.

— Наук людских критерии всегда имеют временной характер. Есть Истины не только для сегодняшнего дня.

— Но как тогда сегодняшним учёным убедить себя? Нам необходимы показания беспристрастных приборов.

— Хорошо. Курский вокзал. Там фотоавтомат стоит в метро. Владимир в один из этих дней сфотографировался там на маленькую цветную фотокарточку для пропуска. Эта фотография может ещё оставаться в зданиях по адресу: Ленинский проспект, сорок два. У Владимира тоже может быть она. Посмотрите внимательно, и вы увидите все признаки мёртвого тела, даже трупные потемнения, пятна на лице зафиксировал автомат. Но и жизнь увидите в глазах. Дух борьбы.

— И всё же только вы его могли спасти, Анастасия. Скажите, почему вы тратили именно для него столько своих усилий? Почему?

— Не только я одна причастна к спасению. Спросите у трёх московских студентов почему они сняли для него на свои деньги квартиру? Почему, когда он наконец-то понял и стал писать книгу, они, сдавая сессию, подрабатывая где придётся, по ночам написанный Владимиром текст набирали на компьютерах своих? Почему? Вы можете задать этот вопрос многим москвичам, что были рядом в трудные мгновения. Разгадка тайны в них, а не во мне. Почему Москва, её люди оберегали, помогали и верили ему?

Это она, Москва, тоже писала книгу. Я восхищена этим городом! И полюбила его! Никакие рычащие железные машины, безумные катаклизмы, выстраиваемые технократическим миром, никогда не смогут стереть в Душах живущих в этом городе людей восприятие добра и любви. Многие люди этого города стремятся к доброму, светлому — Любви. Сквозь рычащие механизмы и суету они чувствуют великую силу и Благодать её.

— Но, Анастасия, то, что вы говорите, действительно невероятно и потрясающе. Оно не могло происходить само по себе. Это ещё раз доказывает невероятность ваших способностей, небывалых возможностей Луча, которым вы владеете. Вы явно освещали им москвичей, контактирующих с Владимиром. Вы ведь не будете отрицать, что освещали? И все чудеса творили вы.

— Любовь творила чудеса. А Лучиком своим я действительно осторожно прикасалась ко всем, кто общался с Владимиром. Но я лишь чуточку усилила уже имеющиеся у них чувства добра, любви, стремленья к светлому. Лишь усилила то, что было в них. И книжка была издана Москвой. Первый тираж был маленький, и книжечка была тоненькой. Но люди её покупали. Она расходилась быстро. Владимир не исказил произошедшие в тайге события, он честно изложил испытанные им ощущения. Для многих читающих я выглядела умной и хорошей, Владимир — глупым и недалёким.

Люди, находясь в своих домах, читали изложенное, не учитывая, что Владимир находился со мной один на один в глухой сибирской тайге. Для него всё было тогда слишком необычным. И неизвестно, кто другой мог бы без снаряжения пойти так далеко в тайгу. И как повёл бы себя, увидев то, что видел он. Владимир честно описал события. А для многих стал выглядеть глупым. Вот и вы вопрос задаёте: почему именно он? И почему я так люблю его?

Когда писалась книжка, Владимир уже многое по-другому осмысливал. Он очень быстро всё осмысливает. Те, кому довелось с ним разговаривать, не могли не замечать этого. Но Владимир не стремился приукрашивать себя, прежнего.