Мой народ Сиу

Мемуары вождя индейского племени тетон дакота оглалла.

Перевод с английского

Жизнь индейцев - это непрерывная цепь горьких и трагических событий.

Жозеф Диксон, Исчезающий народ.

ПРЕДИСЛОВИЕ

В предлагаемых вниманию читателя мемуарах индейского вождя Мато Нажина " Мой народ Сиу" показана трагедия одного из североамериканских индейских племен, раздавленного колонизаторами.

События, описанные в мемуарах, относятся ко второй половине XIX века. До прихода бледнолицых племя Сиу жило охотой на бизонов, которые бесчисленными стадами паслись у них на родине, в прериях Дикого Запада Америки. Много лучших страниц книги посвящено этой счастливой для индейцев поре.

Как и соседние охотничьи племена, Сиу жили родовым строем, и моральный кодекс их неписаных законов вызывает уважение у самых образованных людей цивилизованного мира. Вот краткое, емкое и авторитетное суждение об атом.

" И какая чудесная организация - этот родовой строй при всей ее наивной простоте! Вез солдат, жандармов и полицейских, без дворянства, королей, наместников, префектов или судей, без тюрем, без процессов - все идет своим установленным порядком. Всякие споры и недоразумения разрешаются коллективом тех, кого они касаются, - родом, или племенем, или отдельными родами между собой; и лишь крайнее, редко применяемое средство - кровная месть..." (Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства).

Воспитанные суровой природой, живя в тесном общении с ней, Сиу никогда не позволяли себе грабить ее богатства, Своими стрелами, выпущенными из первобытных луков, они убивали лишь столько бизонов, сколько им было необходимо, чтобы прокормиться и одеться. Но вот появились бледнолицые охотники с огнестрельным оружием и принялись варварски уничтожать бизонов. Они сбывали их шкуры на рынке в огромных количествах и по большой цене, а туши бросали на растерзание хищникам. За девять лет колонизаторами было уничтожено восемь миллионов этих гигантов прерий. К 1883 году выли истреблены последние,

Жизнь без охоты на бизонов означала для Сиу голод и безутешное горе. Самые основы их жизни рухнули. Помощь американского правительства индейцам осуществлялась небрежно, с полным непониманием психологии этих людей и их быта, и часто сводилась к нулю.

Наряду с этим колонизаторы вытесняли индейцев на бесплодные земли, в отведенные для них резервации. Все это закреплялось договорами, из которых ни один не был выполнен впоследствии.

В конце концов чаша терпения переполнилась, и индейцы восстали. Начатое индейцами Сиу восстание охватило двадцать племен, разбросанных по прериям Великих равнин. Они мечтали скинуть в Атлантический океан ненавистных колонизаторов и снова стать полноправными хозяевами прерий. Восстание было подавлено регулярной армией пришельцев...

Мемуары индейского вождя написаны взволнованно, с простосердечной искренностью. Мато Нажин не сгущает красок, он доверчиво делится с нами горькой правдой о тяжелой судьбе своего народа.

С благодарностью вспоминает автор мемуаров своего учителя мистера Пратта, педагога, совестливого американца и хорошего человека, который выхлопотал у правительства разрешение открыть школу для индейских детей в самую тяжелую пору катастрофы и голодовки индейцев. В этой школе Мато Нажин получил элементарные знания, позволившие ему на закате жизни написать свои мемуары. Писательнице А. Ю. Макаровой, переводчику книги, посчастливилось найти эти интереснейшие мемуары. Ее находка не случайна и явилась следствием многолетнего внимания к этой теме. Пять лет назад в ее переводе вышла поэтическая и очень любимая как юным, так и взрослым читателем повесть писателя Серой Совы " Саджо и ее бобры".

У нас все еще недостаточно книг о том, кто и как жил до прихода белых на территории Северной Америки. Читателю остается поблагодарить А. Ю. Макарову за выбор и сделанную работу.

Леонид ЛЕОНОВ

ОТ ПЕРЕВОДЧИКА

Работая в Американском музее естественной истории, где был большой этнографический отдел, мне приходилось встречаться с учеными, которые посвятили свою жизнь изучению культуры разных индейских племен. Их глубоко волновала трагедия гибели этого гордого, самобытного народа. Мне очень хорошо запомнились высказывания друга индейцев доктора наук Жозефа Диксона: " Мы не могли понять индейцев, потому что они прислушивались к голосам природы, а мы к шороху доллара" (" The vanishing Race" by dr. Joseph Dixon.).

Для меня было большой радостью найти в сокровищнице мировой литературы предлагаемую нашему читателю книгу индейского вождя Мато Нажина " Мой народ Сиу". С волнением работала я над переводом этих бесхитростных мемуаров, раскрывающих самое сердце индейского народа.

Мато Нажин, автор книги " Мой народ Сиу", индеец, вождь племени Оглалла Сиу, кочевавшего по бескрайним просторам Западной равнины Северной Америки. Очень простыми, от сердца исходящими словами рассказывает он о своем детстве и обо всей своей жизни, которая неразрывно связана с судьбой его обездоленного народа. Эта книга говорит о том, как колонизаторы вытеснили индейцев - коренных жителей Америки - на бесплодные земли; перебив огнестрельным оружием бесчисленные стада бизонов, колонизаторы лишили индейцев источника существования и обрекли их на голод и вымирание. Эта книга говорит о том, как американские правители своей хищнической лицемерной политикой подорвали доверие к себе индейского народа, и о том, как доведенные до отчаяния индейцы восстали.

Все, что написано в книге, пережито и выстрадано автором вместе с его народом. В ней нет никаких литературных прикрас - она искренняя от первого до последнего слова. С чувством глубокого негодования читаешь страницы о жадности охотников-авантюристов и жестокости американской военщины, о полном непонимании вашингтонским правительством индейцев, непонимании, которое привело к трагической гибели одного из самых сильных и отважных индейских племен, так же как и всего индейского народа.

Американские дипломаты смотрели на договоры, заключаемые с индейцами, как на красивый жест, а индейцы сначала верили им с простодушием детей. Но потом они все поняли.

Мато Нажин взволнованно рисует картины народного гнева, картины назревавшего и вспыхнувшего восстания. Неподражаемы по своей наивной простоте воспоминания детства.

Вот что говорит индейский вождь о своей работе над мемуарами:

" Работая над этой книгой, я совсем не думал о славе, мне только хотелось, чтобы бледнолицые люди во всем мире узнали правду о моем народе.

Об индейцах писали много, но это были главным образом писатели из колонизаторов, которые в большинстве случаев сочиняли о " краснокожих" такие ужасные истории, что у читателей кровь стыла в жилах. Писали и люди, хорошо и доброжелательно относившиеся к индейцам, но у них обычно не хватало знаний, складывались неправильные представления об индейцах, так как они никогда не жили среди них.

А поэтому я надеюсь, что эта книга поможет читателям с бледной кожей составить более правильное представление об индейцах: о том, что они считали хорошим, что плохим, и о том, что они знали и как их одарила природа. Мне хочется, чтобы все люди узнали правду о коренных обитателях Америки и об их взаимоотношениях с правительством США".

Мато Нажин обещал рассказать в мемуарах правду о своем народе. Он очень строг в своем стремлении рассказать только чистую беспристрастную правду.

И он рассказал нам волнующую горькую повесть об индейцах, которые на своей родной земле ищут справедливости и понимания у цивилизованных пришельцев и не могут найти. Трагедия индейского народа в США тянется на протяжении многих десятилетий, и будущее им кажется безнадежным.

Президент США Линдон Джонсон принял в Белом доме членов исполнительного совета Национального конгресса американских индейцев. В беседе с ними президент признал, что коренные жители Америки - индейцы - страдают от нищеты больше, чем любая другая группа населения страны. " Это позорный факт, - сказал он. - Средний доход 400 тысяч индейских семей, живущих в резервациях, меньше одной трети среднего дохода в целом по стране".

Но не только от нужды страдают индейцы - свободолюбивые от природы, они не могут примириться с ограничением свободы с тех пор, как их разместили по резервациям.

" Нужен еще один Линкольн, чтобы освободить индейцев", - пишет наш современник индеец в американский журнал " Лук".

События, изложенные в этой книге, относятся к концу прошлого века. Автор писал ее на закате своей жизни - последние страницы были написаны в 1927 году, когда ему было уже шестьдесят лет. Впервые книга была издана в Лондоне в 1929 году.

Эта книга иллюстрирована Б. Жутовским на основании глубокого изучения и в строгом соответствии с традициями индейского народного изобразительного искусства.

ОТЕЦ

Индейцы Сиу, к которым принадлежит мой род, с давних пор славились своей силой и были могучим народом. Много лет они кочевали и охотились по всей Западной равнине Северной Америки, где было тогда много тенистых рощ и студеных речек.

Холодной зимой, в тот год, когда разбивали лагерь, в месяц, когда трескается кора на деревьях, я появился на свет. В те времена у нас не было календаря и мы еще не знали счета дням и отмечали только годы и месяцы. В течение каждого года случались важные события в жизни племени, и по ним мы вели летоисчисление; так же отмечались и месяцы. После того как я стал учиться в школе, я высчитал, что год моего рождения был 1868, а месяц рождения - декабрь.

Моя мать была очень красивой женщиной, недаром она получила прозвище " Красивое Лицо".

Мой дедушка - отец моего отца - был вождем и славился своей храбростью и огромными табунами крапчатых мустангов - военной добычей.

Когда родился мой отец, дедушка назвал его " Крапчатый Мустанг". Это прозвище осталось за отцом до тех пор, пока он сам не вышел на военную тропу и не заслужил своего нового имени - Мато Нажин, что в переводе означает " Отважный Медведь". Мне было очень интересно узнать, как все это случилось, и я ловил каждое слово отца, когда он вспоминал прошлое. Вот его рассказ, каким он остался у меня в памяти:

" Как-то раз разведчик сказал, что на нашем охотничьем участке появились индейцы племени Пауни и уничтожают там бизонов. Это известие встревожило наших людей, и храбрые (У индейцев " храбрый" - звание, оно присваивается юношам за подвиги.) стали готовиться к битве. Мы знали, что нам предстоит схватка с сильными врагами, которые владели луком с необыкновенной ловкостью: сброшенный с лошади пауни быстро вскакивает и продолжает стрелять; даже раненный, лежа на спине, он не выпускает лука и стрелы из рук.

Мы отправились в путь верхом на лошадях и ехали довольно долго, не встречая никого. Но когда перевалили через холм, мы заметили внизу в долине индейцев пауни. Они только что перебили большое количество бизонов, и огромные туши этих животных валялись в беспорядке здесь и там. Каждый охотник сдирал шкуру с бизона, которого он убил.

Наши индейцы помчались туда с быстротой, на которую были способны их пони. Я в тот раз был на гнедом коне, очень резвом скакуне.

Когда пауни заметили, что мы приближаемся, они бросились врассыпную к своим лошадям, а мы вдогонку за ними. Я начал было преследовать нескольких охотников, которые перевалили через холм, но потом увидел, что они ускакали слишком далеко, и, чтобы не загнать до упаду свою лошадь, я повернул обратно. Когда я стал приближаться к своим индейцам, то заметил, что несколько человек стояли, столпившись в кучку; я поспешил к ним, чтобы узнать, в чем дело.

Когда я приблизился, то увидел, что наши люди окружили индейца пауни. Оказалось, что во время замешательства его лошадь ускакала и он отстал. Но с пауни были его лук и стрелы, и он не подпускал к себе никого из наших индейцев. Он был высокого роста и очень храбрый. Когда наши люди стали обстреливать его из луков, пауни спокойно стал вытаскивать стрелы, которые ранили его, ломал и выбрасывал их. Те же стрелы, которые пролетели мимо, он поднимал с земли и с насмешкой предлагал нашим индейцам продолжать. Я спросил наших людей:

- Дотронулся ли кто-нибудь из вас до врага?

- Нет, никто еще не дотронулся, - ответили несколько голосов, - мы не решаемся.

Тогда я закрылся щитом, сделанным из шкуры бизона, и взял в руки копье.

Пауни не показал виду, что он встревожен, когда я подъехал к нему совсем близко, чтобы коснуться копьем. Защищаясь, он пустил стрелу. Эта стрела, ударившись о щит, отскочила немного в сторону и ранила мне левую руку. Вслед за мной поскакал наш индеец Черный Ворон, за ним Черная Собака, и четвертым был Одноухая Лошадь. Все мы дотронулись до неприятеля, но я это сделал первым. Пауни ни на минуту не растерялся; после того как он ранил меня, у него уже была наготове другая стрела. Индеец, который следовал за мной, был ранен в плечо, третий - в бедро; когда четвертый из нас коснулся неприятеля, стрела вонзилась ему в спину. Итак, пауни ранил каждого из нас, прикоснувшихся к нему копьем. Все мы заслужили почесть-все четверо.

После этого храбрый пауни скрылся с поля битвы, спасая свою жизнь.

Нам теперь ничего не оставалось делать, как возвращаться домой. Когда мы отъехали на небольшое расстояние, я почувствовал большую слабость и мне захотелось спать.

Старый вождь, которого звали Два Удара, и мой дядя Поломанная Рука стали меня придерживать с двух сторон, чтобы я не упал с лошади. Впервые мне пришлось быть в таком состоянии. Мне казалось, что я засыпаю. На самом же деле я потерял сознание.

Во сне (как мне казалось) я вдруг услышал клекот орла, который доносился высоко с неба. Мне чудилось, что он кружил в небесах и со свистом все ближе и ближе спускался ко мне. Тут я очнулся и увидел знахаря. Он бегал вокруг меня, посвистывая в свисток, сделанный из кости орлиного крыла. Оказалось, что знахарь привел меня в сознание и я очнулся от сна.

Тогда вождь Два Удара (он был глубоким стариком) и мой дядя Поломанная Рука отвели меня домой.

Они пели и славили мой подвиг. Когда мы вошли в наш поселок, храбрые плясали военный танец " Победа" и мне было воздано много почестей.

Вскоре после этого созвали Совет вождей, и старый вождь Два Удара говорил о моей храбрости, о том, как я встретился лицом к лицу с врагом, не испугавшись смерти. На этом собрании меня выбрали вождем племени Сиу и стали называть " Мато Нажин" - " Отважный Медведь".

Я выслушивал рассказы отца затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово.

Еще до того, как я появился на свет, мой отец не раз воевал с враждующими индейскими племенами (Между отдельными индейскими племенами бывали военные стычки, обычно из-за охотничьей добычи. То, что различные племена говорили на разных языках, мешало взаимному пониманию. Впоследствии колонизаторы использовали эту мелкую вражду между племенами и отдельными вождями в своих целях.). Он всегда был впереди, и никто никогда не видел, чтобы он бежал от врага. Когда я родился, он назвал меня " Меткий Стрелок". Потому что ему хотелось, чтобы я был таким же отважным воином, как и он.

ЧУДОВИЩНАЯ ЗМЕЯ

Я был еще совсем маленьким, когда один из наших разведчиков прибежал в лагерь и сказал, что он видел, как огромная змея с грохотом ползла по прерии, а над ней, над этой чудовищной змеей, тянулось большое облако дыма. Это известие сильно взволновало индейцев. Они долго думали и не могли догадаться, что это за змея и откуда она появилась.

Прошло некоторое время, прежде чем удалось увидеть эту диковинную змею и другим индейцам. Они тоже увидели, как дым клубился над ней, и слышали грохот.

С тех пор индейцы стали часто взбираться на вершину холма, чтобы увидеть, как проползает страшное чудовище, и послушать странные звуки, которые оно издает. А когда они обнаружили, что змея ползет по железным тропам и никуда в сторону не уползает, то они стали подходить ближе, чтобы лучше рассмотреть.

На самом деле это вовсе не была змея, а был поезд, но так как наши индейцы еще никогда не видели поезда, то они и подумали, что это была какая-то чудовищная змея.

Впервые в прерии стал ходить поезд. Это колонизаторы-бледнолицые пришельцы из Европы - проложили здесь железную дорогу, которая пересекала прерию с востока на запад.

Как-то раз отряд индейцев возвращался домой с военной тропы. Их мучила жажда, и они остановились на железнодорожной станции, чтобы напиться воды. Бледнолицый начальник станции не позволил им брать воду и потребовал, чтобы они ушли. По всей вероятности, он боялся их мести за свои недобрые дела. Его поведение вызвало сильное раздражение у индейцев - им показалось очень странным, что бледнолицые пустили свой поезд по индейской земле, а теперь даже не дают индейцам воды, чтобы утолить жажду.

Военный отряд индейцев вернулся домой и обо всем рассказал своим людям. Тотчас же было созвано собрание, на котором индейцы единогласно решили отомстить бледнолицему начальнику.

Моя мать слышала, как совещались взволнованные люди. Оставив меня на попечение бабушки, она взяла маленький топорик и пошла вслед за мужчинами. Когда они подошли к полотну железной дороги, то сначала посоветовались друг с другом, что делать, а потом застучали топорами, так что щепки полетели от шпал во все стороны. Моя мать не отставала от мужчин и усердно работала своим маленьким топориком. Скоро мужчины оттащили в сторону шпалы и разъединили рельсы. Тогда все отошли на расстояние около мили в сторону и стали наблюдать, что произойдет, когда промчится поезд. Ждать пришлось недолго.

Бригада поезда заметила вдали индейцев и стала их обстреливать. Сиу вскочили на своих лошадей и помчались, размахивая в воздухе хлыстами. Бледнолицые стали смеяться и кричать им вслед, что вряд ли они перегонят поезд, и так увлеклись своими злыми шутками, что не заметили, что путь впереди был разрушен...

Моя мать в это время сидела, притаившись где-то недалеко. Ее оглушил невероятный грохот и треск. Когда она пришла в себя, то увидела, что произошло крушение поезда и что вагоны разлетелись в щепки. Она поспешила к месту катастрофы. Оказалось, что этот поезд вез на Дальний Запад товары, в том числе большое количество бус. Индейцы нашего племени еще никогда не видели этого украшения - для художественных вышивок женщины обычно употребляли иглы дикобраза. Моя мать оказалась новатором в этом деле - она собрала столько бус, сколько могла унести, и решила использовать их для украшения нашей одежды. Впервые взявшись за это дело, она расшила сначала полоску от шкуры бизона, употребив для фона желтые бусы. Вышивка ей показалась красивой, и мать пришила ее к шкуре молодого бизона, в которую она укутывала меня вместо одеяла.

ДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ

Летом на втором году моей жизни Северные Сиу приехали навестить нас. Это, наверное, было во время Танца Солнца-торжества, на которое собиралось все племя. В Черных Холмах, вблизи нашего лагеря, протекал ручей, который сильно разлился от ливней. Наша палатка стояла в том месте на берегу ручья, где был брод. Гости переправлялись там на своих маленьких лошадках и проезжали мимо нашего типи, направляясь к Черным Холмам. Мать поставила на землю около типи большую миску с угощением, приготовленным из бизоньего мяса, наподобие студня, а рядом, завернутый в шкуру бизона, расшитую бисером, лежал я. Гости останавливались, чтобы приласкать меня и отведать угощения.

Иногда небольшие происшествия нашей жизни всплывают в памяти гораздо отчетливее, чем большие события. Хорошо помню себя еще совсем маленьким мальчиком, когда наш лагерь снялся ночью и меня положили спать в индейскую бесколесную тележку ханпа уанжила, или, как она теперь называется, травуа. Одна из лошадей, запряженных в тележку, чего-то испугалась и рванула в сторону шесты, из которых была сооружена ханпа уанжила. Шесты скрестились и защемили мою ногу. Я проснулся в слезах и увидел мать, склоненную надо мной, - она подошла, чтобы утешить меня. Позже, когда я уже был подростком, я рассказал матери об этом маленьком происшествии раннего детства, и она удивилась, что я запомнил все так хорошо, и сказала, что мне было тогда около двух лет.

МЕТКИЙ СТРЕЛОК

Кажется, моим первым подарком были лук и стрелы - я их получил от отца. Он сам смастерил и выкрасил в красный цвет не только лук, но и все стрелы; это означало, что он был ранен в битве. Отец не стал заострять стрел, а сделал их с тупыми наконечниками, так как я был еще совсем маленьким мальчиком; он позаботился также и о том, чтобы лук не был тугим и чтобы мне не было трудно его натянуть.

Мои первые попытки стрелять были началом моей тренировки для суровой воинственной жизни индейца. Моим учителем был отец. Он терпеливо объяснял мне, что лук надо держать в левой руке, а правой натягивать тетиву к себе; что стрелу надо приставить с левой стороны лука над большим пальцем. Отец много раз говорил мне, что надо научиться метко стрелять, а также быть очень осторожным в стрельбе и что когда настанет знаменательный день и я выйду на военную тропу, то заслужу высокие почести, если не забуду его назиданий.

Я никогда не расставался со своим луком, он напоминал мне о храбрости моего отца. Все в нашем лагере знали, что мой отец был ранен в битве.

Мы, мальчики, любили играть около лагеря и стрелять из наших луков. Найти стрелу, которая залетела далеко, было сначала очень трудно, но благодаря советам отца становилось все легче с каждым днем.

Как только я смог сидеть верхом на пони, отец подарил мне лошадку из своего табуна. Нужно ли говорить, какая это была для меня радость!

Индейские пони - очень кроткие маленькие животные. Мы очень любили подходить к ним близко, и они нас совсем не пугались. Они даже позволяли нам гладить себя, а мы без труда ловили их, когда было надо.

Черные дрозды были верными спутниками индейских лошадок. В этом нет ничего удивительного: пони помогали дроздам находить корм. Вот как это происходило. Когда пони бродили среди высокой травы прерии и паслись там, они вспугивали множество кузнечиков, а для дроздов кузнечики - лакомое блюдо, и, конечно, они не упускали случая поохотиться. Вот так и завязалась дружба. Постоянно можно было видеть, как несколько черных дроздов сидели на спине пасущейся индейской лошадки.

Однажды отец взял меня с собой на охоту за птицами. Он показал мне, как ползком подкрадываться к добыче. Вышли мы с ним в прерию, где паслись пони, и подползли совсем близко к ним. Мне очень хотелось убить черного дрозда. Но напрасны были все мои усилия - ни одна из моих стрел не попала в цель. Пришлось вернуться в лагерь с пустыми руками.

На следующий день на охоту за птицами отправились мой двоюродный брат с дядей; я пошел вместе с ними. В тот день я убил свою первую птицу. Это событие меня сильно взволновало.

Когда мы вернулись в лагерь и мой отец узнал о моей первой охотничьей добыче, он был очень рад и тотчас же позвал глашатая, чтобы тот известил народ, что Ота Кте - Меткий Стрелок - убил свою первую птицу, а Отважный Медведь - его отец - в ознаменование этого события дарит свою лошадь бедняку.

Теперь я чувствовал себя совсем большим мальчиком и гордился тем, что весь лагерь услышал обо мне.

ОХОТА НА БИЗОНОВ

Мне было уже семь лет, когда мы стояли лагерем на Большой Белой Речке в сорока милях от Черных Холмов. Племя Сиу насчитывало тогда в своих рядах около двадцати тысяч индейцев.

Как-то раз мой отец, придя домой после совета вождей, сказал матери, что все наше племя должно перекочевать в северную часть Небраски, где, судя по следам, было большое количество бизонов.

На следующий день рано утром отец позвал меня и сказал, чтобы я залез на верхушку типи и вытащил бы скрепы. Через несколько минут все типи были разобраны, и наши индейцы двинулись в путь. Мы, мальчики, ехали верхом на пони рядом с продвигавшимся караваном, преследуя все живое, что попадалось на пути.

Путь был долгий. Прежде чем прибыть на место, где, как предполагали мы, должны быть бизоны, наши люди. трижды делали привал.

Солнце уже начало садиться, когда мы все собрались около большого костра, разожженного на сухом помете бизонов. Был тихий ясный вечер, и дым подымался прямо вверх. Старики спокойно беседовали о чем-то. Вот двое из них поднялись и обвели взглядом всех собравшихся: по-видимому, они кого-то искали. Наконец их глаза остановились на молодом индейце; он был среднего роста, сухощавый, и его все знали как человека, на которого можно было положиться; он был хорошо знаком с этой местностью и знал, где находятся водопои; был храбрым и не боялся путешествовать один по ночам в любую погоду. Все знали, что если он повстречается с врагом, то даст ему должный отпор, Этого человека выбрали в разведчики.

Не теряя ни минуты, юноша отправился в свое типи, чтобы захватить все, что ему будет нужно. Он вернулся с колчаном, полным стрел, в руках у него был тугой лук. Поясная повязка и мокасины составляли весь его костюм. Вокруг шеи у него был плетеный ремешок из оленьей кожи, на нем висел мешочек с целебными травами. Когда разведчик вернулся к собравшимся, его встретили приветственным пением. Он пробежал вокруг костра три раза, а потом быстро скрылся в темноте. После этого потушили костер.

На небе показалась луна, хотя было еще сравнительно рано. Старец, который всегда исполнял роль глашатая, обошел все типи, увещевая народ соблюдать тишину, и мы об этом помнили даже во время игр.

Когда старец возвращался в свое типи, он несколько раз останавливался и прислушивался. Тишина была полная, не слышно было ни плача ребенка, ни даже лая собак.

Разведчик отсутствовал всю ночь. Рано утром, еще до восхода солнца, старец снова обошел все типи с возгласом: " Ко-о-ко-о! " - что в переводе будет: " Готовьтесь! "

Скоро все типи были сняты. И не успел глашатай уйти, как запылали костры, индейцы стали себе готовить завтрак. Еще до восхода солнца весь лагерь двинулся в путь.

Двенадцать старцев были во главе этого шествия. Один из них шел с горящим факелом в руке.

Все они поднялись на высокий холм, откуда было видно на большое расстояние, но так как Сиу тогда ни с кем не воевали, то это не было опасно. Здесь они разложили большой костер из сухого помета бизонов.

В то время как старцы, ожидая возвращения разведчика, напряженно смотрели вдаль, остальные индейцы спешились и занялись необходимыми делами: мужчины сняли седла с уставших, взмыленных лошадей и пустили их попастись; женщины перекладывали свои узлы; даже мы, мальчики, постарались найти себе какую-нибудь полезную работу.

Вдруг один из старцев поднялся и воскликнул: " Хи-ие-хе! " Это означало, что разведчик возвращается.

Все мы очень обрадовались. В костер подбросили сухой бизоний помет, и огонь запылал еще веселее. Мужчины собрались полукругом около костра, и все сели на землю; женщины и дети расположились сзади них. Даже пони и собаки инстинктивно приблизились к собравшимся, как будто и им хотелось услышать, что скажет разведчик.

Один из старцев держал трубку мира, повернув ее в том направлении, откуда приближался разведчик.

Мы увидели его на большом расстоянии: разведчик стоял на вершине холма. Здесь он простоял довольно долго. Потом пробежал около полумили на восток, потом такое же расстояние на запад и, наконец, поспешил к тому месту, где мы собрались у костра. Мы все поняли, что, когда он побежал на восток, а потом на запад, он хотел этим сказать, что увидел в том направлении много бизонов.

Разведчик подошел к костру с противоположной от нас стороны. Потом сел на землю, и старый индеец протянул ему трубку мира. Три раза разведчик вытягивал вперед обе руки, но не тронул трубку мира. Наконец в четвертый раз он ее принял. Затянувшись несколько раз, он отдал трубку мира обратно. Все закричали: " Хо-хо! " - " Спасибо! "

Разведчик закурил трубку мира для того, чтобы сказать, что будет говорить только правду.

После этого он стал рассказывать, в каких местах он видел бизонов, сколько их приблизительно было и как спокойно они паслись. Это были хорошие вести, потому что если бы на бизонов уже охотился кто-нибудь, то они были бы в тревоге. Когда разведчик говорил и ему нужно было показать направление, он всегда прибегал к помощи большого пальца.

Теперь его работа была закончена, и он пошел отдыхать в свое типи.

Старик индеец с трубкой мира в руках вдруг отдал распоряжение двигаться. Индейцы стали быстро делать последние приготовления: бизоны были уже недалеко. Охотники поскакали на своих маленьких пони, ведя под уздцы за собой крупных быстроногих лошадей. На этих скакунах индейцы никогда не перевозили тяжестей - они берегли их для охоты. Не удивительно, что эти холеные лошади были неутомимы в погоне за бизонами.

Несмотря на то, что охотники знали, где находятся бизоны, им не было разрешено перегонять друг друга. Если только один бизон будет ранен, он может распугать все стадо и испортить охоту. Поэтому охотники должны были держаться все вместе. Нельзя забывать, что на этой охоте нужно было убить столько бизонов, чтобы сделать запасы мяса на всю зиму для всего племени. Чтобы предупредить нежелательные выходки ловкачей, которые хотели бы проскочить вперед, трое индейцев, вооруженных дубинками, сопровождали охотников. Очень редко встречались охотники настолько взбалмошные, чтобы подвергнуть себя такому наказанию.

Три индейца, вооруженных дубинками, присмотрели себе укрытие, где, оставаясь незамеченными, рассчитывали оказаться как можно ближе к стаду. Скоро эти индейцы дали команду охотникам сесть на своих лучших лошадей. Индейцы скакали без седел, поводья были переброшены на руку -их лошади были хорошо тренированы для охоты и сами знали, чего от них ждет хозяин.

Как только охотники появились на вершине холма, бизоны их увидели. Некоторые из них паслись, другие отдыхали спокойно. Теперь они стали подниматься друг за другом и все в тревоге сбились в кучу. Три индейца с дубинками в руках по-прежнему ездили взад и вперед, наблюдая за охотниками, так как сейчас еще не пришло время для начала охоты. Когда же, наконец, охотники подъехали совсем близко к стаду, три индейца скомандовали, что можно начать охоту.

Охотники были все наготове и с нетерпением ждали команды. Они помчались на своих лошадях со стремительной быстротой и натянули тугие луки, стараясь вонзить стрелу в самое сердце бизона.

Бизоны бросились врассыпную, над стадом поднялось густое облако пыли. Охотникам нужно было быть очень осторожными, чтобы не попасть под копыта бизона, - воздух был настолько насыщен пылью, что невозможно было разглядеть что-нибудь в нескольких шагах от себя. Охотиться на бизонов в этих условиях было очень рискованным делом.

Индейцы убивали лишь столько бизонов, сколько нужно было, чтобы прокормить людей своего племени. Они никогда не охотились целыми днями и не убивали без нужды.

Когда охотники вернулись в лагерь с добычей, все встретили их с большой радостью. Женщины сразу начали варить бизонье мясо к обеду. В лагере стало шумно и весело.

Позже занялись заготовкой мяса к зиме: бывало, что зимой снегу выпадало так много, что в течение многих дней люди не могли выйти на охоту; но когда были запасы вяленого мяса, в этом не было беды.

НА ВОЕННОЙ ТРОПЕ

Вскоре после описанной охоты мы перенесли наш лагерь на берег реки Ниобрера. У нас все еще были запасы вяленого бизоньего мяса, но, так как погода стояла хорошая, один из индейцев отправился охотиться на оленя.

Охотник скоро вернулся и с тревогой сказал, что он увидел вдали дым и что олени убегают оттуда, видимо, на наших землях появились охотники чужого племени.

Вечером все вожди и храбрые собрались, чтобы обсудить, что делать. Нужно было узнать, откуда появился дым, кто развел костер на охотничьем участке племени Сиу. Немедленно были посланы вперед три разведчика.

После этого был отдан приказ, чтобы никто в лагере не разжигал костров и нигде не было видно огня: необходимо было соблюдать полную тишину и оставаться возле своих лошадей.

В эту ночь почти никто не спал. Взрослые не отходили от лошадей, юноши несли караул и все время ходили вокруг лагеря.

На следующий день, около полудня, вернулись разведчики. Они сообщили, что видели на нашем охотничьем участке индейцев племени Пауни; с этими индейцами мы уже давно враждовали, а поэтому в лагере поднялось большое волнение. Храбрые, не теряя времени, стали готовиться, чтобы выйти на военную тропу.

Мой отец привел свою лошадь и вместе с ней лошадку для меня. Он был уже совсем готов, чтобы выступить на военную тропу, и ему хотелось, чтобы я сопровождал его.

Вожди собрались на военный совет в большом типи. Один из них вышел и отвязал лошадей моего отца. Это означало, что они не хотели, чтобы мой отец шел воевать. Но отец был очень храбрым человеком, он сел на своего лучшего коня и один отправился на военную тропу.

Как только об этом узнали храбрые, они сейчас же вскочили на своих лошадей и помчались вслед за отцом, оставив наш поселок на попечение стариков.

НА ОХОТЕ С ДЕДУШКОЙ

Дедушка позвал меня и сказал, что воевать он не пойдет, но так как в нашем лагере нет свежего бизоньего мяса, то ему хотелось бы поехать на охоту за бизонами. Он оседлал двух коней, и мы отправились с ним вместе.

Мы отъехали на небольшое расстояние от лагеря, когда вдруг услышали громовой топот копыт. Взобравшись на вершину холма, мы увидели совсем недалеко целую сотню бизонов, мчавшихся в нашем направлении. Дедушка спрятал меня за холмом и сказал, чтобы я был очень осторожен, так как нет сомнения, что враждебные нам индейцы Пауни испугали бизонов.

Земля гудела под копытами мчавшихся бизонов - казалось, что происходило землетрясение. И мысль о том, что за бизонами появятся пауни, была очень страшной, особенно для такого маленького мальчика, каким я тогда был. Я притаился и сидел совсем тихо, как советовал мне дедушка.

Бизоны продолжали мчаться вперед, и все громче и громче был их топот. Но, достигнув холма, они вдруг повернули в сторону и помчались в другом направлении. В этот момент дедушка бросился в погоню за ними - он был обнажен до пояса, на ногах у него были мокасины.

Стук копыт становился все глуше и глуше, и, когда его почти не стало слышно, я взобрался на гребень холма и перегнулся, чтобы посмотреть, что делалось внизу, по ту сторону холма. И что бы вы думали? Там я увидел своего дедушку со связанными на затылке косами, он снимал шкуру с бизона, которого убил стрелой без всякого шума.

Я взял свою лошадь под уздцы и подошел к дедушке. Там я уселся рядышком и стал смотреть, как он работал. Время от времени я смотрел с тревогой вокруг, так как мы знали, что неприятель находится где-то недалеко. Скоро шкура была снята умелыми руками дедушки. После этого он принялся за разделку туши. Дедушка захватил с собой очень острые ножи и несколько тоненьких палочек, и то и другое ему теперь пригодилось.

Он отрезал небольшой кусок от внутренней стенки желудка, сполоснул его в крови бизона и протянул мне, чтобы я съел его сырым. Дедушка дал мне также кусочек кости от передней ноги бизона.

Я взял тоненькую палочку, вынул костный мозг и с удовольствием его съел вместе с кусочком желудка, которым меня угостил дедушка. Наше племя научилось есть сырое мясо бизона в силу необходимости: в военной обстановке нельзя было разжигать костры, а поэтому варить мясо было негде, ели его сырым. Так и укоренилась эта привычка, которая современным людям может показаться неприятной. Но нас учили, что сырое мясо полезно для здоровья, мы принимали это как должное и не задавали вопросов. Надо добавить, что в те дни никто из нас не знал, что такое страдать от малокровия.

Дедушка был очень занят, пока я закусывал. Он взвалил шкуру бизона на спину моей лошади мехом вниз, потом уложил на этой шкуре мясо и перевязал ремешками из бизоньей кожи. После этого дедушка поднял края шкуры и прикрыл ими всю поклажу.

Теперь дело было за мной. Я вскарабкался на свою лошадь и уселся поверх всей поклажи, которой было так много, что мои ноги торчали под прямым углом в обе стороны.

Мы с дедушкой добрались благополучно до нашего лагеря, и все очень обрадовались, что мы вернулись и привезли столько мяса.

Сейчас же разложили большой костер, подвесили над огнем на двух шестах целый бок бизона, который раскачивался взад и вперед. Пока жарилось мясо, женщины нарвали травы и расстелили ее возле костра, для того чтобы приятнее было сесть на землю. Соорудили также навес из веток и травы.

В тот вечер мы хорошо поужинали.

ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ

Через несколько дней мы увидели еще издалека, что возвращаются участники военного похода.

Участники похода торжественно обошли кругом весь лагерь. Моего отца вели под руки двое юношей: он был тяжело ранен и пришел прямо в наше типи.

Все радовались и веселились по поводу удачного похода и возвращения близких. Я поспешил к своему отцу. Он сидел совсем тихо; видно страдая от ран, он прислонился к натянутой на шестах шкуре бизона.

Не осмелившись подойти к нему, я тихонько ушел, зная, что скоро придет знахарь и облегчит его страдания.

Не зная, что делать, мы с товарищами пошли поохотиться за птицами.

Вернувшись с птичьей ловли, я снова зашел в наше типи. Мой отец рассказывал старикам про сражение. Оказалось, что пауни передвинулись севернее своих охотничьих участков, так как там было больше дичи. Пауни знали, что это были места охоты Сиу, а поэтому - из осторожности - спрятали своих жен, детей и лошадей в русле высохшего ручья.

Когда пауни заметили людей нашего племени, появившихся недалеко, они насторожились в ожидании столкновения. Мой отец проехал на лошади совсем близко от их лагеря, а потом вдруг повернул в противоположную сторону, не сомневаясь, что неприятель бросится за ним в погоню. У отца была быстроногая лошадь, так что догнать его было очень трудно; тем не менее отряд индейцев пауни поскакал вдогонку за отцом. Это дало возможность нашим людям окружить неприятеля и убить несколько человек из их отряда. Мой отец испробовал ту же тактику снова, но на этот раз его преследовали немногие - другие, видимо, были напуганы неудачей первого отряда.

Но наши индейцы все-таки решили воевать, чтобы прогнать пауни со своего охотничьего участка, и сами напали на неприятеля. Произошла битва. Сиу вышли победителями.

От отца мы узнали, что сиу захватили несколько человек неприятеля в плен и что они находятся в одной из типи на окраине поселка.

На следующий день несколько мальчиков, в том числе и я, захотели посмотреть пленных. Для того чтобы попасть к тому типи, где они находились, нужно было пересечь наш большой поселок поперек, иначе говоря - пройти целую милю. Но это нас, конечно, не могло остановить. Почти всю дорогу мы бежали и, наконец, задыхаясь, остановились около типи, где были пауни. Среди пленных был худенький стройный мальчик, и нам хотелось с ним поиграть, хотя бы только тронуть его. Для нас, мальчиков, это была первая возможность прикоснуться к врагу (Прикоснуться к врагу тросточкой или взять его в плен у индейцев считалось большим подвигом на войне, чем убить врага. (Прим. перев.)).

И вот мы стали манить его знаками, чтобы он вышел из типи и показал бы нам, как быстро он умеет бегать. Так как мальчик был ранен, он не смог быстро пробежать, и мы были очень довольны, что нам удалось прикоснуться к нему.

Скоро вожди собрались на военный совет, на котором было решено отправить пленных домой. У нашего племени был обычай: тот, кто захватил пленных, должен дать им свою одежду и лошадь. Пленники обходились нам дорого.

Итак, все пленные нарядились в одежду Сиу и стали подыматься верхом на лошадях по склону холма, сопровождаемые несколькими храбрыми нашего племени. Когда они отъехали на довольно большое расстояние, наши люди предоставили их самим себе и вернулись в свой лагерь.

Провожая взглядом удалявшихся пленных пауни, никто из нас не думал, что когда-нибудь придется встретиться с кем-нибудь из них. Но гора с горой не сходится, а человек с человеком сходится. Во время моего пребывания в школе Карлисль в Пенсильвании к нам привезли нескольких детей племени Пауни, и среди них был тот худенький, стройный мальчик, который был среди пленных. Мы сразу узнали друг друга.

После того как были отпущены пленники, начались приготовления к танцу победы. На этот праздник приглашались все воины, которые принимали участие в сражении, и каждый из них был одет так, как он был одет во время сражения. Те, которые были ранены, раскрашивали место ранения ярко-красным цветом. Если лошадь была ранена, она тоже принимала участие в танце, и место ее ранения было окрашено в цвет крови. Разведчики украшали свои волосы орлиными перьями со срезанными концами. Воины, сразившие врага, втыкали орлиные перья в косы на затылке и носили их торчащими прямо вверх. Если индеец был ранен во время сражения, то на его пере проводилась красная полоска; с каждым новым ранением* прибавлялась новая красная полоска. Вожди и храбрые, которые по обычаю индейцев носили живописный головной убор из орлиных перьев, надевали его также во время танца.

Здесь все было по заслугам, и легко можно было определить, какова была военная роль каждого из участвовавших в танце.

На подготовку к танцу победы требовалось несколько дней. После окончания этой церемонии жизнь входила в нормальную колею.

КАК Я УБИЛ СВОЕГО ПЕРВОГО БИЗОНА

С каждым годом в наших краях бизонов становилось все меньше и меньше. Не удивительно, что все мы очень обрадовались, когда узнали от следопыта, что на севере Небраски бизоны все еще бродили стадами. Тайком от агента мы ушли из резервации ночью и стали пробираться на север.

Я не раз сопровождал своего отца и дедушку, когда они отправлялись охотиться на бизонов, но сам в этой охоте не участвовал. Только после того как бизон был убит, мы вместе пировали. На этот же раз мне разрешили охотиться вместе со взрослыми, и я твердо решил, что обязательно убью бизона, и мне хотелось это сделать без чьей-либо помощи. Отец смастерил для меня тугой лук и сделал несколько стрел со стальным острием, специально предназначенных для охоты на бизонов. Теперь я почувствовал себя настоящим охотником.

Вперед был послан разведчик. Мы ждали его возвращения с большим нетерпением. Он вернулся на заре и сказал, что стадо бизонов пасется недалеко от нашего лагеря. Все стали быстро собираться на охоту, и я не отставал от других. Правда, от меня не отходила мать и помогала мне. Провожая меня, она сказала:

- Сынок, когда ты убьешь бизона, привези мне его шкуру и печень.

Я не совсем понял, шутила ли она со мной или говорила серьезно, но все равно я гордился таким поручением.

Отец всегда разговаривал со мной, как со взрослым, и я уже в девять лет стал думать, что могу работать наравне со старшими.

Вечером накануне охоты отец поучал меня очень долго. Он говорил:

- Мой сын, следопыт сказал нам, что стадо бизонов пасется на широкой равнине, где нет ни гор, ни ущелий, - там можно будет устроить хорошую погоню за бизонами, не рискуя сорваться в пропасть. Что бы ты ни делал, следи все время за бизонами. Если бизон, за которым ты в погоне, бежит прямо перед тобой и не поворачивает головы в сторону, тогда ты сможешь подъехать очень близко к нему и у тебя будет хорошая возможность попасть прямо в сердце. Но если ты только заметишь, что он косится на тебя своим страшным глазом, тогда берегись! Бизоны очень стремительны и могучи! Бизон может поднять на рога твою лошадь и подбросить ее высоко в воздух вместе с тобой. Тогда тебе грозит неминуемая смерть.

Если прицелишься хорошо, то убьешь бизона одной стрелой; если же нет, придется истратить две, три стрелы или еще больше. Но, может быть, твоя лошадка не сможет догнать и поравняться с бизоном, тогда скорей пусти стрелу вдогонку и целься под малое ребро бизона - очень вероятно, что она попадет в сердце. Если же бизон будет спускаться по склону холма или же по крутому берегу, у тебя будет еще одна возможность - стреляй в сустав бедра, тогда твой бизон припадет на задние ноги и ты сможешь не торопясь убить его.

Следи зорко за тем, что делается кругом. Вначале встревоженное стадо бизонов подымет страшную пыль, и трудно будет что-нибудь разглядеть. Но потом, преследуя бизона, отделившегося от стада, ты снова попадешь на чистый воздух, и тебе будет видно, куда ты скачешь.

Я очень волновался в ожидании своей первой охоты на бизонов.

На рассвете следующего дня все были готовы к отправлению. Я держал свой лук в руке, потому что для него не хватило места в колчане, куда я воткнул все свои стрелы. Подо мной была маленькая черная кобылка, быстрая, как лань.

Два индейца на прекрасных лошадях тронулись с места первыми. Они все время скакали впереди всех и отвечали за порядок во время охоты. Никто не посмел бы опередить их из-за опасения раньше времени встревожить бизонов, что испортило бы охоту.

Два индейца, скакавшие впереди, поднялись на вершину холма и стали следить оттуда за стадом бизонов: они должны были решить, с какой стороны лучше приблизиться к бизонам, чтобы начать охоту. У охотников нашего племени установился обычай подъезжать к бизонам как можно ближе - известно, что мясо измученных длительной погоней животных становится жестким и невкусным.

После того как разведчики выбрали наиболее подходящее место для начала охоты, они отдали распоряжение индейцам пересесть на быстроногих мустангов. Индейцы стреножили своих усталых лошадей и, оставив их под присмотром старого индейца, быстро вскочили на мустангов. Мне не пришлось пересаживаться, так как маленькая черная кобылка была моей единственной лошадью. Я заметил, как некоторые из индейцев подвязывали свои косы на затылке, другие закатывали рукава своих рубашек. Колчаны со стрелами теперь висели у них не за спиной, как раньше, а сбоку у пояса. Головного убора с орлиными перьями ни у кого не было видно.

Когда два индейца отдали команду, все охотники сейчас же тронулись с места. Я скакал на своей маленькой черной кобылке в первых рядах. Мне очень хотелось совершить подвиг, и я очень надеялся на помощь своего быстроногого пони.

На вершине холма охотники отпустили поводья и помчались с быстротой ветра. Я подгонял хлыстом свою черную кобылку и не отставал от других. Скоро я очутился в такой пыли, что совсем ничего не видел впереди себя и только слышал топот копыт мчавшихся во весь опор бизонов.

Моя бедная маленькая лошадка в испуге металась из стороны в сторону, и я должен был крепко держаться, чтобы не очутиться на земле, под ее копытами. Я даже не пытался достать стрелы из колчана - не до того было; я понимал, что если моя кобылка споткнется и упадет, то это будет мой конец: я погибну под огромными копытами бизона. И я почувствовал себя беспомощным в этой слепящей, удушающей пыли, среди всего этого смятения, окруженный со всех сторон огромными животными. Грохот их копыт приводил меня в ужас. Мой пони мчался с быстротой ветра, а я прильнул к нему, крепко ухватившись за гриву...

Наконец мы выбрались из пыли. Я уже опередил бизонов на довольно большое расстояние. Но вдруг они заметили меня и разбежались в разные стороны. Каким слабым и маленьким чувствовал я себя, когда смотрел с испугом на этих огромных страшных животных и думал, что должен убить одного из них! Но тут же я вспомнил просьбу матери привезти ей с охоты шкуру и печень бизона, и сердце мое наполнилось гордостью: я сразу почувствовал себя взрослым и сильным. Повернув своего пони, я помчался вдогонку за теми бизонами, которые бежали в северном направлении - там теперь не было пыли и хорошо было видно вдаль.

Я был совсем один, нигде не было видно ни одного индейца-охотника, но все равно я продолжал мчаться на север за теми бизонами, которых я начал преследовать.

Проехав некоторое расстояние, я вынул стрелу из колчана, натянул лук и выстрелил в самую гущу стада.

Куда моя стрела попала, я не знал.

" Стоит ли охотиться дальше? - задумался я. - Удастся ли мне убить бизона? "

Сомнения все больше закрадывались мне в душу. Я уже собирался бросить охоту, когда вдруг заметил, что один молодой бизон бежал медленнее других...

Сердце забилось у меня сильнее, я ударил хлыстом своего пони и помчался за отставшим бизоном. Он бежал все медленнее и медленнее, очень быстро теряя скорость. Этот бизон был меньше других и не казался мне таким страшным. Я решил во что бы то ни стало убить его, если бы даже и пришлось истратить все стрелы из моего колчана.

Я вспомнил все наставления отца. Поравнявшись со своей жертвой, я вытащил стрелу из колчана и, балансируя на лошади, сжимая коленями ее бока, натянул изо всей силы лук и выпустил стрелу. Я думал, что хорошо прицелился и сразу же убью своего бизона. Но стрела попала в шею, бизон только встряхнул головой и побежал дальше.

Я снова поравнялся с ним и выпустил другую стрелу. Она попала совсем близко от сердца. Но мне не удалось и теперь убить раненого бизона - не забывайте, что я был еще маленьким мальчиком и не мог с достаточной силой натянуть лук... Но все-таки я заметил, что бизон стал бежать гораздо медленнее, чем раньше. Тогда я выстрелил еще раз. Стрела попала, как мне показалось, в сердце. Но прошло несколько минут, и как будто ничего нового не произошло. Я уже начал думать, что бизоны так же живучи, как кошки. Но вдруг кровь хлынула из носа раненого животного. Тогда я уже знал, что бизону осталось недолго жить. И все-таки я выпустил четвертую стрелу. Бизон пошатнулся и свалился на бок.

Когда я стал осматривать убитое животное, то обнаружил, что вонзил в него пять стрел. Это мне показалось слишком много. Я вспомнил рассказ моего отца о том, как он убил одной стрелой двух бизонов. Вот как это произошло. Когда отец выстрелил в первого бизона, стрела глубоко пронзила сердце животного. Отец знал, что такая рана смертельна. Недолго думая, он подъехал на лошади к раненому бизону и вытащил стрелу. Эту же стрелу он пустил во второго бизона и тоже уложил его насмерть.

Мне вдруг стало как-то стыдно. " Эх, что я за охотник? " - с досадой подумал я про себя. Сравнение с отцом было слишком невыгодным для меня.

Я подумал: " Не повытаскивать ли лишние стрелы и не оставить ли только одну? " Но тут же вспомнил наставления отца.

" Сын мой, - не раз говорил он мне, - запомни на всю жизнь, что человек, который лжет, отталкивает от себя людей".

И я рассказал всю правду, все, как было, и на сердце сразу стало легко.

Прежде чем снимать шкуру, я знал, что нужно вынуть стрелы. Все у меня шло хорошо до тех пор, пока не нужно было перевернуть тушу. Это было мне не под силу. Но так как мне все же удалось снять шкуру с одной стороны, то я решил теперь вырезать печень для подарка моей матери, а также отрезать кусок мяса.

Как раз в эту минуту я услышал, что меня кто-то зовет. Я вскочил на свою кобылку и взобрался на вершину холма. К своей огромной радости, я увидел внизу отца. Это он звал меня.

Знаками я дал ему понять, чтобы он ехал ко мне, что я очень занят. После этого я вернулся к своему делу.

Через несколько минут отец уже был возле меня. Я с гордостью показал ему на своего бизона, с которого наполовину была снята шкура.

Отец был в очень хорошем настроении - наверное, он был доволен, что я с таким усердием снимал шкуру и старался стать хорошим охотником. Я ему скоро признался, сколько мне потребовалось стрел, чтобы убить моего первого бизона, и куда каждая из них попала. Я не скрыл от него и того, что мою первую стрелу я выстрелил просто в стадо бизонов, не имея представления, куда она попадет. Отец от души смеялся, но я хорошо видел, как он гордился мною, мне кажется, потому, что я ему сказал всю правду и не стал обманывать.

Отец принялся за работу вместе со мной. Скоро вся шкура была снята с бизона, а туша разрезана на куски. Оказывается, отец уже собирался ехать домой, когда заметил, что меня нет. Он подумал, что я с дедушкой, а дедушка, наверное, подумал, что я с отцом. И никто не знал, что все это время я был совсем один и как мне трудно было в первый раз в жизни охотиться на бизонов.

Когда мы вернулись домой, я отдал матери шкуру со своего бизона и печень, - мне было очень приятно, что я смог исполнить ее просьбу. Стоит ли говорить, как она была рада, что я с честью выполнил ее поручение!

Отец позвал старика, который всегда исполнял обязанности глашатая, и сказал ему, чтобы он известил всех, что Ота Кте - Меткий Стрелок - убил своего первого бизона и что в ознаменование этого события отец отдает в подарок бедным свою лошадь.

Это был мой первый и последний бизон. Вскоре после этого в нашей жизни произошли большие перемены. Об этом я расскажу дальше.

ПРИШЛА БЕДА

Индейцы в нашем лагере очень много трудились - они были похожи на птиц, которые озабоченно летают туда и сюда, собирая корм или строя гнездо. Когда мужчины отправлялись на охоту, женщины оставались дома-занимались рукоделием, шили одежды и мокасины. У них не было дурной привычки сплетничать, все свое свободное время они проводили в народных спортивных играх (метание дротиков, игра в мяч и др.).

Обычно, когда запасы пищи в лагере были на исходе, мы перекочевывали на другое место, чтобы там поохотиться. Осенью 1877 года мы отправились на самый юг Небраски. Наши разведчики поехали вперед, чтобы найти место, где паслись бизоны. Они скоро вернулись с тревожным известием, что по всей равнине валяются подстреленные туши бизонов. Это было делом рук бледнолицых, это они перестреляли столько бизонов! Индейцы никогда не позволили бы себе такого хищнического, бездушного уничтожения диких животных. Индейцы убивали лишь столько, сколько им нужно было для поддержания своей жизни.

Мы продолжали двигаться вперед, не сомневаясь, что скоро нам попадутся, как всегда бывало раньше, большие стада бизонов.

Но мы ошиблись. Я видел сотни валяющихся трупов бизонов, и запах, который они распространяли, был ужасный.

Скоро мы увидели людей с бледной кожей. Они жили в пещерах, словно медведи. Эти люди были очень грязные. Их лица, головы, руки-все заросло волосами (Среди колонизаторов Америки было много всяких искателей приключений, а также преступников, выпущенных из английских тюрем и высланных в Америку на свободное поселение. (Прим. перев.)). Многие из нас увидели тогда впервые бледнолицых колонизаторов Америки, они произвели на нас ужасное, отталкивающее впечатление.

Перед пещерами громоздилось бесчисленное количество тюков со шкурами бизонов, тюки были перевязаны веревками и готовы к отправке.

Жестокие люди отняли у нас самый источник существования. Перебив бизонов, они лишили индейцев пищи, одежды, жилища.

Туши бизонов валялись всюду, по всей равнине;

с них были содраны шкуры. Злые охотники рассчитывали нажить большие деньги, торгуя мягкими шкурами. И какое им дело до того, что они обрекли тысячи индейцев на голод и холод? Нам казалось, что это, наверное, не люди, а дьяволы, потому что у них не было совести и они не знали, что такое сострадание.

Мы разбили лагерь недалеко от пещер. Я хорошо помню, как матери уговаривали нас, детей, скорее ложиться спать, иначе волосатые люди заберут нас. И нам становилось очень страшно. Мы знали, что они носили с собой длинные палки, которые издавали страшный грохот. Этими палками они перебили бизонов. Мы переставали шалить и тихонько ложились спать на большие мягкие шкуры. Нам снились страшные сны.

С тех пор мы все возненавидели бледнолицых.

Вскоре делегация индейцев из нашей резервации отправилась в Вашингтон, чтобы повидать президента. Все делегаты были в национальной индейской одежде и умели говорить только на родном языке. Мой отец был одним из членов делегации. С ними поехал человек, который должен был исполнять обязанности переводчика, хотя его знания английского языка мало чем отличались от знаний тех, кто совсем не говорил и не понимал по-английски.

В Вашингтоне представителей наших индейцев принял президент Соединенных Штатов. На ломаном английском языке переводчик рассказал о страшном бедствии, которое постигло индейцев:

бледнолицые охотники уничтожили бизонов, индейцы теперь обречены на голодную, холодную смерть - ведь мясо бизонов было их единственной пищей, из шкур бизонов они шили одежду и обувь, шкурами прикрывали каркас своего жилища - типи.

Президент выслушал наших индейцев и обещал свою помощь.

После окончания переговоров индейских гостей спросили, какие подарки они хотели бы получить. Большинство из них попросили ружья и пули.

Пока индейцы были в Вашингтоне, с ними обращались очень вежливо и многое обещали. Однако эти обещания никогда не были выполнены; они были нарушены, как буквально каждое обещание, которое бледнолицые давали индейцам.

ПЯТНИСТЫЕ БИЗОНЫ

С тех пор как пришлые охотники варварски уничтожили бизонов на наших охотничьих участках, мы жестоко голодали.

Случайно я услышал, как несколько индейцев, беседуя друг с другом, сказали, что нужно отправиться в агентство (Агентствами назывались американские конторы, управляющие индейскими резервациями и расположенные на территории или вблизи резервации. Управление осуществлялось агентами - представителями американского правительства, непосредственно подчиненными центральному управлению по делам индейцев.), чтобы получить " пятнистых бизонов" - так называли индейцы американских коров, потому что на языке Сиу не было соответствующего слова, индейцы знали только диких бизонов. Нам, мальчикам, очень захотелось посмотреть на этих неизвестных еще нам животных, и мы решили поехать в агентство вместе со взрослыми индейцами.

Какое страшное зловоние вдруг донеслось до нас! Нужно было зажимать носы, иначе становилось дурно. Я спросил отца, в чем дело, почему здесь невозможно дышать. Отец ответил, что это отвратительное зловоние распространяется от пятнистых бизонов. Тогда я спросил его:

- Неужели же нас заставят есть их мясо?

- Бледнолицые питаются им, - ответил мне отец. - Вот они и прислали нам этих животных вместо бизонов, которых они перебили.

Скоро мы встретили нескольких бледнолицых, и все они были лысыми. Я призадумался: " Не оттого ли они лысые, что питаются мясом таких зловонных животных? " Тут же я вспомнил, что у орла-стервятника тоже лысая голова и что он питается падалью.

Когда наши индейцы получили рогатый скот, они тут же перестреляли всех коров и волов, потому что не хотели приводить в лагерь таких зловонных животных. Все, что они взяли себе, - это шкуры, которые обменивали на коленкор и краски. Только немногие вырезали наиболее лакомые куски мяса и обжарили на костре.

Мы долго не могли привыкнуть к мясу этих тощих, измученных животных. Мы голодали без мяса бизонов, и нам так нужны были их шкуры!

ПАЕК

Мне шел уже десятый год, и я начал немного понимать то, что делалось вокруг меня. Я узнал, что колонизаторы не только перебили бизонов, но отняли у нас много земли и что правительство Соединенных Штатов, опасаясь мести, заключило с нашим племенем договор, согласно которому оно взяло на себя обязательство оказывать помощь Сиу как продуктами, так и необходимыми вещами.

С горечью вспоминаю я о том, с какой небрежностью исполнялись эти обязательства, если они вообще исполнялись, - допускались такие нелепости, что сплошь и рядом эта помощь сводилась к нулю.

Так, например, нам присылали стофунтовые мешки с мукой. Мы никогда не ели хлеба и никогда не видели муки, совсем не знали, как с ней обращаться и что из нее можно приготовить. Никому в голову не пришло послать к нам людей, которые бы научили наших женщин печь хлеб и стряпать.

Обычно за пайком верхом на маленькой лошадке приезжала женщина. Получив этот огромный куль муки и не зная, что с ним делать, она, бывало, отъезжала немного в сторону и высыпала муку с высокого берега вниз. Зато мешок с клеймом, изображающим индейца с повязкой из орлиных перьев, везла домой, чтобы сшить детям рубашки, - не раз видел я мальчиков в этом наряде.

В паек входил также и табак. Но табак, который нам присылали, был такой крепкий, что индейцы не могли его курить. На каждое типи полагалось по кипе табака независимо от того, жила ли там большая семья, или же одинокая старушка. Бывало, когда лагерь снимался с места, мы, мальчики, бродили кругом и высматривали, не попадется ли нам что-нибудь интересное. Не раз спотыкались мы о какие-то бесформенные кучи, попадавшиеся на нашем пути то здесь, то там, - при ближайшем рассмотрении это оказывались разбухшие на дожде кипы табака.

Мы получали зеленый кофе в зернах. Никто из индейцев не знал, что зерна надо было поджарить и размолоть, прежде чем употреблять в пищу. Не так скоро догадались об этом наши женщины. Кофейных мельниц у нас, конечно, не было; приходилось не молоть, а толочь кофе примитивным способом: мешочек из оленьей кожи наполняли кофейными зернами и дробили их на камне каменным молотком.

На нашем языке не было соответствующего слова для кофе, но так как он был такой черный и горький, то мы скоро стали называть его пежута сапа, или черное лекарство. Это название так и укоренилось в языке Сиу и употребляется до сих пор.

Никогда не забуду, как моя заботливая мать подсыпала перцу в мою чашку с кофе, чтобы сделать его повкусней, и я выпивал все, хотя это и стоило мне невероятных усилий. Я даже старался не поморщиться, чтобы не огорчить свою мать. Уже давно она жила отдельно от нас - она разошлась с отцом, и с нами жила теперь мачеха. Я очень любил свою родную мать и часто бегал к ней, а она скучала без меня и никогда не упускала случая, чтобы побаловать меня чем могла.

Как-то раз мой отец принес маленький бочоночек сиропа. Мачеха угостила нас, детей, этим сиропом из ложки, сделанной из козьего рога. Я сначала попробовал кончиком языка, не зная, понравится мне это угощение или нет. Сироп оказался таким сладким и вкусным, что мне захотелось продлить удовольствие, и я решил лакомиться им понемногу. Однако выдержки у меня хватило ненадолго: я облизал ложку и попросил еще.

После этого каждый раз, когда отец брал с собой мех и отправлялся к торговцу, мы с нетерпением ждали, что он принесет еще один бочонок со сладким соком.

Первый сахар, который нам пришлось попробовать, был кленовый сахар. Старики стали расспрашивать, откуда он берется и как приготовляется. Когда им объяснили, что он делается из кленового сока, они назвали его лесным соком. Когда мы стали получать белый тростниковый сахар, то потребовалось другое определение, и мы стали его называть кан-ханпи, или белый лесной сок, тогда как кленовый сахар был известен как кан-ханпи зизи, или желтый лесной сок.

Мы получали все больше и больше сладостей, и нам нравился вкус разных лакомств, однако этого рода пища не была нам полезна. Нам привозили яблоки, сливы, печенье, сладкие пироги, и рекой лились сладкие речи, но от этого нам не было легче. Как только бледнолицые видели, что мы начинали им уступать, они резко меняли свою политику и начинали вымогать у нас землю. Стоило нам только начать защищаться, как они называли нас дикарями и другими грубыми словами, которые на страницах печати некрасиво выглядят.

ОГНЕННАЯ ВОДА

Потом появились миссионеры в длинных черных юбках. Они выглядели совсем как женщины, но на самом деле это были мужчины. Миссионеры уговаривали нас не