Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






СИСТЕМА. Анастасия ушла готовиться, чтоб сына покормить, а я в раздумье снова стал гулять по лесу.






Анастасия ушла готовиться, чтоб сына покормить, а я в раздумье снова стал гулять по лесу.

Два фактора расстраивали. Неприятны были для меня. Первый — я как отец совершенно не находил для себя ниши, в которой мог бы поучаствовать в воспитании своего сына. Понятным стало, что мне не найти для него игрушек более интересных, чем он уже имеет. Питание тоже привозить сюда ни к чему.

Материнское молоко, свежая цветочная пыльца, потом пойдут орехи, ягоды... Конечно, детской смесью в пакетах не заменить живой продукт. И всё равно в голове с трудом укладывалась такая ситуация.

Ничего ведь нет у Анастасии, и в то же время она ни в чём не нуждается и даже ребёнка свободно обеспечивает.

По телевизору так рекламируют игрушки, разные приспособления для детей, что, кажется, без них не выживет ребёнок, а здесь они бессмысленны, и более того, — вредны. И даже кроватка не нужна ребёнку здесь. Конечно, на такой кроватке, как медведица, и в сорокаградусный мороз не замёрзнешь. Стирать простынки, пелёнки не надо. Медведица, надо же, ещё и чистюля, каждый раз у себя под мышкой скребёт лапой когтистой, как расчёской. О траву плашмя трётся, потом купается. Из воды выходит и трясётся, брызги в разные стороны летят, потом на спину ложится брюхом кверху и сушится и снова в паху своем расчёсывает.

Анастасия подводила меня к ней, дала потрогать то место, где спит малыш. Мягко там, чистенько и тепло.

Но если от меня совсем не требуется материального обеспечения, то в воспитании отец должен участвовать, это уж точно. Вот только как? Может, надо ­решительно и твёрдо потребовать у Анастасии ответа? Ведь я же выполнил её ­условия, не хватал ребёнка, не стал настаивать в использовании привезённых подарков.

Второе разочарование было оттого, что я не смогу теперь выполнить просьбу читателей и изложить конкретно расписанную систему воспитания детей. О детях вопросов в письмах много, и на читательских конференциях их всегда задают. Я обещал, что обязательно расспрошу об этом Анастасию, изложу в следующей книге систему, по которой их род из поколения в поколение детей воспитывал. И вот на тебе! Систему она вообще отрицает и, более того, говорит, что любая система вредна. Конечно же, такого быть не может. Должна быть хоть одна правильная среди вредных. И тут меня осенило. В письмах читателей и на конференциях не было ни одного вопроса по воспитанию детей, адресованного мне. Все просили ответить Анастасию, и если люди ей доверяют больше, чем нормальным специалистам из нашей жизни, и уж, конечно, больше, чем мне, то пусть она и отвечает на поставленные вопросы. Именно она обязана это сделать. А моё дело изложить в книге. У меня с изданием книги и так забот полно.

Анастасия освободилась от своих дел, подбежала весёлая, на лице румянец:

— Всё сделала. Наш сын уснул. Ты здесь скучал один?

— Я размышлял.

— О чём?

— О том, что в книжке больше нечего писать. Я говорил тебе, что люди ждут ответы на конкретно поставленные вопросы. Воспитание детей людей интересует. А что я напишу о воспитании? Ну, изложу, как ты с ребёнком общаешься, как он живёт. И что из этого? В условиях нашей жизни такие приёмы неприемлемы. Не станет же каждый медведицу, волчицу заводить, орла тренировать, да и полянки с чистенькой пыльцой на цветочках, как здесь, ни у кого нет.

— Но смысл ведь не в медведице, Владимир. Не в орле, они лишь следствие. Есть главное. Оно найдёт в любых условиях дорогу.

— Что — главное?

— К ребёнку отношение. Производимые вокруг ребёнка мысли. Поверь, пойми. Христа родить лишь та способна мать, которая поверит, что Христос у ней родится, и если отношение родителей к младенцу будет, как к Христу иль Мухаммеду, последует за мыслью и младенец. И стать таким он устремится. И на природе всё равно бывают люди, и тот, кто сможет осознать, почувствовать Создателя творения, их смысл, предназначенье, тот сможет для ребёнка своего создать мир светлый и счастливый.

— Но как почувствовать? Здесь постепенно нужно как-то. Методика нужна.

— Только сердцем почувствовать мож­­но, только сердце способно понять.

— Ну а конкретнее.

— Конкретнее ты тоже написал, когда про дачников рассказывал, и не заметил сам. К чему ж слова впустую тратить? Коль не открыты сердце и Душа, слова лишь в ветерок едва заметный превратятся...

— Да, написал. Однако в жизни ничего не происходит.

— Ростки едва заметны, не сразу каж­дому видны. Ростки, в Душе проросшие, — тем более.

— А если не видны, зачем тогда писать? Я пишу, стараюсь, но верят, понимают далеко не все, о чём ты говоришь. Есть и такие, что даже в твоём существовании сомневаются.

— Подумай, Владимир, быть может, сможешь смысл увидеть и в сомнениях.

— Какой же может быть в сомнениях смысл?

— Противодействия сомнения тормозят, вот потому для тех я существую, для кого и существую. Мы вместе с ними, рядом и в сердцах друг друга. Ещё подумай, ты сможешь осознать. Я существую потому, что есть они. Их сила созидать, творить, не разрушать. Они тебя поймут, поддержат, в мыслях рядом будут.

— Ну, что ни говори, а надоело выслушивать оскорбительные высказывания. Развей сомнения у неверящих. ­Давай, выступи по телевидению, покажи что-нибудь необычное из своих способностей, — просил я Анастасию, а она в ответ:

— Поверь, Владимир, плоть моя и чудеса, на публику творимы, в неверящих свет веры не вольют. Они лишь раздражение увеличат в тех, кому не нравится не их мировоззренье. И ты свою не трать энергию на них. Всему есть свой черёд, своя заря, коль хочешь, выйду к людям я, и выйду во плоти. Но перед этим сделать так должна, чтоб женщине, невольно посвятившей кухне жизнь, увидеть удалось и радости иные. И чтоб над мамой молодой с дитём своим, оставшейся одной, Свет воссиял любви. И дети! Понимаешь, дети! Над их Душой необходимо прекратить насилье постулатов...

— Ну вот, опять ты завелась с мечтой своей. Прошло немало времени, как помечтала, а сделано немногое. Книжка есть, картины да стихи, а где ж твои глобальные свершения для всех людей? Только не надо говорить про светлые ­росточки, которые в Душе растут людской. Ты покажи такое, чтоб потрогать можно было, реально ощутить. Не можешь показать? Не можешь!

— Могу.

— Так покажи!

— Коль покажу, тебя подвергну искушению до времени раскрыть лишь восходящие росточки, от злого града кто их сбережёт тогда?

— Ты сбереги.

— Придётся так и поступить, свою ошибку исправляя. Смотри.

Благодаря Анастасии мне удалось прикоснуться к явлению, ещё более не­обыкновенному и потрясающему, чем было мной описано в книгах ранее. За одно мгновение передо мной, во мне или рядом — непонятно — пронеслось множество прекрасных лиц разных по возрасту людей. Из разных мест Земли.

Это было не просто мелькание. Люди представали в своих делах прекрасных, как их лица. Была видна окружающая их обстановка, события, произошедшие с ними или благодаря им за годы их жизни. Все они были из нашей сегодняшней действительности. Многие годы потребовались бы на просмотр подобного количества информации в кино, а тут — одно мгновение, и снова предо мной Анастасия, она и позу не успела поменять свою. Заговорила сразу, как её увидел:

— Подумал ты, Владимир, что лишь гипноз какой-то видения твои. Прошу, пожалуйста, не думай над разгадкой, с чьей помощью предстали пред тобой они. О детях говорили мы. О главном! Детей увидел ты? Скажи?

— Да, видел я детей. Осмысленны их лица и добры. Дом сами строят дети, красивый очень дом, большой. Ещё они поют при этом. И человека среди них седого видел. Он академик, этот человек. И мне он сразу показался мудрым очень. Да только странно говорит. Считает, будто дети мудрее могут быть и даже тех, кто звания учёные имеет. С тем академиком седым общаются как с равным себе дети, и с уважением в то же время. Ну, там, в видении, о детях много было. Как странно учатся они, о чём мечтают, но это лишь видение, чего о нём твердить. В реальной жизни всё совсем иначе.

— Ты видел жизнь реальную, Владимир, и в этом убедиться вскоре сможешь.

И надо же, случилось всё ведь точно так. Случилось! Увидел!

 


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.007 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал