Предыстория разделения

ЯРОСЛАВСКИЙ ИЕРАРХИЧЕСКИЙ раскол официально заявил о своем существовании в феврале 1928 года, когда пять архиереев епархии объявили о своем отходе от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и образовали “Ярославскую церковную область”. Но причины, породившие это разделение, уходят своими корнями в весну 1926 года, когда возвратился из ссылки митр. Агафангел. В миру Александр Лаврентьевич Преображенский, он родился 27 сентября ст.ст. 1854 года в семье священника Тульской губернии. Воспитанный родителями в послушании и строгом соблюдении церковных обрядов, он с юношеских лет горел желанием стать священником и потому поступил в духовное училище.

“Живо помню я, — вспоминал об этом времени митр. Агафангел, — как я, будучи еще учеником низшей духовной школы, любил часто и подолгу оставаться на кладбище и здесь, среди могил и крестов, — этих безмолвных, но красноречиво свидетельствующих знаков, что “вся — персть, вся пепел, вся сень”, — со слезами на глазах молил Господа, чтобы Он, Милосердный, во время благопотребное сподобил меня быть служителем алтаря и приносить бескровную, умилостивительную жертву за скончивших свое земное странствование”. ^[56]

По окончании училища юноше предоставилась блестящая возможность стать студентом одного привелигированного столичного учебного заведения. Но несмотря ни на какие советы, увещевания и даже принуждения близких, он решительно отказался от этого предложения и в 1871 году поступил в Тульскую духовную семинарию. Правда, в ее стенах он впервые поддался искушениям мирской жизни: естественные науки настолько пленили его ум и сердце, что он готов был уже оставить семинарию и заняться изучением медицины, как вдруг, по неисповедимым путям Божиим, юноша заболел, да так, что на год был вынужден оставить всякие занятия. Впрочем, мысль сделаться врачом не покинула его, и вполне возможно, что в конце-концов он и исполнил бы свое намерение, если бы Господь не послал ему новое предостережение. Внезапная смерть отца заставила юношу задуматься об осиротевшей семье. Чтобы прокормить родных, он дал согласие заменить родителя в сельском приходе, но тут, промыслом Божиим, его, как лучшего ученика, направили в Московскую духовную академию.

Там, под сенью преп. Сергия Радонежского, в нем вновь возгорелись прежние мечты о священстве. Вопрос сводился только к одному: воспринять духовный сан иноком или женатым человеком?

“Как часто, - рассказывал митр. Агафангел, — благоговейно склонись перед нетленными мощами радонежских подвижников, как часто я помышлял: добро есть зде быти, не остаться ли в стенах обители? — и какой-то таинственный голос мне внушал: “Добро зде быти, останься, останься здесь”. Но — увы! не внял я этому гласу, не послушал внушения. Молодость, заманчивые и обманчивые обольщения мирской суеты предъявляли свои права и требовали дани, — и я заплатил ее”. ^[56]

Блестяще окончив в 1881 году академию со степенью кандидата богословия, он был назначен учителем латинского языка в Раненбургское, а через год — помощником смотрителя в Скопинское духовное училище. Со всею ревностью подвизался молодой человек на ниве просвещения юношества. Но на этом поприще его поджидало третье грозное вразумление Божие, круто изменившее его судьбу. Вот как говорит об этом сам святитель:

“Оставляя храм науки, я оставил и святилище обители и пошел скитаться по стогнам градов и весей. И Бог знает, сколько бы скитался я, если бы Провидению не угодно было послать мне тяжкое испытание: после одиннадцатимесячной супружеской жизни я разом потерял и жену, и сына. И только тогда, убитый горем, снедаемый чувством безысходной скуки, горького сиротства и бесприютности, чувствуя себя как бы лишним на свете, выброшенным из жизни, лишенным пристанища, я понял, что жизненный путь, избранный мною, — немой жребий, и, стоя над двумя еще не остывшими трупами, я спросил себя: неужели же еще и еще нужно усиливаться поймать летучие тени, гоняясь за призраками минутных, обманчивых наслаждений? О нет, довольно... В этом посещении Божием, в этом сильном приражении скорби к моему сердцу я уразумел особенное звание Божие. И вотблеснул забытый в суетах жизни, заслоненный лживыми образами мира, но никогда не угасающий благодатный свет Христов и осветил мои думы, мои чувства и страдания, — осветилось все: и душа, и жизнь. Тогда, преклоняясь пред неисповедимою волею Божиею, я поспешил оставить мир, взять свой крест и приобщиться к лику иноческому...” ^[56]

7 марта 1886 года над ним совершили постриг с именем Агафангела, а 10 марта рукоположили во иеромонаха.

Пробыв еще полтора года в звании помощника смотрителя Скопинского училища, молодой иеромонах был назначен инспектором Томской духовной семинарии, с возведением в сан игумена, а 28 февраля 1881 года — ректором Иркутской духовной семинарии, с возведением в сан архимандрита. На этом поприще о. Агафангел снискал благорасположение к себе как среди воспитанников, так и среди сослуживцев; здесь он выработал твердость духа и незаурядные административные способности. Эти качества были замечены высшей церковной властью, которая призвала его к архиерейскому служению.

9 сентября 1889 года в Крестовой архиерейской церкви он был наречен епископом Киренским, вторым викарием Иркутской епархии, а на другой день в Иркутском Вознесенском монастыре была совершена хиротония.

Четыре года трудился еп. Агафангел в Иркутской епархии и еще четыре — в Тобольской, где он подвизался не только как архиерей, но и как миссионер, предпринимая долгие поездки по сибирским глубинкам, неся своей пастве и слово утешения, и посильную помощь.

4 октября 1897 года его перевели в другой конец России — епископом Рижским и Митавским. 6 мая 1904 года он становится архиепископом. С 13 августа 1910 года занимает Литовскую и Виленскую кафедру. 7 мая 1912 года за усердное служение Церкви Христовой его наградили бриллиантовым крестом для ношения на клобуке. 22 декабря 1913 года состоялось его назначение архиепископом Ярославским, а в апреле 1917 — возведение в сан митрополита Ярославского и Ростовского.

Как один из видных и стойких иерархов, митр. Агафангел был избран в постоянные члены Священного Синода при Патриархе Тихоне. В 1922 году, когда власти посадили Патриарха под домашний арест в Донском монастыре, Святейший, не имея возможности лично управлять Церковью, передал митр. Агафангелу патриаршее право и обязанности. Но едва тот принял на себя это нелегкое бремя, как в конце того же месяца был арестован и сослан сам. И вот теперь митр. Агафангел возвращался после четырехлетнего отсутствия в свою епархию, предвосхищая свой приезд таким посланием:

“Всем Архипастырям, пастырям и верным чадам Церкви Российской.

Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Хриcта” (Рим. 1: 7).

Святейший Патриарх Тихон, устраненный обстоятельствами времени от управления Российской Церковью, грамотой от 3 мая 1922 года, патриаршее право и обязанности, впредь до созыва 2-го Всероссийского Поместного Собора, передал нашему смирению. Но по независящим от нас причинам мы не могли в то время выполнить этого патриаршего поручения. Этим моментом воспользовались безответственные люди и самовольно, по властолюбию, захватили пастырский жезл Русской Церкви.

И хотя Святейший Патриарх Тихон, как освобожденный потом гражданской властью, снова вступил в управление нашей Церковью, эти лица не захотели оставить своего властолюбивого своеволия и тем внесли в Церковь нестроение и раскол.

Разделения и раздоры в управлении церковном не прекратились и со смертью Патриарха Тихона, когда вступил во временное управление Церковью Митрополит Крутицкий Петр, как один, имевший в то время возможность осуществить распоряжение Святейшего Патриарха Тихона на случай его смерти. По определению Собора 1917 — 1918 гг., в случае кончины Патриарха, в права и обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола вступает старейший по сану и хиротонии иерарх, каковым в настоящее время является наше смирение. И Святейший Патриарх Тихон в послании своем от 15 июля 1923 г. соизволил указать “в точном соответствии с постановлением Собора, установившего порядок Патриаршего управления в Русской Церкви, с определением состоявшего при нас Священного Синода от 7 ноября 1920 г., признали мы за благо передать на время нашего удаления от дел всю полноту духовной власти назначенному нами заместителю нашему Митрополиту Ярославскому Агафангелу, с тем, чтобы им был созван Поместный Собор Российской Церкви для суждения о высшем управлении Церковью и о других церковных нуждах, против чего, как нам было сообщено, не возражала и гражданская власть”. А посему, на основании а) указанного определения Собора, б) грамоты Патриарха Тихона от 3 мая 1922 г., в) послания его же от 15 июля 1923 г. и г) его же распоряжения на случай своей кончины от 25 декабря 1924 года (7 января 1925 г,), мы, имея в настоящее время осуществить возложенные на нас обязанности Патриаршего Местоблюстителя, вступили в управление Православной Российской Церковью. Оповещая о сем, мы приглашаем вас, возлюбленные о Христе Архипастыри и пастыри, всех истинно-верующих чад Православной Церкви Христовой и тех, кто уклонился от нее, — забыть всякие разномыслия и споры, объединиться вокруг восстановляемого нами “Патриаршего Священного Синода”, получившего свое бытие от Первого Всероссийского Поместного Собора (1917-1918 гг.) и, следовательно, власти законной и канонической, приложить все старания и принять все меры к скорейшему созванию Второго Всероссийского Поместного Собора, который и направит корабль Российской Церкви по надлежащему курсу под водительством Небесного Кормчего — Главы Церкви Господа нашего Иисуса Христа.

Бог Мира и Любви да пребывает между всеми нами.

Местоблюститель Патриаршего Престола смиренный Агафангел.

Божией милостию Митрополит Ярославский.

18 апреля 1926 г.

г. Пермь.” ^[57]

Как видим, настоящим посланием митр. Агафангел объявил себя законным Патриаршим Местоблюстителем. Основаниями для подобного действия он полагал, во-первых, свое старейшество по хиротонии, дававшее право, якобы по определению Собора 1917 — 1918 гг., на вступление в обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола в случае кончины Патриарха; во-вторых, свое избрание Синодом от 7 ноября 1920 г. первым Патриаршим Заместителем, подтвержденное затем Святейшим, и, в-третьих, завещание Патриарха Тихона, в котором он указан кандидатом на этот пост.

Сами по себе, без связи с церковной действительностью того времени, эти основания несомненно имели бы свою силу, и в определенных условиях митр. Агафангел имел бы полное право возглавить Русскую Православную Церковь. Однако, события лишали его действия канонической основы. Прежде всего это касается постановления Собора, на которое ссылается митр. Агафангел. Дело в том, что никакого решения о том, что в случае кончины Патриарха в права и обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола вступает старейший по хиротонии иерарх, нет. В определении Собора от 28 июля (10 августа) 1918 года о Местоблюстителе говорится так:

“По освобождении Патриаршего Престола, старейший из членов Священного Синода, после предварительного совещания с прочими членами Священного Синода, незамедлительно созывает соединенное присутствие Священного Синода и Высшего Церковного Совета” (п. 2).

“В соединенном присутствии, под председательством того же старейшего иерарха, члены Священного Синода и Высшего Церковного Совета тайным голосованием избирают Местоблюстителя из среды присутствующих членов Священного Синодаc(п. 3).

“В случае же оставления Патриархом патриаршего престола или кончины, действует статья соборного определения о Местоблюстителе Патриаршего Престола. Права и обязанности Патриарха переходят к архиепископу Коломенскому и Можайскому” (п. 8, примечание).

Таким образом, согласно определениям Собора, старейший иерарх (причем, из членов Синода) имел право только созвать соединенное присутствие Священного Синода и Высшего Церковного Совета и быть его председателем, но никоим образом не мог вступить в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя без избрания. Утверждая противоположное, митр. Агафангел допускал антиканоническую ошибку.

Другие ссылки митр. Агафангела также теряют свою силу в свете церковной действительности. Так, несомненный факт о назначении его патриаршим заместителем утратил свое значение еще в 1923 году с того момента, как Святейший вновь вернулся к своим обязанностям. Что же касается завещания Патриарха, то на этом основании митр. Агафангел мог возглавить Церковь лишь в том случае, если бы пост Местоблюстителя Патриаршего Престола был вакантен. Но, как мы знаем, согласно тому же завещанию, он был занят митр. Петром (Полянским), который хотя и находился в ссылке, но тем не менее оставил права первоиерарха за собой.

Почему же столь опытный архиерей поторопился с выпуском послания, нарушив апостольские и соборные правила? Мы можем только предполагать вероятные мотивы его поступка.

Думается, что та информация, которая достигала слуха митр. Агафангела в ссылке, преподносилась ему в сильно искаженном виде. Митр. Елевферий (Богоявленский) определенно утверждает, что в неволе святителя окружали лица, враждебно настроенные против Патриаршей Церкви, и даже предполагает, что некоторые из них были скрытыми живоцерковниками, не разгаданными преосвященным.^[60] Это окружение и “разъяснило” митр. Агафангелу, что “в Церкви появились разномыслия, споры, близкие к смуте, а он — законный Местоблюститель, его ожидают в Церкви, ему советская власть разрешает восстановить закрытый ею “Священный Патриарший Синод” и даже созвать второй Поместный Собор...”^[60]

Под воздействием таких разговоров, видимо, митр. Агафангел и решил, что он имеет право вновь вступить в исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя и устранить церковные нестроения. То обстоятельство, что этот пост уже занят митр. Петром, не остановило митр. Агафангела, ибо он аппелировал к решению Поместного Собора 1917 — 1918 гг., где в примечании к п. 8 было сказано:

“В случае нахождения Патриарха под судом его место в Священном Синоде и Высшем Церковном Совете заступает старейший из иерархов”. ^[58]

Кроме того, митр. Агафангел считал, что ни митр. Петр (как передавший свои права образованной им коллегии), ни митр. Сергий не имеют никакой власти и даже подлежат суду за нарушение ими соборного постановления о единоличном возглавлении Церкви.

Известие о послании митр. Агафангела быстро дошло до митр. Сергия. Он усмотрел в действиях возвращающегося святителя прямое посягательство на законные права митр. Петра, ведущее к новому расколу в Церкви. Нужно было воспрепятствовать этому, но для этого Заместителю Патриаршего Местоблюстителя требовалось выяснить, не отказывался ли от своих полномочий митр. Петр, и известить его о позиции митр. Агафангела. С этой целью митр. Сергий обратился с письмом к Местоблюстителю, и тот 9(22) апреля ответил, что “считает обязательным для себя оставаться Местоблюстителем, хотя бы был и не на свободе, а назначенный им Заместитель несет свои обязанности до окончания его дела”.^[60]

Между тем митр. Агафангел прибыл в Ярославль и счел нужным, во-первых, оповестить митр. Сергия о своем вступлении в обязанности Патриаршего Местоблюстителя и, во-вторых, сделать распоряжение о возглашении за богослужением своего имени. Его письмо за № 16 было написано 13(26) апреля 1926 года и вместе с посланием отправлено в Нижний Новгород. В свою очередь митр. Сергий в письме от 17(30) апреля попытался разъяснить незаконность действий Ярославского митрополита, прибавив при этом:

“Конечно, если бы Ваши притязания на местоблюстительство были для всех очевидны и бесспорны, я бы ни минуты не колебался передать Вам управление, несмотря на нежелание митр. Петра”.

Почему же митр. Сергий не признал за митр. Агафангелом канонических прав на местоблюстительство? На этот вопрос отвечает он сам в письме к митр. Кириллу от 2 января 1930 года:

“Не противоречит этому (т. е. самостоятельному управлению — авт.) и написанное мною митр. Агафангелу, что я отдал бы ему власть даже вопреки желанию митр. Петра, если бы права митр. Агафангела были несомненны, т. е. если бы, например, в завещании Святейшего было указано, что младший кандидат, при возвращении старшего, передавал ему власть. Сам митр. Петр при таком условии не поколебался бы уступить митр. Агафангелу”. ^[64]

Следовательно, митр. Сергий руководствовался тем же завещанием Патриарха Тихона, которое ничего не говорило о замене местоблюстителей по принципу старшинства, и считал, что полнота власти того кандидата, который первым воспринял местоблюстительство, остается за ним даже при возвращении старейших, указанных в завещании архиереев. И поскольку сила патриаршего завещания была фактически исчерпана митр. Петром, он поставил права митр. Агафангела под сомнение. На эту же точку зрения первоначально встал и митр. Петр.

Получив письмо от митр. Сергия, митр. Агафангел не согласился с его доводами, решив, что тот неверно понимает завещание Патриарха. Чтобы расставить точки над “и”, он решил лично встретиться с Заместителем Патиаршего Местоблюстителя.

Встреча иерархов состоялась 30 апреля (13 мая) 1926 года. ^[60] Беседа началась с вопроса митр. Агафангела о том, почему митр. Сергий не желает признать его законных прав. На это Заместитель ответил, что не находит никаких канонических данных, подтверждающих его права на управление Церковью и, со своей стороны, спросил, на каком основании митр. Агафангел отменил в своей епархии возношение имени митр. Петра за богослужением? На это Ярославский митрополит ответил, что митр. Петр передал свою власть коллегии и потому власти не имеет и подлежит суду за нарушение соборного постановления о единоличном возглавлении Русской Церкви. Митр. Сергий возразил, что деяние митр. Петра в устроении коллегии практического применения не имело и не может быть приравнено к ереси, следовательно, власть Патриаршего Местоблюстителя остается за ним.

Митр. Агафангел продолжал настаивать на своих правомочиях, ссылаясь на постановления Собора 1917 — 1918 гг., которые якобы ясно говорят в защиту его прав. И когда митр. Сергий возразил, что Собор “нигде не говорит о праве старейшего быти Местоблюстителем после смерти Патриарха, митр. Агафангел с такой недопускающей сомнений уверенностью указал на примечания к ст. 8 определения Собора 1917 — 1918 гг., якобы прямо говорящие о таких правах”, что заставил митр. Сергия усомниться в своей памяти.^[62]

Беседа кончилась тем, что митр. Сергий упросил митр. Агафангела отсрочить свое вступление в управление Церковью до окончания дела митр. Петра.

Эта уступка была вызвана следующими причинами: во-первых, Заместитель желал проверить определения Собора, на которые ссылался митр. Агафангел, а во-вторых, он надеялся, что его собеседник, “выйдя из атмосферы диспута, а потом и познакомившись ближе с современной церковной жизнью, сам откажется от своего неполезного для Церкви начинания”. ^[62]

Оставшись наедине, митр. Сергий обратился к документам Собора, и каково же было его удивление, когда он прочитал подлинный текст примечания к 8-й статье, ничего не говорящий в пользу митр. Агафангела! Он пришел к выводу, что Ярославский иерарх допустил непростительно легкомысленное для архиерея отношение к одному из серьезных вопросов церковной жизни. Теперь у него не оставалось сомнений, что независимо от исхода дела митр. Петра митр. Агафангел не может так сразу принять на себя местоблюстительские права. Чтобы предупредить об этом святителя, он 13(26) мая написал ему, что

“Местоблюстительство... будет тогда свободным, когда митр. Петр сам откажется от него или будет лишен его церковным судом; тогда уже кандидатами будут митр. Кирилл, а вторым он, митр. Агафангел, без этого никто не вправе присваивать себе эту должность...

Завещание Святейшего, — писал митр. Сергий, — хотя оно уже и использовано для своей цели (Местоблюстителя мы имеем), и теперь не утратило для нас своей нравственно, а пожалуй, и канонически обязательной силы. И если почему-либо митр. Петр оставит должность Местоблюстителя, наши взоры, естественно, обратятся к кандидатам, указанным в завещании, т. е. к митрополиту Кириллу и Вашему Высокопреосвященству. Это свое мнение я выражал уже письменно и раньше. Могу сказать, что таково же указание и митрополита Петра”. ^[60]

Митр. Агафангел был крайне огорчен таким неожиданным поворотом дела. Ведь всего несколько дней назад они условились, что он может воспринять власть Местоблюстителя после окончательного приговора властей по делу митр. Петра! Свое неудовольствие Ярославский митрополит выразил в телеграмме от 8(21) мая. Тогда митр. Сергий уже в решительных тонах попросил святителя отменить свое послание и отказаться от незаконных притязаний на власть. Доказательством этому, писал Заместитель, послужит распоряжение по епархии о возношении имени митр. Петра и возобновление такого возношения самим митр. Агафангелом при первом же его служении. В противном случае Заместитель будет вынужден применить канонические меры прощения, т. е. устранить митр. Агафангела от управления епархией и передать оное архиепископу Угличскому Серафиму (Самойловичу).^[60]

Доставленное, очевидно, в тот же день, это письмо произвело неотразимое впечатление на митр. Агафангела. Поняв, что стремление возглавить Церковь может привести к еще большему церковному нестроению, которое он думал устранить своим авторитетом, он телеграфировал:

“Продолжайте управлять Церковью. Я воздержусь от всяких выступлений. Распоряжение о поминовении Митрополита сделаю, так как предполагаю ради мира церковного отказаться от Местоблюстительства”. ^[65]

Телеграмма была отправлена 11(24) мая в 9 час. 19 мин. утра. Однако, не дожидаясь ответа, митр. Сергий в тот же день передал митр. Агафангела суду православных архиереев, и для выяснения меры наказания (как виновному против церковного единства) обратился через управляющего Московской епархией еп. Серпуховского Алексия (Готовцева) к архиереям, пребывающим в Москве, с таким обращением:

“5(18) апреля с. г. Митрополит Ярославский Агафангел выпустил в Перми послание, в котором неожиданно для всех объявил себя Патриаршим Местоблюстителем и о том, что он вступил в управление Российской Церковью.

Неожиданность такого выступления могла равняться разве только с неосновательностью притязаний автора послания.

Он уверенно говорит, что по определению Собора 1917/1918 гг. в случае кончины Патриарха в обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола вступает старейший иерарх. Между тем такого определения Собора совершенно нет.

Но с неменьшей уверенностью он указывает и на грамоту Свят. Патриарха от 3 мая 1922 г., которой он назначен Заместителем Святейшего (при его жизни, а не Местоблюстителем по смерти). Но грамота эта потеряла свою силу еще в момент возвращения Святейшего к управлению в 1923 г., как об этом ясно говорит послание Святейшего от 15 июля 1923 года.

Наконец, митрополит Агафангел в послании своем глухо ссылается на завещание Святейшего от 15 января 1924 года, якобы назначающее его Местоблюстителем, но потому и не приводит подлинного текста завещания, что оно говорит против его притязаний, он может занять эту должность только тогда, когда она окажется свободной. Но будучи вполне неосновательным по существу, выступление митр. Агафангела является канонически беззаконным и формально. Каковы бы ни были права митр. Агафангела на местоблюстительство, у нас уже есть законный и всеми признанный Местоблюститель митр. Петр.

Не обличая последнего ни в чем противном благочестию и правде и не присудив его к увольнению от Местоблюстительства объявлять себя Местоблюстителем равносильно “алтарь иный водрузити” (an. пр. 31); и есть дело либо любоначалия, нетерпимого в служителях Церкви, или же крайнего легкомыслия, не дающего себе отчета в последствиях своих действий.

Совершив таким образом через выпуск своего послания нарушение целого ряда канонов (Апост. 31, 34, 35; Антиох. 9, 13 и пр. аналогичные им), митр. Агафангел и внешним образом выразил свой разрыв с Местоблюстителем, прекратив возношение имени митр. Петра за богослужением. Правда, в своей беседе со мною он указывал и основание к тому: митр. Петр передал свою власть коллегии и потому власти не имеет и даже подлежит суду за нарушение соборного постановления о единоличном возглавлении нашей Русской Церкви. Но так как деяние митр. Петра практических последствий не имело и не может, с другой стороны, приравнено быть к ереси, то митр. Агафангел явно учинил раскол прежде соборного оглашения и совершенного осуждения митр. Петра, а по 15 пр. Двук. Собора “таковому святый Собор определил быти совершенно чужду всякого священства”...

Так как соблазнительность поступка больше, чем выше и значительней лицо, совершившее проступок, то и деяния митр. Агафангела, как старейшего из митрополитов, произведут величайший соблазн в церковном обществе и дадут богатую пищу врагам нашей веры для издевательств и без того обуреваемой Православной Церкви.

Ввиду вышеизложенного и во исполнение лежащего на мне долга первого епископа блюсти в Русской Церкви благочиние, я властью мне данною предаю митр. Ярославского Агафангела суду архиереев за нарушение правил Апост. 34, 35, 31; Антиох. 9, 13; Двукр. 15 и первой половины 16, аналогично угрожающих виновному лишением священного сана.

Что касается применения к подсудимому какой-либо меры, то в последнем своем письме митр. Агафангелу от 10/23 мая я убеждал его отказаться от своих незаконных притязаний на местоблюстительство и в виде доказательства такого отказа сделать по епархии распоряжение о возношении имени Местоблюстителя митр. Петра и самому при первом своем служении возобновить такое возношение. В случае неподчинения я тем же письмом устраняю его от управления Ярославской епархией, поручая последнее архиепископу Угличскому Серафиму. Теперь я предлагал бы архипастырям в случае подчинения митр. Агафангела не применять к нему какой-либо ограничительной подсудной меры. Если же подсудимый останется непреклонным, я просил бы решить, достаточно ли одного устранения от управления епархией или, ввиду тяжести нарушения канонов и размеров производимого соблазна, наложить на митр. Агафангела запрещение в священнослужении до решения его дела судом архиереев. Вышеизложенное благоволите сообщить пребывающим в Москве архипастырям с просьбой выразить письменно на сем же свое решение каждому собственноручной подписью...”

Письмо это еп. Алексий предпроводил еп. Серафиму (Силевичу) с такой резолюцией:

“Прошу еп. Серафима Рыбинского собрать мнения по данному вопросу Архиереев, пребывающих в Москве”.

Но пока владыка Серафим собирал мнения архиереев, в то же время митр. Петр, следовавший к месту ссылки в Тобольск, обратился к митр. Агафангелу с предложением принять на себя высшую власть. При этом он оговорил, что вопрос об окончательной передаче обязанностей Патриаршего Местоблюстителя он предполагает решить по возвращении из ссылки в марте-апреле митр. Кирилла.^[60]

В том же письме от 9(22) мая, если только верить григорианскому еп. Борису (Рукину), митр. Петр писал:

“А от митр. Нижегородского Сергия права Патриаршего Местоблюстителя я отнимаю с тем, чтобы митр. Сергий выдал немедленно Советской Власти свой письменный отказ от прав Патриаршего Местоблюстителя”. ^[67]

Получив это письмо 18(31) мая, митр. Агафангел решил пригласить митр. Сергия в Москву, чтобы показать ему подлинный текст предложения Патриаршего Местоблюстителя и провести в его присутствии совещание с некоторыми архиереями, пребывающими в Москве. Однако, по неизвестной для нас причине, митр. Сергий на встречу не приехал. Тогда, приняв 1 июня канцелярию Местоблюстителя, Ярославский владыка снял копию с письма митр. Петра и препроводил ее митр. Сергию со следующей припиской:

“Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Сергию, митрополиту Нижегородскому.31 мая с. г. мною получено официальное письмо от Его Высокопреосвященства, Высокопреосвященнейшего митрополита Петра, датированное 22 числом мая, о Его полном согласии на мое вступление в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, Желая об этом его решении сообщить Вашему Высокопреосвященству лично и предъявить Вам подлинник письма, я позволил себе пригласить Вас в Москву, причем имел намерение по Вашем прибытии пригласить по соглашению с Вами некоторых из пребывающих в Москве иерархов на совещание, причем, хотел, чтобы это совещание происходило именно в Вашем присутствии. Но Вы не изволили прибыть, и это совещание не состоялось. А посему, я обязываюсь послать Вам копию письма Высокопреосвященнейшего Петра и уведомить Вас, что 1 июня я принял канцелярию Патриаршего Местоблюстителя. С искренним почтением и преданностью имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейшим слугою, Агафангел, митрополит Ярославский.” ^[57]Предполагал ли митр. Агафангел отстаивать местоблюстительские права или же только хотел оправдать свои выступления в связи с принятием канцелярии, несмотря на обещание воздерживаться от выступлений? Думается, что более правдоподобно второе предположение, ибо уже через неделю Ярославский митрополит окончательно отказался от местоблюстительства, о чем письменно известил гражданские власти. Это же подтверждают и дальнейшие события.

Увидев, что митр. Кирилла (Смирнова) не освободили и что сам он тоже не имеет надежды вернуться к непосредственному управлению Церковью, митр. Петр в письме от 9 июня подтвердил передачу митр. Агафангелу прав и обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, обусловив ее таким замечанием:

“В случае отказа Вашего Высокопреосвященства от восприятия власти Местоблюстителя или невозможности ее осуществления, права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а заместительство к митрополиту Сергию”. ^[68]

Однако к тому времени Ярославский митрополит уже принял окончательное решение и 12 июня так ответил митр. Петру:

“Искренне благодарю за выраженное Вами мне доверие. Но принять на себя обязанности Местоблюстителя Патриаршего Престола не могу в виду преклонности лет и расстроенного здоровья. При сем позволяю себе рекомендовать Вашей святыне передать вместо меня Патриаршее Местоблюстительство первоиерархам Кириллу, митрополиту Казанскому, или Арсению, митрополиту Новгородскому”...

Итак, “уклонившись от зла”, от раздоров и споров за местоблюстительство, митр. Агафангел “сотворил благо” и ради мира церковного решил ограничиться управлением своей епархией.

Но чем же закончились мероприятия митр. Сергия, направленные против него?

Ознакомившись с обращением митр. Сергия от 11 (24) мая, 24 архиерея вынесли свой суд по делу митр. Агафангела в такой форме:

“Местоблюстителем Патриаршего Престола Российской Православной Церкви признан всем православным епископатом митрополит Крутицкий Петр. Этой должности митр. Петр может быть лишен только судом православных епископов за какое-либо преступление. Митр. Петр под церковным судом не состоит. Поэтому притязание митр. Агафангела занять место митр, Петра, как Патриаршего Местоблюстителя, явно незаконное и преступное с церковной точки зрения, Высокопреосвященнейший митр. Сергий, как Заместитель Патриаршего Местоблюстителя, действует вполне правильно, не передавая церковной власти митр. Агафангелу.

Вполне закономерно решение Заместителя предать суду православных епископов митр. Агафангела за нарушение им прав. Апост. 34, 35, 31; Антиох. 9, 13 и др.

В виду того, что 11/24 мая с. г. митр. Агафангел предан суду церковному за весьма важное церковное преступление — нарушение церковного мира и неподчинение главе Церкви в лице Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергия, считаем невозможным дальше оставлять и просим митр. Сергия лишить его этого права впредь до решения его дела судом епископов.

Если же митр. Агафангел не обратит внимания на последнее предупреждение митр. Сергия, выраженное в его письме от 10123 мая с. г., в котором он предлагает митр. Агафангелу отказаться от притязаний на Местоблюстительство в Российской Православной Церкви, а по-прежнему будет стремиться стать Патриаршим Местоблюстителем, то в целях сохранения церковного единства и скорейшей ликвидации возникшего нового церковного раскола, считаем необходимым запретить митр. Агафангела в священнослужении”.

Решение архиереев было передано митр. Сергию 31 мая (13 июня) 1926 года, и тот наложил на нем следующую резолюцию:

“Согласно мнению большинства Преосвящ. Архипастырей, митр. Агафангел, впредь до решения дела судом архиереев, должен быть устранен от управления Ярославской епархией, в случае же дальнейшего противления подлежит запрещению в священнослужении. Принимая во внимание, однако: 1) что митр. Агафангел телеграммой выразил готовность подчиниться церковной власти, 2) что дальнейшее его выступление находит для себя некоторое извинение в получении им письма митр. Петра, каковое письмо он добросовестно мог считать законным распоряжением, одобряющим его притязания, признаю возможным, не приводя в исполнение вышеуказанной подсудной меры, предложить еще раз митр. Агафангелу в недельный срок по получении сего письма заявить о своем отказе от незаконных притязаний на местоблюстительство. При неисполнении сего требования митр. Агафангел будет подвергнут запрещению”.

В этот же день, 13 июня, митр. Сергий отправил митр. Агафангелу свое решение, однако его предупреждение опоздало — Ярославский митрополит уже отказался от притязаний на высшую церковную власть, о чем он и известил Заместителя:

“Ваше Высокопреосвященство Милостивый Архипастырь и Отец.

В ответ на Ваше письмо от 13 июня с. г., полученное мною 17 июня, сообщаю Вашему Высокопреосвященству, что я по преклонности лет и расстроенному здоровью уже отказался от замещения должности Патриаршего Местоблюстительства, о чем и доложено мною Его Высокопреосвященству Местоблюстителю Патриаршего Престола Петру, митр. Крутицкому письмом от 12 июня и доведено до сведения Советской власти письмом от 8 июня.

С искренним уважением и братской любовью имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорным слугою Агафангел, митрополит Ярославский.”

Ответ митр. Агафангела ясно свидетельствует о том, что он отказался от местоблюстительства не в силу решения архиерейского суда, а под воздействием собственных глубоких размышлений о судьбах Церкви.

Уместно решить еще один весьма важный вопрос: канонично ли действовал митр. Сергий в отношении митр. Агафангела?

Да, канонично. Объявив о своем вступлении в отправление обязанностей Патриаршего Местоблюстителя, митр. Агафангел тем самым фактически вступил на путь разделения. Правда, митр. Елевферий (Богоявленский) утверждает, что святитель поступил так не потому, что стремился к власти, а потому, что считал себя обязанным выполнить волю Патриарха Тихона, видя в ней свой долг перед Церковью, ^[69] но даже такие соображения не придают каноничности поступку Ярославского владыки. В сложившейся ситуации митр. Сергию не оставалось ничего иного, как выступить против мероприятий митр. Агафангела, причем, выступить очень осторожно и последовательно. Прежде всего он обратился за необходимыми разъяснениями к митр. Петру; затем, убедившись, что тот по-прежнему считает для себя обязательным оставаться в должности Местоблюстителя, приступил к увещеванию митр. Агафангела и только после этого прибегнул к строгим мерам прощения. Эти действия не вызывают сомнений в их каноничности. Правда, немало вопросов и соблазнов может вызвать тот момент, когда митр. Петр, предложив Местоблюстительство митр. Агафангелу, устранил митр. Сергия от исполнения обязанностей Заместителя. Мы помним, что и в те дни митр. Сергий продолжал требовать от Ярославского митрополита отказаться от притязаний на управление Церковью. Чтобы рассеять сомнения, необходимо отметить, что в те дни митр. Сергий не передавал, а только предлагал митр. Агафангелу принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя и отложил решение этого вопроса до выяснения судьбы митр. Кирилла. И — митр. Агафангел не принял это предложение.

Кроме того, нужно понимать, что митр. Сергий боролся не с митр. Агафангелом, а с его действиями, фактически ведущими к церковному расколу. В основе его мероприятий лежало стремление к церковному единству, и своим актом против Ярославского митрополита митр. Сергий открыто заявил, что, находясь вдали от церковных дел, митр. Петр не может передавать своей власти кому-либо другому, ибо этим в церковную жизнь вносилось бы хаотическое начало.^[70] Поэтому если в тот момент действия Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и не были согласными с резолюцией митр. Петра, тем не менее они всецело основывались на каноническом праве, тем более, что права митр. Сергия, как Заместителя, были спустя немного времени подтверждены митр. Петром.

Интересно, что сам митр. Агафангел, отказавшись от местоблюстительства в пользу митр. Сергия, далеко не оправдывал пребывания последнего у кормила церковного корабля и только ради сохранения церковного мира находился с ним до времени в молитвенноканоническом общении.