Виртуализация права в глобализуемом обществе

Глобализация и виртуализация выступают как различные виды фокусировки внимания исследователя на тех или иных тенденциях современности. Вопрос о соотношении концепций модернизации, глобализации, виртуализации решается на основе выяснения их теоретического статуса.

В начале XXI в. обыденным стало использование выражений " виртуальный магазин", " виртуальная конференция", " виртуальная экономика", " виртуальное сообщество" и т.п. Понятие " виртуальность" осваивается в разных областях знаний – социологии, философии, политологии. Пришла пора юриспруденции.

Виртуализация многих ранее реальных общественных явлений отражает возрастание роли информационных и, в частности, компьютерных технологий в повседневной жизни людей. Перенос таких форм взаимодействия, как купля-продажа, выборы, научная дискуссия или обсуждение законопроектов из реального пространства, академического института, законодательного органа в виртуальное пространство сети Internet является фактом.

Впечатляет тенденция расширительного, метафорического использования понятия " виртуальная реальность". С его помощью в настоящее время обозначаются многие новые экономические, политические, культурные феномены, не связанные непосредственно с компьютеризацией, но обнаруживающие сходство логики человеческой деятельности с логикой виртуальной реальности. Сущностный принцип этой логики – замещение реальных вещей и поступков образами – симуляциями. Такого рода замещение можно наблюдать практически во всех сферах жизни современного человека, и это дает основание для постановки проблемы виртуализации права.

Компьютеризация всех сфер общественной деятельности, регулируемых правом, пожалуй, один из самых очевидных феноменов первой четверти XXI столетия. В наиболее развитых странах – США, Германии, Великобритании, Японии количество компьютеров на тысячу жителей достигло к 2008 г. уровня 450-850 единиц. И помимо количественного роста, большое впечатление на любого наблюдателя производит рост числа функций – способов применения компьютерных технологий. Из просто вычислительной машины, именуемой ныне полузабытой аббревиатурой ЭВМ, компьютер превратился в универсальное устройство, которое с равным успехом может служить профессиональным инструментом финансиста, продавца, покупателя, ученого, инженера, юриста, а также средством обучения, повседневного общения, развлечения.

Можно прогнозировать, что распространение персональных компьютеров и компьютерных сетей (в особенности развитие сети Internet) вызовет к жизни массу качественно новых видов правоотношений и правонарушений, а также усугубление в вопросе правопонимания. Как минимум, подлежит пересмотру понимание предмета правового регулирования. Прежде в отечественной теории права считалось, что предметом правового регулирования охватываются общественные отношения, поддающиеся внешнему контролю[77]. Однако с появлением компьютерных сетей и компьютерных технологий контролировать целый ряд отношений извне (даже из числа нуждающихся в юридическом упорядочении) не представляется возможным. Например, современная юриспруденция бессильна перед оборотом в Интернете продукции, оскорбляющей общественную нравственность. То, что прежде можно было изъять из гражданского оборота, теперь невозможно запретить в виртуальном обороте.

Мир не способен контролировать имеющиеся в нем необозримые коммуникации. Тиражирование информации посредством печатных изданий, телеграфа, радио, телевидения, лекций и семинаров в рамках системы всеобщего образования, дополняется мощной, всепроникающей сетью Internet. Современное общество называют информационным, но за словом " информация" подразумевают именно коммуникации, а не интеллектуально-нравственное знание. Более информированным человеком считается не тот, кто больше знает, а тот, кто участвует в большем количестве коммуникаций.

Огромная доля информации, распространяемая в глобальной сети, не содержательна (поэтому не является знанием) и не предметна (поэтому не может признаваться интеллектуальным продуктом). Не стоит доверяться мифу о том, что информация оказалась востребованной социальной ценностью только в последней трети ХХ в. Информацию человечество транслировало и желало всегда, но лишь теперь информацию низвели до уровня коммуникации, а не как одухотворенное знание или принцип мироздания. Современные люди действуют, используя информацию, как коммуникационные потоки, которые все более ускоряются. Это происходит потому, что информация перестала быть духовно-интеллектуальным ресурсом и трансформирована в стимул (мотив) деятельности.

Вот почему главным феноменом компьютерной революции стал Internet, а не гигантские электронные банки данных или искусственный интеллект. В глобальной сети Internet не создается никакого знания, но зато многократно увеличиваются возможности осуществления коммуникаций. При этом утверждения поклонников теории информационного общества о том, что в современную эпоху информация играет более существенную роль, чем материальные факторы, не становятся более убедительными. Даже если отдавать себе отчет в том, что информация сегодня – это не знание, а операция трансляции симулякров, все равно трудно всерьез воспринимать суждения о том, что реклама – это " информационная поддержка" какого-либо товара, личности или акции, или же что конкуренция медиа-империй – это " информационная война". Не передача данных о потребительских свойствах товара/услуги, а создание их образа, мобилизующего аффективные эмоции, приносит прибыль в современной экономике и стимулирует развитие рекламного бизнеса. Создание образа – это всегда манипулирование знаками, символами, а коммуникации – это потоки символов. То, что выглядит как информационный поток, является процессом создания образа. По меткому определению, данному М. Маклюэном еще в 1960-х гг., действительным содержанием сообщения является сам сообщающий[78]. Такой подход дает ключ к пониманию как характера современных технологических и социальных тенденций, так и неадекватности теории информационного общества.

Не в знании и духовной культуре, а в коммуникации, в создании привлекательных образов сила современного бизнесмена, политика, художника и т.д. В эру глобализации социальные интересы формируются по поводу " символических благ". В обществе, где в деятельности людей, в их отношениях друг с другом образы важнее реальных поступков и вещей, развитие так называемых информационных технологий не могло пойти иначе, кроме как в направлении создания систем централизованного управления и программирования социальных процессов, в направлении накопления и обработки данных с целью исчерпывающего знания характеристик и будущего поведения объекта. Все это предполагает создание глобального унифицированного электронного контроля некоего Мирового правительства над жителями планеты.

Приоритетным в последние годы стало развитие не информационных, а симуляционных технологий – технологий виртуальной реальности. В результате наращивания оперативной памяти и быстродействия компьютеров, а также создания нового программного обеспечения возникают не только качественно новые формы передачи и обработки данных, но в первую очередь достигается все большее сходство между работой на компьютере и управлением реальными объектами, а также сходство коммуникаций в режиме online с общением в реальном пространстве-времени. Настигающие одна другую волны так называемых инноваций – процессоры 286-й, 386-й, 486-й, Pentium, Pentium II, Pentium III, или операционные системы Windows 3.1, Windows 95, Windows 98, Windows 2000 – не вносят никаких принципиальных изменений в функционирование персонального компьютера или сети Internet. Но зато нажатие кнопок на экране пользователем программы Word выглядит все более реалистичным. Всякий раз прирост технического потенциала компьютера расходуется в большей мере на совершенствование визуальных и звуковых эффектов, чем на развитие функций.

Компьютеризация повседневной жизни вводит в обиход виртуальную реальность в качестве компьютерных симуляций реальных вещей и поступков. Важно, например, не только то, что теперь можно совершать покупки с помощью компьютера, подключенного к узлу сети Internet, но и то, что процесс покупки все чаще организуется как посещение виртуального магазина. Если с помощью изощренной компьютерной графики web-страница продавца симулирует расположение товаров на витрине, их осмотр и обмен на плату в виде банкнот или чека, то это следует трактовать не просто как перенос операции купли-продажи из реального пространства в виртуальное, а как симуляцию институциональной формы товарного обмена. Эта институциональная форма превращает обмен из технической операции в род юридического взаимодействия: в исполнение социальных ролей покупателя и продавца. Обмен посредством сети Internet позволяет совершать обмен деньгами, товарами и услугами и обязательствами без соблюдения институциональной формы. Взаимодействие есть, но ему недостает привычной социальности, общества как среды взаимодействия. Так общество в традиционном его понимании замещается киберпространством по подобию виртуального магазина. С помощью технологий виртуальной реальности воссоздается видимость институциональности обмена. Обмен осуществляется как симуляция – виртуальный аналог реального социального взаимодействия. Облечь такой обмен в форму правоотношения на основании каких-либо явных юридических фактов невозможно. По этой причине с распространением компьютеризации общественной жизни правовое регулирование все заметнее уступает свои позиции теневому регулированию.

Современному человеку-пользователю глобальной сети можно заработать деньги, принимая заказы на размещение рекламы на виртуальных щитах- banner'ax, выиграть деньги в виртуальных казино или украсть те же деньги, взломав виртуальные замки электронной системы учета какого-нибудь банка. Все перечисленные, а равно и не перечисленные взаимодействия осуществляются как виртуальные аналоги реальных социальных взаимодействий. При этом происходит замещение реального исполнения социальных ролей симуляцией, создается образ реальных атрибутов институциональности.

Виртуальные корпорации симулируют процедуры заключения контракта и существование организации как субъекта хозяйственной деятельности. Виртуальное казино симулирует соревнование партнеров по игре. Виртуальный взлом симулирует нарушение прав собственности вкладчиков банка.

Столь интенсивное в последние годы использование технологий виртуальной реальности имеет социальный смысл – замещение социальной реальности ее компьютерными симуляциями. Этот социальный аспект развития компьютерных технологий явно превалирует над техническим аспектом. Именно поэтому наращивание быстродействия процессора и объема оперативной памяти практически без остатка конвертируется в совершенствование графики и звучания компьютерных симуляций и не сопровождается ощутимыми функциональными изменениями.

Обнаружение юридических аспектов в развитии технологий виртуальной реальности обусловливает научную потребность использовать понятие виртуальности для объяснения юридически значимых процессов.

Исследования западных ученых А. Бюля, М. Паэтау, А. Крокера и М. Вэйнстейна, непосредственно касающиеся виртуализации общества[79], восходят к традиции исторического материализма К. Маркса. Согласно его теории, рост производительных сил или, говоря современным языком, развитие новых технологий вызывает изменения в системе общественных отношений: появляются новые отношения собственности, на их базе – новые социальные классы, новые формы политической власти, идеологии и искусства и т.д. Приложение этой схемы к современности приводит А. Бюля, А. Крокера и М. Вэйнстейна к тезису о переходе к новой фазе капитализма, когда классические структуры индустриального общества устраняются по мере внедрения компьютерных технологий.

По мысли автора теории " виртуального общества" А. Бюля, с развитием технологий виртуальной реальности компьютеры из вычислительных машин превратились в универсальные машины по производству " зеркальных" миров. В каждой подсистеме общества образуются " параллельные" миры, в которых функционируют виртуальные аналоги реальных механизмов воспроизводства общества: экономические интеракции и политические акции в сети Internet, общение с персонажами компьютерных игр и тому подобное. Процесс замещения с помощью компьютеров реального пространства – как места воспроизводства общества – пространством виртуальным А. Бюль называет виртуализацией.

Если А. Бюль разрабатывает структурно-аналитический аспект марксовой схемы, констатируя как факт, что гиперпространство " параллельных" миров – это новая сфера экспансии капитализма, то авторы теории " виртуального класса" А. Крокер и М. Вэйнстейн делают акцент на критике – разоблачении киберкапитализма как системы, порождающей новый тип неравенства и эксплуатации. Владельцы компаний, производящих программное обеспечение и предоставляющих доступ в Internet, рассматриваются как ядро нового господствующего класса, движимого волей к виртуальности и превращающего виртуальную реальность в капитал. Виртуализацией А. Крокер и М. Вэйнстейн называют новый тип отчуждения: отчуждение человека от собственной плоти в процессе пользования компьютерами и превращение ее в потоки электронной информации, подпитывающие виртуальный капитал. Канадские авторы очевидно перефразировали метафору К. Маркса, именовавшего капитал вампиром, питающимся живым трудом[80].

Называя вещи своими именами, модель А. Крокера и М. Вэйнстейна – это скорее результат постмодернистской стилизации марксистской риторики, нежели итог собственного анализа. Модель " виртуализации" М. Паэтау в свою очередь базируется на теории Н. Лумана, в которой общество определяется как система коммуникаций. М. Паэтау интерпретирует возникновение гиперпространства сети Internet как результат " использования" обществом новых форм коммуникации для самовоспроизводства – «аутопойесиса» (по терминологии Н. Лумана)[81]. Наряду с традиционными формами, " реальными" интеракцией и организацией, коммуникация посредством компьютера вносит вклад в производство общественных отношений. Изменение общества рассматривается как структурная дифференциация системы вследствие появления в ней новых элементов – виртуальных аналогов реальных коммуникаций. Представление о перманентной структурной дифференциации играет в системной теории столь же фундаментальную роль, что и тезис о перманентном росте производительных сил в историческом материализме. Поэтому виртуализация общественных явлений, включая право, рассматривается как очередной системный эффект.

Заимствуя объяснительные схемы у К. Маркса или Н. Лумана, теоретики виртуализации невольно оказываются последователями того технологического детерминизма, за который ратуют и создатели теории информационного общества. Использование детерминистской схемы " новые производительные силы – новые общественные отношения" или функционалистской " новые элементы – новая структура" a priori сводит исследуемую трансформацию общества к совокупности социальных эффектов компьютеризации. Виртуализация рассматривается либо как технологический процесс, имеющий социальные последствия, либо как процесс социальный, но опосредованный компьютерами и без компьютеров невозможный. В результате происходит теоретическая фетишизация технологии виртуальной реальности, описание которых вытесняет содержание проблемы. Например, у А. Бюля, виртуализация – это технический процесс создания виртуального общества как " параллельно" существующего с реальным обществом[82].

Однако дать ответ на вопрос " почему право современного общества утрачивает механизм реального действия? " можно только, рассматривая виртуализацию как процесс изменения общества в целом, а не как создание " параллельного" виртуального общества. Сама по себе компьютеризация повседневной деятельности современных людей еще не объясняет причин виртуализации права. Объяснение новых тенденций нужно строить, исходя из духовных ценностей социума, из представления об обществе не как о наборе институтов, но как о процессе реализации духовных ценностей. Только при таком рассмотрении, на наш взгляд, использование понятия виртуальности как теоретической метафоры становится вполне корректным и эффективным.

Существует два основных смысла понятия " виртуальное". Первый восходит к традиционному естествознанию, в котором смысл термина " виртуальное" раскрывается через противопоставление эфемерности бесконечно малых перемещений объектов или бесконечно малых периодов существования частиц и стабильной в своих пространственно-временных характеристиках реальности. Второй смысл порожден практикой создания и использования компьютерных симуляций и раскрывается через противопоставление иллюзорности объектов, создаваемых средствами компьютерной графики, и реальности материальных объектов. В понятии " виртуальная реальность" оба смысла парадоксальным образом соединяются. Поведение изображаемого объекта воспроизводит пространственно-временные характеристики поведения объекта вещественного.

Так, в качестве универсальных свойств виртуального права можно выделить следующие характеристики:

– нерезультативное воздействие (изображаемое в нормативных актах производит эффекты, не рассчитанные на реальное воплощение в жизни);

– условность нормативных параметров (нормируемые образцы поведения искусственны и чрезвычайно подвижны);