Глава 26. Психиатрическая больница

Москва, Загородное шоссе, дом 2. Московская психиатрическая клиническая больница №1 имени Н. А. Алексеева, известная в простонародье, как «Кащенко или Канадчикова дача». Свое название больница получила из-за местности, в которой была построена в середине 19 века, до нее, там располагались загородные владения купца Канадчикова. Сюда, в воскресный день католического праздника Рождества Христова в сопровождении санитарных работников, на машине скорой помощи и привезли Яшу Потапова. После короткого медицинского осмотра и составления медицинской карты в приемном отделении, с парня сняли смирительную рубашку, затем отвели его в лечебное отделение №3. Там Яша встретился с главврачом по фамилии Берёзкина, которая измерила ему артериальное давление, температуру тела, рост, вес, осмотрела его с ног до головы подробнейшим образом, а потом стала задавать разные вопросы.

— Фамилия, Имя, Отчество, дата рождения, — не отрываясь от медицинской карты, спросила докторша?

— Иванов Иван Александрович, 1975 года рождения, — соврал Яша (на самом деле он родился в 1974 году).

— Место жительства?

— Кемеровская область. Таштагольский район, поселок Шерегеш, улица Весенняя, дом 9, — громко и четко произнес молодой человек. — Парень хорошо знал только один адрес в России. Так получилось, что недавно в Америке, он смотрел по телевидению передачу про русскую колонию строгого режима, где и прозвучали эти данные. Они так хорошо забились ему в память, что Яша без запинки мог их повторить, где угодно, и когда угодно?

— Но, вы же, в милиции называли себя по-другому, а именно: Яшей Потаповым, говорили, что постоянно проживаете в Соединенных Штатах Америки, в городе Гроверс-Корнерс штат Нью-Гемпшир, и что в России оказались совершенно случайно. Вас же, кажется, сначала похитили, а потом телепортировали к нам с Марса, если я не ошибаюсь?

— Это была шутка, — молодой человек весело улыбнулся!

— Шутка, — изумилась главврач, — ну и шутник же вы, оказывается? Выбрали себе место для веселья подходящее.

— Я проспорил друзьям. Был уговор, мол, кто-то из нас сможет войти в милицейский участок и запудрить голову дежурному. Меня взяли «на слабо». Поэтому, все так и получилось.

— Понятно теперь все с вами. То-то, я и гляжу, от вас алкоголем не пахнет, наркотического опьянения тоже вроде бы нет. Кровь мы, конечно же, возьмем на анализ у вас. Вы шутник значит большой?

— Я больше не буду, отпустите меня, пожалуйста!

— И куда вы пойдете?

— Я уехал из Кемеровской области в Центр на заработки. Хочу устроиться работать на стройку. Место уже нашел подходящее, в районе Москва Сити.

— Вы еще значит и гастарбайтер?

— Точно.

— А как, вы собираетесь устраиваться на работу без документов?

— Паспорт в порядке, спрятан в надежном месте, там же, где и личные вещи, деньги.

— Вы по-английски говорите?

— Нет.

— А акцент, почему у вас такой странный?

— Страдаю фикцией с раннего детства.

— Хотелось бы знать также, что это за одежда надета на вас?

— Это японский водолазный костюм.

— Ладно.

Пришлось доктору заново переписывать амбулаторную карту больного. Это заняло достаточно времени с одной стороны, но с другой стороны, дало возможность Яши спокойно осмотреть все вокруг себя. Кабинет главврача представлял собой светлое чистое помещение, площадью примерно шестнадцать квадратных метров. Оно было заставлено самой обыкновенной мебелью, здесь был: рабочий деревянный стол, железная кушетка, шкаф с полками для служебных документов. На подоконнике, за белым прозрачным тюлем, стояли цветы в горшках. В общем, приятное местечко для работы и приема пациентов, если забыть на секунду, о том, что кабинет находился в психиатрической лечебнице. Березкина была симпатичной женщиной во всех отношениях, и было видно, что она с сочувствием и доброжелательностью относится ко всем пациентам своего заведения, но она руководила большим коллективом медицинских работников, и отвечала за все, что происходило в ее отделении. Это свидетельствовало о сильном характере русоволосой женщины, взявшей на себя огромную ответственность. Длинные волосы врача были аккуратно собраны в косу и свисали на ее левое плечо. Белый медицинский халат длинной до колен, придавал женственности и очарование ее обладательнице.

— Как вы себя чувствуете? Вас что-нибудь сейчас беспокоит, — спросила женщина мягким спокойным голосом, закончив заполнять карту больного?

— Чувствую себя великолепно!

— Хорошо. Слушайте меня внимательно. Раз так получилось с вами нехорошо, давайте поступим соответствующим образом. Вы полежите в нашей больничке три недели, максимум месяц. Мы за вами понаблюдаем, если никаких серьезных нарушений не выявим, то отпустим на все четыре стороны. Заодно проверим данные о вас, которые вы нам дали. Согласны?

— А что мне еще остается делать, только подчиниться, — тихо сказал парень, и почему-то посмотрел на свои кулаки?

— Идите в четвертую палату, займите там свободную кровать. Медсестра выдаст вам чистое белье, спортивный тренированный костюм и посуду для еды. Запоминайте: 10: 00 — завтрак; 13: 00 — Обед; 16: 00 — Полдник; 19: 00 — Ужин. Пятница в больнице — банный день. Таблетки принимайте все, что вам дадут. Не старайтесь нас обмануть! А, вот еще что. В другие палаты не заходите, ни с кем не общайтесь, сами понимаете какая тут у нас публика…

А публика в лечебном мужском отделении московской психиатрической клинической больнице №1 имени Н. А. Алексеева была действительно самой, что ни на есть разнообразной. В этом смог наглядно убедится Яша, выйдя из кабинета лечащего врача в коридор. И кого здесь только не было: алкоголики, поймавшие «белочку», солдаты, косившие от армии, уголовники, пытающиеся уклониться от правосудия, психически ненормальные люди, старики в глубоком маразме. Что было примечательно, все это было видно со стороны, как говорится, невооруженным глазом.

Парень зашел в палату №4, громко поздоровался с присутствующими. На кроватях лежали люди, вид у них был сонный, вялый, некоторые больные вообще крепко спали. Свободных койка мест в помещении оказалось достаточно, для того чтобы Яша смог выбрать себе подходящее по желанию. Он лег на кровать, стоящую первой от входной двери в правом ряду, лег и уставился тупо в потолок. В помещение вошла медсестра, древняя горбатая старуха на коротких ногах, она забрала у парня его «костюм водолаза», дала ему старый рваный халат, тапочки, металлический стакан и ложку.

Время пролетело очень быстро. Из коридора прокричали громко: «Обедать»! Народ медленно начал стягиваться в холл, где через сквозное окно раздавали горячую пищу. Люди выстроились друг за другом, образовав длинную живую вереницу. Никто не толкался, не ругался, все выглядело со стороны более-менее организованно и прилично. Вид у людей был внешне приветливый, но не у всех опрятный, особенно у стариков, впавших в старческий маразм, то рубашка вылезала из брюк, то ширинка на штанах была не закрыта должным образом. В общем, больные люди, что с них взять? Яша встал в очередь, терпеливо дождался своей порции пищи, поблагодарил добрым словом повара, сел за свободный столик у окна холла, начал есть казенную еду. Суп на вкус был еще не чего — съедобный, но вот рыба в картофельном пюре оказалась испорченной, она издавала зловонный запах. Картофельный гарнир кушать было тоже противно, так как он был приготовлен на воде, имел жидкий неприглядный вид. Ни майонез, ни кетчуп, ни горчица, ни соль, ни перец к еде не прилагались. Молодой человек собрался уже уходить, но ощутил на своем плече чью-то тяжелую руку. Яша посмотрел на своего визитера.

— Ээ, давай мне колеса (таблетки) свои бистро или зарежу, — громко, никого не стесняясь, произнес мужчина азиатской наружности! На вид ему было лет двадцать семь — тридцать. В подтверждении своих слов злодей достал нож и приставил его к горлу Яши. Американец оторопел от такой наглой выходки незнакомца, и лишь выдавил из себя:

— У меня нет, у меня нет никаких колес, — проглотив застрявший в горле ком, выдавил из себя парень!

— Новенький да? Расскажешь доктору, что произошло, убью! Понял?

Яша одобрительно закачал головой, отвел свой взгляд в сторону, и тяжело вздохнул:

— Черт побери, куда я попал?

За всем происходящим наблюдали люди, но им было абсолютно безразлично. Никто не вступился за американца, и даже охранник, прохаживающий по коридору, взад и вперед сделал вид, что ничего не заметил.

Яша выбросил в помойный бак, стоящий возле раздаточного окна, остатки пищи из своих двух тарелок. Потом, он отдал повару посуду, оставил у себя лишь только ложку и стакан, как делали это все, без исключения люди в лечебном отделении, после этого медленным шагом отправился в свою палату, ибо ему сильно захотелось спать. В гороховый суп местные повара явно добавляли какое-то снотворное.

Зайдя в помещение, молодой человек насчитал восемь больных, которые уже лежали на своих местах. Кто-то из них, читал газету, кто-то разгадывал кроссворд, кто-то спал, кто-то общался с соседом по койкам. Яша поздоровался со всеми за руку, сказал, как его зовут: Иван! Люди в палате ему представились в ответ: Петями, Васями, Жорами, Сашами, и так далее, и даже улыбнулись.

— Ты за что сюда попал, — спросил Яшу больной по имени Жора, тучный мужчина лет пятидесяти?

— Да так ни за что, пошутил не удачно в отделении милиции, — сухо ответил американец!

— А, ты — шутник, понятно!

— Тут у нас один тоже неудачно пошутил, теперь вот лежит в смирительной рубашке без движения, уже вторые сутки, — жирный кивнул головой в сторону кровати у окна. На ней лежал молодой парень, русской национальности, блондин, на вид лет тридцати. Первый раз, когда Яша был в палате, он этого больного не заметил, видимо из-за сильной усталости. Да, и какая собственно разница была американцу, кто там лежал? Ведь парня это лично никак не касалось.

Яша лег на свою кровать, как в помещение забежал возбужденный юноша, лет семнадцати, прыщавый, с длинными волосами на голове, одетый в спортивный костюм. Он видно забыл, где находится, поэтому кричал на всю палату благим матом:

— Сука, я не понимаю, как можно ходить в этих старых изношенных ботинках? Зачем врачи нам их выдают, им же, сто лет, не меньше? Из обувных подошв торчат острые ржавые гвозди, которые впиваются в стопы. Я еле-еле дошел до пищевого склада, чуть не упал. А если бы я уронил бак с горячей пищей, то, что тогда со мной сделали бы доктора?

— Сейчас докричишься умник, в армию отправят, — грубо пошутил кто-то из лежащих больных! — Юноша немного смутился. В палате настала гробовая тишина. Яша, лежа на кровати, перевернулся на правый бок, посмотрел на лежащего связанного человека.

— За что же, его, все-таки, так наказали?