Фрагменты оккультной истины 2 Страница

Действительно, медиумизм — это опасная, а зачастую и фатальная способность; и если мы выступаем против спиритуализма с такой настойчивостью и с таким постоянством, то вовсе не потому, что мы отрицаем реальность таких феноменов, которые, как нам известно, могут происходить, и происходят в реальности, несмотря на множество мошеннических подражаний, и которые наши адепты могут воспроизводить по своей воле и без какой-либо для себя опасности, но из-за того неисправимого духовного вреда (не говоря уже о простых физических страданиях), который наносит девяти десятым практикующим медиумам их приверженность к спиритуализму. Мы знали десятки, нет, сотни необыкновенно добрых, чистых, искренних мужчин и женщин, которые, по всей вероятности, во всем, кроме культивирования этой дьявольской способности получать впечатления от элементариев, вели достойную и возвышенную жизнь; однако под постепенным вредоносным влиянием этих низших, связанных с землей сущностей, опускались все ниже и ниже, заканчивая, зачастую преждевременно, свои жизни, которые могли привести лишь к духовной гибели.

Все это вовсе не спекуляции — мы говорим о том, что знаем, — даже если один из пяти медиумов, постоянно использующих эту способность, и избегает этой судьбы, уготованной столь многим, эти исключения вовсе не могут оправдать спиритуалистов, поддерживающих и подстрекающих толпу профессиональных медиумов, которые рискуют потерять свое бессмертие ради низших материальных влияний. Одно дело — это практика медиумических способностей с благими целями, изредка осуществляемая добродетельными медиумами, которые постоянно заботятся об укреплении своей нравственной и духовной природы, ведут чистую жизнь и имеют самые высокие устремления; совсем другое дело — обычная практика, совершаемая беззаботно и бесчестно, ради выгоды. Нельзя переусердствовать в осуждении этой последней практики, и это в высших интересах как самих медиумов, так и пользующихся их услугами.

" Дурные связи портят хорошие манеры" — это вечная истина, хотя, быть может, несколько затасканная и банальная, и никакие дурные связи не является столь вредоносными, как эти тонкие влияния, исходящие от низких, бестиальных элементариев, клубящихся в комнатах для сеансов у безнравственных или в какой-то мере деморализованных медиумов, слишком слабых и подавленных, чтобы мочь что-либо увидеть или услышать, но достаточно сильных в своих исключительно материальных наклонностях, чтобы ввести нравственный яд в ментальную атмосферу всех присутствующих.

В том, что люди, заблудившиеся в обветшавших руинах пришедших в упадок религий, будут исступленно хвататься за каждую нить, в которой увидят проблеск надежды проникнуть в закрытый облаками лабиринт тайны вселенной, нет ничего удивительного и достойного осуждения; но вовсе не через медиумов — добычу любого свободного призрака и элементария — может быть достигнута эта великая истина, но тем суровым и строгим путем учения, самодисциплины и самоочищения, которому учат в храме оккультизма, самым прямым путем к которому в настоящее время является теософия.

II

Из чего состоит подлинное знание? Этот вопрос лежит на пороге оккультного обучения. В реальной практике, он первым ставится перед обычным изучающим оккультизм человеком, который попадает к учителям оккультного мира. Его учат (или ему показывают), что существует два вида знания, реальное и нереальное; реальное связано с вечными истинами и первичными причинами, нереальное — с иллюзорными следствиями. До тех пор, пока кажется, что это утверждение связано лишь с некими туманными абстракциями, едва ли кто-нибудь будет его отрицать. Любая школа мыслителей легко признает его, оставляя за собой предположение о том, что иллюзорными следствиями являются те соображения, которые пленяют ее соперников, а вечные истины — это ее собственные умозаключения. Но с достаточной ясностью понять, какие из ментальных построений следует классифицировать как иллюзорные следствия, мы сможем не раньше, чем обнаружим, что эта первая предпосылка оккультной философии находится в полном противоречий со всей совокупностью повседневной мировой практики в том, что касается всех разновидностей научного исследования. Вся физическая наука и львиная доля того, что западный мир предпочитает называть метафизической спекуляцией, покоится на грубой и поверхностной вере в то, что единственный путь, по которому идеи могут проникнуть в разум — это каналы органов чувств. Физик все свои усилия тратит на тщательное исключение из массы тех материалов, на которых он строит свои выводы, всего, что не попадает в разряд того, что он считает реальными фактами. А реальными фактами он считает все то, что явным образом воздействует на органы чувств, — то есть то, что мудрая философия восточного оккультизма особо и с самого начала осуждает как иллюзорный, по самой своей природе, результат, временное, вторичное следствие реального факта, стоящего за ним. Поступая таким образом, не совершает ли оккультная философия некоего произвольного выбора между соперничающими методами, подобно тому, как химик может выбрать тот или иной из двух разных методов анализа? Вовсе нет. Подлинная философия не может делать никакого выбора произвольно; существует лишь одна вечная истина и в ее поисках мысль вынуждена идти одним-единственным путем. Знание, которое обращается к органам чувств, не может иметь дело ни с чем иным, кроме иллюзорных следствий, ибо все формы этого мира и его материальные комбинации суть лишь отдельные картинки в великой, постоянно изменяющейся панораме эволюции; ни в одной из них нет ничего от вечности. Делая простой вывод из физических фактов, наука, исхода из своих собственных методов, поймет, что было некое время, предшествовавшее тому моменту, когда какие-то зародыши жизни, какими бы они ни были, приняли формы, в которых они проявляются сегодня. Разумеется, наступит такое время, когда все эти формы исчезнут в процессе космического изменения. Что предшествовало им, вызвав их эволюцию из огненной туманности, какие следы оставят они за собой? Из ничего они появились, в ничто и возвратятся — так звучит дважды иррациональный ответ, который является единственным логическим выводом из физической философии, делающей из них реальные факты, единственную основу реального знания.

Следует помнить, конечно, что нереальное знание, происходящее из наблюдения иллюзорных, поскольку временных и вторичных, следствий, успешно работает лишь в отношении короткой цепи событий, которую оно может сконструировать. Именно это приводит столь многие, в других отношениях могучие умы к слепой удовлетворенности этим знанием. Некоторые из законов материи можно хотя бы обнаружить, если не понять, простым наблюдением материи; однако очевидно, что то, из чего произошла материя, и то, к чему она возвратится, нельзя обнаружить материальными органами чувств. Каким же иным образом можно распространить наблюдение за рамки материальных чувств? Лишь если оно будет расширено, для человека станет доступно знание, связанное с вечными истинами и первичными причинами — реальное знание, отличное от временного и нереального. Физик же, пребывая в полном неведении относительно методов, благодаря которым наблюдаемая область может быть расширена за пределы чувств, немедленно заявит: " О гипотетических вечных истинах вы можете лишь мечтать и предаваться иллюзорным догадкам — все это просто порожденная мозгом фантазия". Таким образом, весь мир в целом, не довольствуясь излюбленными иллюзиями и называя их реальностями, с презрением отказывается от реальности и отвергает ее, как иллюзию.

Но может ли быть достигнута вечная истина? Даже если самые строгие факты считать иллюзией, поскольку они преходящи, не следует ли из этого, что то, что свободно от изменения, " находится за пределами наблюдения? Не должны ли мы восходить к теоретическому допущению о возможности реального знания через практическое допущение, что никакой человек никогда не сможет иметь к нему никакого отношения? Последовательный материалист, который искренне верит, что человек — это просто состоящая из газа, фосфатов и химических элементов структура, функционирующая только внутри себя самой, получит ответ, основанный на фактах, повторять которые нет необходимости, встретившись со спорщиками, понимающими, во всяком случае, что живое тело содержит в себе некий духовный принцип, и что этот духовный принцип способен жить отдельно от тела, когда последнее умирает. Не вызовет возражения у спиритуалиста такая концепция, согласно которой, если дух человека живет, наблюдает, мыслит и сообщает свои впечатления после того, как тело сожжено или захоронено, то при определенных условиях тот же самый дух может временно отделиться от тела еще при жизни и тем самым установить такие отношения с духовным миром, что получит абсолютное знание о его феноменах, Теперь, совершенно ясно, что, во всяком случае, для нас самих такой мир является миром вечных истин. Мы знаем, что этот мир мимолетный и преходящий. Легко понять, и все аналогии подразумевают этот вывод, подкрепляемый всеми возможными духовными утверждениями, что мир духа более прочный и долговременный. То знание реально, которое сохраняется, а нереально то, которое исчезает, — как в случае посвященного адепта, принесшего с собой обратно на землю четкие, ясные, детально выверенные воспоминания о собранных фактах и информацию, полученную в невидимой сфере реальности; дух человека, вступившего в прямые и сознательные отношения с духовным миром, обретает реальное знание, тогда как дух человека, который живет в темнице собственного тела и питается лишь крошками знания посредством своих органов чувств, обладает лишь нереальным знанием.

Но если заключенный в темницу дух не восходит к прямому общению с духовным миром, но его посещает некая эманация, исходящая из этого мира, — или некий дух, если принять на мгновение гипотезу спиритуалистов, — дает ли это нам право признать, что он получает реальное знание? Конечно, нет. Ибо хоть он и обсуждает духовные вещи, знание, обретенное таким путем, ничем, в сущности, не отличающимся от метода, которым получают знание чисто физического сорта, знание иллюзорных следствий, будет поверхностным. Спиритуалист, даже если он сам является медиумом, получающим сообщения, имеет дело со знанием столь же нереальным, неправдоподобным и подверженным искажениям при каких-либо ошибках наблюдения, как и то, с которым связан совершенно бездуховный наблюдатель материального мира.

" Кто же тогда обладает реальным знанием, противоположным нереальному? " — спрашивают изучающего оккультизм, и у него есть единственный, как мы уже показали, вариант ответа на этот вопрос: " Только адепты обладают реальным знанием, только их разум находится en rapport с универсальным Разумом". Согласно учению адептов, спиритуалисты ошибаются в девяносто девяти случаях из ста, полагая, что контактируют с духами умерших друзей или благожелательными существами из иной сферы; для тех, кому известно что-либо о том, кем или чем являются адепты, это знание столь же достоверно, как факт. Но если это факт, то любая концепция спиритуалистов, ему противоречащая, должна быть развенчана, то есть должна существовать возможность свести любой случай, касающийся спиритуализма, к некоторой группе феноменов, относительно которых можно будет показать, что они являются вовсе не тем, что воображают спиритуалисты. Поскольку феномены спиритуализма столь бесцеремонно отвергаются во всех отношениях, практически невозможно расследовать их в каждом случае, и, что касается всей этой темы в целом, лучше испытать их и объяснить, почему феномены спиритуализма не могут быть тем, что понимают под ними сами спиритуалисты, чем разбираться с каждым отдельным случаем. Прежде всего, это касается автоматического письма. Нам нет надобности выходить за рамки личного опыта, чтобы показать, что создание рукой медиума рукописи, факсимиле которой воспроизводится мнимым духом — это вовсе не доказательство мнимой идентичности этого духа или даже его индивидуальности. Одна русская дама, страдавшая в юности от медиумизма, или наоборот, одаренная этой способностью, пусть уж решает читатель, что ему ближе, " контролировалась" в течение примерно шести лет неким " духом", который появлялся каждый вечер и обычным автоматическим способом исписывал посредством детской руки целые кипы бумаги. Дух этот убеждал в том, что он является некой старой дамой, которая жила в регионе России, весьма удаленном от того, в котором она проявилась теперь. Она приводила многочисленные подробности о своей жизни и своей семье, рассказав в том числе и о том, как ее сын покончил жизнь самоубийством. Иногда сам этот сын являлся " в духе", овладевал детской рукой и писал длительные отчеты о своем раскаянии и о тех страданиях, которые последовали за его самоубийством. Старая дама красноречиво рассказывала о небесах и их обитателях, включая Деву Марию. Не нужно говорить о том, сколь словоохотлива была она относительно обстоятельств своей собственной смерти и интересной церемонии последнего таинства. Однако она писала и о вполне мирских материях. Она привела подробный отчет о петиции, поданной ею императору Николаю, а также дословный ее текст. Она писала частично по-русски, частично по-немецки, причем последний язык девочка-медиум знала в то время очень слабо. В конце концов, один из родственников юной дамы отправился в то место, где жил этот дух. Да: ее прекрасно помнили; она очень страдала из-за беспутного сына, покончившего с собой; она уехала в Норвегию, где, как полагали, и умерла, и так далее. Короче говоря, все автоматически записанные сообщения подтвердились, а петиция оказалась в архиве Министерства внутренних дел в Санкт-Петербурге. Рукопись была воспроизведена совершенно точно. Мог ли иметь какой-либо дух лучшее доказательство своей идентичности? Разве не может сказать спиритуалист о подобном опыте: " Я знаю, что духи умерших людей могут вступать в общение и доказать сохранение собственной индивидуальности"? Спустя год после опознания умершей в том месте, где она жила, а также проверки петиции, туда, где жила девочка-медиум и ее родственники, прибыл некий офицер, оказавшийся племянником этого " духа". Он показал ребенку одну миниатюру. Она узнала в ней этого духа.

Затем последовало объяснение и оказалось, что тетушка офицера вовсе не умерла, как, впрочем, и ее сын. Во всех остальных отношениях медиумические сообщения были точны и обоснованны. Сын пытался покончить с собой, но пуля, которой он в себя выстрелил, была извлечена, и его жизнь оказалась спасена.

Самой этой истории, как простого изложения фактов, вполне достаточно, чтобы ответить на утверждения спиритуалистов, касающиеся автоматического письма. Она показывает, что феномен автоматического письма, приписываемый спиритуалистами деятельности " духов" умерших людей, может иметь место вовсе без участия подобных " духов"; таким образом, опыты, на которые ссылаются спиритуалисты, теряют свою убедительность. Но мы можем пойти еще дальше и попытаться объяснить эту русскую историю, во всяком случае, с точки зрения оккультной " гипотезы", как, несомненно, назовут эту точку зрения некоторые из наших читателей. Кем или чем был тот разум, который писал рукою русской девочки-медиума? Дьявол? — как утверждают православные священники. Некий лживый дух? — как могут предположить спиритуалисты. Элементарий? — как могут подумать некоторые читатели оккультной литературы. Вовсе нет. Это был пятый принцип самого медиума, ее животная или физическая душа, частичка универсального Протея; она действовала точно так же, как действует душа ясновидящего во время сна его тела. Офицер, показавший, в конце концов, миниатюру, познакомился с этой семьей несколькими годами раньше. Медиум видела эту картинку, будучи еще совсем маленьким ребенком, но совершенно забыла об этом. Она играла также с разными вещами, имевшими отношение к этому " духу" и находившимися в распоряжении ее (т. е. " духа") племянника.

Добросовестно храня память обо всем увиденном и услышанном в " астральном свете", или в " душе вещей", — многие читатели, несомненно, поймут содержащийся здесь намек на книгу Дентона с таким же названием, — во время игры с миниатюрой и другими безделушками, несколькими годами позже внутренняя личность девочки-медиума из-за некоторых ассоциаций, возникших в ее памяти, начала бессознательно воспроизводить эти картинки. Мало-помалу внутренняя личность, или пятый принцип, втянулась в поток такого рода личных или индивидуальных ассоциаций и эманации, и, как только был дан медиумический импульс, ничто не могло остановить его развитие. Факты, аккуратно наблюдаемые " летучей душой", были сложнейшим образом перемешаны с чистой фантазией, источником которой было получаемое медиумом обучение — отсюда рассказ о небесах и Деве Марии.

Mutatis mutandis [с известными оговорками, лат. ] сходное, по всей видимости, объяснение получил бы не только случай автоматического письма, но также и некоего руководящего или покровительствующего духа, оказывающего на медиума ментальное влияние, и которого наблюдали провидцы. Тот факт, что учение об этой разумной сущности в общем подтверждает спиритуалистическую доктрину о пространственных перемещениях и тому подобное, — это серьезное свидетельство в пользу того, что в действительности эта сущность есть эманация собственного разума медиума; а то, что мнимого духа видели ясновидящие медиумы, вовсе не может быть сочтено доказательством его объективного существования. Картины, появляющиеся в астральном свете, имеют вид совершенной реальности для тех, кто их видит; так, облик того " духа", о котором мы говорили, был столь же реален для нашей девочки-медиума, как и вид любого из духов, когда-либо материализовавшихся в удивительной комнате для сеансов братьев Эдди в Америке, хотя сама эта добрая дама провела все это время, спокойно занимаясь своим вязанием, и просторы Европы пролегали между ней и ее семейным кругом, который она бессознательно навещала в виде призрачного гостя.

Трудность различения между созданиями мозга самого ясновидящего и призрачными или духовными, по отношению к нему действительно внешними, феноменами, по-видимому, и является причиной того смущения и той путаницы, в которую попадают необученные, непосвященные наблюдатели, когда естественный медиумический дар позволяет им перешагнуть за порог астрального мира и воспринять удивительные вещи, подобно ауре окружающие физическую планету. От Сократа до Сведенборга, от Сведенборга до ясновидящего наших дней никакой непосвященный провидец никогда не мог вести наблюдения с полной точностью и достоверностью. Какие бы вредные и смущающие влияния не испытывали на себе естественные провидцы прошлых веков, никто из них не был окружен таким количеством искусственной путаницы и неразберихи, которыми омрачена деятельность современного медиума-спиритуалиста. Масса всевозможных предубеждений с самого начала овладевает его умом; любому наблюдению он придает форму разработанной, заранее предусмотренной теории; любая картина, представшая перед его тонкими и изощренными органами чувств, искажается, чтобы она соответствовала ожиданиям его фантазии, и раскрашивается цветами предварительно сформулированного символа веры. Спиритуалист может искренне считать себя искателем истины, однако тот спиритуалист, который сам в какой-то степени является медиумом, пленяется созданиями своей собственной веры и уносится вызванным им потоком в фантасмагорический мир, населенный образами своего воображения. Их кажущаяся реальность подтверждает те предположения, из которых они и возникли, и все предложения, вызывающие сомнение в характере этих видений, кажутся такому ревностному фанатику почти что кощунством. Но изучающему оккультизм наиболее прекрасным кажется последовательное обучение адептству, а вовсе не возбуждение медиумического откровения, поскольку над ним воссияет тогда священный свет абсолютной Истинности. Медиумизм может дать лишь внезапные вспышки неожиданного чуда, подобно тому, как фрагменты некоего странного ландшафта на мгновение ока освещаются молнией, однако наука адептства освещает постоянным дневным светом все окружающее пространство. Конечно, спиритуалисты, которые по своему разумению, по крайней мере, на голову выше простых материалистических кротов своего подслеповатого поколения, поскольку понимают, что существует некий ландшафт, который можно увидеть, если только его должным образом осветить, осмотрительно не станут оказывать предпочтение методу выстраивания догадок о его особенностях при помощи случайных вспышек света медиумизма, но воспользуются тем прекраснейшим освещением, которое возвышенный гений и неустанная работа тайных мудрецов Востока предоставили тем, чьи духовные интуиции позволяют воспринять всю его тонкость и вверить свои устремления его водительству.

III

Какой же ответ мы можем дать тому, кого совершенно не удовлетворили наши объяснения спиритуалистических феноменов, кто все еще тяготеет к теориям спиритуалистов и отрицает факты оккультистов?

Он может вполне естественно заявить, что это вовсе не доказательство, и что он не видит причины, по которой доктрины, предложенные последними должны скорее приниматься за факты, чем те, которых придерживаются первые.

Посмотрим, как же все обстоит на самом деле. Предложите некоторому количеству людей прийти посмотреть на представление фокусника; показываются все виды удивительных трюков; наиболее интеллигентные зрители начнут выдвигать гипотезы, чтобы объяснить, каким образом все это делается; представления повторяются каждый вечер, хотя их детали часто меняются. Самые умные зрители также приходят сюда каждый вечер, все с большей и большей настойчивостью пытаясь обнаружить разумное объяснение чудес, свидетелями которых они являются. Они постепенно разрабатывают теорию, которая кажется достаточно последовательным объяснением всего того, что столь их изумляло, и, заводя разговор с некоторыми из участников представления, обнаруживают, что они в значительной степени подтверждают их выводы. Вслед за тем они убеждаются, что их взгляды правильны, и принимают свои теории как факты. Но при всем при том они все еще находятся лишь перед огнями рампы, они так никогда и не были за занавесом, они никогда не видели в действительности, как реально получаются те удивительные результаты, свидетелями которых они были; их так называемые факты все еще остаются простыми теориями.

Но вот некоторые наблюдатели познакомились с людьми, обычно находившимися за сценой, которые досконально изучили аппаратуру, могли попросить воспроизвести для них любой трюк, какой им захочется увидеть, могли при помощи своей аппаратуры совершить подобные и еще более поразительные чудеса, и эти люди рассказали изобретательным зрителям, что их теории совершенно ошибочны, а фактическая сторона этого дела обстоит так-то и так-то.

Теперь, конечно, все признают, что это вовсе не несостоятельное доказательство и не предположение со стороны тех, кто получил доступ за сцену, но простая истина, когда они утверждают, что их знание основывается на фактах, тогда как заключения обычных зрителей — это всего лишь теории.

Именно таково взаимное положение спиритуалистов и оккультистов, если иметь в виду под последними, разумеется, не скромных учеников, сочиняющих статьи, подобные нашей, но их пастырей, учителей и живых духовных руководителей.

" Но каким образом я узнаю", — может спросить спиритуалист, — " что эти ваши Учителя действительно находятся за сценой? Так говорите вы. Но каковы тому доказательства? "

Прежде всего, это факт, и любой человек может на собственном опыте убедиться, что все без исключения в течение жизни получают подтверждения присутствия Учителей, и таким образом, отпадает необходимость в наших доказательствах и свидетельствах других людей.

Также фактом является то, что, как нам известно, Учителя обладают силой контролировать всех элементалов и элементарнее, с которыми, за некоторыми исключениями, а вовсе не с сознательной или бессознательной деятельностью медиумов, и связаны объективные феномены в комнатах для сеансов. Именно обладание и проявление этой силы позволяет нам считать их утверждение о том, что они были за сценой и знают все о ней, доказанным, а также побуждает нас принять их утверждения о том, что происходит, в качестве фактов.

Стоит напомнить о том, что мы никогда не отрицали, что в некотором смысле возможно установить связь между людьми и подлинными духами умерших. Мы лишь утверждали, что, за исключением определенных случаев, о которых мы еще будет говорить впоследствии, лишь оболочки, а вовсе не истинные духи могут появляться и действовать в комнатах для сеансов.

В нашем первом " Фрагменте" мы говорили о таком духе: " Люди могут духовно навестить его, однако сам он не может низойти в нашу грубую атмосферу и достигнуть нас. Он притягивает, но не может быть притянут".

Мы никогда не спорили о том, что существует некое состояние, с которым, вне всякого сомнения, связаны представления спиритуалистов о Саммерлэнде, в котором духи ушедших получают воздаяние за свои заслуги. Именно это состояние, известное тибетским оккультистам как девакхан, мы и имели в виду в первой статье, когда говорили: " ни в течение временного периода наслаждения плодами добрых поступков, т. е. его земной кармы, в состоянии своего новорожденного эго...".

Таким образом, мы вовсе не собираемся оспаривать утверждение одного корреспондента о том, что при помощи магнетического действия он преуспел, войдя, по его словам, en rapport с некоторыми нетелесными принципами определенных сенситивов — по крайней мере, с некоторыми духовными сущностями — и миром духовным, — миром, поистине, необъятным.

Совершенно верно, что в случае чистых сенситивов этого можно достигнуть, но мы утверждаем, что полученная таким образом информация никогда не будет достоверна. Тому есть несколько причин. Во-первых, принципы, осуществляющие познание в этом случае, отличны от тех, которые дают внешнее выражение познанных предметов, и в случае неопытного ясновидящего легко может произойти перенос впечатлений от духовных способностей, их зафиксировавших, к простым физическим способностям, которые их и проявляют вовне. Даже если предположить, что и сенситив, и магнетизер совершенно свободны от каких-либо предубеждений или ожиданий в отношении изучаемых предметов, все же в процесс простой передачи наблюдений от одного к другому классу способностей могут вкрасться ошибки и искажения.

Кроме того, не будет преувеличением сказать, что в первую очередь сами духовные способности нетренированного ясновидящего не позволяют ему что-либо правильно зафиксировать. Даже наши физические органы наблюдения требуют тщательной тренировки, прежде чем они смогут должным образом служить нам. Посмотрите, сколь слабыми способностями к определению расстояний, как правило, обладает ребенок; и точно так же, как у ребенка не разработаны физические способности, так и у магнетического сенситива не тренированы духовные способности. Несомненно, с течением времени, если здоровье и обстоятельства позволят им постоянно исследовать невидимый мир, даже такие нетренированные сенситивы могут приобрести некоторый опыт и тренировку, а также способность к сравнительно точным наблюдениям. Но таких сенситивов немного, и даже лучшие из них испытывают явный недостаток в точности. Так что даже при исключительно благоприятных условиях вы имеете, во-первых, несовершенную фиксацию наблюдений; и, во-вторых, более или менее ошибочное выражение этой несовершенной записи.

Однако в девяносто девяти случаях из ста либо сенси-тив, либо магнетизер, либо оба они имеют четкие предубеждения о том, с чем, как они полагают, они имеют дело; поэтому сколь бы искренними и сознательными они ни были, эти предубеждения будут в той или иной степени искажать переданные сведения. Поистине, это столь несомненно, что, вообще говоря, возможность ошибки в случае магнетизированного сенситива удваивается по сравнению с ясновидящим, который без вмешательства магнетизера может при помощи " гипнотизма" того или другого рода вступить en rapport с духовными сущностями. Таким образом, Сведенборгу было намного сложнее ошибиться, чем даже лучшим сенситивам, требующим вмешательства магнетизера, чтобы пробудить свои сверхчувственные способности.

Но существует и другой источник ошибок. Даже лучшие и чистейшие сенситивы могут контактировать только с отдельной духовной сущностью и могут узнать, увидеть и почувствовать лишь то, что отдельная сущность знает, видит и чувствует. Неодухотворенная сущность, находясь в девакхане, вынужденно бездействует в ожидании избавления от груза земного притяжения, т. е. пребывает в состоянии неопределенности; а ведь, собственно говоря, лишь с такими существами сенситив может входить en rapport. Она живет в раю или во сне собственного творения, и совершенно неспособна дать какое-либо представление о том, что происходит с остальными. Каждый индивидуальный дух в девакхане видит свой собственный сон, живет в своем собственном Саммерлэнде (только это некое состояние, а вовсе не страна), окруженный теми людьми и предметами, которые он любил и к которым стремился. Но все они идеализированы, и каждый из людей, которые, по его мнению, его окружают, быть может, также видит свой собственный сон в своем собственном идеальном раю, или же некоторые из них могут все еще находиться на земле или даже пройти через безжалостные колеса полного уничтожения. И через покровы, окружающие счастливый сон каждого духа, нельзя увидеть землю, хотя бы мимолетный проблеск которой непременно добавил бы горькую кашпо в чашу блаженства. Также не возможно никакое сознательное общение с душами живых людей, покинувших телесную оболочку для того, чтобы выяснить, где находятся духи умерших, что они делают, и что они думают, чувствуют и видят.